Наверху вздохнул и повернулся на другой бок Зима. Чего-то он сегодня не пошёл к своей, а от Гири его девчонка уже убежала, и Гиря спит, похрапывая совсем по-мужски. А хорошо тогда было. И что "изделие" вполне впечатлило комиссию, и что парни увидели всё нужное и наглядно поняли, чем же они занимаются, и как проверяют "изделия", и что на обсуждении держались уверенно, не робели, и что потом на банкет-фуршете, который накрыли прямо там, им тоже, правда, отдельно и без вина, накрыли маленький столик. Так что они и выпили сладкой газировки, и поели хороших бутербродов. А Конструктор подвёл к ним начальника приёмной комиссии, и тот выражал удовлетворение. И столик их был возле леса, и парни смогли отойти в лес будто по нужде, прикоснуться к деревьям, подышать лесным воздухом. Да всё это хорошо и здорово, но главное... главным было, что к ним подошёл сержант из команды стрелков и поблагодарил их за то, что защита от песка и пыли с умом сделана и кучность хорошая. Руки не подал, понятное дело, но как говорил и как слушали его парни... Вот это главное.
Седой снова улыбнулся и, потянувшись под одеялом, закрыл глаза. Ну что ж, завтра им уже должны дать что-то новенькое, свой узел они ещё неделю назад сдали. А нет, значит, "теория". У Чалого математика хорошо идёт, учится, как воду в жажду пьёт, взахлёб, скоро ему уже институтский учебник мал станет. И что же с Лутошкой делать? Надо что-то придумать, чтобы мальчишка смог учиться дальше, чтобы сделанное Рыжим не пропало.
Описав круг, мысли вернулись к Рыжему, и, уже засыпая, Седой снова увидел. Тесную провинциальную почту, запылённое стекло и у окна быстро пишущего Рыжего.
* * *
Жизнь у нового хозяина оказалась и проще, и сложнее предыдущих. Но сложностей гораздо больше.
Надзирателей не было. Вернее, не было тех, кому бы за это платили. Зато был Мажордом. Гаор искренне считал, что большей сволочи, чем Гархем, нет и не бывает. Оказалось, что ещё как бывает. И самое поганое, что сволочей было много, и далеко не каждому из них он мог дать укорот. Опять же Мажордом. И хозяева. Ещё его счастье, что он "личный раб Второго молодого хозяина", а значит, подчиняется только Фрегору в основной своей работе. Порядки в рабской казарме тоже оказались... как нигде. Во всяком случае, Гаор с таким ещё не сталкивался. Сытный и, скажем так, достаточно вкусный паёк, казарма прямо-таки роскошная, в армии такой не было, а тошно. Каждый сам за себя. Говори, ходи, дыши с оглядкой на Мажордома и его наушников.
Само по себе "Орлиное гнездо" оказалось весьма интересным. Гаор даже думал, что не будь он рабом, ему бы в жизни сюда не попасть и такого не увидеть. Система внутренних ходов, лестниц и лифтов позволяла подойти к любой парадной и даже жилой комнате, не встретив никого из хозяев или их гостей. А не знающий безнадёжно бы заблудился в этом лабиринте. Только сверни не туда, и тебя с собаками будут отыскивать, а сам так и будешь до смерти блуждать по коридорам и переходам. На этажах коридоры были устланы дорожками, чтобы, как догадался Гаор, рабы своей беготней господ не беспокоили.
А рабов было много. Потому что, кроме четырёх хозяев, были ещё охранники, свободные механики, главный садовник и ещё какие-то типы, о которых Гаор даже не знал, догадываясь об их существовании, и которым тоже прислуживали рабы и рабыни.
Не сразу, по обмолвкам и неохотным кратким объяснениям, сопоставляя и анализируя, Гаор разобрался в системе рабской половины "Орлиного гнезда". Все рабы делились по работе на три категории или сорта с соответствующим отношением. Первый сорт — прислуживающие господам горничные и лакеи, личная обслуга и услада. Второй сорт — повара, уборщики, полотёры, прачки, гладильщицы, слесари, краснодеревщики, швеи и мало ли кто ещё в доме понадобится. И третий сорт — работающие во дворе, парке, теплицах, гаражах и ещё разных службах, а с ними и те, кто обслуживал, варил, стирал и гладил на рабов, убирал спальни, чинил им одежду и прочее. У Сторрама этим ведали матери, и Гаор помнил, каким уважением те пользовались. У Корранта Нянька и Большуха вели всё хозяйство, и главными были они, а не работавшие на хозяйской половине Милуша, Белёна и Куконя. А здесь... И ещё все рабы делились на "родовых" и "купленных". Родовые — рождённые в личном питомнике Ардинайлов и потому носившие ошейники без номеров. И все черноволосые, черноглазые — настоящие чистокровные дуггуры. Личными были только они и жили в первых — мужской и женской — спальнях. Во вторых спальнях тоже родовые, тоже дуггуры, но с примесью, работающие в доме, но поварами, уборщиками и прочей обслугой. А уже в третьих — "купленные" полукровки, светловолосые и светлоглазые, дворовая и рабская обслуга. Вот и Гаора, хоть и личного, но купленного, а значит, в номерном ошейнике, да ещё и рыжего, отправили в третью спальню. Чему он, всё больше узнавая о порядках в "Орлином гнезде", радовался.
И вся эта махина крутилась и вертелась ради...
Нет, к "своему" хозяину, Фрегору Ардину, у Гаора как у шофёра и раба особых претензий не было. Да, на нём три машины. Лимузин, "коробочка" и разъезжая легковушка. Но в гараже есть механик, правда, свободный, но не придира и не особая сволочь, и двое довольно толковых подсобников. Весенник и Летняк машину, в общем, знают и помогут всегда с толком. Оба тоже из третьей спальни, но из дальнего конца, молодые, молчаливые, но Гаор быстро заметил, что особо говорливых сторонятся, подозревая в них наушников. Нет, с ними он поладил быстро.
Утром он тогда после завтрака пришёл в гараж в рабочем комбинезоне. Механик был уже на месте, а парни вошли в гараж вслед за ним и выжидающе смотрели не на механика, а на него.
— Шофёр господина Фрегора? — спросил механик, так же выжидающе оглядывая его.
— Да, господин механик, — ответил Гаор.
Механик кивнул и молча показал ему на три стоящие в ряд машины.
Не зная, какая машина понадобится, Гаор проверил все подряд. Машины были в хорошем состоянии, а к обеду у него уже с парнями сладилось, как будто они всю жизнь вместе работали. Механик издали поглядывал на него, но не вмешивался и замечаний не делал.
— С обеда на которой поедешь? — спросил его Летняк.
— Ни на какой, — мотнул он головой и объяснил. — Велено карты учить.
Парни переглянулись.
— А ты того, разбираешься? — спросил Весенник.
— Разбираюсь, — кивнул Гаор.
Парни снова переглянулись, но, где он этому научился, не спросили. А Гаор, приспосабливаясь к новому для него Уставу, сам уже ничего не говорил, а только отвечал на вопросы.
К обеду всё с машинами было сделано, и он, повесив комбинезон в шкаф и переобувшись, после обеда взял конверт с картами и пошёл в "ремонтную", где и занял один из гладильных столов, на котором разложил карты. И здесь на него косились с явным интересом, но ни о чём не спросили. За соседними столами девчонки и женщины гладили, шили, пороли, пришивали пуговицы, изредка тихо переговариваясь и опасливо поглядывая на дверь и на него. На мгновение Гаору даже обидно стало: за кого они его держат, что опасаются, но тут же сообразил, что как он их, так и они его не знают, и подумал, что ничего, обвыкнется со временем.
Обвыкалось. О выезде хозяин всегда говорил ему накануне, и он успевал подготовить машину и подготовиться сам. И даже разрешалось курить в машине. Правда, шило в хозяйской заднице сидело крепко. Никогда не знаешь, куда придётся ехать и сколько прождать. Несколько раз Гаор так оставался без обеда и ужина, возвращаясь в казарму, когда все уже спали. А здесь не у Сторрама, где матери тебя всегда накормят, и тем более не у Корранта, где, когда ни вернись, тебе хоть яичницу поджарят быстренько и молока, а то и сливок нальют, и хлеб всегда есть. Тут, понимаешь, порядок и цивилизованность, чёрт бы их побрал. Еда в положенное время, а потом ни-ни. А хозяин, как покормил его бутербродами тогда в первый день, так больше себя этим не утруждал. И Гаор не сразу понял, что не от злобы, а от бездумья. Фрегор просто ни о ком, кроме себя, любимого, не думал, не мог и не хотел думать.
Карты так лежали у него в шкафу: приказа вернуть их Мажордому не было, и Гаор каждый вечер снова и снова брался за них, разбираясь с поэтажными планами. Когда его всё-таки спросили, чего это он, ответил кратко.
— Велено учить карты.
И на этом вопросы прекратились.
Нет, в спальне, за столом, даже за работой, разговаривали. Но обиняком, отрывочными короткими фразами, и обязательно с оглядкой. Это злило и утомляло. Всегда, даже в училище, были "мы" и "они", и между своими — доверие. Конечно, "доверяй, но проверяй" давно сказано, но все же... а здесь... И всё эта сволочь Мажордом. Каким-то образом он выныривал как из-под земли, вернее, пола, сыпал замечаниями, оплеухами и угрозами. А больше всего Гаора злил запрет на язык. Нет, нарываться он не нарывался. Велено говорить только по-ихнему, чёрт с тобой, тем более что уж дуггурским он владел, можно сказать, с детства, ну, с господами ладно, это понятно, но между своими, в спальне... Ах ты, чёрт, сволочь...
Будь Гаор в одной спальне с "личными", работавшими в хозяйских комнатах, он бы раньше узнал о других хозяевах, но его как отправили к дворовым подсобным, так и пошло. А те о хозяевах знали мало, да и о чём знали, говорили неохотно. Потому это и оказалось такой неожиданностью для него.
Нет, о семье Ардинайл, что они либо дураки, либо психи, он и раньше слышал. Но так говорили о многих семьях. А что там на самом деле?... По планам Гаор разобрался, кто где живёт. Что ему это надо твердо знать, он уяснил быстро. А вот степень их родства и отношения... Гаор искренне считал, что это его — "личного раба" — не касается, забыв тоже древнюю истину, что военачальники выясняют свои отношения, но гибнут при этом простые воины.
Где-то через неделю его жизни в "Орлином гнезде" после отбоя, когда Гаор уже спал, вдруг щёлкнула коробка селектора. Что господа ночью через селектор могут потребовать кого-то из слуг, он уже знал, но так требовали личных, из первой спальни, а их спальня третья — дворовые, их ночью, как правило, не дёргали. Щелчок, молчание... ошиблись, что ли? Он уже опустил голову на подушку, когда селектор рявкнул голосом хозяина.
— Рыжий!
Одним прыжком сорвавшись с кровати и подбежав к селектору, Гаор нажал кнопку ответа.
— Да, хозяин!
— "Коробочку" на выезд и ко мне!
— Да, хозяин, "коробочку" на выезд и к вам.
Он ещё договаривал, когда селектор отключился. Гаор метнулся к шкафу за выездной одеждой, и тут в дверях появился в явно наспех накинутом халате Мажордом.
— Рыжий, в чём дело?
Он не ответил, одеваясь в нормативе боевой тревоги. Проснулись, конечно, многие, если не все, но никто, даже Старший, головы не поднял, глаз не открыл. Оттолкнув Мажордома, Гаор выбежал из спальни, на ходу соображая, как ему побыстрее от гаража добраться до хозяйской спальни.
Подогнав "коробочку" к нужному крыльцу — хорошо, все машины всегда наготове — Гаор метнулся по рабским переходам в комнаты Фрегора. Их он нашёл на плане и заучил сразу. Три комнаты: спальня, кабинет и гостиная одним комплексом, третий этаж, западное крыло. Ага, вот они, и, вроде, голоса из-за двери... это должна быть гостиная. Гаор нажал на ручку и влетел в ярко освещённую люстрой, всеми торшерами и бра, да ещё и камином гостиную. На ковре навзничь лежала, раскинув руки и разметав волосы, обнажённая женщина. По виду дуггурка, но в ошейнике, а над ней ожесточённо уже не спорили, а ругались двое. Его хозяин и... и тот самый, избивший его тогда у Сторрама, глава фирмы Ардинайл, а на плане он нашёл и его имя — Фордангайр, наследник рода, будущий глава, а для рабов — Первый Молодой. Появления Гаора оба не заметили, поливая друг друга весьма крепкой, но неизобретательной, как сразу оценил Гаор, руганью.
— Не смей! — кричал Фордангайр. — Ты...
Фрегор отвечал столь же крепкой руганью, так же перемежая её криками "не смей!".
Из-за чего они спорили, понять было невозможно, да Гаор особо и не старался. Стоя по стойке "смирно", он ждал, когда на него обратят внимание, твёрдо помня уроки армейской субординации: разговора старших по званию не прерывать. Если, конечно, это не диктуется крайними обстоятельствами, например, танковой атакой аггров. Сейчас атаки не было, женщина лежала спокойно, равнодушно рассматривая потолок. Так что и ему трепыхаться незачем.
Наконец, переводя дыхание, Фрегор посмотрел в его сторону.
— Рыжий здесь, хозяин! — тут же гаркнул Гаор.
Ответить ему Фрегор не успел.
— Вот! — заорал Фордангайр. — Ты расточитель! На что ты тратишь деньги?!
— Это мои деньги! — заорал Фрегор и ударом ноги откатил женщину к Фордангайру. — Забирай её и плоди ещё одного ублюдка. И не лезь в мои дела!
Женщина вскрикнула, и Гаор невероятным усилием удержался от вмешательства.
— Ты разоряешь род!
— А ты нет?! Сколько ты потерял на последней афере?
— Не смей делать мне замечания! Я наследник...!
— Пока!
Спор становился интересным. Но тут Фрегор, считая его оконченным, повернулся к Гаору.
— Машина готова?
— Да, хозяин.
— Выезжаем.
В гостиную вбежали двое рабов в зелёных рубашках и быстро одели Фрегора, заменив пижаму на костюм, а сверху даже тёплую куртку на меху. Быстрота и ловкость, с которой те работали, не смогла не удивить и не восхитить Гаора. Надо же, даже в "тревожный" норматив уложились.
Фордангайр разразился новым приступом ругани. Но Фрегор слушать его не стал.
— Я уезжаю. Забирай это дерьмо и убирайся из моих комнат, — отчеканил Фрегор. — Рыжий, за мной!
— Да, хозяин, — ответил Гаор.
Впервые он прошёл к выходу по "господским" комнатам, коридорам и лестницам, держась по-армейски сзади и сбоку от хозяина. Гаор думал, что роскошью и богатством его не удивить. Хоть и иногда, но нагляделся он на Орртен. Но здесь... Куда замку Армонтинов и другим музеям до "Орлиного гнезда" Ардинайлов, а ведь это загородная вилла, а не родовой замок!
На всём пути им на глаза никто не попался, но Гаор уже знал, что стоит даже не приказать, а намекнуть на приказ или пожелание, как появятся те, кто этот приказ выполнят. И это — работа Мажордома.
На крыльце их сразу обдало холодным ветром с мелким колючим снегом. На последних шагах Гаор опередил Фрегора и занял своё место за рулём. Как всегда в "коробочке" Фрегор сел рядом с ним.
— Гони вперёд!
— Да, хозяин, вперёд.
Ночью в снегопад и гнать? Навернуться охота? Но приказ получен, надо выполнять. Хорошо хоть, выбрал для такой поездки "коробочку", а не лимузин. На том бы не навернулись, так завязли бы, а "коробочка" и по сугробам пройдёт.
Вышколенная охрана распахнула перед ними ворота.
— Быстрее, — нетерпеливо бросил Фрегор.
Быстрее так быстрее, это не проблема, проблема — куда? В Аргат? Или ещё куда? Но вместо адреса Фрегор начал ругать старшего брата и жаловаться на то, как родственники портят ему жизнь. Жалобы и маловнятные угрозы перемежались руганью и риторическими вопросами.