Весело потолкавшись в дверном проеме, я выскочил на палубу.
— Счастье есть!
Залетев на кухню, я подхватил книгу рецептов и закружился.
— У тебя корешок светится, как новый! Ты что сменила обложку? Она прямо вся блестит. А страницы шуршат так нежно, что я весь дрожу! Ты самая прекрасная книга в тридцати мирах!
Я чуть не подбросил её к потолку, но вовремя остановился. Ласково провёл по переплёту и, ответив на искреннюю улыбку милой рожицы, поставил обратно на полку. Наскоро набил желудок и, прихватив с собой кусок вяленого мяса, выскочил обратно.
— До Черногорска далеко? — спросил я поднимающегося на мостик боцмана.
— Сутки, полтора.
— Нас там будут искать, — предупредил Мровкуб.
— Да пусть ищут, сколько влезет! Пора достать символ свободы! — воскликнул я.
— Я как раз раздумывал об этом, — закивал архивариус. — Мы обязательно справимся, если вы, юноша, отвлечёте огневика.
— Я?
— А кто же ещё? Как говорят в гильдии Иллюзий: 'Чтобы построить магический квадрат нужна уйма времени, так что десять раз подумайте, так ли сильно он вам нужен'. А чудовище ждать не будет! Оно заклятье даже через шар собьёт. Так что...
— А как же вы? — перебил я.
— Как говорил трусливый полководец, пряча меч и забираясь на дерево: 'У меня другая задача'. Чары сосредоточенности придётся поддерживать постоянно, иначе огневик отвлечётся и кого-нибудь слопает.
— Понятно, — расстроился я.
Не очень хотелось быть трусливым полководцем, но лезть в пасть к огневику тоже удовольствие сомнительное.
— Сам говорил, что не такой капитан и присваивать чужие победы не будешь! — прохрипел Оливье. — Вот и тащи символ свободы своими руками.
— Да я и не отказываюсь. Всегда готов! Рассказывайте, что нужно делать, — легко согласился я.
— Как говорят путешественники в междумирье: 'Наша задача одновременно очень простая и очень сложная', — завёл обычную песню Мровкуб. — Вы проберётесь в сферу, и будете отвлекать чудовище. Оно не отойдет далеко от символа свободы, но вам всё равно придётся выучить обратную походку. И не надо так смотреть! Это абсолютно не сложно. Я покажу.
— Хорошо бы, — вздохнул я.
— Юноша, после вчерашнего происшествия я сильно сомневаюсь, что вам что-нибудь угрожает, иначе ни за что не просил бы вас рисковать. Как сказал один вишнустанский ныряльщик за жемчугом чародею: 'Я бы сделал всё, как раньше, но если вы можете дышать под водой'.
Я посмотрел за борт. Ветер усиливался. Небеса затянуло низкой серой завесой. Хотя шхуна великолепно справлялась с волнами, и качки почти не чувствовалось, я нервничал. Слишком много проблем для одного утра. Даже вяленое мясо больше не вдохновляло. Хотя выбросить его рука не поднялась, пришлось сунуть в карман.
Проследив мой взгляд, Мровкуб кивнул.
— Правильно подметили. Стоит обратить внимание на погоду. Если будет шторм, помехи в волшебном шаре могут усилиться... Но вернёмся к обратной походке. Смотрите на ноги, — предупредил он. — Это словно танцевать. Главное найти ритм. Необычный раз-два, раз-два. А рваный, два-раз-два. Непонятно?
Я, вытаращив глаза, замотал подбородком.
— У него обе лапы левые, — усмехнулся Оливье.
— Объясните поподробнее? — вмешался Евлампий.
Архивариус сделал два шага назад, выгнув спину и вытянув шею. Руки он прижал к бокам, по очереди двигая сначала одной, потом другой.
— Грифон перед самкой пляшет, — покатился хранитель, а я, еле сдерживая смех, пытался повторить.
На мой взгляд, получалось не очень, но голем похвалил.
— Когда музыка заиграет в голове, будет лучше, — заметил Мровкуб. — Вам, юноша, надо просто захотеть.
— Когда музыка заиграет в голове ты отправишься в дом умалишенных, — прыснул хранитель.
Я и без его замечаний чувствовал себя неловко. Каждый новый шаг приходилось делать через силу, будто прорываясь сквозь толщу вязкой жижи.
— Магическая активность, — едва слышно проговорил голем.
— Да уж. Прощупывает тебя злодейский гомункул. Подозревает. Танцуй, как следует, без твоих выкрутасов. Пусть поверит, что ты нормальный! — неожиданно серьезно посоветовал хранитель.
— А я нормальный? — прошептал я.
— Вот и проверим, пляши, кому сказал!
С ритмом что-то не выходило. Движения сбивались. Одна нога цеплялась за другую, а коварные руки, без моего желания, приросли к бокам.
— Расслабьтесь, юноша, — подсказал архивариус. — Обратная походка чрезвычайно проста. Только забудьте обо всём, и представьте, что вокруг никого нет. Только вы одни.
Я закрыл глаза. Зачем такие сложности? Ну, какой из меня танцор? Я даже на праздниках всегда стены подпирал. У меня вообще плоскостопие.
— Долго ещё? — проворчал я, взад-вперёд мотаясь по палубе.
— Пока не поймёте, что нужно смотреть не глазами. Как говорят продавцы дурман-травы: 'Не пытайся подглядывать в будущее, забудь про то, что есть, и заверни в то, что было', — отозвался Мровкуб. — Соберитесь!
Если бы не прекрасная новость о спасении Ирины, я бы устроил забастовку, но пока, даже танцы не могли вконец испортить хорошего настроения. Несмотря на глупое топтание на месте, мне все еще хотелось прыгать, петь и веселиться. Поэтому я выбросил из головы его невразумительные объяснения и, жмурясь, закрутился на месте. Отбивая по палубе полузабытый мотив.
— Чудесно, — похвалил архивариус. — Не думайте ни о чём, растворитесь в движениях, и беспечно отступайте назад. Прошлое всегда за вашей спиной, ему просто надо дать шанс.
Легко сказать не думай. Не такая уж она пустая, моя голова. Вон в котле Прошедшего тоже вроде ничего нет, а оденешь, и сколько всего вспоминается. Я отступил на несколько шагов и сквозь солёный бриз унюхал быльник. Вокруг разлилось море травы, забурлило водяными валами и ударило в борт корабля. Я вздрогнул, тряся головой. Глаза были открытыми или закрытыми?
— Ты перехватил энергию от чар архивариуса и куда-то исчез, — изумлённо забормотал голем. — Этого не может быть...
Мровкуб застыл передо мной с распахнутыми руками, словно собирался заключить в объятия. Лицо одеревенело, а зрачки настолько посветлели, что потерялись на фоне белков. Я сразу вспомнил кардинала Динария, и меня передёрнуло.
— Проверяет тебя, — проворчал Оливье.
Архивариус, будто в ответ на его слова, заморгал, и глаза почернели.
— Вы что-то увидели? — спросил я.
— Нет! — категорично заявил он. — Ничего. Зато вы нырнули.
— Куда? — не понял я.
— В прошлое, конечно. Техника обратной походки даётся вам на удивление легко.
— Я ничего не почувствовал, — соврал я.
— Разве? — улыбнулся Мровкуб. — По-моему, всё получилось. Так что в случае опасности повторите в волшебном шаре. Мы не можем посвятить тренировкам весь день. Так что всё зависит от вашего стремления достать артефакт.
— Ох, не верю я гомункулу, — раздосадовано протянул Оливье. — Чую, темнит этот кусок мяса. Поверьте старому пройдохе. Тень на плетень наводить — моё любимое занятие.
Я и сам начал подозревать архивариуса. Он что-то явно не договаривал.
— Я готов! Только объясните всё ещё раз.
Мровкуб задумчиво спрятал руки за спиной.
— Первым, в шар входите вы, юноша. Отвлекаете огневика, пока поборники составляют магический квадрат, и как только заклятье начинает действовать, я завожу Великого Свина и навожу чары сосредоточенности. Тогда, вам остаётся только забрать артефакт.
Я кивнул. Вроде ничего сложного.
— Если вы не против, давайте начнём, — предложил Мровкуб, взяв меня за руку.
— Колдуны уже готовы. Ждут не дождутся.
Архивариус поднял крышку люка:
— Проходите!
Я передёрнул плечами, но всё же спустился по лестнице, а когда спрыгнул в трюм, голем прошептал в самое ухо:
— Будь начеку. Не знаю, что с тобой не так, но хранитель с гомункулом знают и очень боятся.
— Да? — удивился я. — Я тоже чувствую, что что-то не так, но разве дело во мне?
— Поверь на слово.
— Чего это вы без меня шепчетесь? — всполошился Оливье. — Мы же на одной цепи?
— Да, да, — заверил я, озираясь.
Мровкуб слез следом за мной, поэтому я приставил палец к губам.
— А! — протянул хранитель. — Мне он никогда не нравился. Рад, что и до вас наконец дошло.
Поборники сидели на полу лицами друг к другу и что-то бормотали.
— Готовятся, — промолвил архивариус, жуя губу. — Это хорошо. Сфера у вас в комнате? Я принесу.
— Не соглашайся, — заверещал Оливье.
— Не стоит, — остановил я. — Капитон! Доставь сюда волшебный шар.
— Как прикажете...
Слова еще звучали, когда в моих руках появилась сфера на подставке.
— Так, безусловно, быстрее, — согласился Мровкуб, нервно оглядываясь. — Что ж, забирайтесь внутрь, а я поставлю её в центр магического квадрата.
Я еле пропихнул вставший в горле ком. Добровольно кидаться в пасть самой опасной в тридцати мирах, к тому же жутко оголодавшей, твари, мне ещё не приходилось.
— Как? — прохрипел я.
— Прислони голову к шару, — посоветовал Евлампий.
Я наклонился. Нос коснулся тонкого стекла и провалился внутрь, я даже разобрал странный, ни на что не похожий запах, прежде, чем лицо проскочило через тонкую мерцающую пелену. Меня словно бросило через портал в другой мир. Маленький, мрачный и опасный. Передо мной изогнулась спина угрюмой горы. У подножия чернел вход в пещеру, и метались кривые багровые тени. Они плясали на стенах тёмного лаза, отражаясь от горящего внутри костра.
Я слишком долго разглядывал скалу, так что меня подтолкнули в спину.
Опора ушла из-под ног, и я упал на колени. Руки провалились в рыхлую почву. Я испуганно оглянулся. За спиной блестело стекло. Гладкая стена скрывалась в земле и куполом уходила вверх.
— Волноваться не о чем, — встрял голем. — Ты можешь выскочить отсюда в любой момент.
— Если огневик не сожрет тебя раньше, — поддержал хранитель.
Несмотря на их слова, я всё же ткнул пальцем в твёрдую на вид преграду и легко пробил её насквозь.
— Чары не читает, всё испробовать норовит, — всплеснул каменными лапами Евлампий.
— Оборотень глазам не верит, пока на язык не положит, — усмехнулся Оливье.
Чтобы они там не говорили, путь к отступлению лучше исследовать заранее. Хорошо смеётся тот, кому есть чем смеяться. Я повернулся к горе. Извиваясь между громадных валунов, к пещере вела единственная узкая тропа.
Я пошёл через каменный лес, тревожно поглядывая на отблески огня у подножия каменной громадины. Шаги отдавались гулким эхом, отзывающимся хрипами и стонами в стремительно разгоравшемся входе в пещеру. Из глубины разносился рёв бушующего пламени.
— На что он хоть похож? — тихо спросил я.
— Откуда мне знать, — отмахнулся голем.
Он тоже нервничал. Над крошечной головой проскакивали искры, а глаза сверкали ярче обычного.
Треск огня нарастал. В недрах горы пылал огромный костер, и чем ближе я подбирался, тем яростнее выло пламя. У самого входа меня так обдало сухим жаром, что пришлось остановиться. Казалось вот-вот, и задымиться мантия. Я поморщился, щуря слепнущие глаза и позвал:
— Огневик!
Евлампий задушено захрипел, а хранитель, наоборот, заорал со всей дури:
— С ума сошёл?
В ответ зашипело, словно в вулкан вылили озеро, и пещера мгновенно погрузилась в тишину. Погасло отражающееся от стен багровое сияние и огонь затих, будто присматриваясь к нежданному гостю.
— Ты зачем? — поразился Оливье.
— Сработало же, — прошептал я.
— Не уверен, — так же тихо ответил Евлампий.
К моим ногам выкатился крошечный уголёк и, подскочив, фыркнул. Пламя зло заревело и вверх ударил столп огня.
— Обратная походка! — вскрикнул голем.
Не самое подходящее время для нелепых танцев, но спорить я не стал. Настал момент необычайной мудрости, ведь окружающие нет-нет, да и бывают правы.
Спотыкаясь на камнях, я отпрыгнул назад и, замахав руками, закружился на месте, жмуря глаза. Вместо быльника в нос вонзился запах жженой травы, но жар отступил. Сквозь полуприкрытые веки, я разглядел, как потух огненный факел, а уголёк дернулся, пытаясь откатиться в пещеру. Я бросился бежать. За спиной, отражаясь в куполе сферы, рос исполинский костёр. Из языков пламени соткались три клацающие горящими зубами пасти. Головы метались и сверкали рубиновыми глазами. Шеи окутывало сияющее зарево, а спина изгибалась фонтаном огня. В брюхе барахтался ком сияющего пепла, а в потрескавшуюся тропинку вонзались серые когти дыма.
