Он дождался хлопка входной двери, встал, длинно выругался и пошёл в прихожую за щёткой и совком. Пойти в ванную и посмотреть на себя в зеркало ему и в голову не пришло. Да и... обошлось без боли и ладно, и хорошо. Всё же не наголо остригли... как перед газовней. Вот сволочи... Он подмёл, сбросил получившуюся кучку в коробку для мусора и включил чайник. Хоть чаю попить. Сволочь... нестандартный кобель. Сволочь. Когда она стригла ему усы и бороду, то наклонялась совсем близко, почти касалась своим лицом его, прижималась к его плечу грудью, трогала за лицо и грудь, но... он для неё не только не мужчина, но и не человек. И... и она ему... не женщина. Ни разу у него ничего не дрогнуло, в мыслях не ворохнулось. Так что? Это и есть... затронута репродуктивная система, как сказала та сволочь в белом халате. Всё у него цело и... и что, без "пойла" он теперь и не может ничего? И не хочет. И пошли вы все... Комплексное воздействие... ток, "пойло" и "пресс"... Будьте вы прокляты, сволочи... Но если я вам не человек, то и вы мне нелюди!

Чайник давно вскипел и выключился, а он всё стоял, упираясь обеими ладонями в стол, тихо ругаясь и проклиная, всех вместе и каждого в отдельности, но предусмотрительно не называя ни одного имени.

Успокоившись, вернее, выплеснув накопившееся, Гаор заварил себе чаю и отрезал от буханки толстый ломоть. Плевать, что не хватит, ну, на ужин возьмёт себе поменьше. Ещё бы покурить сейчас. И напиться. Вот чёрт, еды — солдатский паёк, а ни курева, ни выпивки.

Он поел и занялся эспандерами. Стриженый — не стриженый, стандартный — не стандартный, кобель — не кобель, а без рук его в "печку" отправят, как нечего делать. И на стрижку не посмотрят. А всё остальное побоку.

Конец дня и ночь прошли спокойно. Даже ночные кошмары стали... привычными. Ну, приснилось, ну, проснулся, понял, что сон, повернулся на другой бок и снова заснул. В первый раз что ли...

И утром Гаор уже по вполне привычному, памятному чуть ли не с училища, распорядку встал, по-армейски застелил постель, размялся, смыл в душе пот, вскипятил чай и стал доедать паёк, уверенный, что раз сказано на сутки, значит, на следующие сутки ему еду выдадут. Сволочь Венн, конечно, сволочью, но слово держит. Что для хозяина даже ценно.

Как он и рассчитывал, Венн появился вскоре после завтрака и из лифта. Гаор встретил его, стоя посреди комнаты, одетый и... готовый ко всему. Оглядев его, Венн удовлетворенно кивнул.

— Так, мусор и посуду в коробку, чайник убери в шкаф на свободную полку, эспандеры давай сюда. Стол на прежнее место, — распоряжался Венн. — В душе был? Тогда одевайся. Белье и пижаму кидай в грязное. Трусы, рубашку, носки возьми в комоде, брюки, ботинки и куртка твои. И не копайся. В темпе.

— Да, мой господин, — ответил сразу на все приказы Гаор и повторил последнее. — В темпе.

Приказы были предельно ясны и недвусмысленны. Ему дали отлежаться, и теперь начнётся работа. Знать бы какая, но... вряд ли это будет что-то непосильное и незнакомое.

Так и оказалось. Когда он, неся коробку с мусором, следом за Венном вышел из лифта в подземный гараж, там стояла знакомая ему ещё по сторрамовскому гаражу "коробочка" Венна.

— Мусор вон туда, — Венн кивком показал ему на большой железный контейнер рядом с выездными воротами, — и садись за руль.

— Да, мой господин, — выдохнул с невольным облегчением Гаор.

С чем-чем, а уж с этим он справится. Руки хоть и сизые, а действуют. И глаза в порядке. Но занял он своё место, всё же с трудом сдерживая внутреннюю дрожь. А вдруг... а мало ли что... Но привычные до автоматизма действия успокоили его. Медленно открылись ворота, выпуская его в белый от свежевыпавшего снега мир.

— Вперёд, Рыжий, — весело сказал сидящий рядом Венн. — И не лихачь, а то ещё навернёшься с отвычки.

— Да, мой господин, — ответил Гаор, аккуратно проходя створ гаражных ворот. — Вперёд и не лихачить.

Утренний Аргат, полный машин и прохожих, серые дома и улицы, белёсое сумрачное небо, белый, быстро сереющий снег... Короткие приказы Венна о поворотах вывели через дворы-колодцы и непонятные проезды между глухими бетонными заборами на одну из улиц, где прозвучала новая команда-вопрос:

— Сообразил, где мы?

— Да, мой господин, — сразу ответил Гаор, поймав краем глаза угловой указатель, — тридцать третья улица.

— Правильно. Достань карту и гони на тринадцатое шоссе.

— Да, мой господин, на тринадцатое шоссе, — ответил Гаор, доставая из бардачка карту.

Удерживая руль левой рукой, он другой развернул карту нужным квадратом к себе. Так... понятно, ну, не самое сложное. Вот только одно неясно: гнать или не лихачить? Фрегор любил не считаться с правилами, а этот? Покосившись на Венна, Гаор увеличил скорость, но оставаясь в пределах правил. Никаких замечаний не последовало, значит, этого и будем держаться.

Конечно, ломило глаза, болели руки, но всё это терпимо, с этим он справится. Неужели он выскочил, прорвался? "Не спеши, — тут же осадил он сам себя, — подожди радоваться, кто знает, что там, на тринадцатом шоссе?" Вот завезёт он тебя на ещё один спецурный полигон, и там на тебе потренируются...

— Рыжий, — вдруг тихо и даже доверительно сказал Венн, — ты понимаешь, из какого дерьма тебя вытащили?

Гаор настороженно промолчал.

— Не думай, что это было так легко, — продолжал Венн. — Всего тебе знать не надо и нельзя, целее будешь. И в казарме пасть не разевай и не вякай. Тоже... целее будешь.

"А то я этого без тебя не знаю", — мысленно ответил Гаор. Зачем ему это говорят, он не понимал, Венну он не доверял ни в чём, так что...

— На сороковой метке направо.

Это хоть понятно.

— Да, мой господин, на сороковой метке направо.

И предупредил заранее, они ещё из Аргата не выехали, а ему уже сказали, где и куда поворачивать.

За городом снег лежал тонким, местами просвечивающим слоем, но всё же лежал, и серый мокрый бетон хорошо выделялся на белом. Шоссе быстро нырнуло в лес. Деревья стояли густо и ограда из тонкой колючей проволоки, будь листва, совсем бы осталась незаметной. Неужели... полигон?! И к чему тогда все разговоры, что его вытащили? Зачем? Чтоб... прочувствовал и на хозяина своему спасителю стучал? Сволочь, не болью, так заботой, а всё одно. Нет, не поддамся. Вытащил ты меня... Так, значит, тебе, сволочи, тихушнику проклятому, это нужно. А что тебе на пользу, то мне во вред. Хозяйская выгода — рабский убыток.

Гаор осторожно покосился на безмятежно озиравшего окрестности Венна. Как скажи, он здесь впервые, так ему всё интересно. А ведь наверняка он здесь каждый камушек придорожный в лицо знает.

— Ты аргатец, Рыжий? — вдруг спросил Венн.

— Да, — вздрогнул Гаор, — да, мой господин.

— Я тоже, — тем же доверительным тоном сказал Венн, — но вырос я здесь, да, вон за тем деревом поворот. Люблю Аргат, я горожанин, а здесь... здесь моя родина, Рыжий. А у тебя?

"Что у меня?" — угрюмо промолчал Гаор. Что ты хочешь от меня, морда гладкая? На чём хочешь подловить? У тебя же всё не просто так.

За деревом резкий поворот на узкую — на одну машину — грунтовую дорогу без каких-либо указателей. Густые кусты в рост человека прикрывают решетчатые и проволочные заборы. Летом в зелёном коридоре едешь — сразу сообразил Гаор. Если за заборами и дома, то с дороги их не видно.

Венн снова начал командовать, безошибочно ориентируясь в этом лабиринте, отсутствием указателей и табличек напомнившем Гаору Королевскую Долину. Свой и так знает, а чужие здесь не бывают. А ведь поста на шоссе не было. Или он не заметил его? Чертовщина какая-то.

— Теперь сюда.

Живая изгородь — вспомнил название Гаор — внезапно расступилась, открывая въезд на небольшой аккуратный хозяйственный двор.

— Приехали, — весело сказал Венн.

"И куда?" — мрачно подумал Гаор, впечатывая "коробочку" у крыльца.

И почти сразу открылась дверь и на крыльцо вышла молодая женщина в тёмном платье. Чёрные волосы собраны в фигурный узел и украшены белой кружевной наколкой. Такой же кружевной фартучек поверх платья. Но это всё неважно. Лоб чистый, высокий воротник-стойка закрывает шею. Свободная. Дуггурка.

— Добрый день, Ларга, — весело поздоровался Венн, вылезая из машины.

— Добрый день, майор, — улыбнулась Ларга. — Или я могу вас поздравить?

— Начальство не спешит, Ларга, — засмеялся Венн. — Рыжий, вылезай.

Гаор молча выполнил приказ.

— Вы купили раба, майор? — удивилась Ларга. — Вы же всегда говорили...

— Я взял его в аренду, Ларга, — перебил её Венн. — Чтобы он привёл в порядок гараж. Он шофёр и механик. Будет работать в гараже. Устрой его где-нибудь и дай одежду для работы в гараже.

— Хорошо, майор, — кивнула Ларга. — Вы будете обедать?

— Нет, я должен ехать. Рыжий, что в гараже, всё на тебе. Что для работы нужно, там есть.

— Да, мой господин, — настороженно ответил Гаор. Пока всё складывалось удачно, но доверять тихушнику нельзя.

— Всё, я уехал.

Венн быстро сел в машину и уехал. Гаор несколько озадаченно смотрел ему вслед. Вроде всё ясно, но...

— Тетя, вы простудитесь, — прозвенел девчоночий голос. — Ой, а это чудище откуда?! Ой, настоящий або!

Гаор вздрогнул и повернулся к крыльцу. В открытых дверях стояла ещё одна, похожая на Ларгу, но совсем девчонка ещё, в клетчатой школьной форме, и рассматривала его в упор нахально блестящими чёрными глазами.

— Майор взял его в аренду для работы в гараже, — объяснила девчонке Ларга. — Иди в дом, простудишься. И ты иди сюда.

— Да, госпожа, — пробормотал Гаор.

— Госпожа Ларга, — поправила его девчонка, — а я госпожа Нисса, ты понял, або?

Она старалась говорить строго, но на последних словах фыркнула.

— Да, госпожа Нисса, — ответил Гаор, входя в маленький холл перед кухней.

— Нисса, перестань, — нестрого сказала Ларга. — Как майор называет тебя? Рыжий?

— Да, госпожа Ларга.

— Какой же он рыжий?! — вмешалась Нисса. — Он бурый. Я буду звать тебя Або. Ты понял?

— Да, госпожа Нисса, — скрыл вздох Гаор.

Была бы стервушка с клеймом или он без, он бы с ней живо разобрался. А так... Рабу любой свободный — господин, даже такая соплячка... В кухне чисто, на стенах блестят белые с синими узорами тарелки, Моорна когда-то показывала ему такие в музее и долго с жаром рассказывала, как хорошо, что сохранились эти свидетельства далёкого славного прошлого дуггуров, а здесь они зачем? Едят на них вряд ли, значит, для красоты. А в остальном... кухня как кухня, плита, полки, шкафы, большой белый холодильник, раковина...

— Садись, поешь.

Оказывается, пока он озирался, Ларга поставила на стол тарелку с бутербродами и большую фаянсовую кружку с дымящимся чаем.

— Спасибо, госпожа Ларга, — почти искренне сказал Гаор, усаживаясь к столу.

— Тетя! — возмутилась Нисса. — Можно было и в разовую ему налить. Вы что же, будете мыть за ним?!

— Нисса! — уже всерьёз строго сказала Ларга. — Не вмешивайся, когда не понимаешь. Идём, поможешь мне. А посуду он сам за собой помоет.

Спасибо Огню, убрались. Гаор сел к столу и впился зубами в бутерброд. Оказывается, он здорово проголодался. И даже успел замёрзнуть, пока стоял во дворе. Во всяком случае, сейчас он ел, наслаждаясь горячим чаем и бутербродами. К концу кружки он понял, что чай сладкий, а на пятом бутерброде прочувствовал, что они не только с колбасой, но и с маслом. За такую жратву пусть зовут его Або, или ещё как. Как он слышал в посёлках? Хоть горшком назови, только в печку не ставь. Он вытряс в рот последние капли, целых пять мгновений посидел, сыто отдуваясь, и встал. Что-то ему говорили насчёт посуды. Ну, не совсем ему, но и он всё же не такой дурак.

Гаор снял и повесил на спинку стула свою шофёрскую куртку, закатал рукава рубашки и пошёл мыть посуду. Посуды всей — кружка да тарелка, и особо не грязные, и.. ага, вот он, всё тот же универсальный, а сушка где? Ага, вот она. Он поставил кружку и тарелку в решетчатый навсной ящик и остался стоять у раковины, опираясь обеими ладонями на её край.

— Всё правильно, — сказал у него за спиной голос Ларги.

Гаор вздрогнул и обернулся к ней. Он что, вырубился? Но она, похоже, ничего не заметила.

— Бери свою куртку и иди за мной.

— Да, госпожа Ларга.

Венн велел устроить его где-нибудь. Этим "где-нибудь" оказалась маленькая комната со скошенным потолком под лестницей. Здесь теснились раскладная кровать, два табурета и вешалка. Места осталось ему как раз встать посередине. На кровати свёрнутые рулоном тюфяк, подушка и одеяло, а на табурете стопка постельного белья. И пока он застилал себе постель, Ларга принесла ему сменную одежду. Тёмно-клетчатую рубашку, старые брюки и армейские ботинки. Всё ношеное, но целое и чистое.

— Спасибо, госпожа Ларга.

Она кивнула:

— Переодевайся и иди в гараж. Комбинезон для работы там. На обед я тебя позову.

Ему хотелось спросить про душ и прочее, но он сдержался и ответил положенным:

— Да, госпожа Ларга.

И остался один. В крохотной, меньше его повалуши в Дамхаре, комнатке. И опять без окна. Интересно, а что здесь было раньше? И сам себя оборвал: "А это уже не интересно". Дверь закрывается? Да. Но не запирается, вернее, есть крючок снаружи. Ну, будем надеяться, маленькая стервозина не вопрётся, пока он переодевается. Гаор переоделся, развесил на вешалке куртку, белую рубашку, хорошие брюки, поставил вниз ботинки и вполне уверенно — странно, но он как-то всегда сразу запоминал, что и где — по внутреннему коридору мимо кухни прошёл в холл и вышел во двор.

Похолодало, шёл мелкий не тающий на земле снег. Всё было белым, чужим и холодным. Гаор быстро перебежал к низкому и широкому кирпичному гаражу. Двери не заперты и не открываются, а сдвигаются вбок. Выключатель у двери. Два мотоцикла: один старый и сразу видно, что побывал в переделках, и совсем новенький, мощный. Легковушка, похожая на ту, что была у Фрегора разгонной, место для "коробочки", ещё одна машина, похоже, гоночная. Ни хрена себе, с такими он не работал. Большой, толково заполненный стеллаж с необходимыми верстаками и прочим. А комбинезон? Ага, вон висит. Ну, за работу, отрабатывай жратву и ночлег.

Работа в незнакомом месте, с незнакомыми машинами, да ещё руки болят, и время от времени глаза слезятся, и кружится голова... Так медленно и неуверенно он ещё никогда не работал.

Для начала Гаор осмотрел стеллаж и шкафы. Чтобы знать где и что, и чтобы потом, когда понадобится, брать уверенно. Кое-что он бы переставил по-своему, но... он здесь временный, в аренде, и как бы за самовольство не схлопотать... Чёрт, как же он боли бояться стал. Совсем слабак. Осмотревшись, взялся за легковушку, как за самое лёгкое и понятное. И сразу начались сюрпризы. Наружность обычная, а внутренность... гоночная? Похоже, что так. И рессоры усиленные, и мотор, и за панелью всякие штучки-дрючки прячутся. И микрофончик к магнитофону подключён, а управление... на руле? Ну, ни хрена себе! А ведь такие штуки на заводе не делаются. И в обычной мастерской тоже. А... а если его к такому допустили, то... то в его молчании уверены. А это уже хреново. Но всё равно, ха-арошая голова тут поработала. И руки умелые. С таким мастером и потолковать бы было можно, и поучиться есть чему...