Логофет. Наемник.

В стране, где правили женщины, мужчинам оставалась лишь роль воинов. Так повелось с тех давних времен, когда первые эльфы вступили под сень древнего леса. Это позже они начали называть себя рэквау, а изначально на планету переселились два клана чистокровных (я их называю классических) эльфов. Два главы привели свои семьи на новую родину. У одного главы была дочь, у второго сын. Отцы-основатели рассчитывали при помощи брака объединить народы, положив начало новой эры. Но,... увы и ах! Прекрасная Аурика, дочь главы рассветных эльфов, оказалась чуть-чуть беременна и в положенный срок принесла двойню — чернокожего, беловолосого и клыкастого мальчика и его светлого брата — темноволосого, синеглазого и тоже клыкастого. Насколько я понял из старинных рукописей, найденных в недрах тайника дворцовой библиотеки, отцом детей, по моему твердому убеждению, основанному на огромном опыте и бесконечных знаниях (да, вот такой я самоуверенный) был темнокожий воин дроу. Короче, дело закончилось скандалом и изгнанием. Причем за изгнание проголосовали почти все мужчины обоих родов. Видимо, никак не смогли простить красавице эльфийке ее предпочтения. Аурика гордо удалилась, а вместе с нею удалились ее служанки и подруги. Что там было дальше с рассветными — неизвестно, а вот компания принцессы обосновалась на берегу лесной реки, и в один удивительный яркий день на пляже был найден изможденный, практически умирающий папаша близнецов. Оказывается, он последовал за любимой, но вышел в другом полушарии и почти год искал свою нареченную и бла-бла-бла. Нашел. И не одну, а в обществе сыновей и кучи истосковавшихся по мужскому вниманию красавиц. Дроу был не дурак, он быстренько отъелся на фруктах, овощах и рыбке и принял активное участие в создании новой расы-расы рэквау. Но вот что странно, темнокожий малыш родился только у Аурики, все остальные дети рождались похожие на рассветных эльфов — белокурые, остроухие, унаследовав от отца только острые клыки. Эльфийки так и не сумевшие простить своего изгнания, поклялись доказать "противным мужикам", что и без их помощи они смогут выжить и создать сильное государство. А чтобы даже памяти не осталось о "гадких родственниках", они приняли самоназвание рэквау, что означает — сильные духом. С подсказки дроу Аурика, возглавившая сие женское царство, назначила каждую из ушедших с нею девушек главою собственного рода — Дома и закрепила за ними право называть своих детей с первой буквы собственного имени. Эта же буква использовалась и в приставке "та" у благородных воинов. Приставка же "кау" означала, что воин прямой потомок дроу и Аурики. Поэтому все члены правящего рода, кроме Теней, всегда носили имена, начинающиеся с буквы "А", а воины получали приставку "ата". Теней же всегда называли именами, которые им давала Богиня в Храме Судьбы. Такая своего рода визитная карточка рода. И никакой путаницы — сразу ясно ху из ху . Так появилось семь Домов. Дроу, как великолепный воин, взял на себя защитные функции, он же начал обучать мальчиков искусству убивать. Шли годы, ознаменовавшиеся несколькими стычками с бывшими родственниками, из которых рэквау выходили победителями, увеличивая свое поселение за счет пленных. Вырастали дети, у них рождались свои дети, деревня разрасталась. В какой-то момент сквозь межмировый портал на Атарияту Ведущая привела новых переселенцев, принадлежащих к расе желтоглазых моритов. Мориты отличались высоким ростом — больше двух метров, черными вьющимися волосами и очень острыми зубами. Их мужчины были прекрасными охотниками, а женщины очень сильными травницами и алхимиками. Кроме этого, многие из моритов владели магическим даром, не сильным, но вполне достаточным, чтобы выжить и обустроиться на новом месте. Они влились в дружный коллектив рэквау, приняв их законы и внеся свежую кровь в молодую расу. Так появилось еще два Дома. Смешение кровей привело к настоящему виду рэквау — гибкие, высокие, с большими выразительными глазами всех оттенков синего и желтого цветов, с острыми, как иглы, зубами и скверным заносчивым характером. За всю историю у рэквау не было правителя-мужчины. Если первым в роду рождался мальчик, он автоматически приобретал титул наследного принца, который и носил до появления сестры. Обычно у матрон рэквау, несмотря на их весьма продолжительную жизнь — около трехсот лет — не рождаются больше трех отпрысков. Если девочка в правящем роду так и не появлялась, Правительница удочеряла ребенка от боковой ветви своего Дома и по достижении брачного возраста, который у рэквау наступает в семнадцать лет, отдавала ее замуж за наследного принца. Таким образом, формальности были соблюдены, обычай не нарушен, а народ получал новую правительницу. Что интересно, у рэквау никогда не рождались чернокожие девочки, а вот мальчики появлялись с завидной регулярностью, но только в семье Правящего Дома. И всегда в паре с белым братом. Чернокожие были сильны, хитры, изворотливы и чертовски воинственны, проводя жизнь в совершенствовании воинского искусства. За все время существования нации никто и никогда не смог победить черного рэквау в бою, поэтому пост верховного главнокомандующего всегда занимал беловолосый сын правящего Дома.

Мориты сохранили способность перемещаться между мирами, и со временем планету заселили представители других рас, в том числе и люди, но они так и не смогли занять высших ступеней в иерархии рэквауского общества. Столкнувшись с выходцами из техногенных миров, предшественница Анет приняла решение о запрете развития технологии на Атарияте, с тех пор ежегодное собрание матрон выдает именные разрешения на ввоз определенных предметов из урбанизированных миров, что порождает массу интриг, хитроумных махинаций и даже убийств. Своеобразное развлечение для долгоживущих рас. Зато весело. Отсюда и современное стрелковое оружие у воинов, которых я только что встретил.

Почти все женщины рэквау владеют магией, но ее секреты держатся в строжайшей тайне и за пределы рода обычно не выходят.

Все это я вычитал в "Истории Правящего Дома", когда, разыскивая Анет, случайно забрел в запретную библиотеку. Я еще потом долго пытался найти имя дроу, уж очень заинтересовал меня сей феномен, навевая какие-то смутные подозрения, но так и не нашел, а когда спросил у Анет, она ответила, что его звали "Отцом всех рэквау" и никак иначе. Ну, хорошо хоть не "осеменитель всех рэквау".

Обо всем этом я вспоминал, неторопливо приближаясь к кафе. Мимо сновал народ — мужчины рэквау, кто с огнестрельным оружием, кто с мечами, но все вооружены до зубов, с высокомерным превосходством посматривающие по сторонам; сосредоточенные коротышки с высоко задранными бородами и традиционными кривыми кинжалами на поясах. Кое-где собирались кучками люди, глубокомысленно обсуждая какие-то свои мелкие проблемы; орали, размахивая руками фиолетовые обезьяноподобные чушки; сновали человеческие подростки; гордо вышагивали матроны в сопровождении красавиц дочерей, окруженных грозными братьями, что совершенно не мешало им бросать в мою сторону призывные взгляды. Мне нравится этот мир! Какое непаханое поле.

Я выбрал столик в тени большого раскидистого дерева. Вообще Ат"и-Малис — очень чистый и очень зеленый город. С широкими улицами, изящными белокаменными домами-крепостями в Верхнем городе и крепкими бревенчатыми срубами в Нижнем, где живут, в основном, представители рабоче-купеческого класса. Ко мне подскочила симпатичная пухленькая дамочка неопределенного возраста и, улыбаясь, поинтересовалась, что желает сиятельный господин. Господин желал кофе. А после откушать. Я вытянул ноги, вольготно развалившись в мягком кресле, и окинул взглядом кафе. Недалеко от меня разместилась встреченная на площади семья. Парни пили что-то со льдом, матрона со скучающим выражением на холеном лице ковыряла ложечкой маленькое пирожное, периодически поднося к губам изысканную чашечку с чаем. Почувствовав взгляд, она повернула голову в мою сторону и приветливо улыбнулась. Чертовски красивая женщина. Я перевел взгляд на девочку. Она ела мороженое. Прямая спинка, медленные точно выверенные движения и взгляд в никуда. Что-то с девочкой было не так, но что — я понять не мог, пока ей не подали сок в высоком запотевшем бокале. Девочка, не опуская взгляд, начала шарить рукой по столу, в этот момент один из парней нежно взял ее ладонь и положил руку на стакан. Так вот что с нею не так! Малышка слепа. Ребенок-инвалид в семье рэквау — это нонсенс. Жалко, такая красавица. Ну да ладно, это не мое дело. Я отвернулся, с интересом рассматривая парочку симпатичных человеческих девушек, сидящих на террасе и кокетливо посматривающих в мою сторону. Официантка принесла кофе и спросила, не желаю ли я еще что-нибудь. Я желал. Бутылку шипучего вина за столик хорошеньких подружек, а себе не прожаренный стейк без гарнира и бокал самого лучшего вина.

— Почему ты не хочешь ей помочь? — раздался у меня в мозгу до боли знакомый, но от этого не менее нелюбимый девичий голосок.

— Б... и...твою.... какого...ты же должна следить за нашим телом! — возмутился я.

Сонька, она же Софочка, она же Стерва и прочие нелестные эпитеты на букву С — это моя Совесть, моя Светлая часть. Вообще-то это тоже я, просто иногда люблю сам с собою поспорить. Вот такое у меня маленькое хобби. Как я до такого докатился — длинная история, как-нибудь в следующий раз. София — вполне самостоятельная часть меня, она — дух давно погибшей монахини, вплавленный в мою сущность какими-то старинными проклятиями мне в наказание. С самого первого дня пребывания здесь Совесть молчала и вот проснулась, теперь будет ныть без перерыва. Я тяжело вздохнул.

— Во-первых, это не мое дело. Во-вторых, у нас контракт и светиться я совершенно не хочу, в-третьих мне лень. Я в отпуске.

— Так у тебя контракт или ты в отпуске?

— Отпуск во время контракта. Сонька, не зуди!

— Посмотри на этого ребенка, посмотри, насколько она красива, настолько же она и беспомощна. Она никогда не увидит лица своей матери, лиц братьев, которые так ее любят, не сможет бегать с остальными детьми, не сможет ходить между мирами, она никогда не узнает, как выглядит цвет ее платья, какой изумительный цвет ее глаз. Ты сам знаешь, какая участь ее ждет в мире, где красота и здоровье возведены в ранг эталона. Ты должен помочь ей, Логофет.

— Черт, я никому ничего не должен! — взорвался я. Ненавижу, когда она начинает обращаться к этой моей сущности. — И ты прекрасно это знаешь. Когда придет твое время, будешь заниматься благотворительностью, а я сейчас — эгоистичная, твердолобая, злобная сущность, и намерен провести чудный день с теми двумя красотками, которые с восторгом посылают мне воздушные поцелуи. Так что заткнись и не мешай мне питаться.

Совесть замолчала, но обед был испорчен. Вот зараза, и принесли ее демоны в самый неподходящий момент. Я посмотрел в сторону рэквау. Девочка с улыбкой слушала одного из братьев. Тот, видно, рассказывал что-то смешное, потому что через минуту она звонко засмеялась. Ее смех был похож на звон серебряного колокольчика и шуршание крыльев бабочки одновременно. И тут меня накрыло знание того, что именно эта девочка когда-то возглавит рэквау и приведет их на новый виток развития.

— Дерьмо! — воскликнул я про себя и, встав, решительно двинулся в сторону подружек — обаяшек с твердым намерением не идти на поводу у совести. Девушки, увидев, что я направляюсь в их сторону, рассиялись и призывно замахали руками. Я помахал в ответ, предвкушая приятное времяпровождение и поглощая текущую ко мне ярко-голубую энергию интереса и сексуального желания. Да, я — бабник и ни капельки этого не стыжусь! Путь мой проходил мимо столика со слепой девочкой, и я непроизвольно замедлил шаг, поравнявшись с ними, а затем просто остановился, не в силах отвести взгляда от огромных глаз. Один из парней резко вскочил со своего места, многозначительно положив руку на расстегнутую кобуру. Глупец. Матрона с интересом наблюдала за нами из-за полуопущенных ресниц. Но больше всего меня удивило поведение ребенка: она словно что-то почувствовала, вздрогнув, беспомощно пошарила ладошкой по столу и, нащупав руку сидящего рядом брата, вцепилась в нее с такой силой, что побелели пальцы.

— Демон, — прошептала маленькая рэквау.

— Она чувствует нас, — удивленно отозвалась Сонька.

— Этого не может быть, — возразил я, — если бы она чувствовала нас, она бы заметила и ангела в моей сущности.

Совесть по-кошачьи фыркнула, а я слегка поклонился матроне. В этом мире среди равных не было обращения "вы", что намного облегчало общение.

— Сиятельная миледи, позволь бедному страннику запечатлеть свое почтение. Знаю, что нарушаю этикет, но рядом нет никого, кто мог бы представить меня твоей милости.

— О, в этом нет никакой необходимости, — улыбнулась красавица. — Твоя слава бежит впереди, герцог Орлеанский. Я Ваг"Жетта.

Ничего себе, старшая матрона Дома Черного Льда, третьего главного Дома.

Матрона протянула руку, которую я с удовольствием поцеловал, едва удержавшись от искушения лизнуть изящное запястье.

— Герцог Орлеанский? — в моем мозгу раздался дикий хохот Соньки.

— А что тут такого? Нам же нужно было звучное имя, и хватит ржать как портовая шлюха, — обиделось мое мужское Я, одновременно обмениваясь со Старшей матроной незначительными фразами. — А то вспомню, как мы назвались Жанной Д"Арк в эльфийском лесу, когда тебе приспичило вывести длинноухих из их добровольного затворничества.

— Ваг"Жетта, представь меня дочери, — попросил я матрону.

— Герцог, знакомься, это — моя младшая дочь Вас"Силиана.

— Очень приятно, юная госпожа. В моем мире твое имя звучало бы как Василиса, — улыбаясь, обратился к девочке, продолжавшей с обреченным видом цепляться за руку брата, — Василиса Прекрасная и Премудрая.

— Я не прекрасная, — прошептала Силиана, — я слепая уродка, а ты — демон.

— Что такое ты говоришь Вас"Cилиана, сейчас же извинись перед милордом, — строго приказала матрона.

Совесть тут же прокомментировала: "Перед милордом любовником Повелительницы. Вряд ли ваш роман остался в тайне, раз твое имя так широко известно".

Силиана гордо вскинула голову и промолчала. Если бы на ее месте был мальчик, то плетями он бы не отделался. Я с уважением посмотрел на ребенка. Гордая и сильная. Из нее вырастит дьявольски привлекательная женщина, в моем вкусе, обязательно нужно будет наведаться сюда еще раз лет так через пятнадцать.

— Развратник! — влезла со своим мнением Сонька.

— Ханжа! — не остался я в долгу.

Милая беседа меня и меня.

— Силиана, — обратился к девочке, — ты ошибаешься, я не демон, однако, и не человек. Но я хочу и могу помочь тебе, если позволишь, и твоя мама не будет возражать.

Я заметил, как надеждой вспыхнули голубые глаза матроны, а братья Силианы, которых мне никто не удосужился представить, синхронно подались вперед, вперив в меня острые как кинжалы взгляды. Я понял, что если облажаюсь, то без боя отсюда не выбраться.

— Милорд не шутит? — С волнением спросила матрона, порывисто вставая с кресла. — Мы обращались к лучшим целителям континента, пробовали травы, даже показывали дочь врачам технологического мира, — слово врачам она произнесла по слогам, — но все только разводят руками, говорят, что это неизлечимо.