Огонь Великий, неужели это правда, и у них целых полдня впереди?!
О том, что он без карточки и без хозяина, а значит, лёгкая добыча для любого патруля, Гаор не думал: настолько привык за эти месяцы не замечать полиции и со свистом пролетать блокпосты с козыряющими постовыми. Он вообще ни о чём сейчас не думал, безмятежно и в то же время внимательно оглядывая окружающее. Но ничего подозрительного не было. Ни одного лица, знакомого по пикнику, встречам в машине или в безымянных конторах. Ну, и хрен с ними! Ага, вон и Стиг. А за ним? Чисто? Чисто! Живём!
Стиг сел в машину и удовлетворённо выдохнул:
— Всё, теперь ко мне.
— А остальные клиенты?
— Я всё отменил.
— Жук...
— Стоп, Отчаюга, это мои проблемы. Где контора, помнишь?
— Нну!
— Тогда поехали.
— Жук...
— Секретаршу я отпустил.
— У тебя есть секретарша? — удивился Гаор, выруливая в крайний левый ряд, чтобы врубить скорость. — С каких пор?
— Уже два года. Хорошая девчонка, учится на юриста, мы добились разрешения юридического образования для женщин, а у меня подрабатывает и практикуется.
— И чему ещё она у тебя учится? — подмигнул Гаор в зеркальце.
— Подобные инсинуации гневно отвергаю, — с удовольствием рассмеялся Жук.
— А пошёл ты... — весело отругнулся Гаор.
— Да, заедем в "Магию".
— Какого хрена тебе там нужно? — поинтересовался Гаор, начиная перемещения, необходимые для нового маршрута.
— Встречу надо отметить, — убеждённо сказал Стиг. — Не дёргайся, будешь ждать меня в машине. Деньги у меня есть.
"Магия желудка", или просто "Магия", славилась не так своей кухней, как продажей любых блюд "на вынос", включая посуду и сервировку. Когда-то, когда у них совпадали гонорары, они совершали набеги на "Магию", а потом пировали в конторе у Стига, и для редких редакционных праздников и пикников всё покупали там же. Так что... жрать, конечно, хочется, и встречу надо отметить, и раз есть такая возможность... ох, как бы не влипнуть. А... а чёрт с ними со всеми!
— Мне спиртного не бери, я за рулём.
— Не учи.
Возле "Магии", как и у "Сторрама", была просторная удобная стоянка, и, высадив Стига у входа, Гаор зарулил туда на свободное место и вышел протереть стекло и оглядеться. Машин много, есть с шоферами, но рабов-шофёров не видно. Ну правильно, раб-шофер — дорогое удовольствие, таким в "Магии" делать нечего. Покупки выносят сами, рабынь-подносчиц не видно, так что лучше сесть в машину и не маячить. Что он немедленно и сделал.
Ждать пришлось недолго. Стиг появился с вполне солидной коробкой, и Гаору поневоле пришлось выйти, открыть багажник и принять у Стига коробку. Однако... на всю ночь, что ли, рассчитывает? На ужин, конечно, плевать, но и совсем допоздна засиживаться тоже нельзя, может плохо кончиться. И для него, и для Стига.
— Всё, — распорядился Стиг, когда Гаор занял своё место за рулём. — Поехали в контору.
Адрес конторы Гаор помнил, как добраться побыстрее — представлял, и потому дорога много времени не заняла. Но вот что дом, в котором помещалась контора Стига, битком набит другими конторами, а в них и служащие, и посетители, а в некоторых и охрана, это они совсем из виду упустили. Правда, если со стороны поглядеть, то ничего особого. Впереди идёт господин, а за ним раб тащит тяжёлую коробку. Но для здешней публики, как понял Гаор по удивлённым взглядам встречных, зрелище непривычное, а значит, и запоминающееся. Вот чёрт, надо будет объяснения придумать.
В конторе Стиг зажёг свет, повернул жалюзи и запер изнутри дверь.
— Всё, — радостно улыбнулся он. — Ставь эту хренотень, и давай хоть поздороваемся.
Гаор молча поставил коробку на пол, и они обнялись. Они стояли молча, обхватив друг друга, и вдруг оба как очнулись, даже отпрянули. Времени-то не так уж много, чтобы тратить его на объятия. Стиг стал накрывать, а Гаор, взяв у него со стола бумагу и ручку, сел на место секретарши и стал писать. И, накрывая, расставляя стаканы и запечатанные в лотки салаты и нарезку, салфетки и бутылки с водой и коробки с соками, Стиг не мог удержаться, то и дело бросал свою работу, подходил и смотрел, как ложатся на лист уверенные, без помарок и исправлений, чёткие строки.
— Это в "жёлтый дом", — поднял на него глаза Гаор.
— Понял, передам.
— А это... — Гаор вздохнул, — посмотри, Жук, а я пока столом займусь. Нет, статью ты потом прочитаешь, ты это посмотри.
Гаор встал и перешёл к большому столу, оглядел его, удовлетворённо кивнул и стал переставлять, передвигать посуду, не так исправляя сервировку, как давая время Стигу прочитать написанное. Если статья — мина, то это... даже сравнение не подберёшь.
Присев на угол стола, Стиг быстро прочитал, вернее, просмотрел аккуратно исписанные листы, присвистнул и стал перечитывать. Гаор ждал.
— Что это? — спросил, наконец, Стиг. — Похоже на словесные портреты.
— Они и есть, — кивнул Гаор.
— И кто это?
— Осведомители Тихой Конторы, кого я видел. А внизу, после черты, сотрудники, — Гаор усмехнулся, — сослуживцы моего хозяина, имён я не знаю, потому и не написал. Хозяина и Венна не вписал, ты их и так знаешь. А ещё ниже адреса. Что там за конторы, я не знаю, вывесок нет, но все они на Тихую Контору работают.
— Гаор, — тихо сказал Стиг, — ты понимаешь, что это?
— Понимаю, — кивнул Гаор. — Это смерть, Стиг. Моя за то, что написал, и твоя за то, что читал. Решай, Стиг. Если это... не нужно, то... сожги прямо здесь и сейчас, и этого не было.
Стиг медленно покачал головой.
— Нет, это... это оружие...
— Да, — кивнул Гаор. — Но ты вспомни, что бывает, когда граната взрывается в руках. Или помнишь, на стрельбище, помнишь, как у этого из третьей роты разорвало ствол у карабина? Это смерть, Стиг, и лёгкой она не будет. Ты не знаешь их, я только чуть-чуть по краешку зацепил, и такого уже насмотрелся... это хуже фронта. Сожги.
— Нет, — резко, даже зло ответил Стиг.
Гаор, стоя у стола, молча смотрел, как Стиг достаёт из ящика большой белый конверт и прячет в него статью, конверт вкладывает в портфель, а потом складывает и прячет во внутренний карман пиджака те, другие листы.
— Вот так, — Стиг поправил очки и улыбнулся. — Мы не драпаем, а стратегически отступаем. Помнишь?
— Ещё бы, — улыбнулся Гаор. — Здорово мы тогда десантуре вмазали!
— Ты был великолепен, как гроза! — патетически провозгласил Стиг.
И Гаор, сразу вспомнив эту пьесу, которую он тогда, тем же летом, смотрел с отцом и сёстрами Стига, счастливо захохотал и ответил фразой оттуда же.
— Ознаменуем же сие!
Так, смеясь, вышучивая друг друга, разговаривая цитатами из книг, спектаклей и фильмов, они пировали, словно забыв обо всём, словно не было этих лет, и двадцатого ноября пятьсот шестьдесят шестого года, когда одному из пирующих поставили клеймо и надели ошейник, а другой видел это и ничего не смог сделать, чтобы защитить друга, хоть и является профессиональным защитником.... Не было этого! Вот сейчас, в этот вечер, на эти периоды, доли и мгновения не было! А они опять — демобилизованный старший сержант и выпускник университета, и у них ещё всё впереди!
— Ох, хорошо-о! — Гаор с блаженным вздохом откинулся на спинку стула. — Ну, накормил, ну, спасибо.
— Благодари свои руки и широкий рот, — сверкнул очками Стиг и не удержался: — Тебя что... там плохо кормят?
— Да нет, — задумчиво ответил Гаор, — я уже думал как-то об этом. Понимаешь, Жук, дело не в количестве еды.
— А в качестве? — рассмеялся Стиг, обрадованный спокойной реакцией Гаора, а он помнил, как его Друг умел взрываться в ответ на неосторожное слово или замечание.
— Не совсем. Пожалуй... в чувствах, с которыми готовят и подают. У Сторрама...
— Что?!
— Сторрам был моим первым хозяином, — спокойно ответил Гаор. — Так вот. Там я, да, два с лишним года прожил, так вот, изо дня в день утром каша и кофе, в обед суп, каша и кисель...
— Что-что?
— Кисель, такое сладкое густое питьё, и на ужин каша и чай. Ну, и хлеб, много хлеба. И знаешь, было вкусно и сытно, и воспоминания у меня самые приятные. А здесь... паёк больше и разнообразнее, но... вкуса нет. У Сторрама готовили матери, они... они заботились о нас, ну, всех рабах.
— Подожди, я не понял, чьи матери?
Гаор посмотрел на Стига и рассмеялся.
— А, ну да, я в "сером коршуне" этого чуть коснулся, да, ты читал?
И тут же пожалел о своём вопросе: вдруг Жук ничего не знает, конверты-то не через него шли, и тогда... Но Стиг спокойно кивнул.
— Читал, конечно, все три. Шум, кстати, ты поднял большой.
— Приятно слышать, — усмехнулся, скрывая мгновенно выступившие на глазах слёзы, Гаор и тут же, чтобы не разреветься, продолжил "академическим" тоном: — У рабов принято рожавшую женщину называть матерью, и неважно, кем она приходится тебе. И глава семьи или... не знаю, понимаешь, Жук, как правило, рабы у одного хозяина живут как семья. Есть Старший, но глава — женщина, Мать, именно с большой буквы, понимаешь?
Стиг кивнул.
— Не рожавшую зовут девкой, маленькую девчонкой. А так... да, ты же юрист, учти на будущее, если... поселкового, ну, прирождённого раба обвиняют в насилии над женщиной, это заведомое вранье.
— Что?!
— То самое. В этих, — Гаор выразительным подмигиванием и жестом недвусмысленно объяснил характер и содержание термина, — так вот, в этих делах решает женщина. Говорят так, а да, ты ж языка не знаешь. По-дуггурски будет так. С девкой крути, как хочешь, а с бабой, как она тебе позволит. А ещё. К матери со всем уважением, старшую сестру слушайся, о младшей заботься, а дочь расти и радуйся на неё, пока не продали. Так что насилия быть не может. Понимаешь?
— Черт подери! — Стиг встал из-за стола и забегал по комнате.
Развалившись на стуле и сложив руки на животе, Гаор с улыбкой следил за его метаниями, а когда тот сел, продолжил:
— Из вышесказанного есть ещё одно следствие. Насильник, осуждённый на рабство, среди прирождённых не проживёт и суток. Его убьют. Потому что насилие над женщиной не прощается как самое страшное преступление. Даже у убийцы и вора есть шансы выжить в рабах. Если честно, я таких случаев не знаю, но предполагаю. У насильника шансов нет, это точно. И вот тебе, юристу, ещё один, как это у тебя называется, принцип или аксиома?
— Скажи, а я определю.
— Глупость прощается, злоба прощается, подлость не прощается.
— Неплохо, — кивнул Стиг. — Как я понял из твоих статей и сказанного, там... целый мир, так?
— Да. Свой язык, обычаи, вера...
— И ты всё это освоил?
— Не всё, но многое. В каком полку служишь, Жук...
— По тому Уставу и живёшь, — подхватил памятное с училища присловье Стиг. — Гаор...
— Я Рыжий, — сразу перебил его Гаор, — ну, Отчаюга, если хочешь, а имени не надо. Я уже отвык от него. Да, давай кассету сделаем.
— Какую кассету? — удивился Стиг.
— От "жучка". Я уже придумал. Понимаешь, если она останется чистой, меня возьмут за жабры, а мне чего-то хочется жить. Да и тебе, я думаю, тоже. Так вот, я сейчас всё принесу, и мы наговорим. Чтоб и неопасно, и им чтоб послушать. Я пошёл вниз, а ты пока подумай, куда я всё-таки тебя возил.
Гаор легко встал и подошел к двери, прислушался, беззвучно повернул ключ и обернулся к Стигу.
— Пошли меня, — тихо сказал он.
Стиг понимающе кивнул и, когда Гаор открыл дверь, громко сказал:
— Неси всё сюда. И побыстрее!
— Да, господин, — гаркнул Гаор, выскакивая в коридор.
Предосторожность оказалась излишней: все конторы уже закончили работу и опустели, но... береги себя сам, тогда и Огонь поможет.
В машине Гаор аккуратно вынул магнитофон, не обратив внимания, что тот не работает, вывернул и вынул из гнезда микрофон, достал из бардачка кассету, подумал и взял заодно свой свёрток с остатком сухого пайка и вторую бутылочку минералки. Никто ведь не поверит, что он весь день ездил, а паёк обратно привёз. Значит, надо и его... употребить.
Когда он вернулся, Стиг уже убрал опустевшие тарелки, лотки и бутылки.
— Вот, — Гаор выложил на стол свою ношу.
— Что это?
— Мой паёк, надо доесть, чтоб не заподозрили, а то там сволочей... больше, чем людей. А это... где у тебя розетка? Список составил?
Гаор командовал и распоряжался как когда-то, и Стиг подчинялся ему, понимая и принимая его правоту и уверенность в действиях.
Начальные фразы на кассете решили оставить. Неполадка в машине — обычное дело.
— Могу схлопотать по морде, — объяснил Гаор, — но не смертельно. Так, теперь мы ехали... повтори адрес, — он немного отмотал плёнку и включил микрофон.
Выслушав Стига, кивнул и сказал.
— Да, господин.
И снова выключить микрофон, перемотка, включить, новый адрес, и перемотка под ещё один адрес.
— Теперь прикажи в "Магию". Там полиции навалом, могли заметить. Чтоб, если будут проверять, было подтверждение.
Стиг кивнул и, когда Гаор щёлкнул клавишей, приказал.
— В "Магию".
— Да, господин, — гаркнул Гаор и отключил микрофон. — А теперь прикажешь в контору, адрес только назови, я же его не знаю, — он не выдержал и засмеялся, — а после перемотки, чтоб я ждал в машине. Здесь я не был, с кем ты говорил, не видел, понимаешь?
— Понимаю, а раньше? Ну, по тем адресам.
— Там ты мне приказывал жестом, — сразу решил Гаор. — Ну, поехали.
Когда этот кусок был сделан, Гаор проверил оставшийся "хвостик" и кивнул.
— Как раз на последний приказ. Сейчас я эту хренотень вставлю на место, ты спустишься, сядешь в машину и скомандуешь вперёд. Я отвезу тебя домой, а там, если останется место, прикажешь мне возвращаться. И... и всё, Жук. Да, паёк добить надо.
Гаор раскрыл свёрток, оглядел сдвоенный бутерброд с варёным мясом и разломил его пополам.
— Давай, Жук, разливай воду. Её как раз на два стакана.
— Это тебе на весь день?
— Половину я съел и выпил до твоего появления, — жуя, ответил Гаор. — Ну, как тебе, Жук? Есть можно? Это меня Старшая по кухне любит, всегда мясо кладёт, — и сокрушённо покачал головой. — Ох, и выпорют её когда-нибудь за это.
Отправив обёртку, бутылку и стаканы в общий мешок с мусором, они встали.
— Ну, — Гаор сглотнул вдруг вставший в горле комок, — давай попрощаемся, Жук. На всякий случай.
— Как это? — поправил очки Стиг.
— Ну, меня и продать, и запороть могут. Они всё могут, Жук. Ты... ты не ищи меня больше, не рискуй так. Ведь влипнешь... Жук, это тихушники, они... если с тобой что... я же не прощу себе.
— Заткнись, — грубо перебил Стиг, — дурак, один ты, что ли, умный, мозги в заднице.
— Поротая она у меня, — усмехнулся Гаор, — чувствительная стала, заранее чешется.
Они обнялись и постояли так.
— Ты... ты по дурости не лезь, — глухо сказал Гаор. — Выживи, Жук, кто выжил, тот и победил.
— Знаю, — так же глухо, сдавленным от сдерживаемых рыданий голосом, ответил Стиг. — Только... только какой ценой, Друг?
— Да, — Гаор жмурился, не давая вылиться стоявшим у самых глаз слезам, — меня... мне так и сказали. Выживи, но не за счёт других. Понимаешь, Жук?
