Голос Кэртиса был почти меланхоличным:
— Я либо убью это морское чудовище, либо оставлю жить, что бы я не один успел 'насладиться' им в этом мире.
Я улыбнулся и поднялся на ноги. Потянувшись до хруста в костях:
— Как же мне нравиться жить.
Оба недоуменно уставились на меня.
— Что-то случилось, Лиани? — осторожно поинтересовался Кэртис.
Я с улыбкой покачал головой:
— Да нет, ничего такого... Просто собираюсь, как следует отоспаться сегодня. Думаю, с утра нам предстоит много работы? Насыщенный событиями денек будет.
Их нагоняющие шаги, я услышал лишь через пару мгновений после того, как прошел мимо этих двоих по направлению к лагерю.
Так втроем, мы молча вернулись в лагерь.
Белил — верховный маг Белой Ложи, задумчиво рассматривал доклад. Странное что-то в нем, что-то неправильное. Нет, конечно, он знал, что отряд Тинара Быстрого некоторое время простоял под стенами Совириса, вся пустыня знала, что пустынник отправился на Турнир Танца в Мигаре. Сейчас он, судя по всему, возвращался домой. Однако почему так много сопровождающих? Причем появившихся уже в середине пути? Что-то тут не так. Неужели этот бешенный пустынник собрался с кем-то воевать? Но с кем? Почти все племена пустыни знают его и не рискуют связываться. Нет таких идиотов. С другой стороны, Тинар прибыл из Мигара без титула победителя. А это означало, что у многих появился шанс отыграться.
Маг раздраженно покачал головой, все равно что-то ускользало от него, а он не мог понять, что именно. Это раздражало.
— Мейдок, — рявкнул он в сторону двери. — Где ты там?!
Юноша появился как по мановению взмаха руки:
— Господин?
— Распорядись о завтраке, — раздраженно приказ маг.
Тот молча поклонился и исчез за дверью. А Белил лишь языком прищелкнул. Мальчик вошел в нужный возраст. Еще несколько дней потерпеть до его магического совершеннолетия и... мужчина огладил свою длинную белоснежную бороду и аж зажмурился от удовольствия. Ну, кто бы мог подумать всего каких-то двадцать пять лет назад, что он найдет такое сокровище прямо на помойке?
Глава семнадцатая. Мейдок.
— Идиот!
Юноша покорно опустил голову, ожидая удара, который не замедлил последовать.
В последнее время, Белил был раздражителен больше обычного. И Мейдок прекрасно понимал почему. Шпионская сеть Верховного мага дала сбой. И последнему очень это не нравилось. К своему несчастью он не знал причины сбоев, хотя многие незначительные факты указывали на Черную Ложу, что не просто раздражало Белила, а приводило в неописуемую ярость. Он ненавидел Дэвида всеми фибрами души, и тем более презрительно-снисходительное отношение того к светлым и магам из Белой Ложи, в частности.
Самое печальное, что сбой дала именно та структура, которая отвечала за слежку за новоявленным Жрецом Лейлы, коим объявил себя изгнанный из своего собственного королевства принц Лилиан. Конечно Белил не слишком верил во все это, тем более, если учесть семью, из которой вышел, так называемый жрец... Чтобы забытая богиня связалась с теми, кто уничтожил её культ? Бред.
Однако тот, факт, что следы изгнанника затерялись сразу после Мигара, где он ярко засветился, как Победитель Турнира, наводили на неприятные мысли, что Верховный Повелитель Черной Ложи собирается использовать этого мальчишку, как свою марионетку, не зря к нему приставили такую значительную фигуру, как Кэртис Эро — фактически являющегося правой и одной из самых доверенных рук Черного Колдуна.
Тот факт, что именно в Белой Ложе содержались плененные настоящие последние жрецы Лейлы. Наверняка известен самому Дэвиду. А значит, у него есть какой-то план. До основ которого Белили не мог докопаться.
Несомненно, что мальчишка попробует добраться до Белой Ложи и освободить жрецов, но что это даст Черной Ложе?
Белил никак не мог прочитать интереса Дэвида и злился еще больше. А тут еще и Мейдок пролил несколько капель из чашки, когда ставил её перед своим господином.
— Убирайся вон! И не показывайся мне на глаза до вечера!
— Слушаюсь, ваша Светлость, — юноша низко поклонился и выскользнул из комнаты.
Только в коридоре он позволил себе улыбнуться. Потирая правую руку, на которую пришелся удар. Все шло по плану. Идея использовать паранойю Белила по поводу Верховного Колдуна Темных — была гениальной. Благодаря этому, светлый маг даже не подозревал, что его ожидает в ближайшее время, и что потерянный объект его слежки на самом деле очень близко, и отнюдь не является чьей-то куклой, ну, разве что в руках богов.
Манипулировать магами оказалось так просто и сложно одновременно... самая большая сложность всегда заключалась в тех событиях и их контроле, которые проходили вне стен Белой Ложи.
Мейдок давно понял, что светлые маги не являлись тем, кем представляли себя миру, они творили во имя Света такие вещи, что его тошнило при взгляде на некоторых магов, проживающих в Ложе. Темные, наверное, и то более приятны...
Митас рассказывал, что когда-то было все по другому. Хотел бы Мейдок видеть так ли было все на самом деле. Однако сомнений не вызывал тот факт, что Белая Ложа нуждалась не просто в хорошей встряске, а в глобальной чистке.
И юноша не против был самостоятельно заняться наведением порядка.
Чтобы воплотить это в жизнь, Мейдоку требовалось всего ничего — стать Верховным Магом Белой Ложи.
Над ним виднелся кусочек неба. Правда, тогда он еще не знал что это. Он даже не знал, что это что-то голубого цвета, и что он ВИДИТ... Просто раньше ничего подобного он не видел и не ощущал. Вообще до этого видеть не умел. Кто-то рядом горько плакал, его сжимало слегка, и это явно было неправильно, однако одновременно он слышал знакомый стук сердца, хотя и несколько суматошный. Но это несомненно было сердце его матери. И голос мамы теперь звучал как-то странно. Раньше он слышал его совсем по-другому, хотя... это все равно был голос мамы.
В принципе все началось гораздо раньше, но вот это воспоминание самое яркое, потому что оно было сразу, после того, как он родился. И наградили же боги страшным проклятием абсолютной памяти. Мейдок помнил не только то, что написано или сказано в его присутствии, юноша помнил миг своего рождения. Это страшно...
Дело том, что когда начинаешь осознавать и вспоминать впоследствии, многие вещи, которые в тот момент казались непонятными, раскрываются с новой стороны. И честно, он всегда завидовал тем остальным его окружающим, которые не помнили первых своих шагов и слов. А многие события из их жизни навсегда благополучно проваливались в темную бездну сознания, чтобы никогда оттуда не появляться. Юному магу, к сожалению, это было недоступно.
Мало того, ему пришлось заставлять себя вспоминать прошлое, и те звуки, которые по малолетству казались ему всего лишь непонятным шумом с определенными интонациями, выстраивать в понятные теперь слова.
Проклятие абсолютной памяти, в данный момент, он не променял бы ни на какие блага на свете. А так же еще один неоценимый талант: юноша был способен договориться с любым замком, как простым, так и магическим. Все двери гостеприимно предлагали ему свободный проход. Удивительное и очень полезное в жизни Мейдока свойство.
Оба этих таланта помогли ему не просто выжить, но многому научиться и фактически к своему магическому совершеннолетию взять под контроль всю Белую Ложу, оставаясь за кулисами, не замеченным и невидимым.
Мейдок знал, что приближается тот день, когда ему придется выйти на сцену и открыть свое лицо, потому что когда его магическая сила и дар наконец достигнут предела и сформируются в устойчивый поток... тогда Белил постарается забрать его жизнь. Именно для этого Верховный маг Белой Ложи держал при себе найденыша. Именно поэтому устранил его мать, когда перестал видеть её полезность.
И к своим двадцати пяти годам юный необученный, по мнению многих в Белой Ложе, маг, люто ненавидел трех человек: своего 'благодетеля' Белила, своего отца и своего деда...
Он хорошо помнил рассказ матери о её судьбе, который она решилась рассказать за два дня до своей смерти, но не сыну, которому тогда исполнилось лишь пять лет, а его будущему настоящему учителю. Правду о Мейдоке с тех пор знал только он.
Её звали Элеонора Раис Винзар, третья дочь графа Винзора Мирейского. Ей исполнилось всего семнадцать, когда она попала в руки загонщиков Дикой Охоты короля Регила. Ей повезло... она выжила, и смогла вернуться домой. Но... семья с позором отказалась от неё. Опозоренная и изуродованная графская дочь не имела права на жизнь. Её отец сам вынес ей меч, на который она должна была броситься, но у неё не хватило воли и сил. Несмотря на все случившееся, девушка не могла вот так просто отказаться от жизни. Тем более, что как и многие женщины её семьи уже знала, что в глубине её сущности зародилась искра жизни.
Она ушла от дверей дома, забрав меч, который смогла перепродать. Элеонора первым делом сходила к хорошему магу, заплатив приличную сумму из вырученных за меч денег, чтобы узнать имя отца своего ребенка из тех восьмерых, что пользовали её ту ночь. Маг оказался неплохим человеком, он даже назвал ей будущий пол ребенка и посоветовал уходить из города и страны как можно дальше, чтобы отец ребенка никогда не узнал, что у него есть неучтенный бастард мужского пола. До сих пор, благодаря магическому вмешательству, которым пользовались многие благородные, стараясь защитить себя от бастардов, все женщины, кроме его жены рожали девочек.
Сын Элеоноры появился благодаря её собственной скрытой силе, которую никто не развивал.
Девушка последовала совету мага, но прежде смогла встретиться с одной из своих сестер. Та помогла ей покинуть город так, чтобы их родители думали, что опозоренная дочь все же решилась на самоубийство.
Элеонора выбрала прибежищем Прибрежные Королевства и... прогадала... Она не была приспособлена к жизни на улице, она не могла быть даже шлюхой из-за изуродованного лица. Деньги быстро кончились, она едва-едва дотянула на них срок беременности, но родила сына на какой-то помойке в одном из закоулков Совириса.
Именно там её и нашел Белил, который ездил на встречу с наместником города и почувствовал огромный всплеск магической энергии при рождении сильного мага.
Когда он увидел бледную отощавшую уродину, маг сначала даже глазам своим не поверил, но ребенок на её руках, смотрел на него странным не детским взглядом, совершенно не похожими на мутные младенческие глаза.
Просканировав ребенка, Верховный Маг Белой Ложи пришел в совершенный восторг, он и не надеялся на такой подарок судьбы. Сила мальчика по достижению своего пика должна была быть огромной и необычной, и если её 'выпить' знающему магу... Белил намеревался очень сильно продлить себе жизненный срок за счет Мейдока и изрядно пополнить свои магические запасы. Хотя для этого и пришлось бы подождать двадцать пять лет.
Он забрал мать и ребенка к себе в Ложу, и пристроил женщину работать на кухню. А через пять лет затребовал мальчика себе в услужение. К тому моменту, Элеонора уже прекрасно понимала, что попала отнюдь не в сказку и, хотя не понимала, что именно нужно Белилу от её сына, сильно тревожилась. И она успела найти своему сыну союзника. Именно этот маг высказал предположение, для чего нужен Белилу Мейдок и именно тогда Элеонора инициировалась, как маг, выпустив всю свою магическую энергию, которая все эти годы дремала внутри её хрупкого тела.
Но необученная, изломанная жизнью...она ничего не смогла противопоставить Верховному магу, и тот выпил её силу, словно вампир, готовясь к тому моменту, когда подрастет его основной донор.
Белил не знал, что Мейдок запомнил их разговор и последующую короткую битву в мельчайших подробностях, он думал, что подчистил память мальчику, но абсолютная память и магия не позволили забыть Мейдоку правду.
Последующие годы напоминали ад, но был еще Митас... Отшельник, заточенный в глубинах Белой Ложи. Точнее он сам добровольно себя заточил, после гибели своего друга — предыдущего повелителя Белой Ложи. Митас был очень стар, кроме всего прочего, погибший приходился ему внуком, последним из его семьи. Ничего удивительного не было в том, что после его смерти, маг потерял интерес к жизни. Он ушел куда-то на нижние уровни, добровольно обрекая себя на затворничество, погрузившись в какие-то опыты и эксперименты.
Как мать Мейдока смогла познакомиться с ним? Сам Мейдок узнал лишь, когда ему исполнилось пятнадцать и он все же решился задать этот вопрос. Все оказалось просто, именно её в итоге отрядили носить отшельнику еду раз в неделю. Все боялись спускать в подземелья, там давно уже не властвовали люди, а новенькая, да еще и уродина, ничего не знала и никто не испытывал к ней жалости, так что... в итоге именно Элеанора заинтересовала старого мага, и он постепенно вытряс некоторые подробности её жизни. Он настолько заинтересовался некоторыми отпечатками, которые несла её аура, что однажды даже поднялся наверх, из своих подземелий, чтобы взглянуть на её сына. Именно тогда Мейдок и услышал историю жизни своей матери и впервые услышал имя своего настоящего отца.
Ни он, ни Митас не знали, что юной Элеоноре осталось жить всего двое суток, иначе бы маг, скорее всего, не стал рассказывать ей о своих предположениях по использованию её сына.
Митас взялся тайно обучать Мейдока магии, а когда тому исполнилось пятнадцать лет — они разработали план, который начали медленно и верно приводить в действие, постепенно захватывая контроль над информацией и властью в Белой Ложе. Примерно тогда же мальчик познакомился с пленниками, заточенными в отдельной зачарованной башне, нечаянно пройдя сквозь несколько зачарованных стен.
Юношу всегда интересовал вопрос, почему жрецов держат в таких достаточно комфортных апартаментах, а не в казематах Ложи, где даже тюремщики напоминали монстров.
Тогда-то Станислав любезно рассказал ему о других планах Белила, для которых магу требовался огромный магический потенциал. У Белила была мечта. Этот маг не собирался довольствоваться одной Белой Ложей. В его планах было построить настоящую Светлую Империю с бессмертным императором во главе — соответственно им самим.
Он сам рассказал, что будет со жрецами, когда он добудет нужное количество силы. Всех троих, признанных своей богиней, он собирался сделать своими рабами в новой империи, но для начала ему требовались все знания, которые сохранились в памяти и сознании жрецов.
Требовалось истощить жрецов магически, но подземелья Ложи были для этого слишком пропитаны магией смерти и отчаяния. А все прекрасно знали, что жрецы Лейлы способны восстанавливать силы из любого проявления магии. Поэтому для их пленения была специально выстроена башня, где не было применено ни крупицы магии, только жизни рабов и строителей. Как можно дальше от земли, которая так же могла дать им магию, так как в качестве охотников жрецы Лейлы привнесли земле и фауне очень много полезного. Магические щиты накладывались настолько далеко от самого камня, что до них не было возможности добраться, так как нужно было пройти слишком много закрытых и запертых дверей и замков не магического происхождения. Зато и с внешней стороны никто не мог пробиться. Таким образом в комфорте, не испытывая нужды в еде и различных благах, жрецы оставались полны физических сил и здоровья, но в полном одиночестве и постепенно растрачивающие свой магический запас, слабея с каждым днем.
