— И какие выводы?
— Скорей всего источник сигнала спускается с неба на землю. Это объясняет тот факт, что его интенсивность плавно нарастает, а также то, что вначале здание его не экранирует, ведь он находится сверху!
— Сверху, значит... — Семенов хмыкнул. Непонятно было, то ли он сомневается в выводах экспериментаторов, то ли, наоборот, пытается их домыслить. — А ночью, значит...
— Да! — радостно перебил его Борис. — Ночью он, наоборот, поднимается!
— Боря хочет сказать, — поправил приятеля Егор, — что мы так думаем, что поднимается. Проверочный эксперимент собираемся провести этой же ночью.
— Думаете? Это хорошо, что думаете... — Семенов взъерошил свою шевелюру, — так вот зачем вам бинокль понадобился, таинственные вы мои... а чего ж молчали-то?
Окружающие напряженно ожидали продолжения малопонятного диалога.
— Да, — Егор скромно потупился, — не хотели заранее шум поднимать... думали, вначале проверим... посмотрим тот сектор...
— Проверили? Откуда смотрели?
— Откуда... с крыши конечно, — сказал Борис, — ничего выше тут и нет...
— И?
— Ничего, — Егор виновато развел руками.
— Внимательно смотрел?
— Все глаза проглядел! Нет ничего, чтоб содержало хоть какой-то намек на искусственное происхождение... с одной стороны там вообще море, с другой лес до самого горизонта.
— Так... — Семенов что-то прикидывал, — высота здания около двадцати метров. Плюс еще высота плато, метров десять... значит все вместе — тридцать метров... ну, пусть тридцать пять. Славик, какая с такой высоты дальность видимости горизонта?
— Километров двадцать, — сообщил тот после секундной заминки. — В зависимости от рельефа местности, может быть меньше, но в любом случае не больше двадцати трех. Это конечно, если принять, что искомый предмет имеет нулевую высоту, — Слава хихикнул.
Борис с Егором переглянулись.
— Ну а если искомый предмет высотой метров десять, — продолжал Слава, — то теоретически его можно заметить километров за тридцать... если, конечно, располагать очень хорошей оптикой.
— Каковой мы не располагаем, — закончил за него Семенов, таким образом, остается предположить, что этот ваш источник, либо хорошо замаскирован или скрыт в складках местности, либо находится за пределами линии горизонта и отсюда нам его не увидеть. Иными словами — если он достаточно мощный, то место его посадки может находиться и за пятьдесят и за сто пятьдесят километров от нас. Ну, что на это скажете, господа ученые?
Егор с Борисом подавленно молчали. При данном раскладе, все их достижения сводились к нулю.
— А вот еще интересно, — побурчал из своего угла Штерн, как это понять: "с неба"? Он что, на лифте спускается? Свечкой вниз? Солдатиком ныряет? Насколько мне известно, космические аппараты спускаются по скользящей полубаллистической кривой. В этом случае никаких эффектов подобных описанным молодыми людьми, быть не должно и сигнал менял бы направление в течение всего времени наблюдения.
— Господь с вами, Михаил Аркадьевич, — засмеялся Семенов, — что мы с вами знаем о космических аппаратах зеленых человечков?
— Это сначала по кривой! — возразил Егор, — А после раскрытия парашютной системы, спуск становится более-менее перпендикулярным. В общем надо организовывать экспедицию! — неожиданно добавил он.
— Точно! — поддакнул ему Борис.
В наступившей тишине, стало слышно, как Крюк легонько трогает струну
— Куда? — наконец, спросил Семенов.
— Как куда? — удивился Борис. — К источнику конечно!
— Бред! — четко сказала Альбина. — Вы мальчики, с ума сошли! — и покрутила пальцем у виска. — Сбрендили! — сказала она Крюку. Тот равнодушно пожал плечами, продолжая напевать:
"...А он говорит в Марселе такие кабаки,
Такие там бордели, такие коньяки!
Там девочки танцуют голые,
Там дамы в соболях!
Лакеи носят вина, а урки носят фрак..."
— Да иди ты! — Альбина дернула плечиком. — С вами серьезно...
— Перегрелись ребятки, наверно, на солнышке, — хмыкнул Федор, — пойдем, что ли мужики, дрыхнуть... завтра куча дел.
— Точно! — подхватил Андрюха и начал вставать. — Источники-хреночники!.. ерундой страдаем тут!
Люди зашевелились.
— Да подождите вы! — повысил голос Семенов. — Ты что, серьезно? — повернулся он к Егору.
— Ну, а какая у нас альтернатива? Я понимаю, что дел полно... Но если жить только сиюминутным... долго ли мы протянем?
— Ты сказки в детстве любил?
— Чего? — удивился Егор. — Какие сказки?
— Помнишь, там было: пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что.
— Надо воздушный шар... — эти слова вырвались сами собой. Илья увидел, что все повернулись и смотрят на него. — Я говорю: чтоб подняться выше и посмотреть — надо воздушный шар.
— Господи! — Альбина всплеснула руками. — Еще один шизик!
— Может сразу самолет? — поинтересовался Слава. — Давай, предлагай, не стесняйся!
— Не, надо этих... птеродактилей запрячь... — съехидничал Андрюха.
Алексей Федорович громко вздохнул.
— Пожалуй, пойду, проведаю больных...
Его слова послужили сигналом — собравшиеся стали расходиться. Вскоре в опустевшем вестибюле остался один Крюк, который тихо бренча гитарой, напевал себе под нос:
"Товарищ, товарищ, скажи ты моей маме,
Что сын ее погибнул на войне...
С винтовкою в рукою, и шашкою в другою,
И с песнею веселой на губе!
* * *
Илья проснулся, от того, что кто-то его тормошил за плечо. Кое-как продрав глаза, он обнаружил, что возле неряшливого лежбища, служащего ему постелью, стоит Егор. В руках у него была свеча, а лицо выражало крайнюю степень возбуждения.
— Слушай, мы тут подумали... ты был прав!.. насчет воздушного шара!
Илья сел, скрестив по-турецки ноги, недовольно щурясь на свечу. В последние полчаса ему снился удивительно приятный сон, воспоминания о котором, как это всегда бывает со снами, теперь стремительно улетучивались. Что ж там было? Что-то связанное с прошлым... с Анюткой...
— Эй! — нетерпеливо сказал Егор. — Ты проснулся? Или может на тебя водой побрызгать?
— Чего тебе? — тон у Ильи был неприязненным. — До утра не мог подождать со своим озарением?
— Не мог, — просто ответил, тот. — Не мог! Мы его сделаем! Я все проверил и просчитал!
— Кого сделаем?
— Не кого, а что! Воздушный шар... точнее аэростат.
— Какая разница-то?
— Эх ты, умник! Шар, он шарообразной формы, а аэростат может быть любой! Мы сделаем его модульным, наполним водородом...
— Водородом? Ты выпил что ли? — Илья приготовился снова лечь. Но Егор схватил его за плечо.
— Да послушай ты! Мы склеим блоки из пленки и наполним водородом. У водорода подъемная сила намного больше, чем у нагретого воздуха. Вся конструкция получится относительно небольшой. Всего-то понадобится баллонов пятнадцать газа, я прикинул... по институту можно и сорок легко насобирать. Лучше бы, конечно, гелием... но гелия надо еще больше, мы столько не соберем.
Илья зевнул, по привычке прикрывая рот ладонью.
— Сколько времени?
— Два часа.
— Два часа ночи, что ли? — поразился Илья.
— Ну не дня же! Давай, вставай, пошли!
— Куда?
— Поможешь мне рулон пленки принести, а то Борька там, на улице эксперимент с НЛО проводит, а мне одному несподручно...
— Ты что, серьезно?
— Серьезней некуда! Давай, умывайся и пошли. Штерн уже там, но от него толку мало — тяжелее очков ничего поднять не сможет...
— Вы и до Аркадьевича добрались? — удивлению Ильи, теперь уже не было предела.
— Да он сам и начал. Запала ему в душу твоя идея. Он вспомнил, что у них в опытном цехе есть участок для сварки пленки. Они, понимаешь, упаковку герметичную делали, для каких-то порошков. Мы сходили, посмотрели... там станок такой с колесиком фторопластовым, пленку наматываешь на барабан, раз и все! Аркадьевич говорит — метровый шов за минуту клеит. Только пленка у них — говно. Он говорит, на складе есть рулон высокопрочной, с полиэфирной основой... сейчас вместе сходим, посмотрим, да притащим...
Минуту спустя, они уже шли по коридору.
Но к чему такая спешка, недоумевал Илья, почему нельзя было до утра подождать? Да потому что, объяснял ему Егор, днем куча дел всяких, а если всем взяться, то можно аэростат за день, ну максимум за два, сделать, а попробуй, объясни этим тормозам, которые дальше свое задницы ничего не видят, что аэростат — единственная возможность выбраться из этой задницы. Обустраиваться тут на века никакого смысла нет, они тут и месяца не протянут, как не обустраивайся, а те, которые в коме и недели. А если бросить все силы на аэростат, то есть шанс на выживание и Илья, как бывший ученый, должен это понимать, и чем быстрее они его сделают, тем этот шанс выше. Если к утру удастся, хотя бы один модуль склеить, надуть газом и предъявить, то глядишь, и остальные проникнутся этим делом.
* * *
Им удалось. Бессонная ночь не прошла даром. Наполненный водородом прозрачный цилиндр покачивался в метре от поверхности крыльца, заякоренный тяжелой стальной болванкой. Высотой он был выше Илья, а диаметром в полтора обхвата. При всем притом, казался совершенно эфемерным, содрогался от легкого дуновения ветра. И, тем не менее, обладал ощутимой силой. Тому доказательством служили, подвешенные к его основанию и болтающиеся в воздухе, три гирьки, общей массой восемьсот грамм.
— Ну, вы даете... — сказал Семенов, — товарищи ученые, доценты с кандидатами... — он обернулся на стоявшего сзади Славку. Тот только руками развел, что, мол, тут скажешь? Одни междометия и те матерные.
— И сколько ж таких сарделек нужно, чтоб человека поднять? — поинтересовался Алексей Федорович.
— Это, смотря какого человека... — Егор замялся. — Ну, в общем, если рассчитывать на среднего мужчину, то около сотни.
Кто-то присвистнул, кто-то засмеялся, кто-то с досадой крякнул:
— Ничего себе вязаночка!
— Да вы их полгода клеить будете! — выразил общественное сомнение прапорщик Николай.
— И еще столько же времени надувать, — поддакнул ему Федор
— Что значит, "мы"? — возмутился Илья. — Мы что, для себя это придумываем?
— Если всем миром взяться, и поставить это дело на поток, можно в час... — Егор задумался, — штук десять таких баллонов сделать...
— Сколько, сколько? — недоверчиво прищурился Семенов. — Заливаешь ты, товарищ Егорка, ох заливаешь!
— Ну, хорошо, пусть не десять, пусть пять... все равно за сутки сделаем!
— А за водой как же? — нервно поинтересовалась Альбина.
— Журавля ведь собирались делать, — напомнил Федор.
— И журавля, а как же! — обернулся к нему Семенов. Прищурившись, посмотрел на Егора, похоже, что уже принял решение. — Сколько вам нужно человек, чтоб максимально ускорить производство?
* * *
Дневник Майи
"Сегодня на нас никто не напал. Ни динозавров, ни птеродактилей, ни иной какой напасти вроде ядовитых цветов. Удивительно! И даже жара немного спала. Такое ощущение, что все устаканилось. Даже во двор стало не страшно выходить. Впрочем, страх уже несколько притупился, потому что не может же человек все время бояться.
Устала как собака. Весь день носилась между кухней и лазаретом. И людей кормить надо, и больным необходим уход. Все тело ноет, ноги гудят. Руки заняты были, а голова-то свободна. Думала без конца. Почему я до сих пор жива, хотя уже сколько раз смерть была совсем рядом? Удача, стечение обстоятельств или просто мое время еще не пришло? В прошлой жизни я редко задумывалась над этим. Жила и жила. День за днем. Нет, конечно, в детстве, как и многие, я ужасно боялась смерти. А еще, что родители умрут, и останусь одна. Пожалуй, это страх был даже сильнее. Помню, в семь лет проревела в подушку полночи, когда мама попала в больницу. До того жутко было от мысли — вдруг я больше ее никогда не увижу. Ничего нет страшнее, детских страхов. Пожалуй, даже нынешний ужас не сравнится. И какое блаженство испытала, когда спустя неделю прижималась к маме, исхудавшей, осунувшейся, но, главное — живой и почти здоровой! Я хочу снова испытать это чувство. Когда Марек очнется. И остальные".
Майя потерла переносицу. Глаза сами собой закрывались. Нет, никуда она не пойдет, здесь спать станется. Место есть, да и вдруг кто очнется.
* * *
— ...Майечка, проснись, пожалуйста, — женский голос нудно повторял, вклинивался, нарушал приятную дрему, — ну, проснись...
— Без меня по нужде сходить не можете? — Майя приоткрыла один глаз, и тут же закрыла, заворочалась, поудобнее устраиваясь на кушетке.
— Там собрание. Нужно, чтоб и ты была, — Маринка опять начала трясти ее за плечо, — эй, а они не умерли? Что-то, вроде не дышат...
— Типун тебе на язык! — буркнула Майя, садясь на кушетке. — По какому опять поводу собрание? — она протерла глаза, посмотрела на отравленных. Те и впрямь выглядели неважно. Где-то в груди заныло. Майя намочила тряпку и принялась обтирать словно бы пожелтевшие лица. Начала с Марека.
— Ну, завтра же... — начала сбивчиво объяснять Маринка, закатывая глаза, — они ж придумали... В общем, пошли давай, сама все узнаешь.
— Иди, — отмахнулась от нее Майя, — через пять минут буду.
Из буфета раздавались приглушенные голоса. Там явно шли бурные обсуждения.
Хоть их коллектив изрядно поредел, все ж было тесновато.
При появлении Майи, все голоса смолкли, а взгляды обратились в ее сторону. От этого ей стало не по себе.
— Девочка, моя, — проворковала Альбина, непривычно сладким голосом, — заходи скорее, не стой на пороге.
* * *
— Не будем ходить вокруг да около, — начал Семенов, как всегда, взявший инициативу в свои руки, — Есть одна идея. Ее реализация дает нам, пусть маленький, но шанс к спасению.
— Вы что-то придумали? Мы сможем отсюда выбраться? — У Майи сон как рукой сняло, Семенов не тот человек, чтобы разбрасываться пустыми словами. Она присела на краешек стула.
— Помнишь, речь шла об источнике сигнала, и наши умные люди, — Семенов кивнул в сторону Бориса с Егором, — придумали, каким образом можно этот самый источник запеленговать. Но это ты уже знаешь. А вот чего ты не знаешь, что другой умный человек, — на этот раз жест был в сторону Ильи, — придумал, как его можно увидеть. — Семенов сделал эффектную паузу. — Воздушный шар. Вернее, несколько. И не совсем шаров.
— Это не принципиально, — вклинился Егор, торопясь объяснить ошарашенной Майе, суть вопроса, — главное, что на этой конструкции, состоящей из многих... ну вот как связка детских шариков, представляешь себе? На ней можно поднять человека на приличную высоту. И, соответственно, есть шанс обнаружить источник сигнала.
— Интересно, — Майя, удивлялась все больше и больше, как это она не заметила таких грандиозных приготовлений. Впрочем, немудрено, весь день был занят решением бытовых вопросов.
— Тут есть свои сложности, технического плана, — Егор заметно нервничал, то и дело приглаживая ладонью несуществующую шевелюру, — например, исходных материалов у нас маловато, и взять их неоткуда... Совсем. Поэтому танцуем от этого... Понимаешь?
