— Может дамбу прорвало и Обское море разлилось? — оправившись от первого шока, предположила девушка. — Что? Что вы на меня вылупились? Сама знаю, что глупость сказала.
Мужчины отвернулись от нее и снова уставились на море.
— Ну, хорошо, — сказал Илья, — хотя ничего, хорошего. Здесь море, там лес... а?.. — он замялся подбирая верное слово.
— Ты хочешь спросить, где наше? — усмехнулся Марек.
— Ну, в общем, да.
— А это в конце коридора окно. Там внутренний двор.
— А из нашего окна, — пробормотала Анюта, — Площадь Красная видна... Кто-нибудь что-нибудь понимает?
Когда они вернулись в комнату, Илья сел на диван, яростно ероша волосы.
— Что ж это, черт возьми, такое?.. Марек, ты окно не открывал? — спросил он, нашаривая свою одежду. — Как там погода на улице?
— Да нет, — Марек, нервно барабанил пальцами по подоконнику. — Они же заклеены на зиму. Ну, сейчас попробую, — он повернул, запирающие окно, ручки и несколько раз с усилием дернул. После третьего рывка рама с треском распахнулась. Посыпалась вата и старая краска. С видом заправского иллюзиониста, Марек обернулся к друзьям, те молча ждали продолжения.
— Алле... оп!
Распахнулась вторая рама и в комнату ворвалась волна жаркого летнего воздуха, сметя все с подоконника и подняв облако пыли.
— Пчхи... — чихнула Анюта.
— Пыль с подоконника вытирать никогда не пробовал? — поинтересовался Илья, протирая запорошенные глаза. Марек пожал плечами, на мелочи, мол, отвлекаться изволите. А за окошком, меж тем, стояло настоящее лето, если конечно не принимать в расчет голые остовы берез и осин их, земного леса. Заставляя жмуриться, в комнату заглядывало восходящее, но уже ослепительное солнце. По небу ползли редкие барашки облаков.
— Интересное кино! — сказал Марек, и пояснил, увидев вопросительные взгляды друзей. — Дома... то есть на Земле... то есть... в общем, раньше солнце тоже с утра в окно светило. У компа монитор слеп, приходилось шторы плотно закрывать.
— Значит в этом мире, твои окна тоже выходят на восток, — неожиданно спокойным тоном констатировала Анюта.
— В каком "этом мире"? — взорвался Илья. — Ты соображаешь, что ты несешь? Фантастики начиталась? Четвертое измерение? Параллельные миры? Совсем сбрендила?
Анюта обиженно передернула плечиками.
— Сам придурок! Разорался... — она отвернулась к стене и подозрительно шмыгнула носом.
— В самом деле, — влез Марек, — что ты яришься Васильев, она-то тут причем? И вообще, параллельный, перпендикулярный... а мне чего-то уже жрать охота... и, кстати, пить. А то после этого спирта сушняк, а здесь воды ни капли нет.
— Ладно! — Илья натягивал брюки, раздражение его уже улетучилось. — Сейчас пойдём ко мне, там попьёшь, — он застегнул молнии на ботинках. — Вы одевайтесь, что вы стоите? Анюта? — он примирительно коснулся плеча подруги. — Ну ладно не дуйся! Извини! Одевайся, пошли.
— Может, вы выйдете, все-таки?! — возмутилась девушка.
— Хорошо, хорошо дорогая! Мы пошли, а ты одевайся и подходи в триста пятую. — Илья вертел в руках свитер. — Надевать, не надевать ли? Тепло вроде?
— Да так пошли, не замёрзнешь. Я вишь как? — Марек был в брюках и в одном старом тельнике, сквозь дыры которого проглядывало его волосатое тело.
Чтобы попасть в главный корпус из комнаты, где работал Марек, необходимо было спуститься двумя этажами ниже и пройти по тонкой длинной кишке перехода. Когда спустя двадцать минут, причесанная и даже слегка подкрашенная, Анюта открыла дверь в триста пятую, мужчины сопя и ругаясь, ползали на четвереньках вокруг большого штатива, пытаясь надёжно закрепить над горящей спиртовкой, эмалированный чайник, так чтоб ненароком не перевернулся. В открытое настежь окно рванулся тёплый ветер, сметя с письменного стола какие-то бумаги. На Анюту зашикали, чтобы скорей закрывала дверь и не разводила сквозняков.
Чайку, однако, в тот раз им попить не довелось. Как только чайник начал обнадёживающе шипеть и пофыркивать, раздалось отдаленное, гнусавое хрипение мегафона, в котором угадывались следующие слова: "Внимание! Просьба всем, немедленно собраться возле главного входа института". Мегафон повторял это, раз за разом. Окна триста пятой выходили на противоположную от главного входа сторону, и поэтому друзья отправили Анюту на разведку — через коридор, теперь уже в женский туалет, чтоб посмотрела в окно, кто там каркает. Сами остались стоять у двери, ожидая ее комментариев.
— Да идите вы сюда! — позвала Анюта через несколько секунд. — Подумаешь, стеснительные какие... писающих девочек здесь нет!
Друзья переглянулись.
— Резонно! — сказал Марек.
— И вообще, сейчас не до условностей! — подтвердил Илья. И они, столкнувшись плечами, одновременно вошли в туалетную комнату. Анюта, распахнув окно, и улегшись животом на подоконник, с любопытством смотрела во двор.
— Ну-ка, барышня, дай глянуть! — Илья слегка ущипнул ее за обтянутую джинсами круглую попу. Она, не оборачиваясь, отмахнулась и немного посторонилась, давая место. Илья пристроился рядом, а у него над ухом шумно сопел нетерпеливый Марек.
На стоянке возле института царило настоящее столпотворение. Все машины, которые были вчера на перекрестке у леска, теперь расположились тут. К ним прибавились новые во главе со здоровенной фурой "вольво", не поместившейся на стоянке и загородившей собой один из выездов.
Небольшая толпа людей, собиралась вокруг милицейского "уазика", стоящего на краю здоровенной лужи у самого крыльца. Мегафон, наконец, закончил каркать и на свет божий появился давешний прапорщик. Теперь он был без верхней одежды и выглядел лихо — пузатый, небольшого роста, в невесть откуда взявшейся фуражке с высокой тульей, весь в портупее и с кобурой на боку. Следом из "уазика" извлекся и его напарник — щуплый юный сержантик, наверно, только после армии. На плече он внушительно придерживал ремень, на котором висел короткий автомат.
Солнце меж тем, припекало совершенно по-летнему, буквально на глазах растапливая сизые кучи снега, истекающие в ответ обильными ручьями.
Прапорщик о чем-то спросил толпу. О чем, отсюда, с третьего этажа было не слышно. В ответ раздалось нестройное гудение.
— Бежим вниз! — скомандовал Марек. — А то самое интересное пропустим!
* * *
— Граждане!.. У нас произошло ЧП. Я пока не знаю, как объяснить то, что случилось и чем это могло быть вызвано... В общем, никаких разъяснений я пока не получил. Поэтому, как находящееся при исполнении, официальное лицо... представитель власти, так сказать, решил собрать оказавшийся тут народ, чтобы обменяться мнениями, и все значит такое... Ну, в общем, вы меня поняли?! — он зорко осмотрел толпу. — Давайте высказывайтесь, граждане, смелее. У кого какие мнения. Хотелось бы обсудить всё прямо сейчас, не откладывая. Никто не знает, сколько у нас с вами осталось времени.
Толпа, от этих его слов пришла в некоторое замешательство и тревожно загалдела:
— Вокруг какой-то лес и города не видно...
— Точно! С третьего этажа видно один лес и больше ничего!
— Почему больше ничего? Вода какая-то... Море!
— Что случилось? Где мы находимся?
— Может это оптическая иллюзия?
Народ заволновался, засуетился, женщины были недалеки от истерики. Вперед вылез давешний водитель в мохнатой кепке, которую он не снимал, даже не смотря на теплую погоду:
— Лес вам! Море вам! Да вы еще не поняли ни хрена! Дорога в город... ее нет. И города нет... Там обрыв! Мы уже были с утра, видели. Обрыв метров десять! И с другого конца дороги, в направлении на Кольцово, тоже обрыв!
— Обрыв! Обрыв! — повторяли вслед за ним и другие водители, очевидно также успевшие побывать в тех краях. — Ничего нет...
Поднялся невероятный шум, большинство людей были близки к панике и потеряли способность трезво соображать.
— Спокойно, граждане! — закричал прапорщик. — Спокойно! Разберемся! Предлагаю сейчас поехать туда, посмотреть... и разобраться на месте. Не всем, не всем! — заорал он, увидев, как люди кинулись к машинам.
— Пошел ты!... — сказали ему на бегу. — Раскомандовался тут.
Машины одна за другой начали выезжать с площадки перед институтом.
— Давай, поехали тоже! — подошедший Марек, потянул прапора к его "уазику", при этом бросая выразительные взгляды на Илью.
— Я же хотел... — растерянно говорил ему прапорщик, — ну чтоб выбрали каких-нибудь... ну, в общем, представителей!
— Тебя как зовут? — уверенно спросил его Марек, усаживаясь на заднее сиденье, и энергичными жестами, подзывая Илью.
— Что? — прапорщик несколько ошалел от Марековой фамильярности. — А-а... Николай.
— А я Марек, — Марек, обеими руками, энергично потряс его кисть и вопросительно повернулся к мальчишке-сержанту.
— Петр, — представился тот, но руку не протянул.
— Марек! — повторил Марек. — А он Илья. Мы, — он приложил руку к груди, — представители творческой интеллигенции. Вы, — энергичное движение в сторону скопления машин, — представители общественности, — Марек на секунду задумался, — и органов власти.
"Что он с ними, как с индейцами разговаривает?" — удивился Илья.
— Садись же скорей! — повернулся к нему Марек. — Ну что Коля?!.. давай поехали уже, пока исследователи, там с обрыва не попадали.
* * *
На заднем сидении, прямо посередине его, лежал автомат. Илья, садясь в машину, осторожно отодвинул его к противоположному краю сидения.
— Я вообще не понимаю, что произошло!.. — возбужденно рассказывал прапорщик, когда "уазик" вырулив от института, бодро, помчался по Проспекту науки, — дежурство наше вчера уже кончилось, осталось только оружие сдать, да машину в гараж поставить... а тут, понимаешь, такая херня! До отделения не доехать. Рация молчит, туман этот...
— Не понимает, он, — усмехнулся Марек, — тоже удивил! Ты мне хоть кого-нибудь тут покажи, кто понимает.
— Может это эксперимент, какой? — напористо спросил прапорщик, подозрительно косясь на него. — Вы не знаете? Вы же эти... ученые... — в его устах, слово "ученые" прозвучало, чуть ли не ругательно.
— Ну, блин, началось... — протянул Марек. — Слышь Илюха?.. скоро нас с тобой начнут обвинять, что мы их сюда затащили!
— Ниче я не обвинял... — пробубнил Николай отворачиваясь. — Просто наукой своей, натворят дел, а потом расхлебывай!..
— Ну, это ты брат не по адресу, — сказал Марек обиженным тоном. — Если ученые виноваты, ты с них и спрашивай. А мы-то чего? Илюха химик, я программист... какие ж мы ученые? Ученые они все в очках и с бородками... и шапочки у них еще такие круглые.
Прапорщик хмуро покосился на него, не издевается ли? Не высадить ли наглеца на дорогу? Но лицо у Марека было честное и абсолютно серьезное. Илья отвернулся к окну, с трудом сдерживая смех.
— Этот мудило еще! — прапорщик переключил свое внимание на тощего сержанта.
— Чо мудило-то? — сержант втянул голову в плечи, видимо эта тема была для него не нова.
— Ничо! Х... через плечо! Провозился с алкашом этим!.. как будто сразу непонятно было, что он все пропил...
— Да ладно, Семеныч, чо ты опять начинаешь, одет-то он нормально был...
— Нормально... идиот! Он там остался, а ты здесь!.. и я по твоей милости!
Илья с Мареком переглянулись.
— Да не убивайтесь вы так! — утешил милиционеров Марек. — Может еще все наоборот...
— Что наоборот?! — синхронно повернулись к нему стражи порядка. "Уазик" сильно вильнул. — За дорогой следи! — прикрикнул на водителя Николай. — Что наоборот?
— Ну... — пожал плечами Марек, — может это мы тут и остались живы-здоровы, на солнышке греемся... А остальные все... Ух!
— Ух?
— Ну, того! — Марек благочестиво поднял глаза к небу.
Прапорщик посмотрел на него ошалелым взглядом. Отвернулся. Снял фуражку, протер плешь платком. Водрузил фуражку на место и больше не произнес ни слова.
Тем временем, прыгая на выбоинах асфальта, "уазик" доскакал до пустыря.
Обрыв и впрямь существовал. Что, впрочем, и до этого не вызывало сомнения. Несколько обогнавших "уазик" легковушек столпились, немного не доезжая до края дороги, их хозяева потеряно бродили вдоль кромки. Водитель Петр резко тормознул, так, что Марек еле удержался, чтобы не клюнуть носом в переднее сидение.
— Шумахер! — одобрительно сказал он. — Ну что ж, пойдем, поглядим на дела наши скорбные?
Прапорщик покосился на него, вышел из машины, не закрыв за собой дверцу, и направился к обрыву. Марек с Ильей последовали за ним, сержант остался за рулем. Вид у него был индифферентный.
Дорога обрывалась внезапно, дальше были стволы исполинских деревьев, увенчанные густыми развесистыми кронами. Илья подошел к самому краю, глянул вниз и увидел землю, словно с балкона второго этажа. Сходство усиливалось еще и тем, что обрыв был совершенно ровный и, перпендикулярный к поверхности земли. Словно бритвой срезало. Вниз бежали многочисленные ручейки от тающих наверху сугробов. Дул ласковый ветерок, на небе ни облачка, и погода стояла совершеннейше летняя, словно не было вчера жуткого мороза и вьюги.
— Ты, что-нибудь понимаешь? — спросил Марек. Он опустился на одно колено и, протянув руку, провел ладонью по склону. — Только, что не блестит... шлифовали его, что ли? Другие люди рядом с ними, тоже щупали поверхность склона и цокали языками. Несколько поодаль, стояла еще одна группка. Они, возбужденно о чем-то переговариваясь, передавали друг другу большой армейский бинокль. Друзья подошли к ним.
— Ух, ты, бинокуляр! — восхитился Марек. — Откуда такой?
— Мой, — угрюмо сказал здоровенный бородатый мужик, в грубом свитере и камуфляжных штанах и зачем-то пояснил. — Охотник, я... С охоты тут ехали. Вот приехали...
— Взглянуть не дозволите? — спросил его Марек.
— Гляди... за просмотр денег не берем, — бородач протянул ему бинокль. — Вон туда смотри, — он показал рукой в сторону, где между стволами деревьев виднелся просвет. Марек с минуту вглядывался в окуляры, затем молча передал прибор Илье. Тот, в свою очередь, поднес бинокль к глазам.
Мир рванулся навстречу, приближенный двенадцатикратной оптикой. Прямо перед носом стволы деревьев, покрытые грубой коричневой корой. Пожалуй, похожи на сосны. Но не сосны — ветки кроны густо облеплены короткими иголками, на концах круглые зеленые шишки. Между "сосен", теснились другие деревья, поменьше, одни с пирамидальными кронами, а другие вообще похожие на пальмы, с копной длинных листьев на верхушке ствола.
Все это сливалось в сплошной зеленый ковер, который на самой границе видимого, поднимался к невысоким черным горам.
* * *
— Вы мне вот скажите, — раз за разом риторически вопрошал Марек, когда они, в милицейском бобике, мчались обратно в институт, — мы на Земле, или где? Вот тряска... — машина подпрыгнула на колдобине, — от земной не отличается.
— Лучше будем считать, что мы на Земле! — сказал ему Илья. — Помнишь как в Кин-Дза-Дза? Солнце здесь, значит Ашхабад там...
— Да уж... — сказал Марек, — отошли на минутку и затерялись в песках... вернее, в лесах.
