Рассыпавшаяся в благодарностях Маня, стараясь, лишний раз не глядеть на, избитого до полусмерти, профессора, постаралась её уверить, что она ей будет искренне благодарна за помощь и сочувствие, особенно учитывая непочтительность отдельных её людей.
Так Маня и провертелась возле Начальника Стражи: и когда сворачивали лагерь, и когда ехали до города, и когда устраивались на мимо проходящий корабль.
Переправа.
В город заходить нужды не было, поэтому, не заходя в городские ворота и сэкономив тем самым кучу серебра на воротном сборе, сразу завернули на пристань. Здесь, так и сопровождавшая их Начальник Речной Стражи, проявив странную, настораживающую предупредительность к мало знакомым прохожим, на удивление быстро сторговала для их нужд небольшое каботажное судно, из тех, что постоянно снуют из верховьев в низовье и обратно, перевозя различные грузы и пассажиров. Его было вполне достаточно для перевозки их немалого табуна и размещения небольшого груза.
Это была небольшая парусная баржа, с экипажем из шести 'гребных баб', как здесь называли матросов, и капитанши, тоже амазонки.
О чём там договаривалась Тара из Сенка с капитаном судна, Маня не имела ни малейшего представления, занятая в это время погрузкой в трюм своего табуна, и укладкой вьюков с грузом. Но то, что капитанша о чём-то явно предупреждена, она сразу заметила, перехватив косой взгляд, брошенный капитаншей на избитого профессора.
Сделав вид, что совершено ничего не заметила, Маня прошла в предоставленную ей для отдыха каюту, и спокойно проспала до вечера, решив для себя, что уж до вечера амазонки на корабле ничего предпринимать не станут, а если и станут, так для защиты мужики есть. А вот завтра с утра, или, что вернее, сегодня ночью, попытаются их или перебить, или повязать, зная уже по собственному опыту, что веры им нет ни на грош. Живой товар, а особенно здоровые вьюки, в её багаже, обязательно должны были спровоцировать экипаж на попытку присвоить их имущество, а людей же, имеется в виду, только мужчин, продать в рабство пиратам, получив гораздо большую прибыль, чем просто плату за проезд. Ей же, по всей видимости, планировался заплыв с камнем на шее, чтобы не оставлять следов, уж больно взгляд, который бросила на прощанье Тара на её вьюки, был характерный.
Зарядив, спрятанный ещё при погрузке на корабль, арбалет, Маня, аккуратно прикрыв его плащом, вышла вечером на палубу, как бы подышать воздухом, заодно ленивым и сонным воздухом поинтересовавшись у капитанши, когда будет ужин. Подойдя поближе к капитану и откровенно позёвывая, она попросила её послать кого-нибудь из матросов в трюм, за её слугами, чтобы они ей принесли вина из орехового бочонка. Ни минуты не сомневаясь, что наученные прошлым опытом общения с амазонками, те только и ждут сигнала, чтобы наброситься на экипаж.
Как только она увидела поднявшегося из широкой горловины грузового трюма Корнея, почему-то одного, без матроса сопровождения, посланного за ним, она, мило улыбнувшись, воткнула в бок капитанши арбалет.
- Правь к берегу, милочка. Правь! — тихим, спокойным голосом, посоветовала Маша капитанше, и в подтверждение серьёзности своих намерений ещё раз жёстко ткнула арбалетом ей в бок. — Нет, нет, нет, — тихо и жёстко остановила она её. — К левому берегу, к левому, — кивнула она в недоумённо задранные брови капитанши. — Там оно нам как-то спокойнее будет, да и от вас, сволочей, подальше. А всякую ерунду, типа наших прошлых договорённостей, ты, милочка, забудь. Тебе же спокойней будет, — усмехнулась она. — Да и для тела здоровей.
- Что мне нравится в этих дурах, — Сидор, мрачно глядя на злобно смотрящих на него амазонок, и не отводя в сторону арбалет, левой рукой задумчиво почесал заросший щетиной подбородок, — так это их предсказуемость и полное пренебрежение к мужикам.
- Представляешь, — обратился он к Маше, не отводя насмешливого взгляда от согнанных на корму пленных. — Эти бестолочи, при нас же начали обсуждать, куда они денут наших же лошадей, как будто нас там, рядом и не было. Идиоты.
Бледная от бешенства капитанша со злостью и отчаянием наблюдала, как мгновенно появившиеся вслед за первым, двое других мужиков, держат её экипаж под прицелом сдвоенных арбалетов, а тот, что вышел первым, старательно вяжет руки поочерёдно всем её матросам, стараясь не пересекать линию вероятного выстрела.
- Не боись, — насмешливо кивнул ей Сидор, связывая руки последней матроске, спущенной под прицелом арбалета со смотровой корзины лодьи на палубу. — Мы, в отличие от вас, никого никуда продавать не будем.
- Правда, если только вы будете себя послушно вести, — заметил Димон, выглядывая из кормового кубрика, куда они намеревались согнать экипаж.
- А противном случае скормим ракам, — обнадёжил её подошедший Корней. — Всё, — заметил он, внимательно пересчитав согнанный на корму экипаж. — Эта последняя, кивнул он на капитаншу.
- Аккуратно проведёшь куда скажут, оставим в живых. И тебя и команду, — обратился он к ней, вставая рядом с рулевым веслом и доставая кинжал. — Посадишь на мель, пойдёте все раков кормить, — заметил он, равнодушно глядя в сузившиеся от злобы глаза капитанши. — Так что, милая, говори, что делать, а мы уж, так и быть, поработаем у тебя матросами.
Попетляв немного среди прибрежных отмелей и завернув за пару островков, густо покрытых лесом, они убедились, что никто за ними в данный момент по реке не следует, а если где и есть, то в пределах прямой видимости, никого не наблюдается. Завернув еще за одну песчаную косу, они нашли тихую бухточку, рядом с устьем какой-то небольшой, но довольно бурной речки, впадающей в Лонгару, и там начали высадку.
Со стороны основного русла, это место было совершенно не видно, так что они могли не торопиться и спокойно заняться высадкой на прибрежную отмель.
Обыскав судно, Сидор с Димоном нашли сходни, специально приспособленные для выгрузки на низкий берег. Пинками выгнав связанных матросов на берег и уложив их вместе с капитаном тут же, рядом, на сырой песок, они занялись выгрузкой своего табуна.
Быстро выгнав свой табун, Сидор с Димоном навьючили на лошадей тюки и отогнали табун на пару километров от берега, уже под защиту леса. После чего приступили к допросу капитана.
Особенно увлекаться пытками не стали, тем более что после пары тычков по рёбрам, капитанша сама защебетала. И вот тут то они и выяснили, что Начальница Речной Стражи, та самая Тара из Сенка, всё-таки предупредила капитаншу, чтобы та ночью, ближе к утру, приняла на борт её лодку с группой захвата. Больно уж хорошее вино ей предлагала подозрительная Маша из Кова, и грех ей было не воспользоваться представившейся возможностью, тем более что в городе, на виду у всех, у неё не было резона арестовывать Машу. Тогда бы весь её груз отошёл в казну, и им бы совершенно ничего не перепало. А вот на реке, да вдали от города, да за пределами её зоны ответственности, никто ей бы не помешал поживиться за счёт молоденькой и глупенькой малышки. Да и потом, если бы что всплыло, никто бы не связал исчезновение молоденькой амазонки ни с нею, ни с её зоной ответственности.
Дав ещё пару раз по рёбрам капитанши, тут же узнали, что подобными делами они вместе с этой Начальницей, уже не раз пробавлялись. И что подобное поведение характерно для всех, без исключения кораблей амазонок.
- Ну теперь то уж понятно, куда народ девается, — мрачно заметил Сидор, глядя на капитаншу амазонок нехорошим взглядом. — А то у нас в Совете совсем голову сломали, не знают что происходит. А тут вона что. Может, притопить их? — вопросительно глянул он на Димона.
- Надо, — согласно кивнул головой Димон. — Вот ты, раз уж предложил, этим и займёшься.
- С чего это я, — возмущённо замотал головой Сидор. — Надо бы, конечно, прирезать, гадюку. Да рука не подымается, — мрачно заметил он, стараясь не глядеть в глаза ребят. — Если бы она хоть посопротивлялась чутка. Ну, хотя бы для видимости. А так, я не могу.
- А чего, — тут же поддержал его Димон. — Нам она уже не опасна, а руки кровью марать больше не хочется. Даже такой поганой, как эта.
- Тогда оставляем её на берегу, — облегчённо перевела дух Маня, которой, как и им, всем, совершенно не улыбалось убийство человека, даже такого подлого, как эти амазонки. — Оставляем вместе с экипажем. Возьмём, что найдём нужного на корабле и сваливаем, а эти пусть здесь валяются, пока кто-нибудь не освободит, или сами не выберутся.
Быстро перетряхнув весь корабль, и не найдя ничего для себя интересного, кроме пары плотницких топоров, да набора столярного инструмента, предназначенного для ремонта судна, принялись за нанесение максимального ущерба кораблю, чтобы не дать команде возможности быстро организовать преследование.
Предварительно вырубив в борту баржи здоровенную дыру, они приступили к методическому уничтожению всего такелажа, и не успокоились до тех пор, пока не перерезали все канаты на судне на клочки, не превышающие одного метра.
- Ну вот, — облегчённо вздохнул удовлетворённый Сидор, осматривая результаты своего труда, — если кто и сможет связать все эти клочки во что-то дельное, то уж точно это будет не скоро.
- Может, подпалим? — задумчиво глядя на гору испорченного такелажа, поинтересовался Димон.
- Ты чё, — недоумённо повернулся к нему Сидор, — совсем сбрендил? Если бы можно было это всё сжечь, разве стали бы мы тут полдня корячиться? Или это мы для того петляли, как проклятые по протокам, чтобы нынче известить всех заинтересованных, где мы находимся.
- У тебя, Димон, иногда бывает, — Сидор постучал себя по голове кулаком, явно намекая на умственные способности товарища.
- Свяжут, — с сожалением глядя на порезанные куски такелажа, покачал тот головой. — Как пить дать срастят, а потом ещё и за нами погонятся.
- Не свяжут, — усмехнулся Сидор, ногой спихивая обрезки снастей в воду. — Тут небольшое теченьице от впадающей реки. Пока сами развяжутся, их разнесёт так далеко друг от друга, что и захочешь, да не соберёшь.
- Тогда, мы сделаем так, — ухмыльнулся Димон, подымая охапку нарезанных канатов и забрасывая её далеко в воду. — Так то надёжнее, — повернулся он к наблюдающим за этим варварством амазонкам. — Да не плачь ты, — ухмыльнулся он, глядя на чуть ли не плачущую от безсилия капитаншу, бросая в другую сторону ещё одну охапку обрезков такелажа. — Как-нибудь, да выберетесь, а там и лоханку свою почините. Это вам в наказание за то, что вы на реке творите. Может, немного вас образумит. А нет, то по-другому будем с вами тогда разговаривать, — мрачно ухмыльнулся он.
- Вечер уже, — посмотрел Сидор на верхушки деревьев, из-за которых едва выглядывало уже солнце. — Сваливать пора, а то скоро совсем стемнеет.
Удовлетворившись тем, что нашли, они, не встревая в пререкания со злобно ругающимися и плюющимися амазонками, упаковали трофейный инструмент себе в багаж и, насмешливо пожелав связанным амазонкам спокойной ночи, скрылись в лесу.
Шли всю ночь, стараясь максимально запутать следы и подальше удалиться от места высадки, понимая, что если они не успеют скрыться, то амазонки обязательно постараются их догнать и отомстить. И даже не потому, что получили подобную плюху, а потому что им стало известно о тайном промысле речных капитанов, а это ставило под угрозу разоблачения всего прибыльного предприятия, построенного на якобы пассажирских перевозках.
Утро их застало уже далеко от места высадки, где-то посреди обширного болота, пересекая которое, они надеялись сбить возможную погоню со следа.
- Как думаешь, — вопросительно глядя на Димона, Сидор душераздирающе зевнул, умудрившись при этом чуть не вывихнуть себе челюсть, — они уже освободились? — Поинтересовался он, недовольно морщась и держась рукой за челюсть.
- Наверняка, — посмотрев на верхушки деревьев, освещённые уже рассветным солнцем, согласно кивнул головой Димон. — Одна надежда, что Корней знает, что делает, — кивнул он назад, где, замыкавших караван Корней, старательно прятал оставленные ими на болоте следы.
- Надо было с утра выходить, — снова душераздирающе зевнув, вяло промычал Сидор. — Не выспались, устали, как собаки, а нам ещё впереди целый день топать.
- Главное, чтобы лошади выдержали, — тихо проговорила Маша, подъезжая к ним и головы колонны. — Мы то справимся, а вот они, не уверена. Уже сейчас, чуть ли не с ног падают. А оставаться до утра было просто опасно, — с сожалением покачала она головой, отчаянно зевая и стараясь не свалиться от усталости с лошади.
С жалостью посмотрев на понурых, едва переставляющих ноги, шатающихся от усталости лошадей, она, тем не менее, безжалостно подхлестнула споткнувшуюся было кобылу и, тихо матерясь сквозь зубы, погнала свою клячу в начало колонны, проконтролировать состояние профессора, который ещё плохо держался в седле.
Путь домой.
Видимо, Корней достаточно грамотно заметал за отрядом следы, так как никакой погони за собой по прошествии нескольких дней они так и не заметили.
Шли быстро, как только могли, даже не останавливаясь днём на обед. Не смотря даже на то, что уже к концу второго дня стало ясно, что погони не будет и можно не подгонять донельзя измученных лошадей, так и не прервали бешеной, изматывающей скачки. Дойдя до какой-то речки, пошли вверх по течению. Через три дня дошли до каких-то предгорий, где только и смогли найти место, позволяющее свободно перебраться на другую сторону бурной и порожистой речки. Пошли дальше по предгорной террасе, параллельно горам.
Изредка встречающиеся в лесу следы человека и одиночные поселения тщательно избегали, стараясь ничем не привлекать к себе внимания.
Не зная точно, где они находятся, решили всё же вернуться обратно к течению Лонгары, чтобы не пройти мимо своей речки, как ориентир используя крепостицу в устье Каменки, на которой стоял их город.
К вечеру следующего дня опять вышли ещё к одной неизвестной реке, небольшой, но такой же бурной и порожистой. Немного посовещавшись, решили уже вдоль неё спуститься вниз, так как особо не доверяли предоставленной Советом карте. И только через неделю хаотичного плутания вдоль извилистого русла вышли уже на берег Лонгары.
Долго шли по берегу, далеко обходя любые низины, чтобы не завязнуть тяжелогружёным караваном. Да и к берегу старались особо не приближаться, опасаясь что на плоской, слабозалесённой приречной равнине их с реки могут заметить.
Много времени отнимали переправы через многочисленные ручьи, заболоченные старицы и небольшие речки, в изобилии встречающиеся на просторной лонгарской пойме.
Но ещё больше времени отнимало осторожное огибание всех встречаемых по дороге больших и малых поселений людей. Даже изредка встречаемые на пути одинокие укреплённые хутора обходили дальней стороной, стараясь не приближаться. Мало того что все они для них были сплошь незнакомые и на карте не обозначены, но и какую встречу им бы организовали местные аборигены было неизвестно. А после произошедшего с ними в последнее время неприятного приключения, когда их во второй раз за одно только лето чуть не взяли в плен и наверняка бы потом продали в рабство, подходить близко к незнакомым поселениям ни у кого не было ни малейшего желания.
