— Пожалуйста... поясни мне фразу "сыновей четвертых".
— Сейчас? — Не спеша оборачиваться к на корпус отставшему справа. Он и шел медленно — по времени они успевали с запасом.
— А ты захочешь с нами поговорить после?.. — И голос у Наруто неузнаваем. — Шикаку-доно сегодня утром дал нам прочесть... и посмотреть видеозапись... и я только пару часов назад узнал про рамен... когда с меня за три порции вновь взяли всего семь рьё по номеру... распавшейся команды... — Прерывисто говорил Наруто, в волнении подражая Какаши-сэнсэю. Рамен стал для прикрывшей рот мрачной Сакуры откровением.
Такого подвоха Саске не ожидал — рано! В те часы он излился ядом перед камерой, понося обоих спящих, детально раскрывая план и почти всю свою мотивацию во всех трех сражениях только что пересеченной Зоны-44. Прошелся словом по фанатизму Сакуры, не забыв по случаю упомянуть Хинату. Вспомнил и про подаренный платок, ожидая летом в конце июля что-то в ответ и не трогая все то время Наруто, несмотря на его проказы — после этого Саске разочаровался в нем и отвернулся, начав отпускать черный юмор или в упор не замечать так и не сделавшего ответного шага, не принявшего знак дружбы. За двенадцатыми дверьми он долго говорил, призвав из своей пары свитков Шикаку-сама и попросив сберечь только что сделанную запись на только что вставленной кассете, чтобы показать после... его ухода из деревни странствовать, о чем он еще никому не рассказывал, кроме Хирузена. А рамен вообще не должен был всплыть!.. Видно, взаправду чуточку поумнел, раз дурацкий повод не прокатил на сей раз.
— А ты готов выслушать, запомнить и понять все от и до из моих слов?..
Сакура всхлипнула, услышав в интонациях ответ на вопрос товарища. Наруто оказался настойчив по каким-то своим соображениям, решив все уточнить из первых уст и до церемонии, после которой Нидайме Саске действительно хотел сразу наведаться к Ичирэ да потом отчаливать в сторону Отогакуре.
— Готов, — складывая печать концентрации и приготовившись внимать.
— Все лежит на поверхности... Меня попросил Наруто-кун, но пояснения имеет право услышать лишь наследник Воли Огня. Докажи преемственность, нарисуй своей кровью кандзи "Хи" на портрете Сандайме Хокаге — будучи расположенным наследником в правильном месте иероглиф загорится подобно "Вечному Огню", подтверждая... Все, идемте, нельзя опаздывать, — говоря уже шагающим. Нидайме так и не повернулся лицом ни к той, ни к тому.
Пришлось ему и в третий раз остановиться, подождав, когда двое подбегут во второй раз.
— Он герой и преемник, но Йондайме его никто не сделает, как Гаару в обескровленной Суне, — заключил Саске, уверенный, что не он один получил почту, наверняка переданную вместе с пакетом официальных документов.
— Думаешь, он этого сам не понимает? Кстати, из развеявшегося клона я выделил все нужные составляющие и уже знаю подробности, пока только той ночи. Подумай, стоит ли их упоминать, не ошибись с речью, как в случае с Какаши.
Крыша специально сделана плоской площадкой для проведения торжественных мероприятий и других церемоний, как сейчас, например.
Два стола с цветами по бокам. Длинный стол с подставкой под портрет в черной рамке Сарутоби Хирузена по центру, по три портрета совершивших особые подвиги и героически павших в сражении за Коноху джонинов и чюнинов по бокам — остальные представлены списками. Так сложилось, что кланы сами занимаются трупами. Учиха, например, предпочитали уходить в огонь, становясь урнами с прахом в усыпальнице, которую Саске всегда держал в чистоте. Однако вертикальный гроб всегда хоронили на общем кладбище, устраивая церемонию прощания или нет, как случилось с вырезанным кланом Учиха — надгробные плиты появились в ночь после первой встречи Саске и Хирузена. Таков обычай и не важно, пустой ли гроб, труп ли или свиток ли с ним в нем хоронится. Само погребение только для семьи-клана-друзей, а прощаются все желающие, вот как сейчас, символически перекладывая белые махровые георгины на четвертый стол, перед портретами.
Скорбящие лица шиноби запрудили всю крышу, но встав строем с четким порядком. Среди них был и внук, Конохамару, с друзьями. В двух чашах на шестах пылал огонь, освещая столы с цветами — на небе пасмурно, из-за туч начали чуть раньше запланированного, однако моросящий дождь все равно полил, плача со всей долиной.
Люди подходили и клали цветы прощаясь, а Ирука-сэнсэй пояснял после Саске положившему цветок Наруто про связи, которыми обрастает каждый человек с момента рождения. Сильные духом люди, и шиноби в том числе, рискуют жизнью ради тех, кто им дорог.
— Но... умирать... это же так грустно и больно.
— Сандайме Хокаге погиб не просто так, — заговорил позади стоящий Какаши, видевший безмятежную улыбку на устах убитого. — Он оставил нам кое-что очень ценное. Когда-нибудь ты поймешь...
— Знаю! — Ответил приободренный Наруто.
Он решился доказать. Никто не ожидал никакого неподобающего поступка, потому Наруто никто не остановил, а может, кого надо уже предупредили — не все ли равно? Он одним прыжком аккуратно оказался на столе, не затоптав огромного букета перед портретом. Надгрызенным пальцем Наруто в области сердца нарисовал символ огня, ровно запылавшего, едва он поставил оба штриха по бокам. Спрыгнув, он застыл в поклоне с молитвенно сложенными руками и затрясшимися плечами. Огонь горел, игнорируя дождь, начавший стремительно прекращаться — за какую-то минуту, пока Наруто стоял между столами и его никто не посмел потревожить, небо очистилось, явив Конохе закат. Будто теперь само Солнце прощалось с усопшим, символизируя закат целой эпохи. Появившаяся после смерти Хирузена трещина на третьем лице Монумента Хокаге столь же стремительно и звучно затянулась, как не бывало.
— Достаточно наследнику Воли Огня лить слезы, — разорвал потрясенную тишину Саске, на скорости оказавшись рядом, по правое плечо.
Он специально вынул белый платок с красной каемкой и красным кандзи "Хи" по центру так, чтоб все видели, и вытер им слезы Наруто, благодаря Солеану показательно воспламенившие ткань. Глянув в голубые озера, Нидайме расцепил все еще сложенные руки, отдав левой край теплого платка, тут же зажатый, а правую взял в свою левую и вывел из-за стола, за челкой на лице смотря под ноги, чтобы все внимание досталось глупо расплывшемуся в улыбке усатику. Ни тот, ни другой огонь не чадил, он окончательно сжигал в душах стоящих ненависть к джинчурики. Театрально получилось, по мнению Саске, но мистификация настоятельно рекомендовалась, чтобы избыть плохое, чтобы образовались так нужные Наруто связи в сердцах окружающих. Такова была воля огня Хирузена, желавшего передать и сохранить.
— Сколько типов чакры у тебя обнаружили вчера, Наруто? — Отведя в сторонку, когда народ стал расходиться с крыши после зашедшего солнца, по мере ухода разжигавшее пламя в чашах у столов.
— Два. Ты сам мне про два типа чакры говорил, Саске, — все трогая и трогая платок, навеявший воспоминания.
Сакура, завязавшая ему платок браслетом на левой руке, стояла рядом. Какаши занял Ируку, как бы оградив разговаривающих от посторонних ушей.
— Не перевирай мои слова, — вздыхая. — В Зоне-44 я говорил про цвета чакры. Это так-то ты собрался запоминать? Что же ты тогда потом поймешь? — Скептически.
— Извини-извини! — Складывая печати, последней из которых стала концентрация. Видимо, Джирайя какому-то полезному дзюцу его обучил, судя по раскинувшейся сфере молчания и изменившимся импульсам мозговой деятельности. Никакого названия мысленно он не выкрикивал — техника для Саске осталась безымянной. — Я готов запоминать дословно, Саске. Для меня это очень важно, прошу...
Оба их располовиненных светом лица в сумерках и отсветах ставшего метровым и ярким пламени смотрелись таинственно, настраивая на сакральный лад. Оба стояли глаза в глаза.
— Во-первых, это портретное сходство. Цвет волос и глаз с чертами овала лица передаются детям от родителей. Убери усы и ты вылитый Йондайме в детстве. Во-вторых... Мой шаринган видит, что у тебя в смешивании в оранжевое участвуют четыре типа чакры, два оттенка желтого и два красного. Часто цвет чакры у шиноби совпадает с цветом волос или глаз. Минато желтоволос. Его жена, Кушина, красноволоса, она предыдущий джинчурики. Желтая чакра снаружи стережет печать, красная чакра внутри стережет зверя. Частички родителей в тебе буквально со дня рождения, они несут неусыпную вахту, защищая тебя. Твои родители всегда с тобой, в твоем внутреннем мире их можно вызвать на разговор, если постараться. Учти тот факт, что резервуары печати с их чакрой опустошаются, ведь их никто не пополняет... Минато тратится постоянно, Кушина при взывании к чакре Кьюби, поэтому со временем печать слабеет. Ощути и найди их в себе, поделись чакрой и любовью с ними, заполни их резервуары, чтобы их частички в тебе смогли отвлечься от вахты и пообщаться с тобой много раз, не исчезнув окончательно после первого же обращения. У них расспрашивай подробности своего дня рождения и все остальное наболевшее и накопившееся. Ты в состоянии сам справиться. — Чтобы Сакура не услышала лишнего, и другие не прочитали по губам, Нидайме Саске шагнул вплотную, взявшись за плечи и подведя рот к самому его уху. — Ты недавно стал мне близким человеком. Если обратишься к кому-то за помощью, то рискуешь потерять имеющееся и стать узником собственного внутреннего мира. Между тобой и Кьюби два надзирателя, без налаживания контакта с родителями заточенный всерьез не воспримет своего тюремщика. Если я попытаюсь помочь тебе с родителями, то враждебно настроенный Кьюби несомненно нападет на меня и будет несомненно уничтожен. Полагаю, такой вариант тебя не устроит, поэтому самостоятельно познай самое себя, и чем быстрее, тем лучше, сам понимаешь почему. Никто лучше тебя этого не сделает. Начни с отца, ложись всегда спать с его именем на устах и в мыслях — Намиказе Минато. Медитируй, передавая ему силу и желая оказать всестороннюю поддержку, прости за сиротство и полюби его частичку в себе такой, какая есть. Когда почувствуешь отток собственной, желтой чакры, ни в коем случае не дави в ту сторону и другого цвета не посылай. Дальше отец поможет с матерью и остальным. Ты справишься, Наруто.
Саске успел лично отблагодарить рукопожатием Шино, принесшего тушку Нидайме к Ёшино и регулярно справлявшегося о самочувствии. С Шикамару они еще за обедом выпили по чашечке сакэ под бдительным присмотром Шикаку, вручившего документы без положенного церемониала из-за траура. Других Саске держал на расстоянии, хотя видел, например, симпатии со стороны Чоджи еще со столика в столовой академии.
— Постой... — неожиданно сильно и уверенно схватил его за запястье Наруто, когда Нидайме отстранился, собираясь уходить. Озера истекали реками. — Ты ничего не сказал Сакуре.
— Я могу только повториться — тебе с подругой никогда не светит стать моей женой, Сакура. Из уважения к вам я никогда не предложу завести общего ребенка, и никогда не приму от вас двоих подобное предложение. Дети мечтают о конфетах, взрослые о шоколадной фабрике. Сакура, я не конфета и не фабрика, мои мечты с тобой не связаны, смирись и найди в себе достойную взамен разбитой, не ранься об осколки.
Она стояла спиной к огню, оттого тени ложились на ее лице темные претемные.
— Ее мечта... Гаденыш, как ты посмел ее разрушить? — Сжимая запястье сильнее, едва не до хруста костей.
— А ты, Наруто? Тысячи людей мечтали о твоей смерти, как ты посмел нарушать их мечты и жить вопреки?! — Не сдержавшись тупизне. Саске специально не стал защищаться от всплеска эмоций.
— Хватит! — Тихо вскрикнула Сакура, прижавшая руки к дрожащей груди. — Саске-кун, позволь... позволь просто быть рядом, пожалуйста! — Умоляюще.
— Есть поговорка: насилу мил не будешь, — двигая левой рукой. Наруто отпустил. Стоящий спиной к все еще стоящим на площадке взрослым Саске приподнял неестественно отвисшую забинтованную кисть на уровень груди. — Хороша же благодарность! — Горько. — Какая тут команда? Какое тут общение? Вы оба неисправимы, — уходя всполохом пламени.
Какие тут банкиры? К ним пошел клон, созданный Шодай по образу Нидайме, к Нара тоже отправился специальный клон, чтобы поблагодарить, извиниться и забрать вещи, уходя.
— Муж. Зачем ты довел до такого итога? — Куснув себя за палец и дав Нидайме блаженно пососать его. Зеленое свечение укутало тело, излечивая все раны — так она медленно делилась своей лечащей чакрой напрямую. Можно было бы и кусать ее, тогда и поток шире получался, и потребовались считанные секунды, но от этой сумасбродной выдумки жены Саске отказался. Вот еще, кусать ее! Да он поцелуями хотел покрывать, а не кусать.
— Жена. Что это еще за дурацкое дзюцу? Разве нельзя поцелуем? Или ты того, этого...
— Ай! А чего меня-то все бьют?! Придумали мальчика для битья, понимаешь... — обиделся Нидайме, которому досталась затрещина вместо Шодая.
— И какая же я буду с искусанными и отечными губами!? Нужен контакт с кровью, олух, — вызывающе слизывая каплю крови с пальца.
— А через слюну никак? Все равно при поцелуе с языком контакт...
— Есть контакт, — оторвавшись от сладких и еще впитывающих зеленое губ Нидайме и не скидывая руки приласкавшего со спины Шодая. — Целых двое на меня одну, да? — Совершенно не имя ничего против.
— И кто тут олух? — Шепча с двух сторон в волосы с разных боков. Саске впервые пришла крамольная мысль...
— Один из вас двоих, негодники! — Элегантно сталкивая лбами и выходя из объятий. — А ну ответил на мой первый вопрос, муж! — Добавив строгости в голос и еле сдерживая смех от вида одинаково потирающих височные области.
— Чтобы легче приняли долгое расставание, — ответил Шодай Саске, пока Нидайме бочком-бочком улепетывал к арке ворот, юркая из Эдема к Зданию в Конохе.
— Ага... значит, ты со мной тоже разругаешься в пух и прах?!! — Став настоящей мегерой — кто такая, Саске не знал, но верил Солеану на слово, что чрезвычайно похожа.
— И это вместо поддержки любимого? — Шевеля бровками.
— Одного поцелуя хватит. Ты тут не юли давай, муженек. Наклусил и под юбку?
— Ну чего ты взъелась?! Это твой двоюродный брат мне запястье сплющил, между прочим. И у нас ведь постоянная ментальная связь. И вообще, как ты такое могла про меня подумать?
— Как порядочная супруга я должна отчитывать супруга, — уперев руки в боки и сверкая глазами, забывшими об очках с диоптриями.
— Вот ведь!.. — Досадливо. — Из-за тебя я совсем не могу сердиться на него...
— Дождешься у меня, перекрашусь в желтое и черточки на щеках намалюю...
Саске выпучил глаза на этот сказанный всерьез бред — на память он не грешил и воображение у него хорошее, даже слишком — он закашлялся.
— И вообще ты мне что обещал? Где мировая кухня блюд!? Где гардероб всех нарядов!? Где мои золотые горы и жемчуга с бриллиантами?!
— Так и сказала бы прямо, что на сегодняшнем ужине мой зеленый супчик с красной рыбой не получились...
— Тьфу на тебя! Идем тренироваться, — вильнув при развороте.
