Василию Ивановичу показалось, что в зале с секундным перерывом взорвались несколько гранат. Взрывной волной швырнуло на пол. Через несколько секунд он понял, что никакая это не взрывная волна, а ураганный ветер. Голова ничего не соображала, словно после контузии. С удивлением он обнаружил, что весь в крови — изрядно посекло осколками стекла. Товарищей своих он не видел. И не потому, что они куда-то спрятались, просто воздух потерял прозрачность, заполнившись пылью и землей.
— Егор! Борька! — крикнул он, и с удивлением отметил, что сам не слышит своих же слов. Оглушительный рев заполнил помещение. Затрясся пол под ногами. Встав на четвереньки, Семенов пробирался вдоль стены. Ни о чьем спасении он уже не думал. Да и как спасать, если сам не можешь стоять на ногах. Бьющий в лицо и в грудь поток воздуха становился все сильней, все неодолимей. Семенов знал, что, при скорости двести пятьдесят километров в час, ветер поднимает человека, словно кусок фанеры. Чтоб не сдуло и не унесло, он ухватился, за торчавшую из стены, трубу отопления. Попытался позвать товарищей, но ветер набился в рот, не давая говорить, заталкивая язык в горло. Мимо пролетали сорванные с пола кресла. За трубу уже приходилось держаться обеими руками.
"Чертова подлость!.." — только и успел подумать Семенов, увидев, что очередное кресло летит прямо в голову. Ни закрыться, ни увернуться он не мог. Ударом его оторвало от трубы, после чего начало швырять, как сдувающийся воздушный шарик. Смерч, словно консервный нож, банку с тушенкой, вскрыл крышу института. Один за другим отрывались и уносились, привинченные к полу чердака, двигатели вентиляции. Вихревые потоки, достигшие наивысшей силы, разрушали кирпичную кладку стен, все тряслось и ходило ходуном. Обломки и осколки летали со скоростью пуль. Неизвестно был ли кто-то еще жив в той гигантской кофемолке, в которую превратился конференц-зал, когда подхваченный смерчем, в окно влетел автобус. То ли от страшного по силе удара, то ли от очередной молнии, но горючее в наполовину пустом баке тут же взорвалось.
* * *
Как только перестало трясти, сразу потянуло гарью. Дождавшись, пока утихли завывания ветра, Илья ползком выбрался из подвала. Карабкаясь по ступенькам вверх, он проклинал себя за трусость. Отсиделся в безопасности, пока его друзья рисковали жизнями. Однако, когда он, наконец, выбрался в холл, самоедские мысли тут же испарились — вестибюль первого этажа представлял собой жуткое зрелище. Все двери и окна были вырваны, кое-где вместе с дверными проемами и рамами, а пол покрывал сплошной ковер обломков, в которые превратилась мебель, вахтерская будка и все внутренние конструкции. Илья внутренне содрогнулся, представив, что было бы с ним, не свались он в подвал. Сквозь девственно пустой тамбур сиял прямоугольник неба, снова набравшегося синевы. Неподалеку от крыльца, на боку лежала изуродованная фура без кузова. Рядом, как брошенная игрушка, валялся джип охотников. Странное дело, он казался почти целым, в то время как другие машины на стоянке выглядели так, словно упали с неба. Все вокруг было завалено стволами деревьев и другими обломками поменьше.
Илья медленно поднялся на ноги, чувствуя, как дрожат колени. Опершись о них руками, он согнулся и глубоко вдохнул. Тут же закашлялся — пыль в воздухе еще не осела. Голова гудела, правый висок саднило. Дотронувшись до него, он посмотрел на пальцы. Они были в крови. "О, черт!" — вслух сказал Илья и еще раз ощупал голову, обнаружив шишку размером с куриное яйцо. Он попытался выпрямиться, расправляя спину, и охнул от боли — похоже, все тело сплошные синяки и ссадины.
— Никогда не видел, чтобы погода менялась так быстро, — раздался сзади скрипучий голос. Вздрогнув, Илья обернулся. Это был Федор. Держась за перила, он таращился на Илью круглыми голубыми глазами, неестественно смотрящимися на чумазом, как у шахтера, лице. Из носа у него тонкой струйкой текла кровь. Илья подумал, что и сам он, вероятно, выглядит также: согнутый как крючок, весь серый от пыли. И лишь два цвета выделяются на этом сером фоне: цвет глаз и цвет крови.
Федор кулаком размазал кровавые сопли по щекам и продолжил:
— Так ведь не бывает... только что над головой чистое небо, а через минуту — шарах и все! — он помолчал. — А потом опять чистое небо...
- Да, — согласился Илья, прислушиваясь к треску огня на верхних этажах, — не бывает...
* * *
Тишина и темнота. Боли нет. Что со мной? Все-таки умерла? Странно, совсем не помню момента своей смерти...
Пахнет слабо, но ощутимо. Непередаваемая смесь дезинфекции, эфира, и целой кучи лекарств.
Майя открыла глаза.
Я вижу!
Это было так неожиданно, что она вскрикнула. Хотя, слабый звук, вырвавшийся из ее уст, скорее можно было назвать всхлипом.
Я говорю! Я жива!
Белый потолок без намека на светильники.
Она опустила глаза, насколько это было возможно. В ногах стойка с оборудованием. Мигают огоньки индикаторов. По экранам бегут курсивы сигналов. Вдоль стены какое-то оборудование. Большие и маленькие, блестящие и матовые, столы и шкафы. Хотела поднять голову — не вышло. Что-то держит. Не понять что. Попыталась пошевелить руками, потом ногами. Безуспешно. Скосив глаза, Майя обнаружила, что лежит на какой-то горизонтальной поверхности оплетенная ремнями, трубками и проводами, которые, собственно, и составляют всю ее одежду. Представила, как ее раздевали, раскладывали на столе, и отметила, что почему-то не испытывает никакого стыда. Собственно, кого стыдиться? Зеленых человечков? Интересно, долго ли ей вот так лежать, распластанной на манер, лягушки, которую собрались препарировать? Покричать, позвать кого-нибудь? Страшновато. Мало ли кто явится на зов. Вдруг какое-нибудь трехногое, шестирукое чудище. Она ведь и представления не имеет, как выглядят таинственные спасители.
Словно в ответ на ее безмолвные вопросы, под правым ухом что-то щелкнуло, зашуршало, и Майя поняла — голова свободна. Затем, тоже самое произошло с руками и ногами. Дернувшись, было, она испуганно замерла, почувствовав движение по всему телу. По ней, словно, ползали десятки змей. Внутренне сжавшись, девушка наблюдала, как сами собой, расплетаются опутывающие ее провода, втягиваясь в основание ложа. Не оставляя следа, выходят из тела тончайшие иглы, с влажным чмоканьем отлепляются присоски, волной гаснут индикаторы на приборной панели. В завершении прекратилось гудение, шедшее откуда-то из-под кушетки, и стало тихо как в склепе.
Девушка рывком села. Рефлекторным движением обхватила себя за плечи. Зябко поежилась. Ноги не доставая до пола, болтались в воздухе. Ну и что теперь? Она прислушалась к себе — вроде никаких неприятных ощущений. Странно, была вся исцарапанная, избитая, в кровоподтеках, а сейчас кожа гладкая, шелковистая, как у младенца, и не следа от раны на бедре. Текущее состояние лучше всего характеризовалось словами: живая и бодрая, как крыса на колбасном складе
Майя соскочила с кушетки. Пол был теплым и слегка пружинил под ногами. "Интересно, а одежду мне дадут, или придется голой разгуливать?"
Девушка огляделась, и ее взгляд привлекла синяя тряпка, комом валяющаяся в углу. Да это же ее комбинезон! Майя присела рядом на корточки. Потрясла, расправляя. Грязный, весь в крови и рваный, но все-таки лучше, чем нагишом. Зеленым человечкам, наверное, все равно, в одежде она, или без. А ей вот — нет. Не может она в голом виде перед инопланетным разумом предстать. С этими мыслями девушка влезла в заскорузлые от крови штанины. Засунув руки в рукава, с отвращением натянула грязную тряпку на плечи. Черт, еще и молния сломана. Похоже, те, кто ее раздевал, не церемонились или просто не знали о таких хитрых вещах как замок-молния. Девушка кое-как запахнулась. Сунула руки в карманы. Ого! Блокнот-то, оказывается, никуда не делся, так и лежит себе в правом кармане. Она достала тонкую книжицу в твердой коричневой обложке. В отличие от комбинезона и самой Майи, блокнот во время путешествия нисколько не пострадал. Машинально пролистав исписанные мелким подчерком страницы, девушка сунула его обратно в карман — не до мемуаров сейчас.
Закончив с одеванием, она вернулась к своему ложу и присела, пытаясь сообразить, что делать дальше. За спиной послышались мелодичные звуки. Девушка испуганно обернулась и увидела, что сзади на белой стене, что-то отсвечивает голубым. Майя на цыпочках приблизилась и разглядела узор из синих линий — пиктограмму, в виде восьмиконечной звезды. Звезда мерцала и медленно вращалась в такт мелодии.
Некоторое время, девушка смотрела на нее, не зная, что предпринять. Ну, вращается и вращается — дальше-то что? Потом, взяла и коснулась центра звезды.
И тут же шарахнулась назад, потому что звезда сделалась зеленой, и, вместе с частью стены, беззвучно ушла в сторону.
* * *
Дверь за спиной закрылась, и стало темно. Сердце встрепенулось и затихло. Майя прижалась спиной к стене коридора и стояла так несколько минут, ожидая пока пройдет неприятная слабость в ногах.
Постепенно глаза привыкли к темноте, и девушка двинулась вперед, держась рукой за стену.
Надо же! А снаружи это порождение чужого разума выглядело гораздо меньше, чем изнутри. За изгибом длинного округлого коридора скрывался источник неяркого света. Голубоватые блики появлялись и исчезали. Изгибаясь, ползли тени, рассеиваясь и проступая вновь на совершенно гладких стенах и потолке.
Тишина. Под ногами, все тот же теплый пружинящий пол. Коридор плавно завернул и закончился. Направо — лестница вниз, а посредине большая, чуть приоткрытая дверь. Каким-то внутренним чутьем, Майя поняла, что стоит перед шахтой лифта. Только вот самого лифта за дверью нет — пустое темное пространство. Девушка отвела дверь в сторону, и заглянула внутрь. Едва освещенный колодец шахты, поднимался вверх и уходил вниз. Откуда-то из невидимой глубины поднимался мерный низкий гул, словно там работали мощные механизмы.
Четыре пролета вниз. Очередной коридор закончился очередным квадратным тамбуром. Очередная дверь уехала в сторону. В тамбур хлынул низкий гул, который сопровождал Майю с тех пор, как она спустилась на этот ярус. Ощутимо тянуло холодом.
Она шагнула через порог.
Переход от тесноты коридоров к открытому пространству оказался столь неожиданным, что закружилась голова. Майя стояла на решетчатом балконе, а то, что было под ней, напоминало исполинский цех или гигантский ангар. А может даже маленький город. Он простирался вокруг, насколько хватало взгляда. Правда, в тусклом освещении, взгляда хватало недалеко, но и то, что было видно — впечатляло. Внизу, прямо от стены, под решетчатым полом балкона, начинались и уходили вдаль шеренги контейнеров. Контейнеры были такими огромными, что напоминали дома, а узкие проходы между ними — улицы. Авеню и стриты. Вот только населения этого городка, что-то не было видно. Майе стало жутковато, но притом и любопытно. Куда теперь? Раз есть вход, значит, где-то должен быть и выход. Она пошла по решетчатой галерее. Галерея опоясывала зал и казалась бесконечной. Майя шла по узкой дорожке, пытаясь разглядеть, что там внизу. Решетчатый пол неприятно резал босые ноги. Хлипкие ограждения дрожали, слегка позвякивая не притянутыми сочленениями. Пройдя несколько сотен метров, Майя увидела вторую дверь. К тому времени стало еще холоднее, даже, кажется, пар пошел изо рта. Она ускорила шаг. Потом припустила бегом, подгоняемая неожиданным страхом, а вдруг дверь не откроется и она замерзнет тут, на краю этого огромного зала.
Однако дверь гостеприимно распахнулась, едва девушка приблизилась. Страхи сразу исчезли и, Майя, зябко кутаясь в остатки своего комбинезона, задержалась на пороге, чтобы окинуть исполинское помещение последним взглядом.
* * *
Она прошла по широкой дуге коридора и через несколько десятков метров заметила на стене знакомую пиктограмму. Такая же восьмиконечная звезда, только не вращается и не синяя, а серая. При нажатии на нее, дверь никак не отреагировала. Майя толкнула ее рукой, потом навалилась плечом. Результат — ноль. Она пошла дальше.
Следующая пиктограмма — оказалась синей, и на нажатие сработала, как положено — дверь послушно уехала в сторону. Размерами комната была ни большая, ни маленькая. Майя долго стояла на пороге, не решаясь войти. Она как-то сразу поняла, что в этой комнате, кто-то жил. Хотя интерьер каюты (почему-то она сразу решила, что это каюта) был крайне незамысловат. Проще говоря, его не было совсем. Лишь ряд, светящихся синим, пиктограмм на правой стене. Майя сделала шаг и тут же остановилась как вкопанная, перед ее лицом, прямо из воздуха сгустилась прозрачная картинка. Девушка рефлекторно отмахнулась. Картинка, через которую прошла ее рука, мигнула, но никуда не делась. На ней призрачно проступали какие-то рисунки снабженные подписями на незнакомом языке. Картинка явно следила за ее глазами — стоило девушке остановить взгляд на каком-нибудь значке, как он тут же подсвечивался и увеличивался в размерах, а снизу ползла поясняющая надпись, к сожалению, совершенно непонятная. Майя сделала шаг вправо, картинка тоже сдвинулась, и вновь оказалась перед ее носом. "Как же тобой управлять?" — вслух сказала девушка, и наугад ткнула пальцем в первый попавшийся значок. Картинка протестующе пискнула, зачеркнула иконку красным крестиком и выдала красную же надпись. Фыркнув, Майя тронула другой значок — реакция оказалась той же. "Ну и отвали тогда!" — в сердцах сказала девушка. Картинка мигнув, послушно растаяла в воздухе. Сообразительная!
"Странно, почему хозяева этой посудины никак себя не проявляют? Сколько еще мне бродить по коридорам одной? Я вообще-то здесь по делу, а не просто погулять вышла!" — так рассуждала Майя, прежде чем нажать крайне правую звездочку на стене. Нажала, и судорожно выдохнув, оперлась о стену, чтоб не упасть. Было от чего.
Под ногами земляной пол туземной хижины, над головой крыша из пальмовых листьев. Стены из бамбуковых стволов. Сквозь их неплотное плетение пробивается солнце, рассыпая по полу десятки солнечных зайчиков. Из мебели лишь яркая циновка да плетеный из лиан столик. В хижине влажно и свежо, за распахнутой настежь дверью стоит редкий лес, а дальше белый песок и синева моря. А еще... человеческие голоса. Осторожными шагами, Майя приблизилась к дверному проему. В лицо дунул ветерок, сквозь зонтики листьев ярко светило солнце, ленивые волны с шорохом набегали на берег, и откатывались, оставляя на песке щепки, крошечных крабов и пенные следы. Но главным было не это...
Чуть поодаль, метрах в пятидесяти, в тени раскидистых деревьев, стояли зонты и шезлонги, рядом в песке ковырялись дети. Загорелые женщины в ярких купальниках чинно беседовали, поглядывая на своих чад. Майе даже показалось, что она слышит, о чем они говорят. Буря мыслей закружилась в голове. За окном люди... отдыхают, загорают, купаются. Люди! А не какие-то там трехголовые пришельцы. Но почему? Почему они ничего не сделают, почему не помогут им? Может, они ничего не знают? Конечно, не знают! Откуда им знать?
На блестящей поверхности моря появилась черная точка, которая по мере приближения и внимательном рассмотрении оказалась стриженной мужской головой. Через несколько минут мужчина выпрямился, показавшись сразу по пояс. Раздвигая волны, он брел к берегу. Разинув рот, Майя наблюдала за выходившим из воды бронзовым красавцем. Женщины прокричали ему что-то, он ответил. Потом вдруг посмотрел прямо на Майю и помахал ей рукой. Тут она не выдержала, и с криком: "Я здесь!" — бросилась к нему.
