Присмотревшись повнимательнее, Саске успокоился — цель еще не запеленгована. В городе лишь трупные сосуды для чакры да водяные клоны, настоящего Итачи среди них нет. Попутно выяснилось, что он по-прежнему действует в паре с той акулой, Кисаме, правда, на данный момент они оба орудуют инкогнито под личиной шиноби селения, скрытого в Тумане. Отвратительное дзюцу, используемое этой парой, не испортило настроя юноши, сделавшего заметку в памяти и о новом, ледяном характере чакры обоих. Подготовленное сканирование особняка не понадобилось — уничтожено ядро системы безопасности, все барьеры рухнули разом. В семидесятиметровую сферу видимости попало еще несколько клонов, а вот уже дальше автономный барьер, закрывающий часть подземелий.
Создав еще двух клонов при помощи "Нинпо спирасиэс: Хокаге Буншин но Дзюцу" и отправив одного из них к третьему особняку-крепости, Саске юркнул в мини-измерение, где обернулся в технику "Нинпо энтон: мерцающий доспех", отличающуюся от прежнего варианта отсутствием видимых обычным глазом эффектов, кроме чуть светящейся кожи. В зеркале с чакропроводящей амальгамой отражался человекоподобный сгусток плотного солнечного пламени, режущего взгляд своими переливами. Все это прикрыл "Нинпо кеккай футон: доспех", экранировав излучаемую мощь в десяти сантиметрах от тела, отчего вышедший прямо в подземелье Саске визуально стоял на воздухе. В доспехах "Сусаноо" Саске по-прежнему не мог использовать ниндзюцу, потому отказался от них, а совсем без защиты глупо являться. От официального хаори Саске отказался, а вот все остальное из одежды осталось прежним: свободные штаны и перевязанное широким поясом кимоно на голый торс. В Эдеме он везде привык ходить босым, но здесь и сейчас обулся. Режим отшельника Саске решил использовать в случае крайней нужды, умея переходить в него мгновенно.
Пропустив коридоры, повороты, лестницы и двери, юноша переместился сразу к тому коридору, где был край стационарного барьерного дзюцу. След в каменном, мрачном, подземном и неосвещенном лабиринте нашелся легко, осколки замороженных шиноби щедро застилали пол — это не смогло смутить обуздавшего себя Саске, воспарившего над хрустящими ледышками. Монументальные двери хранилища охранял широкоплечий клон спутника Итачи, следы взлома отсутствовали — это о многом говорило. Юноша первым заметил охранника, однотонный спирасиэс, активированный почти на полную мощь, легко заключил клона в гендзюцу, заставив не обращать внимания конкретно на Саске и его действия. Сосредоточившись, юноша осторожно под потолком просканировал створом луча внутреннюю планировку. Параллелепипед оказался самим собой — одна большая зала со стендами под самый потолок и поверхностями, испещренными и обклеенными фуиндзюцу защитного характера. Свет, по всей видимости, шел от потолочных энергокристаллов, заполненных чакрой. Хранилище северного особняка исполнено в таком же стиле, кстати. Не мудрствуя лукаво, Саске, облекшийся равнодушным достоинством, воспользовался единожды засвеченной формой застежки-молнии, применив "Кеккай: Щель" прямо по центру дверей и оставив дзюцу в активном состоянии. В городе в этот момент велись открытые столкновения, группа из Конохи прорывалась как раз в этот самый особняк.
Вместо пулеметов здесь обнаружились малочисленные стопки слитков драгоценных металлов и горки драгоценных кристаллов, лично сваливаемые Итачи и Кисаме на примечательный ковер в центре просторного хранилища. Держатели доспехов и оружия пустовали. Чем еще заниматься нукенину, как не грабежом и разбоем?
— Займемся прелюдией или сразу к делу? — Произнес чакрой Саске, легко уйдя с траектории полета сосульки, уничтожившей клона за щелью.
— Кисаме, — резковато одернул напарника застывший на месте Итачи. Упомянутый расплылся в фирменной улыбке, призвав двух акульих клонов и в шесть рук начав опустошать хранилище. — Здравствуй, Саске, давно не виделись...
— Мы впервые встречаемся, Итачи-сан, Кисаме-сан, — приветственно кивая головой. Глаза между тем продирались сквозь препоны, силясь рассмотреть изменения в додзюцу. Никакого внешнего вмешательства — еще чего не хватало! Оба доспеха Саске намеренно снял, дабы додзюцу Итачи могло распознавать правду.
— Кими, я люблю тебя... — робкая улыбка озарила неподвижное лицо с пронзительными синими глазами с огненно-оранжевым узором Вечного Мангекё Шарингана. Прикрытие со своих глаз он сам убрал, давая их рассмотреть, как бы гордясь и хвастаясь, как бы спрашивая...
— Вы обознались, Итачи-сан, — держа себя в узде, холодно промолвил Саске, отметив ускорение потока времени в отдельно взятом помещении.
Спирасиэс скопировал прием Итачи, которым он изменял ход времени. В этом помещении бесполезно держать семи километровый и семидесяти метровый радиусы, настал редкий момент, когда Саске отслеживал лишь малую сферу ближнего радиуса. Потому высвободившиеся ресурсы мозга, привыкшего пахать без продыху, ринулись вникать в суть манипуляций со временем в яви — во внутреннем мире Саске без труда проворачивал этот трюк, иногда получалось в мини-измерении. Солеан часто игрался со временем. Скорый успех, по сути, был гарантирован.
Все лишние эмоции оттянул на себя второй поток сознания, спрятавшийся за первым, выставленным напоказ — выработанное умение позволяло навести мосты со всеми луарцами. Саске хотел показаться максимально чужим, ведь ВМШ измененной внешностью практически нереально обмануть без изменений внутреннего содержания.
— Вы лично уничтожили личность своего любимого кими, — без паузы продолжил говорить Саске. — Третий хокаге на руинах его подсознанья поставил рунический монумент лояльности. Его приспешник, исполняющий роль плохиша, вколол психотропные препараты, прививающие наркозависимость и подавляющие мозговую деятельность. Ирьёнины, пока он лежал под "Цукуёми", давали подавители и активаторы генома, препараты стерилизующие, ослабляющие иммунитет и истончающие систему циркуляции чакры. Через год после вас клан Хьюга под гипнозом Собаки и без анестезии взял пробы всех тканей, намеренно повредив чакрой канальца в мошонке. Через месяц после этого Учиха Саске умер, задохнувшись в защищенной комнате с плитой Рикудо.
— Не может быть... — сложились в слова дрогнувшие губы.
По мере повествования робкая улыбка сходила с каменеющего лица, а под конец Итачи применил "Цукуёми", желая дознаться до всей правды. Золото и синь встретились, перемешавшись. Один поток сознания Саске целиком блокировал сознание Итачи. Он изначально взял высокий темп фехтования иллюзиями, дабы избежать вопросов, на которые его подсознательная реакция послужит вернейшим ответом, ведь теперь у каждого потока сознания свой собеседник в своем мире.
— Кисаме-сан, перейдем к делу, — несколько натужно произнес Саске, не прерывая зрительного контакта с вертящимся додзюцу Итачи. Спирасиэс мог легко скинуть гендзюцу, но Итачи стал неадекватным и агрессивным, в ход могло пойти что-нибудь убойное.
— Вы смогли победить Итачи-аники в гендзюцу, Луара Саске? — Оскалился оригинал.
— Джуби и Морьё части одного целого, — выдал юноша, не вежливо проигнорировав вопрос. Акула сделал три шага и остановился в метре от застывшей статуи Саске, пока не спешащего показывать степень своей свободы. Круглые белые глазки с крошечным черным зрачком прищурились, впервые за долгое время. — Тело и Разум. Есть заинтересованность в возрождении Дьявола. Рано освобожденного Морьё нельзя запечатать в живом организме. В этом свитке "Фуиндзюцу: Шики Фуджин" и "Хакке но Фуин Шики" с пояснениями изменений для использования с техникой марионеток "Кугутсу но Дзюцу". Сасори-си имеет шанс исполнить свою мечту, договорившись с Шинигами, заодно побудет сосудом Морьё до возрождения Джуби.
— А нам не нужен этот ваш Дьявол, Саске-сан, и Джуби возрождать Акацки не собирается, — зловеще ощерилась акулья морда, принявшая свиток.
— Ой ли, Кисаме-сан? Насколько мне известно из надежного источника, риннеган некоего Пейна, в миру неучтенный бастард Сенджу Нагато, принадлежит Учиха Мадаре, безвылазно влачащему существование на границе жизни и смерти в своем личном мини-измерении. Учиха Обито его фигура, Зецу его креатура. У них у всех разные цели.
— Какие любопытные вещи, — гортанным тоном. По глазам не понять, но спирасиэс видел его напряженность и необычайную внутреннюю собранность. — Не расскажите, Саске-сан, что за источник такой всезнающий? — Он придерживался ранее взятой манере речи, уважая за одно то, что Итачи блокирован, а Саске вот треплется.
— Каких только дзюцу на свете не бывает? — Туманно проговорил Саске, с трудом удерживающий распаляющегося Итачи, начавшего проламываться ради выяснения всех обстоятельств рассказанного.
Второй поток в мире "Цукуёми" принял ипостась феникса, тем самым доказывая, что он не является Учиха Саске. Появись он в человеческом обличье, реакция Итачи кардинально отличалась бы. Но Луара Саске хотел строить новые взаимоотношения исходя из новых реалий, потому в таком ключе подал свой секрет, не раскрывая всей тайны. Он понимал идеалистичность своего желания, ведь память о семейной жизни из прошлого сохранилась у обоих братьев, по разным причинам отказавшихся от клана и фамилии Учиха, от крови... Для Саске признание Итачи родным братом означало признание себя Учиха, именно так и никак иначе. Переродившись фениксом в девять с лишним лет, Саске освободился ото всех прежних связей — у него всего-то одна оставалась. Саске осознавал, что таким образом пытается отделить убийцу и предателя в отдельную независимую личность. Ох, если бы так было на самом деле! Но зверство совершил именно Итачи, а не кто-то третий, безымянный. Им обоим не избежать знаний из прошлого, это непреложный факт, иначе они будут уже не они, ведь оба живут, исходя из этих воспоминаний, участвующих в формировании личностей. Саске высоко оценил поступок Итачи, изменившего додзюцу — он не сомневался в смысле поправок. А вот примет ли Итачи поданную ему неприглядную правду? Захочет ли общаться с чистой страницы? Какую роль себе отведет с тем учетом, что в клане Луара ему нет и не будет места? Они оба знали историю Сенджу и Учиха, не повторится ли между бывшими братьями то же самое? А главное в том, что клан Луара никогда не заключит с Итачи и его потомками с додзюцу Шаринган союзного договора (как и с Хьюга в общем-то), что Итачи никогда не сможет основать свой род в клане Узумаки (как и Хьюга в общем-то). Сможет ли Итачи предать забвению шаринган? А нужно ли его хоронить? Вопросы, вопросы, вопросы... Без ответов.
— Кисаме-сан, мир во всем мире это утопия. Людям свойственны страсти и парадоксы, такова человеческая природа. Подумайте, разве не в качестве пресловутой дубинки Рикудо создал шиноби, а шиноби создали джинчурики? В чьих руках окажется дубинка Акацки, во имя чего и в угоду кому она будет служить? — Озвучивал Саске философские вопросы, которые сам себе задавал. — Всего хорошего...
Саске проигрывал битву иллюзий, сказывался малый боевой опыт. Объединив два потока сознания, Саске сдернул вращением спиралей глаз мир "Цукуёми", словно на палку намотав лесную паутину. Ему ничего, а не ожидавший подобного финта Итачи вырубился. В этом помог оглушающий импульс, вдаривший прямо по мозгам в момент дезориентации. Это дзюцу заслуга полигона Эдема, где одно из учебных пособий, бывших оперативников Корня, из клана Яманака.
— Стоять, убью!!! — Тут же на падение напарника отреагировал Кисаме.
Саске ловко опередил его, выскочив из своей щели и отменив дзюцу — дверь изнутри тотчас же сотряс таранный удар, оставивший выпуклый отпечаток. Сделав замену с клоном на крыше, Саске сохранил козырь, "Камуи". Вымороженный клон взорвался без сотрясения земли, что говорило о силе Кисаме, сдержавшего высвобожденную мощь, правда, с катастрофическими последствиями для особняка, вмороженного в лед. Саске отметил, что, оказывается, техника "Мизукаге Буншин но Дзюцу" не ему одному известна, и что те двое, что пока еще орудуют на складах, не имеют связи с оригиналами и разновидностями их клонов.
Проанализировать встречу юноша не успел, опознав среди конохцев Хатаке Какаши, команда которого не смогла столь же ловко внедриться, как Итачи с Кисаме — ну оно и не удивительно, с Вечным Мангекё Шаринганом эта задачка из разряда два плюс два равно четыре. Воспользоваться заготовкой релаксационного гендзюцу Саске побудило состояние спутницы бывшего опекуна — дети святое. Южный особняк погрузился в коралловые рифы, разумные стали растениями, омываемыми теплыми течениями. Все попытки сбросить наваждение натыкались на бешено вращающиеся спирали спирасиэс, скатываясь с гендзюцу, как с гуся вода. Клон уже выяснил про какие-то важные документы, хранящиеся в этой южной крепости-особняке.
— — Карин-химэ, помоги, пожалуйста, спасти эмбрион от яда.
— —
* * *
! Через три минуты буду готова, время терпит?
— — Я верю в тебя...
— —
* * *
**! — Цветасто выругалась по мысленному каналу жена, покрыв неродивого и во что-то влипшего мужа ботаническими терминами в нецензурных сочетаниях. Саске виновато потупился, покраснев.
— Солеан, переправь ко мне Карин, пожалуйста, когда она будет готова.
— Сделаю, Саске.
— Хотел было ехидно сказать, что лучше поздно, чем никогда, и поздравить, но вам впору посочувствовать, Собака-сан и, полагаю, Стриж-сан? Ага, — грустно проговорил усатый морской дракон с длинным змееподобным телом и заумной мордой. Такой образ взял Саске, "подплыв" к "водорослям" одного из сортов морской капусты. — Только та ирьёнин, что истинная и верная слуга своего отечества, способна своего почти трехнедельного эмбриона подвергнуть риску стать выкидышем с последующим бесплодием. Глупый риск, но понимаемый, ибо другого шанса может никогда не представиться... Мне жаль вас, Собака-сан и Стриж-сан. Вам будет оказана помощь и с документами, и с эмбрионом... А ваша телесная боль, Собака-сан, оттого, что вы не удосужились перекинуться словечком с Жабой-сама. Я понимаю, что служба бывает превыше всего, но доводить это до абсурда, мучая себя и близких, когда они в вас нуждаются?.. Каждый сам для себя решает, правда, за кого-то делают выбор ментальные закладки или хозяева... Кстати, Собака-сан, а ведь вы могли бы белой чакрой разрезать это гендзюцу... Что ж... сейчас боль прошла, верно? Вы профукали уже данный вам второй шанс, Собака-сан, третьего раза не будет, обещаю, ни с вами, ни с вашими потомками.
— Готово, кхасэ, — сказала золотая рыбка с большими и прекрасными красными плавниками. — Но не слишком ли ты загнул, а? — Уперев плавники в боки. — Что скажет твой побратим?
— Спасибо, химе. А твой двоюродный брат уже смирился с тем, что ни единой весточки от этого не получил...
— Ты заглянул?!
— ...и по чьей вине так получилось дело десятое, списание на обстоятельства тоже не вариант. По этой теме да, химэ, и передал кое-какие подробности, дав время осмыслить и сформулировать ответ, потому и вынес такой вердикт. Надеюсь, Собака-сан, вы не будете делать глупостей, иначе я возьму грех на душу и лично прерву ваш род. И еще, передайте клану Абураме, что одного приглашения было достаточно, но теперь после настойчивого второго... передайте им, пожалуйста, что после третьего всех их жуков настигнет моровое поветрие. Прощайте...
