Это было страшно. Даже Растин не любил вспоминать, что произошло тогда. Рой оставил в живых едва ли десяток жрецов и воинов, которые должны были подтвердить его явление и волю. А на месте того храма до сих пор, даже спустя столько столетий ничего не растет. И тогда Растин получил свой самый важный урок — никогда не оставляй в живых врага. Позже он самолично добил этот оставшийся в живых десяток, когда необходимость в них отпала.
Бог Крови всегда оказывал ему поддержку, хотя это удивляло всех. Его долголетие стало костью в горле многим, но он выстроил всю систему подчинения, и поклонения в новой форме, где его слово стало непреложным законом.
Любимец Мрака — это было правдой. Но было так же правдой то, что он любил своего бога. Любил всей своей душой. Он не был фанатиком, скорее это было восхищение и преклонение. Его называли извращенцем, но это довольно быстро угасло, потому что любить бога... это странно, но назвать это неправильным... Растин никогда не встречал такого же как он сам. Все это время, он не понимал этих людей, так же как его бог -презирал, потому что те не понимали , что боги .. они.. Золотоволосый жрец сам бы не мог объяснить, но слепое поклонение, фанатизм и преследование каких-то выгод вызывало у него странное чувство омерзения, словно, они пачкали сами отношения с богами.
А теперь появился Лилиан. И свет в его глазах был отражением того мрака, который таился в душе Растина. Они были непросто похожи. Их души вышли из одного и того же русла, Растин чувствовал это. Как жаль. Что единственный человек, способный его понять, в итоге его враг.
— Габриэль, — тихо зовет он.
— Повелитель? — воин оборачивается.
— Он должен пройти.
— Господин.. это не разумно.
— Знаю, — тихий ответ. — Знаю. Но я должен встретиться с ним. Пусть даже это будет последний раз для кого-то из нас. Твоя задача, чтобы остальные нам не помешали.
— Слушаюсь... и..
— Да? — Растин поднимает глаза.
— Будет осторожен, — серьезный взгляд старого друга. Да, только Габриэль мог прорвать ту пелену одиночества, которая всегда окутывала жреца Роя и которую не мог развеять даже его бог.
— Как всегда, — чуть заметная улыбка, бегущая по губам. — Как всегда. Мой бог все еще нуждается во мне, чтобы я мог позволить себе умереть.
Но в этот раз Рой не явится на помощь своему любимцу. Как и его извечный враг — Лейла. В этом они с Лилианом будут на равных.
— Как там?.. С какой стороны нам ждать его? — тихо спрашивает жрец.
— Не знаю, — качает головой воин. — Мои воины умирают везде. Похоже пришли не только оборотни. Нас атакуют отовсюду. Извне, из сумерек и даже из.. света...
— А.. Белая Ложа... Новый Верховный Маг... Но мы же взяли его в расчет, разве нет?
Габриэль кивает, а потом решительно поднимает голову:
— Господин, с ними Драконы. Двое. И это не морские питомцы Морского Жреца Лейлы. Они несут на себе знамена Белой Ложи...
Растин вздрагивает. Когда ему впервые сообщили, что драконы возвращаются и что Сиган, новый жрец Лейлы разыскивает людей с подходящей душой, уже тогда в его душу заполз холодок, говорящий о грозящей опасности. Но они все равно уделили этому слишком мало внимания.
— Понятно, — Растин резко развернулся. — Я в жертвенной зале.
— Мальчик уже там, — поклонился седовласый воин.
— Хорошо.
Жрец не мог позволить себе ни грамма сомнений. Что сделано, то сделано. Судьба сама подтолкнула в его руки Кирилла. Ставка сделана.
Осталось дождаться Лиани. И закончить, наконец, триумфальный марш этого мальчишки. Лишить его Богиню такой мощной поддержки. И снова стать... единственным в своем роде.
Холодный камень алтаря. Он никогда не нагревался, такое случалось лишь на одно единственное мгновение, когда кровь потоком омывала камень, и крик жертвы птицей вспархивал к сводам залы. И снова становился холодным.
Но тонкое обнаженное тело, покрытое ритуальными узорами, беспомощно распятое на камне не выглядело замерзающим.
Жрецы, призванные принять участие в церемонии — каждый на своем месте и тянут заунывную мелодию, не обращая внимания на крики, наполняющие коридоры храма. Все-таки он немного недооценил ненависть тех, кто пришел сюда.
Прийти вслед за Лилианом, это был шанс для многих добраться до горла Верховного Жреца Роя. Но они не доберутся. Голубые глаза зло прищурились. Ему не нужны лишние люди там. Где он собирался сразиться с мальчишкой, который еще не набрался достаточно сил, что бы противостоять Растину без поддержки своей богини.
— Твой брат здесь, — он склонился над Кириллом.
Затуманенные дурманом глаза не моргая смотрят мимо него. Непонятно слышит ли мальчик.
— Через час, я вырежу твое сердце, — дыхание жреца почти касается уха принца. — Если твой брат не спасет тебя.
Губы мальчика шевельнулись. И Растин "услышал", так как звука почти не было.
— Посмотрим...
Он выпрямился и потрясенно посмотрел на пленника. Все-таки этот парень очень странный. Ведь именно из-за него боги не могут вмешаться в битву.. Почему? Рой сказал. Что будет упиваться его кровью, если Растин сможет принести его в жертву, однако... Странная аура переливается и мерцает вокруг мальчика и все четче видны яркие белые нити, которые тесно сплетаются с черными тонкими волосками, почти тонущими в сиянии и потому едва видимыми.
— Кто ты такой?
Шум, и жрецы с воинами рассредоточиваются по зале. Вовремя. Двери распахиваются, словно вынесенные волной силы. Они с грохотом опускаются на мозаичный пол, разбиваясь на куски. И когда пыль опускается, в наступившей тишине, Растин поднимает с алтаря, уложенный рядом с обнаженной кожей Кирилла клинок...
В проходе замерли две фигуры. Развевающиеся черно-синие одежды жреца Лейлы и горящее нечеловеческой страстью синие сапфировые глаза. А рядом на полусогнутых лапах — черная пантера.
— Само совершенство, — шепчут губы жреца Роя, и в следующее мгновение золотой хвост волос напоминает молнию, стремительно рванувшую вслед за телом хозяина навстречу черной тени, с драгоценными глазами вместо глаз.
Это было не торжество, не восторг... нет, какое-то запредельное чувство единения и целостности. Когда тяжелый двуручный клинок соприкоснулся с лезвием клинка, когда-то выкованного из звездного металла самим Роем.
И где-то в стороне, остаются яростные крики сражающихся жрецов, рев черной пантеры, и крики врывающихся в залу людей и нелюдей... Растин знал только одно — сейчас у него есть только один мир — мир, где он сражается со своим отражением. Таким каким бы он мог стать, если бы его первым заметил не Рой, а таже Лейла.
Лилиан, у неё были такие же глаза, как у Роя, когда она впервые попросила тебя пойти с собой? Чувствовал ли ты то же самое, когда БОГИНЯ сказала "пожалуйста"? Что несли её прикосновения? Он так и не решился тогда на корабле задать эти вопросы, хотя сам жрец Лейлы пошел дальше и спрашивал его о его боге... Теперь он сожалел об этом.
Однако... их танец сейчас центр хаоса, в который превратился храм Роя. Который до сего дня ни разу не подвергался такой атаке. Габриэль наверняка не пропустил основную часть врага. Но тех, кто смог проникнуть хватит на кровавое сражение. И нет богов, которым можно было бы принести души убитых... потому что это была битва смертных.
Сквозь дурман проникали звуки битвы, крики людей, но Кирилл равнодушно воспринимал их, ему больше было интересно, почему он не может открыть уже открытые глаза. Что-то странное происходило с его сознанием, он знал, что его телу холодно, но не чувствовал холода, и это не было действием наркотика.
+ Смотри... его сила ворочается во сне, словно её тревожит происходящее. + — тихий женский голос.
+ Вижу. + надменность в мужском холодила разум.
+ Ты холоден как обычно. + грустная насмешка.
+ Ты пришла. +
+ Да... но и тебе запретили быть здесь...+
+ Мне запретили вмешиваться, но не смотреть .+ яростное шипение.
И ответный шепот, с едва заметной заминкой:
+ Как и мне. +
+ Мы оба не хотим их терять, + надменности не убавилось в голосе мужчины, но такая тоска под ней, что хочется плакать.
+ Верно, + — женщина , совсем молодая, но одновременно такая древняя, что Кирилл хочет увидеть её лицо. Но не может. Наркотик заставил его тело оцепенеть, не позволяя двигать мышцами. А она продолжает говорить. + Мы бессильны сейчас. Давно ли такое было для нас обоих? Эти двое вовлечены нашей войной в ненависть друг к другу. Так же сильно. Как мы с тобой когда-то...+
Мужчина чуть вздыхает:
+ Разве ты не видишь? У них все немного по другому. +
+ Да ты ревнуешь? + почти нервный смешок.
+ А ты нет? + ответная насмешка. + Прислушайся к себе и перестань обманываться. Мы оба в ловушке, которую создали себе сами, позволив этим двоим завладеть нашими сердцами. +
+ Но разве эта ловушка не приятна? И только благодаря этим двоим, что сейчас танцуют со смертью, выбрав её более приемлемым партнером в танце, чем мы, сейчас звенит сталь их клинков. А не наших. +
+ Я не сражаюсь с тобой только из-за приказа Совирага. + тихая ненависть сочится словно яд в его голосе.
И Кирилл устало закрывает глаза. Ему нет нужды видеть этих двоих. Удивительно, но боги на самом деле такие дети, мелькает мысль где-то на границе сознания.
+ Ты что-то хочешь сказать нам, мальчик.? + огромное прекрасное женское лицо склоняется над ним, и он видит её даже с закрытыми глазами. Интересно Лилиан видит её такой же. + Просто подумай, и мы услышим тебя. +
Слышится скептический смешок Роя.
+ Что этот недомерок может нам сказать путного? +
+ Целоваться не пробовали? + ехидный совет срывается в пространство почти сам собой.
+ ЧТО?!+
А Кирилл тихо смеется, наконец поняв кое-что. Осознав, кто же он такой есть. Теперь он может ответить на вопрос Растина. Только....
+ Рано. + прохладная ладонь ложиться ему на лоб. + Еще рано, малыш. +
Рано так рано, соглашается он, погружаясь в темноту бессознательного состояния. А когда вынырнул из неё, то не мог понять, что только что забыл, а то, что он что-то забыл это было несомненно.
И удивленно моргает, когда слышит женский голос, смутно знакомый.
+ Ты с ума сошел! Что ты творишь! +
Чьи-то ледяные руки хватают его и он наконец может увидеть, что происходит. Действие наркотика больше не влияет на разум. Но тело все еще не послушно. И горло холодит сталь странного клинка.
+ Не шевелись. + яростный шепот прямо в голове. + И тогда у тебя будет будущее. +
Кирилл грустно улыбается сам себе, он и не может шевелиться, об этом позаботился Растин. И он замечает картину, что раскинулась перед его глазами.
Развороченный, залитый кровью зал жертвоприношений, тела, и куски камней, развороченные огромные двери, точнее пролом на этом месте. Но люди уже не сражаются, враги замерли , прижимаясь к стенам, наблюдая за боем... нет, танцем двоих в центре. Удивительно, но даже не питаемые силой своих богов, их тела светились, мешая разглядеть лица, темный мрак Растина в котором плещутся золотые волны волос, и синий сумрак Лилиана. Кирилл чувствует, как сам завороженно наблюдает, уже не замечая металла у бьющейся в ритме стука сердца жилки на горле.
Я смотрел в его глаза, которые ясно сверкали голубыми огнями сквозь сумрак, что окутывал нас двоих. Я не знаю откуда взялась эта сияющая всполохами синего тьма, но она словно питала и его и меня. Меч был уже очень тяжелый, словно эта битва высасывала из меня силы, мне приходилось удерживать Синее Пламя обеими руками, потеряв привычную гибкость и маневренность. Он гибкой змеей двигался передо мной, вокруг меня, рядом со мной. Опасный, красивый, невероятный... а в правом боку очень тепло, и я чувствую как это тепло течет влагой вниз, пачкая темную ткань, невидимое под сиянием.
А потом одна заминка и... стремительный удар. Растин никогда не упускает ни единого шанса... цветная мозаика перед глазами и искорки пыли на ней. Странно никогда бы не подумал, что пыль может так светиться.. или это её отражение нашего собственного и сияния, отнимающего силу и жизнь? А потом резкая боль, словно у меня сдергивают кожу с головы, но нет.. просто сильные руки тянули вверх за длинную косу...
— Долго растил? — злорадный шепот и свист клинка...
А вот это зря... едва голова освободилась, в тот же миг я перекатываюсь и Синее Пламя птицей рвется вверх... Широко раскрытые голубые и очень удивленные бездны смотрят на меня, и черной змеей падает на пол отрезанная коса... Удивительное ощущение смотреть в глаза своей смерти, когда тело её носителя буквально нанизано на твой меч, словно бабочка на толстую иглу...
— Как...?
— Не знаю, — честно признаюсь я. Потому что в действительности с такого расстояния мой меч должен был просто разрубить его пополам, а не вонзиться ему в живот... Поразительное создание любимец мрака.. он все таки успел увернуться.. инстинктивно, даже не поняв, что делает его тело... восхитительный враг... и у меня так мало сил, что бы добить его.
— Остановись, — шипящий и бархатный голос. Голос бога.
Я медленно поворачиваю голову, чувствуя как мелкие камни вонзаются мне в щеку. Это не ко мне.. нет... это к оборотню, мягким хищным шагом приближающемуся к нам двоим.
Вот только.. Я широко раскрытыми глазами смотрел в ту сторону откуда доносился голос. Я видел Роя лишь однажды... тогда в таверне, где он появился перед Сиреном. Теперь я видел его совсем другим. И.. он держал у горла моего брата нож. Разве боги так поступают? Разве... а в призрачных глазах отчаяние, словно он человек...
— Рой, — она появилась рядом с ним, словно все время была там, и её растерянность болью ударила в сердце. — Что же ты делаешь... сумасшедший...
Он не смотрит не Неё, только на меня и Растина, и еще на Кэртиса, который замер на полушаге.
— Уйди, оборотень, ты знаешь меня лучше других присутствующих здесь. Возможно даже лучше, чем Растин... Ты должен понимать, что даже жизнь такого перспективного мальчишки, как тот, что сейчас кроликом замер в моих руках — это невеликая цена за то, что бы поверить в смертного.. и дорожить им...Уйди, и я клянусь, больше никто из твоего клана не пострадает, если Растин выживет после этого поединка...
Я улыбаюсь окровавленными губами. Бог Крови и Мрака Просит?!... И дает слово?! Воистину на Эмире наступили забавные времена. А Она не видит и не чувствует, зато вижу я.... по Её щекам бегут две дорожки слез, тонкие и они быстро высыхают на горячей коже, не желая показывать слабость хозяйки... однако сердце горит в жарком пламени и пепел оседает на самом дне души.
Только бы не видеть этих слез. Я поворачиваю голову, что бы вновь столкнуться взглядом с голубой бездной.. потрясенной и... сочувствующей. И ярость плещет через край. НЕ НАДО! Только не от ТЕБЯ! Боги так жестоки к нам в своей любви...
— Ты так прекрасен, когда плачешь, Лиани, — беззвучно выводят его бледные губы. А потом Глаза Растина мутнеют и он начинает заваливаться на бок.. и я не могу удержать меч в онемевших руках, отпускаю его, одетого в ножны живого тела...
