В итоге Алексей Федорович предложил, чтоб его замотали в какие-нибудь тряпки, наподобие египетской мумии, после чего он совершит выход в открытый космос, то бишь во двор, доберется до вентиляционной шахты и окажет помощь пострадавшим. У этого плана было всего лишь одно "но" — никто до конца не знал, чего ждать от крылатых убийц. Доктором рисковать никто не желал и поэтому перешли к плану "Б", то есть то, что с самого начала предлагал Егор — проломить стену в подвале. Сообщили об этом Славке, тот отнесся с энтузиазмом — сидеть целый день в теплотрассе ему тоже не улыбалось. На том и порешили: Семенов, Егор и Илья отправились искать стенобитный инструмент, Бориса, как самого слабосильного оставили помогать Алексею Федоровичу. С ними остался и Гришка, к тому времени взявший себя в руки и прекративший скулить. Тем более выяснилось, что его брат предположительно жив и здоров, и находится вдали от ужасных шершней.
* * *
Тишина. Нарушал ее лишь шелест свежей листвы на деревьях. Нет тут любопытных взглядов. Нет ни детских голосов, ни перекрикиваний соседок, стоящих кверху задом на грядках, ни завывания какой-нибудь радиостанции. Даже лая собак нет. Правильно. Откуда бы всему этому взяться...
Скрипнула калитка, впуская их во дворик. Первым вошел Виталий, за ним Женька, а потом уже Альбина. Окна дома слепо смотрели на них заколоченными изнутри ставнями. Дверь приоткрыта. И замочек сломанный тут же валяется. Да, здесь уже ступала нога человеческая в поисках заботливо припасенных дачниками солений да варений.
— И что, думаешь, кроме крыши, здесь еще можно что-то найти? Все уже до нас взяли и съели. Мы же и съели. Ой!... — Альбина споткнулась о вывороченный кирпич дорожки.
— Не гунди! Пацан малый вон, и то идет молча, не ноет. Найдем какую-нибудь жратву... не здесь, так в другом месте. Не могли же все под ноль вымести, — Виталик хохотнул, обнажив желтоватые зубы, и ущипнул ее за зад. — На крайняк, тебя съедим. Ты вон какая аппетитная телка. Верно Женька?
— Чего это ты такой радостный? — недовольно поморщилась Альбина, — и избавь меня, пожалуйста, от своих дурацких шуточек!
— Фу-ты, ну-ты... — фыркнул Виталий и вошел в домик. Альбина сунулась, было, следом и словно ослепла. После яркого солнца-то да в темное помещение.
— Твою мать!.. — с противным дребезжанием покатилось сбитое Виталием то ли ведро, то ли кастрюля. Половицы скрипели под его грузными шагами.
— Открой окошки-то, ничего не видно — Альбина решила стоять на месте и никуда не двигаться.
— Нет уж, с этим повременим, так оно надежней будет, — Виталик продолжал что-то искать, судя по звуку падающих предметов, — Альбинка, зажигалка есть у тебя?
Она пожала плечами, спохватилась, что ее все равно никто не видит.
— Да была вроде... в машине. Жень, посмотри в бардачке, — за спиной шмыгнули носом, раздался торопливый топот ног, хлопнула дверь, впустив на пару секунд небольшую полоску света.
Маленький огонек трепыхался, прыгал, но не затухал, пока Виталик продолжал свои поиски. Хорошо, что зажигалка не какое-нибудь дерьмо китайское, жаль, давно не заправляла. Результатом поисков стала керосиновая лампа, неизвестно откуда извлеченная и водруженная на колченогий стул.
— А вонь-то от нее... — поморщилась Альбина.
— Потерпишь, тоже мне цаца, — беззлобно отрезал Виталий, — ну что, все дружными рядами на поиски еды? Жрать-то хочется уже...
Хлопнула крышка погреба. Заскрипели хлипкие ступеньки.
Осторожно, стараясь ни на что не наткнуться и не упасть, Альбина подошла к краю прямоугольной дыры в полу. Присела на корточки. Пахнуло землей и чем-то сладковатым.
— Ну что там?
— Ничего... Все нашли, черти, ничего не пропустили.
Однако спустя пару минут, по полу раскатились несколько картофелин, извлеченных добытчиком из недр погреба. Альбина собрала их и положила на стол, покрытый липкой клеенкой.
— Вот, держи. Все, что есть, — показалась голова его, плечи, а следом и все остальное могучее тело, — Пацан, давай-ка пошукай по соседним огородам, я там видел чахлые кустики укропа. И побольше — одна веточка не прокатит. Если что — ори дурным голосом. Понял?
Женька не заставил себя упрашивать. Только дверью шибанул о косяк, видимо, от усердия. Виталий шагнул следом и накинул на дверь крючок.
— Зачем ты?.. — Альбина не успела договорить, как оказалась в его объятиях. В одну секунду халат оказался распахнут и стянут с плеч. Она затрепыхалась, как муха попавшая в паутину, но куда там. Шершавая рука Виталия прошлась по грудям, вторая начала бесстыдно стягивать трусики.
— Ты что! Ой... Дурак! Куда ручищами-то грязными... Пусти! Ребенок же увидит...
Он не слушал ее, только громко дышал прямо в ухо, навалившись всей тяжестью.
— Давай, Альбинка, сделаем напоследок... может, помрем через час... давай сладкая!
Она вцепилась в клеенку, край стола довольно чувствительно уперся в живот, сопротивляться не было никакой возможности. Да и зачем? Ведь он прав, сколько еще им осталось жить. Она улеглась грудью на столешницу и расслабила бедра. Почувствовала, как Виталий рывком вошел в нее. Поморщилась — мог бы и понежнее. Но в следующую секунду ей стало не до того. Горячие волны, рождающиеся внизу живота, расплескивались по всему телу. Наслаждение то подступало, то отступало, как отлив, с каждым разом становясь все сильнее, все невыносимей.
— Еще, еще... — бессмысленно бормотала она, сама не слыша себя. А он все увеличивал амплитуду и напор. Стол, казалось, не выдержит, до того он ходил ходуном и скрипел. Но ей было плевать... лишь бы не останавливался, лишь бы не прекращал.... Когда до предела накачанный шарик экстаза, наконец, взорвался, она застонала, забилась, царапая ногтями клеенку, и где-то на краю сознания даже не услышала, а почувствовала финальное рычание Виталия, извержение его вулкана.
...Картошку, скатившуюся на пол, собирали молча. Для порядка, Альбина сделала вид, что крайне обижена. Натуральное животное. О чем он, вообще, думает? Виталий имел виноватый вид. Пытался говорить ласковые слова, гладить по плечу. Наверное, решил, что сделал ей больно. А она нет, нет, да и, отвернувшись, чтоб не видел, не могла сдержать улыбку — бывает же так: вроде бы грубо изнасиловал, а никогда еще ей не было так хорошо. Эх, помирать — так с музыкой! А может, еще и живы будем, не помрем...
Глава тринадцатая
Не открывая глаз, Майя прислушалась к себе. Вроде цела, только немного больно ниже ключиц — пересчитала ребрами все встречные ветки, а потом корни. Во рту какой-то затхлый вкус — пока катилась кубарем, наелась прелой листвы. Она сплюнула, отерла с век влажную грязь и попыталась разлепить глаза. Получилось. Мутная, вначале, картинка, стала постепенно проясняться. Дрожащие ладони перепачканы чем-то буро-зеленым. Майя провела пальцами по лицу, оно оказалось немногим чище. Да еще и в крови. Видно, оцарапалась о ветки. Хоть бы шрамов не осталось! Тьфу, о чем она думает? Живой бы остаться! Майя закашлялась. Боль за грудиной усилилась. Невольно застонала, но из горла вместо звука вылетел лишь сиплый всхлип. Что же это? Она теперь говорить не сможет? Безуспешно попыталась еще и еще, но получалось только хрипеть. Внезапная немота почему-то, была страшнее, чем все остальное. От страха и жалости к себе Майя заплакала. Минут десять она ревела, размазывая по лицу слезы и грязь, потом потихоньку успокоилась и задумалась. Чего это она нюни распустила? Ведь сколько всего пережила... залетела чёрти куда, спустилась, не убилась, никто ее пока не съел, а она сидит ревет, сопли пузырями. Тут она обнаружила, что последние слова сказала вслух. Не онемела, значит? Почему-то ей стало смешно от своих глупых страхов. Нашла чего бояться!
Она тихонько засмеялась, потом все громче. Чувствуя, что не может остановиться, со всей силы шлепнула себя ладонью по щеке. Потом второй раз, аж звон по лесу пошел. Несмотря на боль, сразу полегчало. Нервишки шалят. Еще бы, столько натерпелась. Майя огляделась. Вокруг был не тот матерый лес, над которым она только что пролетала, а так, лесок-перелесок. Тонкие, не толще Майиной ноги деревца смыкались над головой своими кронами, образуя сплошную тень. Лишь кое-где, тонкими лучиками солнце ухитрялось пробиваться сквозь широкую листву. Эта же листва, только опавшая, толстым ковром лежала под ногами. Кряхтя, как старая бабка, держась за ушибленные при падении бока, Майя поднялась на ноги. Так, что мы имеем? Да ничего мы, собственно, не имеем. Так всякую мелочевку: компас, часы... ах да, еще пистолет. Ну, это уже кое-что! Теперь надо сориентироваться. Проще говоря, решить куда идти.
* * *
Тропа была широкой и хорошо утоптанной. Она вилась меж островков заболоченного, но довольно густого леса.
Увидеть тех, кто торил эту тропу, Майя желала меньше всего, пусть даже они были самыми, что ни на есть травоядными. При встрече на узкой тропинке, даже мирный бегемот чрезвычайно опасен, что уж говорить про динозавров. И бежать тут некуда, и спрятаться негде — кругом топкое болото. Девушка убедилась в этом когда, сунулась, было, к очередному лесному островку. Отойдя от тропинки всего несколько шагов, оскользнулась на кочке и провалилась по колено в хищно чавкнувшую жижу. Дальше не полезла. Пятясь, задирая ноги как цапля, выбралась на твердое и с тех пор больше не пыталась самовольничать. Дали тебе тропку — иди! Только постоянным нервным движением проверяла кобуру на поясе.
К краю болота она вышла с полчаса назад. Последнюю сотню метров до него пробиралась чуть ли не час — это был лес не лес, а все больше кусты чуть выше Майиного роста, сплошь увитые какой-то колючей повителью. Определившись с направлением, и оглядевшись по сторонам, девушка поняла — обойти болото не получится. То есть, теоретически, наверное, можно. А практически... Лезть сквозь эти колючие кусты — через километр от комбинезона ничего не останется, да и от кожи тоже. Но даже если вернуться и попытаться найти более проходимые места, то займет это путешествие не один день. А такого времени у нее просто нет. Прямиком через болото до берега моря, а значит и до "источника", по Майиным прикидкам, было километров десять, может быть пятнадцать никак не больше. Но лезть, напролом по качающимся кочкам было чистым самоубийством. Сразу вспомнился фильм "А зори здесь тихие" как утопла в трясине посланная за помощью девушка. И помощи не привела и сама сгинула. Такого исхода, Майя позволить себе не могла, ведь она, считай, нашла таинственный источник сигнала, а значит возможное спасение близко. Да и желания жить никто не отменял. По счастью, пройдя немного вдоль кромки болота, она наткнулась на эту самую тропу, по которой после некоторого раздумья и зашагала.
Может болото небольшое и скоро закончится?
Болото оказалось большим. Это Майя поняла через пару часов пути. Километр за километром ложился под ноги, а тропа все так же змеилась синусоидой, а вокруг расстилался все тот же, уже ставший привычным, пейзаж. Выбившись из сил, девушка остановилась передохнуть у очередного лесистого островка. Присев на павшее дерево она принялась озираться по сторонам.
Да, тут было на что поглядеть. Это тебе не родные хакасские болота, на которых Майе приходилось бывать не раз. Там кроме кривых елок и сосенок да облаков вьющегося на безветрии гнуса ничего и нет. Ну, еще ягода, по осени. А здесь... Какая же все-таки богатая фантазия у природы! Сколько красок и форм она использовала. Растительность островка состояла из группы странных деревьев. Их стволы, имеющие у основания толщину в несколько Майиных обхватов, взмывали ввысь сужающиеся кверху конусом. Поникшие ветви, бесформенной зеленью, торчали из ствола то тут, то там. Майя с удивлением разглядывала нечто, похожее на огромный кактус. Его бочкообразный коричневый ствол был усыпан ярко-розовыми цветами размером с Майину голову. Венчалось это пятиметровое чудо, зонтом развесистых листьев. Это даже не кактус, а скорее ананас. А чуть дальше из зеленой жижи торчали просто зеленые палки, на многометровой высоте разделяясь на ветки без единого листика. Кстати, чего-чего, а гнуса здесь не было и в помине. Вернее, вились какие-то мошки, но на Майю они никак не реагировали. Да еще вначале, у самой кромки болота вяло попытались напасть похожие на слепней мухи, но она, накинув на голову капюшон, счастливо избежала укусов.
Под лучами клонящегося к востоку солнца, воздух над болотом, казалось, загустел от испарений. Майя подумала, что человек со слабым здоровьем мог бы здесь запросто потерять сознание от удушья. Она, конечно, не из таких, но все же каждый последующий шаг давался все труднее. На часах уже три и подходил к концу четвертый час пути по болоту. Ее маяк, цель ее путешествия — холм, уже явственно вставал впереди. Вот только проклятая тропинка, как нарочно, повернула куда-то в сторону. Судя по компасу, на север. А холм — на востоке. Смотреть на него было невозможно — солнце било прямо в глаза. Над болотом белесой дымкой колыхался смрадный туман. Как же жарко. Горло давно пересохло, а грязь, которой Майя покрылась с ног до головы, запеклась цементной коркой, усиливая мучения.
В этом месте тропинку подтопило. Воды было по щиколотку. Кроссовки Майя давно сняла. Они, связанные шнурками, болтались на палке у нее за плечом. Оглядевшись и поразмыслив, девушка решила все же довериться тропе, надеясь, что в итоге она все равно приведет ее куда надо. Так и случилось. Метров через пятьсот, обойдя очередной лесок, она увидела небольшое озерцо с более-менее чистой на вид водой. А за ним... о счастье!.. начинался пологий (и главное сухой!) подъем. Несмотря на усталость, Майя готова была запрыгать от радости. Проклятое болото кончилось! Она дошла! У нее получилось!
Пробравшись сквозь заросли папоротника и камыша, девушка вышла на берег. Над головой что-то прострекотало. Метнулась быстрая тень. Майя, задрав голову, успела проследить полет. Птица! Елки-палки! Настоящая птица! Пернатое уселось на ближайшем кусте и осторожно косилось на человека глазом бусинкой. Вот вам и первый житель этого дивного местечка. Изумрудно-зеленое оперение, вытянутое тело с длинным расходящимся хвостом. Да она не одна — вон и товарки на соседних деревьях суетятся, не знают, как реагировать на странного пришельца. А не суетись они, Майя их и не заметила бы — цвет оперения полностью маскирует.
Стрекоза. Еще одна и еще. Носятся над водой, треща крыльями. Да здесь полно жизни. Странно, почему на болоте она никого не замечала?
Она вдруг замерла от внезапной догадки.
Насекомые здесь самого обычного размера!
Мошки, которые не кусались, мухи которые пробовали кусаться, стрекозы, муравьи под ногами, орущие кузнечики, жуки-плавунцы. Все они совершено обыкновенные, маленькие, как и положено быть порядочным насекомым. Никаких тебе мутантов переростков, наподобие тех, которые залетали и заползали на плато. "Обязательно надо рассказать ребятам, когда вернусь!" — дала себе слово Майя. Она даже хотела записать в блокнот эту важную мысль, чтоб не забыть, но тут же обо всем забыла, потому что... прозрачная вода отразила пугало. Никакого другого слова Майя не смогла подобрать для описания своей нынешней внешности. Короткие волосы, склеились глинистой грязью в одно целое с веточками и сухой травой, а чумазое лицо в разводах от слез напоминало маску папуаса.
