Машина ждала у подъезда — видавшая виды, когда-то белая "Волга" с плафоном на крыше. Водитель покуривал в приоткрытую форточку — в темно-синее вечернее небо вилась струйка дыма. Покосился на Майю, затем оценивающе, на ее сумку, и кивнул в сторону заднего сидения, бросай, мол, туда. Идти открывать багажник ему, похоже, было лень.
Майя, как ей и было предложено, сунула сумку на заднее сиденье, сама села рядом с водителем. Пару раз хлопнула дверкой — та все никак не закрывалась. Оказалось, мешал пояс от зимней куртки — свесился вниз и попадал в проем. Пояс подобрала, и дверка, наконец, закрылась. Таксист, недовольно наблюдавший за суетливой девчонкой, врубил первую передачу и машина, вихляясь в серо-белых бурунах снежной каши, тронулась, неспешно ускоряясь. С неба опять посыпался редкий снежок. Бестолковая круговерть снежинок, точно рой мошкары, толклась в свете уличных фонарей.
— На вокзал? — уточнил водитель, выворачивая на главную улицу.
— Да, на Главный, — Майя постаралась улыбнуться ему как можно приветливей, не сидеть же всю дорогу букой.
Она еще раз похлопала себя по карманам куртки — вроде все на месте. Шапку даже одевать не стала, выскочила так. Да и в машине тепло. Дворники лениво елозили по ветровому стеклу, сгребая в стороны маленькие сугробики налипших снежинок. Водительская рация время от времени напоминала о своем существовании голосом неведомого диспетчера. "Кто на линии — Речной вокзал.... от Аэропорта, к Комсомольской, кто?" — прорывался сквозь хрипящий эфир бодрый девичий голосок. От нечего делать, Майя принялась смотреть в окно. Дорога шла под уклон и направо. В сгущающихся сумерках мелькнули корпуса института, с левой стороны появился призрак какого-то долгостроя. Здесь они нагнали маршрутный автобус. Мигая левым поворотником, "ПАЗик" потихоньку выруливал из выемки между двумя сугробами, означающей остановку общественного транспорта. В ярко освещенном салоне сидели редкие пассажиры. Кондукторша возвышалась монументальной статуей на высоком сиденье.
Впереди слева вспыхнули и погасли фары. Еще раз и еще. Тяжелый "Вольво" с длинным прицепом неуклюже пытался развернуться, и забраться на горку. Колеса скользили по укатанному снегу, фуру стягивало назад. Водитель приоткрыл дверь кабины, посмотрел вниз. Машина тяжело вздохнула какой-то пневматикой, взревел двигатель и "Вольво" попыталась еще раз осилить этот подъем. "Черт, не вовремя принесло его... — проворчал себе под нос таксист, — раскорячился... жди теперь, пока он задницу с дороги уберет!"
Фура, повздыхав и поотфыркиваясь, наконец, сдвинулась с места, и медленно развернувшись, освободила дорогу. Майя сквозь боковое стекло наблюдала, как мимо медленно проплывает темно-синий тент с белыми буквами по борту.
Почти следом за фурой рванул здоровенный темный джип. Лихо обогнул фургон и проскочил под самым носом у "Волги".
Таксист резко затормозил и выматерился, от избытка чувств забыв про свою пассажирку. Майя покосилась на него — седоватый дядька лет пятидесяти с небольшим. Коротко стриженые волосы, глубоко посаженные глаза, лоб с заметными залысинами, кустистые брови. Дернул рычаг переключения передач, нажал на газ, машина вновь тронулась. Пока стояли, ждали фуру, их успели нагнать автобус и еще пара легковушек.
"Волга", медленно набирая скорость, поехала вперед. Странно. Когда отъезжали от теткиного дома, свет на улицах горел. А сейчас фонари вдоль проспекта стояли мертвые, погасшие. Да и в оставшихся позади институтских корпусах не светилось ни одного окошка. Они миновали еще один лесок, подобрались к железнодорожному переезду, "Волга" осторожно перевалилась через рельсы. "Что-то медленно ползем, — подумала Майя и озабоченно посмотрела на часы, — так недолго и опоздать!"
Водитель, словно вняв ее опасениям, наконец, прибавил скорость. Но не успела девушка обрадоваться, как впереди замаячили габаритные огни скопивших на дороге машин. "Блин!.. ну что за невезуха? — Майя пристально вглядывалась сквозь лобовое стекло. — Что там на этот раз? Пробка? В такое время просто смешно. На аварию вроде не похоже..."
Поперек всей улицы как будто натянули белесую штору. Она колыхалась, клубилась, перекатывалась неспешными волнами. Такси притормозило, а потом и вовсе остановилось.
— Что за хрень? — пробормотал водитель. — Я ж полчаса назад тут проезжал...
— Мне до одиннадцати успеть нужно! — взмолилась Майя, заискивающе глядя на него. — У меня билеты на поезд! Ну что там может быть, туман и туман. Что вы, тумана никогда не видели? Может, поедем как-нибудь потихонечку? А?
— Потихо-о-нечку... — протянул таксист. — Ага, потихонечку! — он приоткрыл дверцу, выглянул наружу: "Эй, мужики, что за митинг? Чего стоим?". На его оклик оглянулось несколько человек, но никто не ответил, все продолжали стоять и напряженно смотреть на эту стену тумана. Сзади подходили и подъезжали еще какие-то люди.
Майе надоело сидеть и просто так ждать — она выскочила из машины и аж задохнулась от морозного воздуха. "Ну, ничего себе! Убиться веником! Так и простыть недолго!" — она судорожно вытащила шапку из кармана, застегнула молнию на куртке, замоталась шарфом. Все равно холод пробирал до костей. Попрыгала на месте — под ботинками яростно скрипел снег. "Градусов тридцать пять мороза, если не больше. И ветер. Черт, черт, черт. Не опоздаю, так околею!". Она вернулась в машину и захлопнула дверцу. Несколько минут просто сидела и, стуча зубами, оттаивала в тепле салона. Потом открыла глаза. Что-то явно изменилось. Что? Водитель, вылез из машины, отскабливал заиндевевшее лобовое стекло. Шик-шик-шик — скреб пластмассовый скребок. Нет, это не то. Что-то еще. Тихо ворчит на холостых оборотах двигатель. Не хватает чего-то! Чего? Рация молчит! Вместо бодрого скрежета и перекличек водителей и диспетчеров — монотонное шуршание. "Сериал "Серые мурашки". Но это если по телевизору, когда все программы заканчиваются. А тут, что радиопостановка "Серые мурашки"? Позвонить что ли тете, пожаловаться на судьбу? Майя вытащила из-за пазухи шнурок с мобильным — "Поиск сети" — здрасти, приехали! А этот-то, куда сеть потерял? Она еще раз чертыхнулась и тревожно завозилась на сидении. Приоткрыв дверцу, окликнула шофера:
— Ну, поедем, может быть? А? А то я опоздаю! Ну, ей-богу, ну, что там такого?!
Таксист хмуро глянул на нее, молча показал рукой на стену тумана.
— Я доплачу! — использовала Майя свой последний аргумент. — Хорошо доплачу!
— Эх! — водитель плюнул на замерзший снег и забрался в салон, очевидно торчание на пустыре перед неведомым препятствием не входило и в его планы. — Ладно... попробуем. Не ной только!
Двигатель взвыл на первой передаче и "Волга", медленно объезжая впередистоящие машины, плавно въехала в колышущуюся пелену.
* * *
Илья вернулся в вестибюль первым, Марека еще не было. Народ из вестибюля потихоньку разбрелся, некоторые, кто уже был одет, вышли на улицу и стояли на крыльце, тревожно вглядываясь в ночь. Илья присоединился к ним. Лунный свет почти не пробивался сквозь плотную муть закрывшую небо. Стало заметно холоднее. Вечером, когда Илья шёл на работу, температура была не ниже десяти градусов мороза. Теперь же, как показывал термометр у дверей института, все минус двадцать пять. Наконец, появился Марек, с портфелем под мышкой и облезлой кроличьей шапкой в руке.
— Здесь, чуток посветлее будет, — сказал он, озираясь, — а то я в темноте чуть с лестницы не навернулся! Слушай, холодно, блин!
— Да уж, — согласился Илья. — Ты шапку-то одевай, а то плешь простудишь.
— О своей плеши позаботься! — огрызнулся Марек но шапку надел.
Они неторопливо спустились с высокого крыльца, стараясь не поскользнуться на обледеневших ступенях. Прошли по пологой горке сто метров отделяющие институт от проспекта, и двинулись по тротуару направо.
На остановке, в ожидании автобуса, зябко переминались с ноги на ногу Борис с Егором.
— Мне почему-то кажется, — пробормотал Марек, помахав им рукой, — что автобуса ждать не стоит. Не будет его ни хрена. Ты как думаешь, молодой человек, — повернулся он к Илье, — пехом двинем?
Тот в ответ молча пожал плечами. Придет или не придет автобус, ему было безразлично, так как, в отличие, от ленивого Марека, домой он всегда ходил пешком. Чего там идти-то? Минут двадцать пять быстрым шагом.
От института до жилых кварталов — километра два. Сперва вдоль проспекта с погасшими фонарями, затем через лесок, а потом по улице, которую Илья называл "Дорогой скорби" из-за ее безрадостного вида — по обеим сторонам тянулись, окружённые покосившимися заборами, грязно-серые бетонные коробки складов.
Далее путь пролегал через железнодорожный переезд со шлагбаумом, потом ещё немного по пустырю, после которого тянулись ряды частных гаражей, а за ними уже начинались кварталы девятиэтажек.
На подходе к этому самому пустырю, друзей и поджидал сюрприз — поперёк дороги, в обе стороны, насколько было видно в полумгле, колыхалась плотная завеса, то ли тумана, то ли дыма. Впрочем, дымом не пахло.
На дороге, не доезжая до стены тумана, запрудив собой неширокую проезжую часть и даже залезая на тротуар, скопилось с десяток легковых автомобилей, среди которых, грязной канарейкой, желтел милицейский уазик ППС. Между машинами стояли люди, горячо обсуждая происходящее.
— Я же тебе объясняю, командир, — доказывал толстому милиционеру в форменной куртке с погонами прапорщика, мужик в расстегнутой короткой дубленке и меховой кепке, — я здесь полтора часа назад проезжал, не было никакого тумана! Вот треснуть мне, на этом самом месте! Снежок шёл... пушистый такой!
— Да какая разница... пушистый... — басисто вступил в разговор водитель другой машины. — Я вот пробовал пешком туда пройти... ну... внутрь, — он тыкал рукой в сторону колышущейся стены. — Так там, на полметра ни хрена не видно. Через пять шагов направление потерял и вернулся только на голоса.
— Да где вы вообще, у нас зимой туман видели? Может дымовая завеса?
— Дак дымом-то не пахнет!
— А может, трубу прорвало от мороза? — задался вопросом, какой-то бывалый гражданин. — Помнится, как-то раз прорвало горячую воду прямо на перекрестке, возле рынка... хлестало по всей улице. Так там такой же туман стоял!
— Где ты воду видишь, умник? — резонно возразили бывалому. Тот не нашел, что ответить и умолк. Друзья подошли поближе к толковищу.
— Слушай, — пробормотал Марек, пряча нос в воротник пальто, — а здесь-то вообще дубак!
Действительно, стало еще холоднее, к тому же зарядил обжигающий ветерок. По стене тумана пошли волны. Все присутствующие обернулись к ней, настороженно наблюдая за непонятным атмосферным явлением. Илья следом за Мареком, постарался, как можно плотнее, запахнуть, вдруг переставший греть пуховик.
— Ну, и что обо всём этом думаешь? — пробормотал он, кося на приятеля, слезящимися от холода и ветра глаза. Но тот лишь сосредоточенно сопел, стараясь согреть дыханием замерзший нос.
— Так что, командир? — вновь подал голос "меховая кепка". — Что делать-то будем? Прапорщик стоял возле своего "уазика", нервно отбивая дробь на капоте, пальцами, затянутой в перчатку, правой руки. Он был явно смущён происходящим и очевидно не знал, что надлежит делать в таких случаях. Его растерянный взгляд блуждал по лицам окружающих, словно пытаясь найти кого-нибудь, на кого можно свалить ответственность за происходящее.
— Что нам делать-то? — продолжали интересоваться вокруг. — Говори! Чего тянешь? Не стой столбом. Мобильники не работают, узнай, может, по рации чего передали?
Прапорщик постучал согнутым пальцем в стекло своей машины. Оно со скрипом, приспустилось, выпустив в щель облачко пара.
— Ну?.. — поинтересовался он у своего, невидимого в темноте салона, напарника. — Не восстановилась связь?
Из щели что-то забубнили в ответ.
— Так и нет? — голос прапорщика стал безнадежным. — Шумит и все? С-сука, бля!
— Полчаса тут уже паримся! — глухо роптала, окружившая "уазик", маленькой толпа. — Объяснил бы кто!.. Что за хреновина?.. Как холодно-то стало!..
— Короче... — неопределённо начал прапорщик, — связи никакой, рация не работает! Мне, как и вам... в общем, хрен его знает! — неожиданно закончил он свою мысль.
— Туман это! — упрямо и не к месту встрял бас. — Я в нём был. Мокрый весь вышел! Точно вам говорю: труба лопнула!
— Короче!.. — повысил голос прапорщик. — Туман это... дым ли... или ещё чего... Не исключена возможность аварии на газораспределительной станции! Утечки газа там раньше бывали, это точно. В общем, просьба ко всем присутствующим... Садитесь в свои машины... и давайте-ка отъезжайте отсюда подальше... лучше, не меньше, чем на полкилометра!
— Какая ещё авария, понимаешь? — начали возмущаться вокруг. — Придумали, тут!.. Понастроили химии!.. Говорили, до добра не доведёт! Учёные, мать их!.. Научили на свою голову!..
— Куда нам отъезжать? Мне домой надо! Меня дома ждут!
— Как хотите! — отрезал прапор. — Мне неизвестно, что за этой херней кроется... Может и утечка, какая-нибудь... Короче, я поехал. Ну-ка, живенько дорогу дали!
Все вокруг загалдели:
— Да ты офанарел что ли, командир? Утечка! У нас же там дома... семьи! Куда мы?
— Если утечка, почему вони нет?
Поднялся невообразимый галдеж. Прапорщик, более не вступая в дискуссию, обошел капот "уазика" и, открыв дверку, сел на место рядом с водителем. Дверка глухо захлопнулась и машина, выбросив струю выхлопа, заворочалась в снегу, заставив обступивших ее людей, попятиться.
— Ни хрена не ясно! Блин, дожили!.. Власть, тоже мне... — граждане, глухо ропща, стали рассаживаться по своим машинам.
Легковушки, одна за одной, выруливали и отъезжали. Илья заметил, что в одной из машин целая семья — женщина и двое детей.
Ветер, меж тем, продолжал усиливаться. От стены тумана стали отрываться клочья, она волновалась, словно готовясь разорваться.
— Дела!.. — уныло бормотал Марек. — Чёрт меня дёрнул запереться сегодня в институт! Ведь с утра ещё, позвонил начальнику, сказал, что не приду, заболел, мол. Всё жадность проклятая!.. Сидел бы сейчас дома, похмелялся, как все нормальные люди! Ты глянь, ветер-то, какой поднимается. И холодно, блин! Все!.. ты как хочешь, а я, назад, в институт.
Никита, собственно, не возражал, деваться-то все равно было некуда, и они пошли обратно, невольно ускоряя шаг — мороз пробирал до костей.
Когда добрались до перекрёстка перед леском, все машины уже скопились там. К ним добавились новые, очевидно, за счёт тех, что стояли возле института. Люди не выходили из автомобилей и не выключали двигателей. Некоторые, несмотря на холод, опустили стекла и напряжённо вглядывались в ту сторону, откуда они только что приехали. Рваные клочья выхлопов, почти осязаемые в морозном воздухе, затянули весь перекресток
— Интересно, — сказал Илья, когда они проходили мимо, — этот туман, нас со всех сторон окружает, по окружности?
— Да какая разница, — отозвался Марек, стуча зубами от холода, — по окружности, или по периметру?! Ты мне лучше скажи, что это за хрень такая тут творится, и откуда она взялась на нашу голову? И почему такой мороз?
