Смотрелся профессор достаточно импозантно, вполне соответствуя своим званиям, оценил коньяк, безошибочно определив его происхождение.
— Кроймарн? Вот не ожидал, что он ещё сохранился.
— Да, — кивнул он и мягко вздохнул. — Остатки былой роскоши.
Профессор задумчиво кивнул, пригубил коньяк.
— Слишком многое стало остатком.
Он невольно насторожился.
— А о ещё большем осталась только память, — задумчиво продолжал профессор. — И скоро её будет некому хранить.
— Есть архивы, музеи, галереи, — осторожно возразил он.
— Вещи мертвы. Заключённая в них память жива, пока есть люди, — профессор поверх рюмки внимательно посмотрел на него. — Вы часто бываете в замке Армонтин? — И не дожидаясь его ответа. — А ведь это память вашего рода. И целой эпохи в нашей истории.
— Да, я помню, дед рассказывал мне о вашем решении. Сделать родовой замок общедоступным музеем и этим сохранить род. Остроумное решение, — искренне сказал он. — Но вы правы, я не бывал в замке, — и с извиняющейся улыбкой пояснил. — Я не историк, живу настоящим.
Профессор улыбнулся с горечью и кивнул.
— Да. Но как... — выразительная пауза и последовавшие за ней слова понравились ему сочетанием явного намёка на несказанное и правдой произнесённого, — как умный человек вы не можете не думать о будущем.
С этим нельзя было не согласиться. Ему стало настолько интересно, что он предложил играть в открытую.
— Забота о будущем привела Вас сюда, не так ли?
— Вы правы, — одобрительно кивнул профессор.
— Вас волнует будущее Армонтинов, Армонтов или Армов?
— Меня волнует будущее дуггуров. Всего народа. Но теряя сейчас роды, ветви, семьи и даже отдельных людей, мы теряем и весь народ.
— Согласен, но без обновления нет будущего, а обновление невозможно без отмирания всего устаревшего, — сказал он, провоцируя профессора на спор.
— А кто определяет, что устарело? — ответил профессор вопросом.
Разговор становился ну очень интересным. О профессоре он слышал ещё от деда и, никому ничего не говоря, потихоньку собирал информацию о родичах. Принятый тогда тремя братьями-бастардами вариант спасения рода, к которому они строго по закону не имели уже никакого отношения, восхищал оригинальностью замысла и изяществом исполнения. Как и решение об уходе в тень, практически в небытие, Венна Арма, которому обособленность от рода помогла сделать карьеру, ибо родственные связи зачастую мешают служебным. Но при этом никаких заявлений, документов и тому подобного, что может помешать совершить, если это понадобится, обратный ход. И упорство Кервинайка Армонтина, последнего из рода Армонтинов, с которым тот старается разрушить систему, дающую ему самому целый ряд привилегий, вызывало уважительное удивление.
— Вы задали интересный вопрос, почтенный. Конечно, можно сослаться на волю Огня, который сам выбирает, что сжечь, а что оставить, но...
— Но оставим рассуждения о воле Огня богословам, — кивнул профессор. — Каждый компетентен в своей области, а некомпетентность порождает неверные решения.
— Стопроцентно согласен, — подхватил он. — И что я могу сделать в пределах своей компетенции?
И тогда прозвучало это имя.
— Кервинайк Армонтин.
Он кивнул и уточнил.
— Кервин. "Эхо. Свободная газета".
— Да.
Профессор смотрел на него открыто и не строго, а требовательно. Требуя понять несказанное.
— Каждый человек бесценен. Я правильно понял вас?
Профессор кивнул.
— Нас слишком мало осталось, чтобы мы могли быть расточительными.
— Браво! — вырвалось у него. — Блестящая формулировка. Вы разрешите ею воспользоваться?
Профессор пожал плечами.
— Разумеется. А к вопросу об отмирании и обновлении... Что важнее? Сосуд, в котором пустота, или Огонь, пылающий в сосуде?
Он кивнул, оценив изящество цитирования старинного трактата, и продолжил изречение.
— Золото, украшающее Храм, или Храм, освящающий золото?
Брови профессора приподнялись в радостном удивлении.
— Блестяще. Не ожидал.
Он рассмеялся.
— Ну, здесь я дилетант. Моя компетенция несколько в иной области. Разумеется, меня волнует будущее дуггуров, и я согласен с вами. В пределах моей компетенции я сделаю всё возможное.
...Умному достаточно, на этом они простились. И когда Венн начал — опять же потихоньку и не привлекая лишнего внимания — разбираться с газетой родича, то и наткнулся. На статьи некоего Гаора в газетах трёх и четырёхлетней давности. Послушный референт, никогда не задающий вопросов, не относящихся к конкретному заданию, и гордящийся этим, подготовил подборку. И прочитав её, Венн сам подложил в неё статью, подписанную озорным псевдонимом. Никто, он же Некто. Единство стиля бросалось в глаза, и если бы не три с половиной года перерыва, псевдоним бы раскрыли мгновенно. Но начинающего журналиста Гаора из "Эха" успели забыть. Это и спасло и парня, и газету, и Кервина.
Что ж, Никто-Некто сработал на него, на всю операцию в целом. Попробуем проверить: случайны ли удар, его сила и меткость. Дадим возможность протянуть цепочку связи и получить ещё одну статью. И если второй выстрел будет столь же... эффективным, включим парня в операцию. Разумеется, не посвящая его в детали и планы. Пусть делает то, что умеет и может, и будет уверен, что это его свободный выбор. Марионетка, не подозревающая о своих ниточках, играет очень убедительно.
Лихим виражом Венн закончил трассу и уже не спеша подъехал к кассе расплатиться за сеанс. Отличная штука — автодром экстремальных трасс.
* * *
Весна в Дамхаре — горячая пора. Лето, впрочем, тоже. И хотя шофёрская работа внесезонная — людям надо есть и одеваться в любое время года — весенняя страда посевов коснулась и его. Между рейсами Гаор со всеми копал, рыхлил, сажал... не говоря уже об обычных работах по двору, чистке хлевов и прочем. В общем, работа на земле ему даже нравилась. Ещё в Орртене его заставляли помогать садовнику. Конечно, прополка дорожек и газонов — занятие муторное и противное, после которого долго болят пальцы, а вот возиться с цветами было приятно. И в училище тоже садовой работы не избежал. Там, правда, приходилось, в основном, полоть и чистить. Цветов почти не было, так как считалось, что цветы размягчают и размагничивают. Идиотизм, конечно, но... дело прошедшее. На дембеле он всё собирался купить себе пару горшочков на окно, но так и не собрался. То денег не было, то... хотя денег у него никогда не было. А здесь здорово помогало сознание, что он не только работает, но и работает. Сам ведь будет это есть.
Под эти мысли Гаор привычно гнал свой фургон через кишащие людьми весенние поля, сады и огороды мимо бродящих по молодой нежно-зелёной траве стад. Половодье уже схлынуло, но в низинах было ещё сыро, речки ещё стояли вровень с берегами, а кое-где и мостами, и, проезжая, он прогибал гибкие настилы, разбрызгивая искрящуюся воду. И надо всем золотое, яркое, словно умытое полой водой солнце — Золотой Князь.
Проверяя себя, Гаор посмотрел на карту. Нынешний рейс отличался от обычных. Опустошив фургон, раздав заказы и собрав бланки новых, он должен ехать не домой, а в Административный центр, и там у филиала Ведомства Крови его будет ждать хозяин. Ну, Ведомство крови, не Рабское, так что можно надеяться, что его из-за руля не отправят на торги. А остальное его не колышет. Просто здесь выбиться из графика в любую сторону опасно. Приехать раньше времени и ждать хозяина — это наверняка нарваться на полицию, а она очень не любит бесхозных рабов, даже с карточкой. Хорошо если только изобьют. А опоздать — это столь же гарантирована езда на "кобыле", не считая оплеух прямо на месте. Время-то указано точное — четырнадцать периодов пятнадцать долей. Так что, крутись сам и крути баранку, водила. И береги свою категорию. Надо бы это добавить к тем заповедям. Не верь, не бойся, не проси и категорию береги.
Административный центр Дамхара — скопище ведомств, казённых зданий и коттеджей, в которых жили многочисленные клерки и чиновники, казармы гарнизона и охраны, магазины, центральный Храм, редакция местной газеты... Разумеется, Гаор заранее посмотрел карту, а то бы пришлось солоно. Спрашивать-то дорогу ему не у кого. Не у постового же полицейского, чтобы сразу нарваться на дубинку, а то и кое-что похуже. Вся полиция здесь с автоматами, как скажи на военном положении. Прохожих мало, и те, сразу видно, по делам, гуляющих нет. Поганый городок.
Гаор ещё раз поглядел на часы, подрулил к широким пологим ступеням Ведомства Крови и остановился. На часах четырнадцать периодов четырнадцать долей тридцать мгновений... Успел! Он-то успел, а хозяин его где?
Охранник у входа уже смотрит в его сторону и весьма заинтересованно. Ну, и дальше что?
Дальше открылась дверь, и по ступеням легко сбежал к фургону весьма чем-то довольный Ридург Коррант. Выскакивать и открывать перед ним дверцу Гаор не стал. Он и на легковушке это всегда забывал и, кстати, всегда безнаказанно, а уж в фургоне и в мыслях не держал.
Хозяин сел в кабину рядом с ним и распорядился.
— В Клумбочку.
Едва не сплюнув от досады — знал бы, заранее бы продумал выезд — Гаор ответил положенным.
— Да, хозяин. В Клумбочку.
Выехав из административного Центра, Гаор достал карту и прикинул маршрут. Нет, ничего, не так уж страшно. Вот здесь на левый разворот и перескочить на семнадцатое шоссе, а уже оттуда через двадцать с небольшим меток он перейдёт уже на прямую дорогу к Клумбочке. Лучше бы, конечно, хозяин поехал в Светлый Ключ и заночевал бы там, а он тогда бы с Пушинкой повидался. Но... но в тот раз из Клумбочки поехали туда, может, и сегодня так же? Так сказать, весенний рейд по матерям бастардов. Правда, без подарков и на фургоне, но... но не его это рабское дело, кого и как навещает хозяин.
Дорога хорошая, мотор ровно гудит, солнце светит, но не слепит глаза. Гаор искоса покосился на хозяина. Интересно, чего тот так сияет, будто, скажи, ему орден повесили? С чего бы это? Ведомство Крови ни орденов, ни выплат не раздаёт. И вообще, чего ему было там нужно? "Стоп, — уже привычно осадил Гаор сам себя, — осади, журналюга, дай задний ход и не возникай". Ведомство Крови для тебя — территория чужая, неизвестная и опасная. Чем опасная? Неизвестно, а значит, опасна своей неизвестностью. А вообще, что ты знаешь о Ведомстве Крови? Это раз. Что тебе надо знать о нём? Это два. И нужно ли вообще что-то знать? Это три. И... и насколько связаны Ведомство Крови и Рабское Ведомство? Это четыре. Ведомство Крови занимается только чистокровными, дуггурами, блюдёт чистоту крови, ведет ДНК-карты, чтобы... а чёрт, Амрокс! Ворон же говорил... А вот теперь, по-настоящему, стоп, похоже, это не просто неизвестная территория, а минное поле. Так что... так что... так что займись дорогой, а мысли на потом, когда будешь один.
До Клумбочки доехали быстро. На этот раз на улицах были прохожие, играли дети. Гаор сбросил скорость до минимума, хотя знака ограничения у въезда не было. Увидев фургон, прохожие, в основном женщины, останавливались, дети бросали игры и с неприкрытым жадным любопытством следили за ним: куда едет и где остановится. И... и почему-то в голову назойливо лезет воспоминание о другом посёлке и другой машине...
Гаор сам остановил фургон у знакомого дома. Хозяин кивнул.
— Жди здесь.
— Да, хозяин.
Хозяин выпрыгнул из машины и пошёл в дом. Гаор откинулся на спинку сиденья и распустил мышцы. Вряд ли его будут здесь забрасывать камнями. Хоть ребятня и собралась вокруг, но только глазеют, хихикают и перешёптываются, тыча пальцами.
— Смотри, дикарь...
— Дикарь...
— Волосатик...
— Або... это або...
Гаор невольно вспомнил свой разговор в камере с Седым, что за або могут и врезать, и невесело усмехнулся. Сам бы он сейчас врезал. Дело-то не в слове, а в том, как его говорят и зачем. Тогда, в Вергере, он оступился и рухнул бы с головой и концами в подземный люк, если бы не его отделенный, который успел ухватить его за шиворот. Как же, какой страшной, неслыханной раньше руганью отделенный его крыл, вытаскивая на твёрдый пол, а потом ещё смазал ему по морде, чтоб на всю оставшуюся жизнь запомнил. И ничего, нет у него на отделенного, пусть тому светло за Огнём будет, обиды, хотя любого другого за меньшее отметелил бы на месте.
Открылась дверь, и на крыльце показался хозяин.
— Рыжий! — и повелительный жест рукой.
Гаор послушно вылез из машины и пошёл на зов.
В маленькой гостиной на полу чемодан и большая картонная коробка-контейнер. Остального Гаор не разглядел. Потому что не хотел разглядывать: при одном взгляде на чемодан и коробку ему всё стало ясно.
— Отнеси это в фургон и жди там, — распорядился хозяин, садясь за стол.
— Да, хозяин.
— Может, его накормить? — предложила женщина, удерживая за руку мальчика, норовившего подёргать и развязать веревку на коробке.
— Не стоит, — ответил хозяин, разбирая за столом какие-то бумаги, — ещё укачает.
— Да нет, я про раба.
— Обойдётся, — отмахнулся хозяин.
"Конечно, обойдусь, пошла ты со своей заботой..." — мысленно отругнулся Гаор, вытаскивая наружу коробку и чемодан.
Толпящаяся вокруг ребятня и стоящие немного поодаль несколько женщин внимательно наблюдали, как он открыл заднюю дверцу фургона, занёс туда вещи, вышел, закрыл дверцу, залез в кабину... "Театр им, цирк с кино", — угрюмо думал Гаор, готовясь к ожиданию.
Хлопнула дверь, но вместо хозяина наружу вылетел мальчишка, уже в курточке и шапочке-каскетке с конфетным кульком в руках. Скатившись по ступенькам, он врезался в толпу ребятишек и стал раздавать конфеты.
— Во, за мной отец приехал, я навовсе уезжаю! — радостно кричал он.
"Всё по правилам, — мрачно усмехнулся Гаор, — даже отвальную устроили пацанёнку".
Конфеты как раз закончились, когда из дома вышел хозяин, сбежал по ступенькам и подхватил мальчишку на руки.
— Со всеми попрощался? — весело спросил он.
— Ага, — так же весело ответил мальчишка, обхватывая его за шею.
— Тогда поехали?
— Поехали! — радостно заорал мальчишка, размахивая обеими руками в прощальном приветствии. — Всем прощайте, я уехал!
Гаор включил мотор и, когда хозяин с мальчишкой на руках сел в кабину, мягко стронул фургон. Медленно, потому что детвора продолжала бегать и прыгать вокруг машины, он проехал по единственной улице Клумбочки.
Мальчишка вертелся на коленях Ридурга, махал в окно приятелям и знакомым и трещал без умолку, что у мамы теперь будет другой маленький, и отец маленького уже приезжал к ним, и сказал ему, что он уже большой, женить пора, и как здорово, что они едут на такой большой машине, и что он хотел оставить свои старые игрушки для другого маленького, а отец маленького сказал, что он сам всё привезёт, и мама сказала, чтобы он всё забирал, и как здорово, что он теперь не один, а с братиком и сёстрами... Хозяин от души хохотал над его трескотнёй.
Когда они выехали из Клумбочки, Гаор прибавил скорость.
— Домой, — распорядился хозяин, — и не лихачь, понял?
