— Одевайся, — сунул ему вещи Гаор, — и мотай вниз.
— Да-а, меня выпорют, — всхлипнул мальчишка, — всё из-за тебя, рыжая морда.
— Дорогу найдёшь, или помочь? — спросил Гаор и, не дожидаясь ответа, вернулся в комнаты Фрегора.
Схлопотать по морде за промедление ему не хотелось. А тянуть время... что ты к Огню, что Огонь к тебе, а встречи не миновать.
— Где ты, Рыжий? — недовольно позвал его Фрегор, едва он закрыл за собой дверь гостиной.
— Здесь, хозяин.
— Иди сюда.
Гаор пошёл на голос и облегчённо перевёл дыхание, оказавшись не в спальне, чего он всё-таки боялся, а в кабинете. И обстановка там была никак не для развлечений, а для работы. Большой двухтумбовый письменный стол, кожаный диван и два кожаных кресла, четыре стула, маленький столик перед диваном и даже длинная низкая тумба вдоль стены были завалены бумагами.
— Вот, Рыжий, поможешь мне разобраться.
— Да, хозяин, — скрывая радость, ответил Гаор.
Возиться с бумагами — это не вести машину, но и не то, чего он боялся до дрожи в ногах и холода по спине, когда шёл в хозяйские комнаты. Лишь бы не то, а с остальным он справится.
Подчиняясь неожиданно толковым командам Фрегора, Гаор развернул и закрепил на полу рулон, оказавшийся... той самой схемой, которую он сам сочинял для записи в заветной папке. Но эта — несравнимо более полная и подробная, с размеченными связями, названиями фирм и прочего.
— Готово, хозяин.
— А теперь разбери отчёты и разложи их прямо по схеме. Чтобы лежали в том же порядке. Понял?
— Да, хозяин, разложить отчёты в соответствии со схемой.
— И тогда сразу видим, где чего не хватает, — радостно рассмеялся Фрегор. — Это бумаги с дивана и кресел. Действуй, Рыжий. А я отдохну.
Гаор снял свою кожаную куртку, положил её у двери прямо на пол и принялся за работу.
Удача была настолько неожиданной, что он боялся в неё поверить, и потому старался ни о чём сейчас не думать, а только смотреть, читать и запоминать.
Фрегор, полулёжа на диване в гостиной и небрежно отхлёбывая из бокала, удовлетворённо наблюдал в открытую дверь за сосредоточенной работой раба. Нет, как же здорово он придумал! А то уже путаница в глазах. Да, грамотный надёжный раб — это очень даже хорошо! Рыжий стоит своих денег. А самое ценное в Рыжем то, что Рыжий ненавидит Мажордома, тот уже жаловался на Рыжего отцу. Ну, это пустяки. Старый пердун давно не занимается хозяйством, а Рыжий — его личный раб, и он никому не позволит посягать на свою собственность. Мажордом, сволочь старая, ну, ничего, придёт день, и я отдам тебя Рыжему, тот с тобой расправится, отделает, как Солнце черепаху. Черепаший суп в "Парадизе" какой-то зелёный, слишком зелёный, что-то они туда намешали. Сволочи, все сволочи, Венн тоже сволочь, но не умён, да, фактически отдал ему такое задание, золотое же дно, все эти теперь перед ним на брюхе поползут, ведь где ни копни, там упущения, глупость, просто взятки, все они теперь у него на крючке. Венн возиться не захотел, что-то там разрабатывает, ну и пусть, такое задание упустил. Комплексная ревизия. Да за такое... надо бы угостить Венна, в благодарность. И не говорить, за что, пусть поломает голову.
Фрегор даже хихикнул от предвкушения, и Гаор обернулся, ожидая нового приказа.
— Работай, работай, — милостиво махнул ему рукой Фрегор.
— Да, хозяин, — пробормотал Гаор, возвращаясь к работе.
Вот это да, надо же, как всё гады продумали и приспособили. Ни хрена себе система получается. Ну, за пятьсот-то лет набралось. Хотя рабство, вроде, раньше началось, да, ещё с Огненного Очищения, но там какая-то невнятица, не Тёмные века, но тоже... как-то в отрывках в училище тот период давали. То ли документы сгорели, то ли... "Не отвлекайся",— одёрнул себя Гаор. С древней историей потом разберёшься. И в самом деле, отстойники только так, верхушка айсберга, а остальное... И торги не самое страшное, к какой бы сволочи ни попал, страшнее это. Интересно, как Ворон сумел из этой мясорубки выскочить, ведь он в Амроксе бухгалтером был. Ну ладно, сейчас это к делу не относится. А вот этот квадратик совсем пустой пока.
— Рыжий, теперь стулья посмотри.
— Да, хозяин.
Фрегор допил, наконец, бокал и потянулся налить себе ещё, когда в дверь с рабской половины осторожно, даже вкрадчиво постучали и, не дожидаясь ответа, открыли. Вошёл Мажордом, а за ним две горничных в зелёных платьях, виляя выпирающими из-под коротеньких юбочек голыми задиками, внесли два подноса с тарелками, судками и прочим.
— Вы пропустили общий ужин, — укоризненно сказал Мажордом.
— Не смей мне указывать, сын рабыни, — с угрожающим спокойствием ответил Фрегор.
— Вам надо поужинать, — Мажордом, казалось, не заметил сказанного.
Жестом приказав горничным накрыть, он встал так, чтобы видеть происходящее в кабинете. Вид занятого разбором и раскладыванием бумаг Рыжего явно обескуражил его. Краем глаза заметив это, Гаор невольно усмехнулся. Что, не ожидал? То-то.
— Ты это куда нос суёшь, дерьмо клеймёное? — в голосе Фрегора заклокотала настоящая злоба. — Рыжий, закрой дверь. С той стороны.
— Да, хозяин.
Гаор подошёл к двери и закрыл её.
И сам себе не поверил, что остался один, наедине с бумагами. Он несколько раз быстро вдохнул и выдохнул, приводя в порядок сразу разбежавшиеся мысли. Прийти в себя помогла доносящаяся из-за двери визгливая ругань. Фрегор распекал Мажордома. И Гаор заставил себя вернуться к работе. Хотя... хотя письменный стол и сваленные на нём бумаги были так заманчивы. Но если его застукают, то получит он не плетей, а пулю. И будет счастлив, что ему дали такую смерть, быструю и относительно безболезненную. "О смерти как о милости молить будешь", — сказал тогда Ворон. И если вспомнить рассуждения Фрегора о том, что бы такое сделать с... кем-нибудь, то Ворон прав не на сто, а на тысячу процентов. А жить хочется. И самому по себе, и ещё потому, что вместе с ним умрут, так и не вырвавшись на газетный лист, замученные "галчата" и всё остальное, виденное им. Нет. Ему надо жить. Через силу, через "не хочу". Надо! Так что смотри, читай, раз уж представилась такая возможность, раскладывай вдоль схемы и запоминай.
— Рыжий! — взвизгнули за дверью.
Шёпотом чертыхнувшись, Гаор распахнул дверь.
— Да, хозяин.
В гостиной Фрегор за накрытым столом, рядом обе горничные на коленях, а посередине с распухшим покрасневшим лицом Мажордом, тоже на коленях.
— Рыжий, какие рабы подлежат утилизации? — почти ласково спросил Фрегор.
"Ах ты сволочь!"— мгновенно поняв его замысел, задохнулся от бессильного гнева Гаор. Но надо отвечать. Не тот случай для неповиновения. И спокойным, даже скучным, чтобы не дать прорваться наружу клокотавшей внутри ненависти, монотонным голосом Гаор стал перечислять. Категории по возрасту, по здоровью, за неповиновение, за невозможностью использования...
Фрегор благосклонно кивал.
— И ещё одно забыл, — сказал он, когда Гаор замолчал. — По воле хозяина. По его желанию. Понял, Старина? — весело обратился он к Мажордому. — Захочу, будет такое мое желание, и отправлю, и плевать мне на твой возраст, здоровье и повиновение. А там... А ну-ка, Рыжий, перечисли полную утилизацию. Помнишь?
— Да, хозяин, — глухо ответил Гаор.
Но ответить он не успел. Щёлкнул селектор в углу, и голос Фордангайра сказал:
— Фрегор, Старина у тебя? Он мне нужен.
— Ну и забирай! — рявкнул Фрегор.
Селектор, щёлкнув, отключился, и Фрегор махнул вилкой Мажордому.
— Пшёл вон, в другой раз послушаешь.
Мажордом тяжело поднялся с колен, не глядя на Гаора, поклонился Фрегору и вышел. Фрегор рассмеялся ему в спину и поглядел на горничных.
— Обе тоже вон, не нужны!
А когда они убежали, гордо посмотрел на Гаора.
— Видел, как я его, а?! Пусть знает. Там ещё много?
— Не очень, хозяин, — осторожно ответил Гаор.
Ему очень не понравилось лицо Фрегора, когда тот смотрел на Мажордома, явно наслаждаясь его страхом. Такой вариант садизма, когда сами не бьют, а любуются видом чужих страданий, причиняемых кем-то другим, был ему знаком. Случалось видеть и на фронте, и на "губе". Да и в училище был такой. Сам не бил, а заставлял других и получал двойное удовольствие: и от криков жертвы, и от того, что сделал палачом другого.
Фрегор кивнул.
— Сейчас поем и закончим.
— Да, хозяин, — бездумно ответил Гаор.
— И поставь что-нибудь повеселее, маршевое... — распорядился Фрегор.
Ответив положенной формулой, Гаор подошёл к музыкальному центру. Огонь Великий, разумеется, он знал и приёмники, и магнитофоны, и проигрыватели, но чтоб вот так, всё вместе и так сделано... Нет, о таком он и не мечтал, это ж... не то что сержанту, далеко не всякому офицеру по карману. В Орртене такого не было, это точно. Во всяком случае... он не помнит.
Разобрался Гаор достаточно быстро, выбрав и поставив пластинку старинных маршей. Бравурные фанфары и мерный рокот барабанов удовлетворили Фрегора.
— Правильно, Рыжий!
Фрегор вытер губы салфеткой и бросил её на развороченные блюда. Действительно — вспомнил Гаор Мажордома — поковырял и бросил.
— Рыжий, если хочешь, доешь, — Фрегор встал из-за стола, — а нет, тогда вызови шлюх, чтоб убрали, и продолжим.
Доедать за другим... нет, этого он себе и в училище не позволял. Гаор подошёл к двери на рабскую половину и распахнул ее. Ждавшие сигнала горничные сразу впорхнули в гостиную и стали убирать, чирикая, щебеча и крутясь вокруг Фрегора.
— Кыш, — достаточно беззлобно отмахнулся он от них.
Горничные исчезли, и продолжилась работа. Раскладывание и пересчёт отчётов, сверка их между собой, выписывание на листы где чего не хватает. К удивлению Гаора, в этом, Фрегор, похоже, действительно разбирался, был въедлив, ничего не упускал и каждую стадию, каждый пункт отрабатывал до конца. Однако, псих он, может, и псих — что все Ардинайлы "не в себе", Гаор давно для себя решил — но дело знает.
— Ну вот, — Фрегор удовлетворённо перебрал исписанные листы. — Уже что-то на что-то похоже. Теперь всё это убери прямо по конвертам, а я прикину дальнейший график. До праздника надо развязаться с Амроксом.
Праздник? — тупо удивился Гаор, раскладывая пачки бумаг по пронумерованным конвертам. И тут же вспомнил: чёрт, летний солнцеворот. И опять травля?! Сволочи, это вот так они Небесный Огонь чтят?!
— Думаешь, не успеем? — озабоченно спросил Фрегор, заметив его помрачневшее лицо. — А может, ты и прав. Там столько всякого интересного, что спешить не стоит. Это ты хорошо придумал. Хвалю.
— Спасибо, хозяин, — бормотнул Гаор уставную фразу.
А когда-то он бодро рявкал: "Служу радостно!". Ну, и какая разница? А никакой. Что тогда ему было накласть на начальственные похвалы и выговоры, так и теперь на хозяйские. Нарываться на наказания не надо, себе же дороже, отказываться от наград и поощрений тем более, но рвать жилы, гореть и стараться... да пошли они все — решил он для себя ещё в училище. Да нет, даже раньше, пожалуй, с Сержантом.
Когда Фрегор закончил, наконец, возиться с бумагами и отпустил его, было далеко за полночь, пожалуй, уже к рассвету ближе.
— Ступай, Рыжий, — Фрегор с удовольствием потянулся, — завтра, — и рассмеялся, — чёрт, уже сегодня, ладно, никуда не поеду. Хотя... стой.
"Началось, — угрюмо подумал Гаор, — шило в заднице проснулось". Будет теперь пять раз за долю распоряжения менять. Но к окончательному решению Фрегор пришёл достаточно быстро: всего-то трижды успев передумать и отменить только что отданные приказы. И Гаор вышел с последним вариантом: выезд на лимузине после обеда, а до обеда может спать. Вот что да, то да: ни разу хозяин не заставил его работать через силу, не выспавшимся. Хотя понятно: если он с недосыпу во что-нибудь вмажется, то кому будет хреново? Это понять любой придурок может, а Фрегор придурком не был. Сволочью, психом, это да, но не придурком.
На второй половине тихо и пусто, только лампы в полную мощность горят. "Интересно, — вяло подумал Гаор, — их что, совсем не гасят?" Хотя... какое его дело? Не ему же за свет платить. А может, здесь свой генератор стоит. Полная, так сказать, автономия. Он был сейчас готов думать о чём угодно, лишь бы не о прочитанном, зная, что оно и так намертво отпечаталось в памяти и будет теперь там лежать и ждать своего времени, чтобы стать строчками на листе.
В спальне Гаор, не глядя на часы, чтобы не думать о том, сколько ему осталось до подъёма, прошёл к своей кровати и стал раздеваться. На спинке висели платьице, фартучек и маечка, а одеяло еле заметно горбилось. Значит, Снежка здесь. Ну и... не успев даже понять: лучше это или хуже, Гаор кое-как запихал куртку, брюки и ботинки в шкаф, бросил на тумбочку рубашку и бельё, потому что относить их в ящик для "грязного" у него уже не было сил, и рухнул, едва не придавив Снежку.
— Рыжий, ты? — прошелестело у него где-то под боком.
— Мм, — промычал он уже во сне.
Маленькая ладошка скользнула по его животу, погладила волосы на лобке.
— Ты спи себе, спи, — шептала Снежка, — я мяконько... я чуточку-чуточку...
Но Гаор спал и без уговоров, а её шепот и прикосновения сознавались настолько смутно, что не могли разбудить, но заставляли морщиться и постанывать.
Утром Снежка выскочила из-под его одеяла, сгребла в охапку свою одежду и его бельё и убежала. Гаор, хоть и встал вместе со всеми и потащился в умывалку, а затем в столовую, и вроде делал всё как надо и положено, но продолжал спать. И после завтрака, вернувшись в спальню, разделся и снова лёг. И заснул, как провалился, но уже зная, что крыша удержалась, что всё виденное осталось в памяти и всплывёт тогда, когда понадобится для дела.
Разбудили его, весьма бесцеремонно тряся за плечо.
— Какого хрена?! — сердито выдохнул Гаор, не открывая глаз.
— А простого, — сказал над ним голос Первушки. — Забыл, что тебе после обеда на выезд?
Гаор сел, помотал головой и протёр кулаками глаза.
— Первушка, ты?— спросил он сквозь зевок
— Тебе я Медицина, забыл? — сердито сказала Первушка.
Гаор вздохнул, откинул одеяло и встал.
— Ну и чего? — хмуро спросил он.
— Ко мне зайдёшь, как готов будешь.
Первушка насмешливо оглядела его и вышла. Гаор посмотрел на часы. Двенадцать, а обед в два. Однако вовремя разбудили. Как раз в душ, одеться и в амбулаторию. А там обед, переодеться и на выезд.
Холодный душ прогнал остатки сна. Гаор зашёл в спальню развесить большое полотенце и, как был, в расхожих рубашке и штанах на голое тело и шлёпках, пошёл к Первушке. Странно, конечно, зачем он ей, ничего ему сегодня ни зашивать, ни заклеивать, ни смазывать не надо.
— Сегодня я целый, — сказал он, входя в её кабинет.
— Ну, это у тебя ненадолго, — ответила ему Первушка, а сидевшие тут же Цветик и та, просившая у него как-то закурить, засмеялись.
Гаор с удивлением посмотрел на них. Они-то здесь зачем? Консилиум или... понятые? Или свидетели? Как бы то ни было...
— Ты это про какие категории рассказывал? — сразу спросила его Первушка.
