В общем шуме негромких разговоров и шарканья ног отдельные слова не различались. Только когда проходили вплотную, можно было что-то разобрать, какие-то обрывки фраз, но Гаор слышал, не понимая.
— Повернись.
Это опять ему. Он бездумно выполнил приказание.
— Обратно. Покажи мускулы.
Гаор, как на занятиях по культуризму, свёл вперёд плечи и напряг мышцы.
Покупатель чиркнул в каталоге и отошёл.
Сволочи, когда-нибудь это кончится?! У него уже начинала кружиться голова, снова звенело в ушах, только не хватает потерять сознание. Здесь не камера, отлежаться не дадут.
Зазвенел звонок, и покупатели потянулись к выходу. Гаор перевёл дыхание, чувствуя, как по спине ползёт струйка пота.
Когда зал опустел, надзиратели разрешили им сойти с помоста и перегнали в другую, уже маленькую комнату. Здесь, хотя у двери стоял надзиратель, но можно было немного размяться и даже поговорить, но тихо и незаметно.
— Хорошо держался, молодец, — бросил ему Седой.
— Гомиков седни не было, повезло, — сказал темноволосый, но со светлым пухом на щеках парень.
— Ща ты их в зале увидишь, — ответил стоявший рядом с Гаором черноволосый. — Новик?
Гаор понял, что это ему, и кивнул.
— Привыкнешь, — сказал черноволосый.
Треугольник должника у него на лбу был обведён кружком — знаком законченной выплаты.
— Что за клеймо? — спросил Гаора ещё кто-то, — не видел такого.
— Бастард, — уже привычно ответил Гаор, — продан отцом за долги наследника.
— Скажи, как быват, — мимоходом посочувствовали ему.
Надзиратель не мешал перешёптываться и переходить с места на место, молча поигрывая дубинкой у двери, за которой слышался шум рассаживающихся людей.
Вошёл быстрым уверенным шагом высокий гладковыбритый мужчина с каталогом и небольшим молотком в руках. Полосатый галстук-бабочка, к лацкану пиджака приколот цветок. Аукционист. Быстро и весело оглядел их.
— Заждались? Сейчас пристроим вас. Повязки поправить, на помосте стоять смирно, на шлюх в зале не пялиться, пасть не разевать, выполнять все команды. Поняли?
Они нестройно ответили.
— Да, господин.
— Отлично. Будьте паиньками, и полопаете от пуза.
Рассмеялся над собственным остроумием и убежал за дверь.
— Остряк, — покачал головой Седой и посмотрел на Гаора. — Держись, трепотню его не слушай, смотри как в зале, над головами, тогда не сорвёшься.
Гаор кивнул.
— Начинаем нашу распродажу! — донеслось из-за двери. — Высокородные и глубокоуважаемые, мы предлагаем вам сегодня товар экстра, люкс товар, такого ещё не было! Готовьте ваши денежки, ого-го, я прямо вижу, как вы будете драться за право выложить их! И наш товар стоит ваших денег!
Мелодичный звон от удара молотком в гонг.
— Лот первый! Бригада люкс! Номера по каталогу сто двадцать, сто двадцать один, сто двадцать два...
Надзиратель взмахнул дубинкой. Седой быстро обнял, прижал к себе Гаора, взъерошил ему волосы на затылке и оттолкнул.
— Пошли, парни, — весело скомандовал он, проходя к двери.
Гаор поднёс ко рту кулак и впился в него зубами, чтобы не закричать, глядя на закрывающуюся за Седым и его бригадой дверь. На этот раз её закрыли плотно.
Он не знал, сколько прошло времени, когда из-за двери донёсся удар гонга и надзиратель приоткрыл дверь.
— Лот второй! Ого-го, какой экземплярчик! Номер по каталогу...
Ушёл Бурнаш.
Гаор смог перевести дыхание и отпустить кулак, на котором чётко отпечатались его зубы.
— Разгладь, — шепнул кто-то, — а то заметят.
Гаор, не поглядев на сказавшего, стал разминать, растирать кисть, не отрывая глаз от двери. Но, видно, проданных уводили в другую сторону, и ужас от того, что он больше никогда не увидит Седого, с новой силой обрушился на него. Он словно ослеп и оглох, занятый только одним, не упасть, удержаться на ногах...
-...Номер сто тридцать два!... — прозвучало в звенящей пустоте, и Гаор, машинально переставляя ноги, пошёл к двери.
Странно, но он вошёл в зал и встал на небольшой, но такой же, как в смотровом зале, помост рядом с кафедрой аукциониста, не пошатнувшись и даже нормально дыша.
— Редкостный экземпляр! — радостно орал аукционист. — Непорочный в смысле непоротый! Убедитесь сами, — и ему вполголоса: — повернись, скотина.
Так вот для чего задницу открывают — сообразил, выполняя приказание, Гаор. Следы порок смотрят.
— Обратно, — скомандовал ему аукционист.
Гаор повернулся лицом к залу, и хотя помнил совет Седого смотреть поверх голов, любопытство пересилило. И тут же пожалел об этом. Потому что в первом ряду сидели два выбритых до блеска хихикающих старика с такими характерными физиономиями, что у него зачесались кулаки. Любители мальчиков. Когда на ветеранских гулянках им попадались на пути такие, то они отводили душу по полной программе.
— Мил, весьма мил, — хихикал один, упоённо разглядывая в дамский бинокль, хотя расстояние между ним и помостом не превышало трёх шагов, низ живота Гаора. — И не очень волосат.
— Слишком массивен, — жеманно возразил другой, — я предпочитаю поизящнее.
— Бастард-полукровка, — орал аукционист. — Между прочим, так, пустячок, образованный. Общевойсковое училище, полный курс. Вы только подумайте, если вам понадобится застукать свою любовницу на горячем, парень организует вам настоящую военную операцию. Ого-го! Да он фронтовик! И даже старший сержант! Такого у нас ещё не было! Вставит мину куда угодно!
Гаор заставил себя поднять глаза и вдруг натолкнулся на взгляд адъютанта за спиной генеральши. И по тому, как тот, вздрогнув, отвёл глаза, Гаор понял: его узнали! И уже не отчаяние, а бешенство, стало захлёстывать его. "Что? — мысленно кричал Гаор, глядя на отвернувшегося адъютанта — не хочешь смотреть? Смотри! Ты сын, а я бастард, поэтому ты офицер, а я старший сержант. Ты там, а я здесь!"
— Начальная цена тысяча! — гаркнул аукционист.
— Тысяча сто, — хихикнул старик в первом ряду.
Гаор на мгновение с ненавистью посмотрел на него и заставил себя поднять голову.
— Тысяча двести, — откликнулись из задних рядов.
— Да вы что?! — изумился аукционист, — за такое и столько?! Это ж вам не дикарь из дальнего посёлка. Водит машину, разбирается в любой технике, доступной, — аукционист хихикнул, — пониманию сержанта. И даже, — он похабно подмигнул залу, — не очень волосатый.
— Тысяча пятьсот...
— Две тысячи..
— Это мне начинает нравиться, — подбодрил зал аукционист. — Он же и на расплод годится. Вы только подумайте, какое рыжее потомство он даст! Да такие детёныши влёт уйдут!
— Так когда они ещё будут? — задумчиво спросили из зала.
— А это когда на случку отправите, — парировал аукционист. — Да хоть сегодня вечером. У сержанта оружие всегда при себе!
Он залился жеребячьим хохотом, успев шепнуть Гаору.
— Тряпку сними.
Стиснув зубы, Гаор выполнил приказание.
Старички в первом ряду упоённо захихикали. Генеральша томно вздохнула, колыхнув грудью и зазвенев драгоценностями.
— Пусть так и стоит, — попросил один из стариков. — Ну, пожалуйста, это так волнующе.
Аукционист покачал головой.
— Я не решаюсь подвергать вашу нравственность такому испытанию.
Теперь захохотали и в зале.
— Но я не вижу, что его оружие готово к бою, — заявил второй старик.
— Оно просто не видит мишени, достойной своего калибра, — быстро ответил аукционист.
Теперь хохотали так, что Гаор, несмотря на своё положение, с трудом удержался от улыбки. Хорошо сказано, чёрт возьми! Аукционист горделиво раскланялся и бросил ему.
— Прикройся.
Онемевшими от напряжения пальцами Гаор завязал полотенце.
— Не правда ли, уникум! Уникум дорого стоит. Парень уникален во всём!
— А в чём конкретнее? — поинтересовался тот же голос, что спрашивал про приплод, — а впрочем... две пятьсот.
— Три, — откликнулись из другого конца зала.
Возникла пауза, в которую немедленно вклинился аукционист.
— Вы спрашивали, чем он уникален? Отвечаю! Всем! От происхождения до причины обращения!
Вытянув вбок руку, он ловко ухватил Гаора за волосы, открывая ему лоб.
— Смотрите же! Кто-нибудь видел такой знак?! Бастард продан отцом за долги наследника рода! О благословенные времена легенд, когда, спасая род, отцы жертвовали сыновьями! Ожившая древность в вашем доме! Ощутите себя властителем древних времён. Вы владелец раба лучших кровей!
— А точнее? — требовательно спросил кто-то.
Аукционист отпустил его волосы.
Ну-ка — стало интересно Гаору — хватит ли трепачу смелости прилюдно произнести то, что написано в его карте, а значит, и в каталоге. Он даже перестал злиться на этого остряка. Здесь-то тот как вывернется?
Аукционист если колебался, то не больше половины мгновения.
— Ну, кто, кроме известного своим мужеством отважного генерала, кто, кроме блюстителя традиций и офицерской чести, генерала спецвойск Яржанга Юрденала, мог совершить такое?!
И тут впервые Гаор подумал, что этот торг — не его позор, а отца: с такими интонациями аукционист громоздил восхваления, а в зале слушали их, откровенно смеясь.
— Три пятьсот, — одобрили старания аукциониста.
— Четыре.
— Разумно, — одобрил аукционист, — но вы посмотрите на его мускулы, — и опять ему, — покажи.
Гаор послушно принял нужную позу.
— Четыре пятьсот, — откликнулись из зала.
Определить, выделить из массы лиц называвших цены, Гаор не мог. Он опять чувствовал приближение обморока от перенапряжения. Последние контузии и Чёрное Ущелье так ему добавили к Валсским, что подолгу держать стойку он теперь мог только спокойно, а не психуя. Потому и сразу согласился на дембель, хотя контракт предлагали ему тогда не самый плохой. Он стал думать об этом, чтоб совсем не замечать зала, и даже случайно не встретиться опять взглядом с адъютантом.
Ему разрешили расслабиться, и он перевёл дыхание. Чёрт, когда же это кончится, решали бы уже. Аукционист опять отмочил что-то такое, что зал с упоением захохотал.
— Пять тысяч, — заявивший еле говорил от смеха.
— Первоклассный балаган, — одобрил ещё кто-то.
— Согласен, — вступил сочный бас уверенного в себе и своих правах человека. — Но у меня больше нет времени. Семь тысяч, и закончим.
Наступила тишина. И в этой тишине аукционист, мгновенно понявший, что нового повышения цены не будет, приступил к последней процедуре.
— Семь тысяч, раз! Кто больше? Семь тысяч, два! Кто больше? Семь тысяч, три! Продано!!
И короткий властный жест приказал Гаору сойти с помоста и пойти к небольшой малозаметной двери за кафедрой аукциониста. Разглядеть купившего его он не успел.
В небольшой комнате Гаор по команде надзирателя сбросил в ящик полотенце. Теперь-то дадут одежду? Нет, новая дверь. Опять комната без окон, у дальней двери стоит надзиратель, а вдоль стен на корточках или прямо на полу сидят голые рабы. Гаор с радостью увидел знакомую бороду Бурнаша и быстро, пока надзиратель не указал ему другое место, подошёл и сел рядом. Бурнаш покосился на него и ухмыльнулся.
— За сколь продали? — спросил он шёпотом.
— За семь тысяч, — так же шёпотом ответил Гаор.
— Ну, теперя поживёшь, — хмыкнул Бурнаш и пояснил, — пока цену свою не оправдаешь, хозяин тебя поберегёт. А меня за три с половиной. Тебя кому продали?
— Не разглядел.
— По первости всегда так, — кивнул Бурнаш.
Надзиратель перешёптываться не мешал. И Гаор рискнул продолжить разговор.
— Чего ждём?
— А пока хозяин бумаги все сделает, с кассой рассчитается, одёжу тебе оплатит. А мой, видно, ещё кого покупать собрался. Хорошо б бабу. Так, пока до места везут, и сговориться можно по-быстрому, — Бурнаш подмигнул. — Не боись, паря, у первой категории торги последними не бывают. Ишшо встретимся.
Иногда открывалась дверь, и выкликали номер. Надзиратель взмахивал дубинкой и вызванный уходил.
— Седого куда, не знаешь? — с замирающим сердцем спросил Гаор.
Бурнаш мотнул бородой.
— Их сразу увезли. Они, грят, только и были тута, что сесть не успели. Думаю, не пропадут. За них, грят, чуть не полусотню отвалили. Умственность, она, знашь, сколь стоит. Вона тебя за сколь, а меня...
— Тоже не хило, — хмыкнул Гаор. — У меня за год такой зарплаты не было.
— Может и так, — кивнул, принимая утешение, Бурнаш.
— Сто тридцать второй, — сказали от двери.
Гаор встал, успев получить от Бурнаша незаметный со стороны и явно дружеский пинок пониже спины, и пошёл к двери. Надзиратель проверил его номерок и выпустил.
Эта комната была перегорожена барьером-прилавком, и по ту его сторону стоял тот самый, с орденскими ленточками, который смотрел его на общем помосте и велел снять повязку. Гаор понял, что это и есть его хозяин, и похолодел. Что же его ожидает?
Лейтенант с зелёными петлицами, сверил его номерок и снял с ошейника, отбросив в стоявшую на прилавке коробку, затем, ловко повернув на нём ошейник, проверил номер, клеймо и удовлетворённо кивнул.
— Этот?
Мужчина нетерпеливо кивнул.
— Полный комплект, — приказал лейтенант и оглядел его. — Размер третий.
Только тут Гаор заметил вдоль стены с этой стороны прилавка стеллаж с разложенной стопками одеждой. Раб в оранжевом с зелёным комбинезоне быстро отбирал и бросал к его ногам рубашку, штаны, ботинки, носки, майку, трусы... последней шлёпнулась куртка из непромокаемой ткани с капюшоном.
— Одевайся, — приказал лейтенант, — живее, не копайся.
Гаор одевался быстро, как по тревоге, так хотелось поскорее прикрыть тело. И потому, что начал мёрзнуть, и чтобы уйти от пережитого унижения.
— Я оплатил полный комплект, — сказал мужчина.
— Разумеется, — ответил лейтенант и ловко влепил рабу пощёчину.
Тот быстро и явно бездумно пробормотал извинение, и к ногам Гаора упала шапка с козырьком — каскетка строительных войск без кокарды. Он поднял её и надел, машинально проверив ребром ладони середину козырька. Мужчина усмехнулся. Лейтенант откинул крышку, образовав проход.
— Получите и распишитесь.
Когда Гаор вышел, мужчина подошёл к прилавку и расписался в подставленной ему лейтенантом ведомости.
— Благодарю.
— Пожалуйста, — улыбнулся лейтенант. — Заходите ещё. Вы наш постоянный клиент.
— Тогда мне положена скидка, — усмехнулся мужчина, пряча ручку. — До свиданья. Иди за мной, — бросил он Гаору, быстро выходя из комнаты.
Приказа "руки за спину" не было, и Гаор пошёл следом "по-уставному", заняв положение на полшага слева и шаг сзади. Мелькнувшей на лице мужчины удовлетворённой усмешки он не видел.
Людный коридор, небольшая в десять ступенек лестница, надзиратель предупредительно распахивает перед ними дверь. Вернее, открыл он её перед идущим впереди хозяином, но Гаор, прибавив шаг, успел выйти вплотную.
Это был двор, а может, автомобильная стоянка, Гаор не успевал ничего разобрать, спеша за быстро идущим между машин хозяином. Но впервые за две недели над ним не потолок, а небо, и идёт мелкий холодный дождь, и на лице влажный ветер...
