— Иди ты... — недоверчиво протянул Семенов.
— Это пи...ц какой-то! — прохрипел Федор.
— Не верите, сами послушайте! Давайте дверь приоткроем, а то в скважину ничего не видно.
— Я те приоткрою! — прикрикнул на него Семенов. — Жить надоело?
— А давайте тряпку из-под двери осторожненько с краю вытащим, — предложил Илья, — там щель большая, в нее и посмотрим. Если что, сразу заткнем обратно, даже если они там притаились, сразу много не успеет запрыгнуть.
Посовещавшись, колонисты решили, что данное предложение разумней приоткрывания двери.
Вытащив тряпку, сначала чуть-чуть, а потом и полностью, вставшие на четвереньки люди, толкаясь задами и стукаясь головами, некоторое время заглядывали под дверь. Они невероятным образом изгибали шеи, стараясь заглянуть в щель как можно дальше, пока Семенов не додумался использовать зеркальце. Тогда окончательно стало ясно, шестиногие недруги исчезли. По крайней мере, пространство холла за дверью, до самой стены было от них свободно.
Открыли дверь. Осмотрелись по сторонам — никого!
— Странное дело, — недоверчиво бормотал Семенов, — куда они все подевались-то? А ну окно откройте. Что там снаружи?
Через минуту, когда Егору удалось справиться со стеклопакетом огромного окна конференц-зала, выяснилось, что и на улице царит тишь да благодать и ничего не напоминает о недавней атаке насекомых. Даже тело Штерна куда-то исчезло.
* * *
Жар костра смешивался с жарой солнечного вечера. Пот стекал по лбу и вискам. Альбина чувствовала эти ручейки, текущие по всему телу, ощущая себя невыносимо грязной. Даже странно, что Виталий еще как-то реагирует на нее, как на женщину. Хотя от него самого уже шибает трехдневным потом.
Погода была даже не жаркая, а скорее удушливая. Воздух, пропитанный маревом вечернего солнца, походил на кисель.
Пара десятков картофелин, найденных в здешнем и окрестных погребах уже пропеклись. Женька азартно выгребал их палочкой из углей. Альбине вспомнилось детство. Тогда, правда, еще были зажаренный хлеб и сосиски. Шашлык по пионерски... Ох, сейчас бы его сюда... От этих мыслей рот наполнялся слюной.
Виталий разделил картофелины по-братски. Получилось с десяток самых крупных ему, и по пять помельче, Альбине с мальчиком. Обжигая пальцы, торопливо счищали хрустящую кожуру и ели. Получилось даже шикарно — еще и с солью, которую нашли в доме.
Ели, опасливо поглядывая на, набрякшую сизым фингалом, тучу над морем. Еще минут сорок-полчаса назад, там была лишь безмятежная лазоревая гладь.
— Это что за хрень? — неприязненно поинтересовался у мироздания Виталий. — Нам еще только грозы не хватало...
— Идея с поселком была неудачной, — сказала Альбина, глядя на низкое небо, нависавшее над морем. Черные грозовые тучи клубились, грозя вселенским потопом. Местами через прорехи пробивался солнечный свет, тем самым, усиливая сходство с фресками на библейскую тему. Того и гляди — архангелы протрубят о судном дне. Она поежилась. Все прекрасно помнят, чем закончился предыдущий ливень. Нашествием ископаемых тварей из прошлого. В Институте хоть спрятаться можно, а в этих хибарах разве спрячешься? Несмотря на жуткую духоту, по коже прошел озноб. Неприятное ощущение. Словно что-то страшное все ходит и ходит рядом, кружит, приближаясь, почти касаясь холодным черным плечом. Сама Смерть? Говорят, иногда люди чувствуют ее приближение...
— Вроде не курила ничего... — пожал плечами Виталий. Оказывается, последнюю мысль она произнесла вслух. — Не парь голову, обживайся на новом месте. Неизвестно, сколько мы еще здесь проторчим.
— Может вернуться? — спросила Альбина. Сказала и пожалела. Женька навострил уши, с надеждой переводя взгляд с Виталия на нее и обратно.
— Рано. Переночуем здесь, а там видно будет, — прищурившись, Виталий всматривался в быстро чернеющее небо. — А может оно и к лучшему... ливень всю эту дрянь разгонит!
— Ой! — Женька подскочил с коленей и попытался разглядеть свою спину — меня что-то стукнуло!
Обернувшаяся к нему Альбина и ойкнуть не успела, как довольно чувствительно схлопотала по темечку. Рядом взрыкнул Виталий, выдав длинную матерную руладу.
— Мать вашу... раз так!.. Что за?.. — ухватив их обоих за шкирки, как нашкодивших котят, он кинулся к домику.
Как раз вовремя.
С неба, беззвучной лавиной посыпался град.
Вернее, это сперва она казалась беззвучной — градины с тихим шорохом скакали по мягкой траве. И только потом, с все нарастающим стуком они обрушились на крышу домика.
И на людей. Куски льда, размером с перепелиное яйцо, больно били по голове, плечам, рукам.
* * *
Буквально за несколько минут, весь двор и близлежащие окрестности были усыпаны белыми шариками.
— Ну, если это все, что нам заготовила гостеприимная местная природа, то я даже рада, — преувеличенно бодро сказала Альбина, разглядывая синяки от градин на руках, — мы ж не фермеры-огородники, чтоб за урожай беспокоиться...
Сначала она ничего не поняла. В сотне метров от них, среди соседских огородов, там, где только что ничего не было, воздух, сгустившись, свился в тонкий столбик. В лицо хлестнуло ветром, разметало всякую мелочь, заставив прижмурить глаза. Они услышали нарастающий гул. Тонкий вращающийся жгут на глазах обретал объем и мощь. Он двинулся по кругу, разметая сухую землю с остатками растений, как мощный пылесос. Альбина испуганно вскрикнула — воронка двигалась прямо на них.
— В погреб! Живо! — Виталий впихнул их в домик и захлопнул дверь. Стало темно. Щелкнула зажигалка, осветив неверным светом убогую комнатку с открытой крышкой погреба. Гул снаружи превратился в рев, домик затрясся как припадочный — вот-вот развалится.
— В погреб, я сказал! — заорал Виталий. Не дожидаясь реакции, он схватил в охапку упирающегося Гришку и спустил, буквально сбросил его в черноту провала. — А ты что стоишь, овца? — обернулся он к Альбине. Та испуганно попятилась, но он, настигнув ее в одном прыжке, схватил под мышки и потащил к погребу.
— И-и-и... — завизжала женщина и вдруг почувствовала, что летит вниз. Пересчитав коленями, локтями и задом все ступеньки лестницы, она упала на что-то мягкое. Кажется, это были пустые мешки. Где-то в стороне всхлипывал невидимый Женька. "Хорошо, хоть не на него брякнулась", — машинально подумала Альбина. Сверху матерился Виталий. Зажигалка, которую он поставил на стол, упала и погасла и теперь он на ощупь, лез в погреб, нашаривая ногой первую ступеньку. Проклятая ступенька никак не находилась и он понял, что ему не успеть.
— Эй, там! — крикнул он вниз. — Брысь в стороны, прыгаю...
Голос его потонул в грохоте колотящего по стенам домика града обломков.
Альбина услышала жуткий треск, и в ту же секунду в погребе стало светлей. Она не знала, что это смерч сорвал с домика крышу, а в следующий миг разметал и сами стены. Ей показалось, что она слышит в ураганном реве удаляющийся крик. Но в следующую секунду стало не до того — неведомая сила потянула ее к центру погреба. Чтоб удержаться, она ухватилась за доски стеллажа для банок с соленьями и быстро, быстро суча ногами, добралась до перегородки картофелехранилища. Перевалилась через нее, придавив сдавленно вякнувшего Женьку. Последнее что она увидела, были вращающиеся в диком танце пустые мешки. Она прижала к себе хнычущего мальчишку и зажмурила глаза.
* * *
За радостными пересудами да гаданиями, куда и почему так быстро исчезли мерзкие инсекты, не сразу заметили сгустившуюся мглу на востоке. Лишь когда она закрыла, клонящееся к закату солнце и внезапно потемнело, люди, наконец, обратили внимание на новый сюрприз природы. Поначалу это не вызвало серьезных опасений — подумаешь, приближается грозовой фронт. Дождем или даже ливнем их не испугать — не в поле ведь, а в серьезном, капитальном здании. Напротив, они испытывали к надвигающейся грозе даже некую благодарность — ведь, кажется, что именно она избавила их от смертельной угрозы, каким-то образом напугав и заставив ретироваться орды перепончатокрылых. Как говориться: кому война, а кому мать родна.
Однако, по мере приближения, намечающаяся гроза вызывала в людях неосознанный трепет. Слишком уж зловещей была быстро надвигающаяся гроздь огромных туч. Глядя на них, Илья почувствовал себя букашкой перед лицом грозной стихии. Тучи, то и дело, змеились россыпями молний, над плато неслись громовые раскаты. Это неприятно контрастировало с мертвым, совершенно неподвижным воздухом. Он словно загустел, превратившись в кисель, даже дышать, стало трудно.
Старательно отгоняя от себя ощущение неотвратимой беды, Илья отошел от окна и направился к доктору, который несмотря ни на что, продолжал возиться с больными, обтирая им лица влажной тряпкой.
— Как они?
Алексей Федорович поднял на него усталые, слезящиеся глаза.
— Плохо, конечно. Я вообще удивляюсь, как они дожили до сего дня. Впрочем... — он безнадежно махнул рукой, — не думаю, что они протянут больше суток.
— Может вам чего-нибудь надо? Я могу сбегать, в медпункт, принести...
— Да что вы можете принести? — горестно усмехнулся доктор. — По-хорошему, надо бы, наоборот, вернуть больных в медпункт. Там, по крайней мере, проще за ними ухаживать.
Илья взглянул на осунувшееся, желтое лицо Марека. За несколько дней, его некогда весьма пухлый друг похудел так, словно не принимал пищу в нескольких недель. Остальные выглядели еще хуже. Отвратительно, прямо сказать, выглядели. Как узники какого-нибудь Бухенвальда, не первого месяца содержания. Кожа обтягивала черепа, словно у мумий. Дыхание совсем не ощущалось. И только едва заметная ниточка пульса говорила о том, что они все еще живы.
Изумленные и испуганные возгласы товарищей отвлекли Илью от созерцания этого печального зрелища. Он глянул в окно, и по спине дружным стадом пробежали мурашки. Рядом охнул доктор.
Небо стало еще темнее и жутким образом ожило. В центре массы грозовых туч, стремительно двигавшихся прямо на них, извивалось, на глазах вытягиваясь к земле, огромное серое веретено. Пока ошеломленные люди разглядывали его, оно втянулось обратно в тучу, словно собираясь с силами, и задержавшись на мгновение, пало на землю, хлестнув по ней гигантским хлыстом. Даже из окна института, за несколько километров до места события, было видно, какие разрушения причиняет смерч. Словно гигантский плуг провел по земле широкую борозду. Воронка увеличилась в диаметре и моментально стала черной от всасываемого грунта. В том месте где она касалась земли, образовалось дергающееся косматое облако. Там, словно непрерывно что-то взрывалось. Это ощущение усиливали молнии, непрерывно бьющие в основание воронки. На периферии облака, летали вырванные с корнем деревья и прочий мусор.
Люди с ужасом наблюдали, как смерч прошел вдоль высоковольтной линии, одну за другой выдергивая десятиметровые стальные опоры, так словно это были сухие былинки.
— Твою же мать!.. — только и смог вымолвить Семенов.
— Братцы, да он же к нам идет! — выразил общую мысль Борис. — Что же делать-то? А?
— Это пи...ц какой-то, — выдавил из себя Федор. Похоже, в связи с последними событиями, все остальные слова он напрочь забыл.
— Вот тебе и Всадник Смерти пожаловал... — меланхолично сообщил Егор. — Кранты нам!
— Не бздеть! — заорал Семенов. — Стоять! — он поймал за шиворот готовящегося стрекануть Бориса. — Стоять, я сказал! Зашибу! Сейчас мы без суеты, шума и пыли, организованно, но быстро спускаемся в подвал. Здесь же есть бомбоубежище? — спросил он Илью. Тот булькнул горлом и молча кивнул.
— Ну вот, — Семенов, казалось, был удовлетворен, — там нас никакой ураган не достанет! — он огляделся. — Так, разбираем больных. Придется сделать две ходки, для скорости. Я с Ильей беру Марека, Егор с Борисом — Татьяну. Федор своим ходом! Пацан вперед! Доктор?
— Я тут побуду с оставшимися.
— Хорошо, — не стал спорить Семенов, — через пять минут вернемся, и заскучать не успеете.
— Заскучаешь тут...
* * *
Носилки были одни. Две алюминиевые трубы с брезентом. Ими завладели Егор с Борисом. Поскольку носить тела на носилках гораздо сподручней, эта парочка ускакала далеко вперед. За ними вприпрыжку бежал Женька, а сзади отстав на два пролета, сопели Семенов с Ильей. Сперва, они пытались нести Марека, за руки, за ноги, но только мешались друг другу. Семенов плюнул и взвалил его на плечи, велев Илье помогать Федору, который с трудом преодолев пару пролетов, сел на ступеньки и больше не мог подняться. Илья кое-как его поднял, подпер плечом, после чего они смогли продолжить спуск.
На первом этаже они встретили возвращающихся Егора с Борисом. Следом пыхтел подгоняющий их Семенов. Глянув на Илью, бросил:
— Быстрей возвращайся! — после чего вся троица устремилась наверх, а Илья проклиная в душе своего неуклюжего спутника, чуть ли не волоком стащил его к входу в подвальные помещения. Там он велел ему ползти дальше самостоятельно, а сам устремился следом за товарищами.
Илья не побежал боковым проходом, а, стремясь сократить время, бросился через центральный. В результате, поскользнулся в маслянистой луже от какого-то растворителя, который сам же разлил тут несколько часов назад, и со всего маху рухнул на ступени. Стукнулся, при этом, виском и отключился на пару минут, а когда пришел в себя и попытался встать, то понял, что не может — на правой ноге, словно выросло еще одно колено, такая там образовалась гематома. Нога не гнулась и вообще никак не ощущалась.
Сперва он почувствовал, как изменилось давление — уши кольнула острая боль, потом в голове стрельнуло. Одно за другим, стали вылетать из рам стекла. Их колкий звон заполнил все пространство вокруг. В помещение ворвался ветер. Его завывание быстро переросло в низкий рев. Изменился сам воздух. Он словно стал плотнее, наполнившись пылью и песком. По полу покатились пустые бутылки, полетела бумага, тряпки и прочая мелкая дрянь. Затем здание задрожало.
Это было страшно.
Это было не просто страшно, это было ужасно.
Однажды в раннем детстве Илья был у своей тетушки в Казахстане, и там попал в землетрясение. С тех пор в самых страшных снах ему вспоминалась эта жуткая дрожь земли, сопровождавшаяся идущим отовсюду гулом.
Чудовищная воронка, достигшая, к тому времени, километра в диаметре, все сильнее наползала на институт, заглатывая его, как анаконда кролика.
Илья, кое-как, поднялся, держась за перила. Он не мог решить, что же ему делать? Идти наверх помогать товарищам? Но там ли они? Может, уже успели спуститься по боковым лестницам? Да и какой из него теперь помощник. Все что он может, это упасть, заползти в какую-нибудь щель. Поглубже. Подальше от нестерпимого рева, от нарастающей мощи воздушных потоков. Сорвавшийся с потолка огромный кусок штукатурки, разорвался, как бомба, сбив его с ног. С отчаянными проклятиями, Илья скатился в подвал.
Он не знал, что Семенову и остальным повезло куда меньше — они не успели покинуть конференц-зал, когда лопнувшие от резкой перемены давления окна засыпали их градом осколков.
