Но "маршал", как его назвал про себя старинным высшим воинским званием Гаор, остановил излияния Фрегора даже не жестом, а взглядом, рассеянно, как на пустое место, поглядел на застывшего в уставной стойке раба.
— Пустяки, какие счёты между своими, соратник. Мы делаем одно дело, и, — "маршал" улыбнулся очень доброжелательно, но у Гаора потянуло по спине холодком, будто он прямо перед собой увидел взведённую мину. — И интересы дела превыше всего, даже крови. Не так ли?
Фрегор с энтузиазмом закивал.
— Ознакомите меня с вашими материалами, — тоном мягкого приказа закончил "маршал" и милостивым кивком отпустил Фрегора.
Сев в машину, Фрегор замотал головой, рывком сдёрнул галстук и расстегнул воротник рубашки.
— Уфф! Поехали, Рыжий. Гони! Подальше и побыстрее.
"Интересно, куда именно?" — мысленно поинтересовался Гаор, выполняя приказ. Но сначала надо отсюда выбраться. Подальше и побыстрее — в этом он был вполне солидарен с хозяином. Что этот "маршал" его, как говорят в Арботанге, "срисовал", запомнил и сделал свои выводы, он ни мгновения не сомневался, а вот какие это выводы? Но не к добру — это точно. "А ведь Юрденал — слабак против маршала, — вдруг подумал Гаор, с тщательной аккуратностью проходя в створ гаражных ворот, — сожрёт и облизнётся, а генерал и трепыхнуться не успеет, злобы много — мозгов мало". Он впервые думал об отце так: с холодной брезгливой отстраненностью.
— Гони, — повторил Фрегор, когда машина выехала с территории Дома-на-Холме. — Куда хочешь, но чтоб далеко, — и вдруг хохотнул. — Хоть к форзейлям!
"А к ним-то зачем?" — мысленно ответил Гаор, плавно набирая скорость. На хрена ты им нужен? Думаешь, там своих психов нет? Вокруг Аргата хватает старых практически пустынных шоссе, так что погонять есть где. Быструю езду он тоже любил, а вот так, без оглядки на полицию и знаки... ему это тоже в кайф! Вдруг снова нахлынуло, властно овладев им, блаженное чувство полёта.
После трёх периодов бешеной гонки, в которой они — Гаор сам потом удивлялся — почему-то ни во что не врезались, Фрегор шумно вздохнул, как просыпаясь, и скомандовал:
— Домой, Рыжий.
— Да, хозяин, — откликнулся Гаор, ставя машину в развороте на два колеса.
— Зайдёшь ко мне, я дам тебе карту, — Фрегор был непривычно серьёзен, как... как перед настоящим боем, с невольным холодком по спине понял Гаор. — Проработаешь маршрут. Выезжаем завтра, в шесть. На "коробочке". Оружие... чёрт, оружие нельзя. От меня не отходи. Понял?
— Да, хозяин, — Гаор чётко, пункт за пунктом повторил распоряжение... нет, приказ.
"Черт, это во что же мы, — Гаор впервые так подумал, объединяя себя с Фрегором, — вляпываемся?"
В самых страшных снах и смелых мечтах Гаор этого предугадать не мог. И разбираясь по карте — ему опять пришлось занять гладильный стол в "ремонтной" — размечая маршрут и прикидывая, что не мешало бы захватить канистру с бензином, а то и две, внутренне готовясь к завтрашнему бою и искренне жалея о невозможности вооружиться, он не предполагал, каким и, главное, с кем будет этот бой.
Невероятно, но они — да, они были вместе, инспектор и его раб-телохранитель — они выдержали! Победили? Вряд ли. Да и что считать здесь победой, но он живы и едут... домой. Чёрт, эти сволочи, гады, спецура, ему "Орлиное Гнездо" сделали домом. Училище спецвойск, объект Зет-ноль-один... Один день... За день всё осмотреть, влезть во все дырки и потаённые места, собрать информацию, разговорив чёрномундирных офицеров с тёмными, словно опалёнными Огнём лицами, у многих даже белки глаз были желтоватыми, и побеседовав с учениками и курсантами каждого класса и курса, посмотреть теоретические и практические занятия... Сегодня Гаор смог оценить мастерство Фрегора. Сам он такого не мог, не умел... чёрт, чем интервью отличается от допроса? А работа журналиста от работы разведчика? Если как здесь, то... формой отчёта. А если... чёрт, как же болит голова!
— Рыжий, — позвал его лежавший на заднем сиденье Фрегор.
— Да, хозяин, — дрогнувшим от сдерживаемого стона голосом отозвался Гаор.
— Останови, что-то мне плохо.
Гаор притёр машину к обочине пустынного ночного шоссе и помог хозяину выбраться наружу. Отойдя на несколько шагов, Фрегор перегнулся почти пополам и упал на колени в приступе неудержимой рвоты. Преодолевая подкатывающую к горлу тошноту, Гаор подошёл помочь.
— Тебя... тоже... поили? — с трудом выговорил Фрегор и, не дожидаясь ответа, продолжил: — На вкус... обычное... а на втором... стакане... уже всё... и таблетки... не помогли... чёрт, сволочи... что за сволочи, Рыжий...
Наконец рвота прекратилась, и Фрегор, цепляясь за Гаора, встал, глубоко вдохнул ночной, холодный, даже уже не осенний, а зимний воздух.
— Принеси минералки.
Отвечать Гаор не стал, боясь, что его самого начнёт выворачивать на первом же слове, и молча побрёл к машине.
Взяв у него бутылку, Фрегор одним рывком сорвал пробку и припал к горлышку, невнятно пробурчав сквозь бульканье:
— Иди... почистись.
Пошатываясь и спотыкаясь, Гаор послушно побрёл подальше от дороги и всего увиденного, хотя знал, что уйти не сможет и... и не хочет. Медленно он опустился на колени и лёг ничком, распластавшись на холодной твёрдой от ночного холода земле, хрустя замёрзшей травой. "Мать-Земля, — беззвучно шептал он, — прости, Мать-Земля, что такое с твоими детьми творим, все мы дети твои, Мать-Земля, прости их, что забыли тебя, выжгли им память. Прости нас, Огонь Великий, прости, что именем твоим такое творим, что силу твою во зло обратили". А потом и слов не было, ни дуггурских, ни склавинских, и он молча лежал, вжимаясь всем телом и лицом в оттаявшую от его тепла, но остающуюся шершавой и жёсткой траву. Земля была твёрдой и жёсткой, она... она не принимала его. Но почему? Это же не он! Не он придумал брать из Амрокса отобранных по особым тестам "галчат" и чистокровных, кто подойдёт, и через вживленные в мозг электроды делать из них маньяков, помешанных на убийстве и насилии. "Огонь Великий, это же не я!" Это... это "яр-методика" генерала Юрденала, это не я, это он. Им хорошо, когда они убивают, всё равно кого, поселкового или чистокровного, женщину или мужчину, взрослого или ребёнка. У них электроды, а у офицеров пульты, и сигнал удовольствия, когда видят убийство, и экстаз, когда сами... Огонь Великий, ты до седьмого колена караешь, Огонь Великий... Мать-Земля, Мать-Вода, Мать-Луна...
— Рыжий! — донеслось издалека.
Гаор тяжело встал на четвереньки и потряс головой. Надо вставать и идти на хозяйский зов, и работать, и жить. Потому что он теперь... носитель информации, и ему нельзя умереть, пока узнанное им не будет написано и напечатано. Пока об этом не узнают все. Делай что должно, и пусть будет что будет. Я сделал всё, что мог, и пусть другой на моем месте попробует сделать больше...
— Рыжий! — уже с прежней капризной интонацией позвал стоявший у машины и ярко освещённый её фарами Фрегор. — Где тебя носит?!
Гаор, тяжело, но твёрдо ступая, подошёл к нему и остановился на положенной Строевым Уставом дистанции.
— Рыжий здесь, хозяин.
Фрегор вгляделся в него и кивнул.
— Едем домой.
— Да, хозяин.
На этот раз Фрегор сел, как обычно в "коробочке", рядом с ним и был уже совсем прежним.
— Ты смотри, какая система, Рыжий! Это же надо такое придумать. А ведь тоже... золотое не золотое, но дно. Конечно, Юрденала правильно придавили, на такую силу много охотников и помимо него найдется. Мне бы пяток, чтобы в семье, — Фрегор хихикнул, — порядок навести. Вот Мажордома я бы им на тренировку, — Фрегор снова засмеялся, — сдал. А заодно и братца с его ублюдком. Надоели они мне, Рыжий. Ну, ничего...
Он начал фантазировать, что такого интересного спецовики могут сделать с его родственниками, и Гаор перестал слушать. Противно. Ничем тихушник не лучше спецуры, даже хуже. Тех ломали, выжигали мозг электродами, а ты... ты-то здоровый...
Потом Фрегор заснул и уже не мешал своей болтовнёй обдумывать и... шоссе пустынно, никаких помех нет и не предвидится, а ни петь, ни читать стихи нельзя, и заснуть страшно. И Гаор рискнул достать и открыть папку, чтобы на отдельном чистом листе записать главное из увиденного сегодня.
...В "Орлиное Гнездо" они въехали перед рассветом. Фрегор крепко спал и даже не проснулся, когда Драбант и Третьяк вынули его из машины и понесли в дом. Судя по их согласованным действиям, было им это не впервой. Гаор отогнал машину в гараж и пошёл спать. Никаких распоряжений насчёт сегодняшнего дня он не получил, но надеялся, что пока его хозяин спит, и его самого не потревожат.
Он успел раздеться и вымыться, а выйдя из душевой, обнаружил, что рабская обслуга уже встала, так что ложиться незачем: всё равно вот-вот на завтрак позовут. Ладно, обошлось и ладноть, из такой передряги выскочили...
* * *
Поездка в Аргат не так успокоила, как встревожила Ридурга Корранта. С одной стороны... с другой стороны... Чёрт, самый большой ливень с одной капли начинается. Конечно, система Крови — именно так, с большой буквы — безнадёжно устарела, и её, безусловно, надо менять. И, в целом, приведение Законов Крови в современный и достаточно цивилизованный вид — дело необходимое, но... уравнять в правах младших с наследником, разделить родовое и нажитое поровну между сыновьями... Да, жаль, что этого не было во времена его молодости, многое было бы легче. Снять карьерные ограничения — ещё лучше. Но... но уравнять законных и бастардов... чёрт, Гриданг сразу становится младшим, а Гард и Гирр — законными и старшими, и наследник тогда Гард. Не самый плохой вариант, что и говорить, могло быть и хуже, но... А в масштабах государства... Хотя на государство ему сейчас, мягко говоря и грубо выражаясь, плевать трижды и четырежды, в своём бы хозяйстве разобраться...
...Огонь в камине, коньяк в рюмках, дружеская беседа старых соратников, однополчан и даже друзей.
— Не понимаю тебя, Коррант, согласись, это решает целый ряд проблем.
— Да, мой старший бастард так хотел быть военным, я его не пустил, ну что за жизнь у сержанта, даже старшего, а теперь... пусть только закончит школу и в военное училище.
— Наше?
— Да, связи у меня сохранились, а препятствий теперь не будет.
— А у тебя, Коррант?
— Мой старший? Он технарь, сейчас в училище при Политехе.
Понимающие кивки.
— Что ж, в НТО тоже карьеру делают.
— Ну, там и раньше на кровь не смотрели.
— Либо кровь, либо дело, давно известно.
Все дружно смеются. Все они — младшие и потомки младших — пробивали себе дорогу не родом и кровью, а собственным умом, твёрдо зная, что ничего выше полковника не будет, не может быть, а значит, что ни делай, как ни старайся, но ходить тебе под глупым, но родовитым наследником, который в самом лучшем случае не мешает, а теперь...
— Нет, соратники, если всё так и будет, то впору возвращаться.
— Это если позовут.
— Резонно, Коррант, вполне резонно.
— Вам хорошо, ваши все ещё дети, а мой уже совершеннолетний.
— А что? Не ладит он с Наследником?
— Раньше они ладили, — и невесёлая усмешка, — пока между ними наследство не стояло.
Понимающие кивки...
...Да, у него ещё не самое сложное, скажем так, положение. Всё-таки он постарался воспитать сыновей братьями.
На всякий случай Ридург Коррант сходил в Центральный Храм, оплатил и отстоял службу в защиту семьи. Кроме Огня у него заступников и защитников нет. И всё хорошо? Ох, нет. Начали с бастардов, а чем закончат? Ведь старый дом обоями держится...
...Один из старых друзей дал ему почитать интересную подборку. Четыре статьи, вырезанные из какой-то аргатской газеты.
— Ты всегда хорошо работал с текстами, я помню.
Он кивнул, с интересом просматривая текст.
— Посиди, почитай, потом обсудим.
— Без выноса? — немного наигранно удивился он.
— Официально не преследуется, газета цела, но... не приветствуется. Шум они подняли большой. Почитай, тут и о твоём Дамхаре много.
— Совсем интересно, — пробормотал он, усаживаясь к столу и привычно располагая под правой рукой чистый лист бумаги и карандаш.
Прочитал он быстро, перечитал и всё понял. Ну, почти всё.
Кто-то, укрывшийся за нахальным псевдонимом, крепко и вполне по делу ковырнул Рабское Ведомство. "Серый Коршун", "Голодающие кормильцы", "От рождения до смерти. Жизнь в другом мире". "Кража в Храме" немного о другом, но совсем немного, и фактически о том же... Теперь понятны и новые нормы выдачи, и новые инструкции управляющим о минимизации вмешательства в жизнь посёлков. Да, Рабское Ведомство приложили крепко и заставили шевелиться, процесс пошёл. А вот где он остановится?
— И почему редакцию не тронули?
— В том-то и дело, Коррант. По нашим традициям тут даже не аварии и не арест, а визит роты спецовиков, чтоб от квартала только пепелище осталось, а она выходит.
— Так никого не тронули?
— Главного редактора нашли в лесу с пулей в затылке. Сказали, грабители.
— Ну, — хмыкает он, — это шайка известная.
Друг кивает.
— Да, там всегда были хорошие стрелки по затылкам. Но вот уже после его смерти эти две статьи. Так что, дело не в них.
Он задумчиво кивнул, и они посидели молча, думая каждый о своём и об одном и том же. Итак, Дом-на-Холме разрешил пинать Рабское Ведомство, то есть... да, рабство в целом. А значит... значит, Дом-на-Холме отказал рабству в защите. Почему? Вернее, зачем?
— Зачем? — повторил он вслух.
Друг кивнул.
— Я тоже думал об этом. И получается одно. Самое вероятное. Ты помнишь? Аггры хотели натравить рабов на нас, обещав им свободу.
— Помню, конечно. Мы тогда на ушах стояли, носом и зубами землю рыли, чтобы не допустить.
— Во-во. А теперь, похоже, форзейли хотят провернуть с нами тот же кунштюк.
— Дом-на-Холме хочет сыграть на упреждение? — искренне удивился он. — Раньше там таких голов не было.
— Сволочей там всегда хватало, но сволочь не обязана быть дураком.
— Согласен. Умная сволочь, правда, тоже... то ещё удовольствие.
— Но глупая ещё хуже.
— С форзейлями так серьёзно?
— Похоже, что так. Воевать мы не можем. Вернее, это гарантированное поражение. А там...
— Знаю, горе побеждённым, в школе учил.
— Вот именно. Рассчитывать нам не на кого, алеманы нас защищать не будут, аггры...
— Про аггров я всё знаю, не надо. Внутренние ресурсы, так?
— Верно! Похоже, у нас, кроме посёлков, других ресурсов нет...
...На этом они расстались. Ридург ещё покрутился в Аргате по всяким хозяйственным делам, побеседовал с директором Политехнического училища, с удовольствием выслушав похвалы Гарду, и поехал домой, в Дамхар. Готовиться к будущим переменам. И готовить свою семью, свой дом и свою усадьбу. Всё ясно и понятно, теперь лишь бы времени хватило, лишь бы война не началась раньше расчётного времени, есть у войн такая вредная манера — начинаться до окончания подготовки. И осталось смутное ощущение, что чего-то он не додумал, упустил в тех статьях... Но думать он об этом не стал, посчитав мелочью. Всего никогда не предусмотришь, а зацикливаться на мелочах тоже нельзя: упустишь главное.
