Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

Мир Гаора


Опубликован:
25.08.2010 — 30.10.2011
Читателей:
2
Аннотация:
Полный вычитанный текст. Сны 1 - 8. В конце - приложения некоторых справочных материалов.
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
  Следующая глава
 
 

— А это у тебя навроде колта получилось, колт - княжеское убранство, их-то и носить сейчас некому. Князей уж никого нет, ни рода, ни крови не осталось. А узорочье простое сделал, на колте узор другой должон быть.

Матуня положила оба кольца на свой столик, подняла на Гаора глаза и улыбнулась.

— Ишь ты, тёмный, тёмный, а сколь знашь, иной поселковый о таком и не слыхивал. Ладно, покажу, а зачем тебе?

— Новый год скоро, — честно ответил он, — подарки надо дарить, вот и хочу сделать.

— И кого дарить будешь? — требовательно спросила Матуня.

Гаор пожал плечами.

— На всех надо, но у меня материала столько нет, а второго кабеля я не выпрошу.

— А просто колечек чего не хошь, или вон на шпильки, и красовито, и надзиратели не препятствуют.

Он молча и упрямо мотнул головой, не желая произнести вслух то, что и сам ещё не до конца продумал и решил.

— Ладноть, — решительно кивнула Матуня, — смотри, — и, выдернув из узла украшенную розочкой шпильку, распустила волосы...

...Височные кольца оказались и впрямь простыми, но их он сделает из остатков, сколько получится. Колты, раз там такие сложности, что и узор другой должен быть, и носить их не каждой позволено, он с ними и связываться не будет. А пока он возился с ожерельем. Подкатился было к нему Махотка, чтоб он ему браслетик скрутил.

— Конфетами обходись, — шуганул он его.

Махотка повздыхал, посопел и отвалил под общий смех, что, дескать, сам, паря, работай, неча захребетником.

Вечер за вечером Гаор упрямо, забросив шахматы, гимнастику и куренье, очищал от цветных оболочек тонкие медные проволочки, скручивал и сплетал их в сложный многорядный узор, связывал плоскими и тоже многорядными узлами ставшие мягкими цветные оболочки и вплетал в образовавшиеся ячейки вместо камней.

— Ни в чём ты, Рыжий, удержу не знашь, — покачал головой, глядя на него с соседней койки, Волох.

Гаор, чтобы не тратить времени, теперь после ужина сразу забирался на свою койку, доставал из тумбочки и разворачивал портянку с проволокой и инструментами, углублялся в работу и только перед самым отбоем убирал и шёл в умывалку выкурить на ночь сигарету. Он бы и курил за работой, но курить в спальне запрещалось, и подставлять Старшего — за порядок в спальне ему отвечать — Гаор не хотел.

— Опоздать что ли ча куда боишься? — подал голос снизу Полоша.

— Боюсь, — кивнул, не отрываясь от работы, Гаор и невесело усмехнулся, — а ну как прикажут завтра в спальне остаться, — и совсем тихо, почти беззвучно, закончил, — только этого и боюсь.

Расслышали его или нет, но больше его никто ни о чём не спрашивал...

...И всё-таки Гаор успел! Предновогодняя суета только-только набирала обороты, а ожерелье уже лежало готовое, и из остатков он скрутил четыре пары височных колец, все с разными подвесками. Ажурные шарики, тоже памятные с музейных времен, у него, правда, не получились, и он сделал плоские лопасти. По три, пять и семь лопастей на кольцо, а для четвёртой пары сам придумал, вернее, этот узор он тоже видел там же, но в основном на рукоятках или лезвиях ножей и, как его окружить кольцом и подвесить к основному — это он уже сам придумал. Остались ещё совсем маленькие обрезки, из них он опять накрутил цветочков на шпильки и пошёл за ними к Мастаку. Тот вывалил целую горсть и махнул рукой.

— Так бери, чо я, со свово брать буду?! Ты ж не для заработка.

— Нет, — честно ответил Гаор, — дарить буду.

— А кому? — сразу встрял под общий хохот Громок.

— Буду я ещё тебе докладывать, — смеясь, смазал ему по затылку Гаор.

— На хрен ему дарить, — пробурчал Махотка. — Его вон и так зазывают.

— А ты не завидуй, а учись, — посоветовал, подмигивая остальным, Юрила.

Ржали так, что стукнула, распахиваясь, дверь надзирательской, кто-то тихо крикнул: "Атас", — и все быстро разбежались. Но в коридор надзиратели не сунулись, так что обошлось.

Засунув шпильки в свою тумбочку, Гаор достал сигареты и пошёл в умывалку, весёлый и радостно опустошённый, как будто он только что сдал экзамен.

В умывалке его встретили дружеским, но предусмотрительно негромким гоготом и неизбежным мужским трёпом о бабах.

Перед самым Новым годом Гаора забрали из гаража в торговый зал, проверять электротехнику. И уже не энергоблоки, а всё подряд, что дадут. Работал он в подсобке рядом с торговым залом, но скучать не приходилось. То и дело распахивалась дверь, и кто-то — занятый работой, он даже не всегда успевал разглядеть кто — втаскивал и плюхал перед ним на стол очередную электрохреновину, которую надо быстро включить, проверить на разных режимах, если что так же быстренько отрегулировать, где надо подпаять, подвернуть и отправить на упаковку. Вбегали и исчезали свободные продавщицы и продавцы, вроде даже они и тискались в углу за его спиной, он мимоходом удивился, зачем им так, после работы, что ли, негде устроиться, а что им на него плевать, так и ему на них тоже. Он им вроде мебели, а они ему шумовой помехой не больше. А вот что не поговорить, не потрепаться с девчонками и парнями из зальных бригад, вот это хреново, а на этих-то ему... опять электропечь, прям-таки свихнулись на них, так его на ночь глядя в рейс за ними дёрнут. И опять тумблеры свёрнуты. Он досадливо выругался почти в голос.

— В чём дело?

Он узнал голос Сторрама и ответил, не оборачиваясь, потому что как раз поймал концом паяльника ускользающий проводок.

— У этой марки тумблеры на слабой пайке, хозяин, как тряхнёт, так отлетают... — конец фразы про то, куда отлетает, он успел предусмотрительно проглотить.

Ответом было молчание.

Закончив пайку, Гаор осторожно обернулся. Сторрама не было, а творожисто-белый старший продавец вытирал платком потный лоб. Однако, здорово струсила сволочь, как скажи рядом с ним рвануло, а девчонки рассказывали, как эта сволочь любит цепляться и подводить под "по мягкому" и требует, чтоб сразу и при нём били, правда, из зала в подсобку убирает. Скрывая невольно прорвавшуюся злорадную усмешку, Гаор вернулся к работе.

Звонки для рабов в торговом зале не слышны, зальных отпускают надзиратели, а ему никто ничего не говорил, и он продолжал работать, хотя по ощущениям в животе явно было пора обедать. Забыли про него, что ли? А выйти без разрешения — это нарваться на "горячие". Тоже не хочется. Вот чёрт.

И тут в подсобку впёрся в обнимку с хихикающей продавщицей надзиратель.

— А ты, образина, чего тут расселся? — удивился надзиратель, — а ну пшёл вон!

Ещё ни один надзирательский приказ Гаор не выполнял с такой скоростью, одним движением выключив паяльник, вскочив на ноги и вылетев за дверь. По подсобным коридорам, едва второпях не перепутав двери, он выбежал во двор и помчался на построение. С ходу огрёб пинка от Старшего и встал в строй, быстрыми частыми вдохами переводя дыхание. Успел!

Обыск, запуск и можно хоть ненадолго перевести дыхание, свободно поговорить посмеяться, ополоснуть лицо и руки, сесть за стол среди своих, а что там тебе в миску навалят и нальют... так тебе, как и всем, не было случая, чтоб матери кого хоть чем обделили.

— Рыжий, ты опять в зале, что ли ча?

— Я в подсобке, — ответил Гаор, быстро хлебая наваристый густой суп. — Если в рейс не дёрнут. А что?

— Чего ихний старший оттуда бегал штаны менять?

Гаор насмешилво пожал плечами.

— Сторрам заходил, мне ничего, а ему... не знаю, не видел.

За столом злорадно фыркнули и хохотнули. Такие разговоры случались часто. Первое время Гаора удивляло, что надзирателям не давали кличек, обходясь определениями: "ну тот", "эта сволочь", "ихний старший" и тому подобными, весьма неопределёнными, но всем понятными. В армии даже на фронте, не говоря об училище, любому начальнику первым делом присваивали прозвище, чаще насмешливое, если надо оскорбительное, реже нейтрально-характерное, а здесь... Потом Гаор понял, вернее, прочувствовал собственной битой задницей, что ему по хрену, как зовут того, кто его бьёт, что надзиратели, охранники, продавцы... не люди они для него, а так... И единственные кого он выделял из этой враждебной, нет, вражеской массы, это Сторрам и Гархем. Тоже враги, но гораздо более опасные.

Вытряхиваются в рот последние капли киселя, со стуком впечатываются в стол перевёрнутые вверх дном кружки, и в коридор на построение. Гархема не видно, значит, изменений в бригадах не будет, значит, ему бежать обратно в подсобку. Ладно, где ни работать, лишь бы в печке не лежать. Смотри-ка, даже в рифму получилось. Раньше он за собой такого не замечал.

В подсобке на столе всё так, как он оставил, но вот стулья стоят по-другому, похоже... а по хрену ему, как они тут трахались. Гаор переставил стул к столу и сел за работу. Не успел включить паяльник, подвинуть канифоль и припой под руки, как две девчонки из зальной бригады втащили и бухнули перед ним очередную электропечь.

— Рыжий, подсветка не фурычит.

Он молча кивнул, разворачивая печь к себе нужным боком. А интересно получается: ведь он как сказал тогда, когда в первый раз с энергоблоками связался, вроде и рядом из своих никого не было, а теперь все так говорят, откуда-то все всегда всё знают. Вот и сейчас. Он только закончил печь, как её чуть ли не из-под рук выхватили и уволокли, а перед ним уже вентилятор, какому идиоту зимой вентилятор нужен? Или на лето запасается? Дурак, летом на вентиляторы скидка, но... когда дурак идёт за покупками, весь базар радуется. А это у него откуда? То ли слышал, то ли прочитал когда-то... вентилятор в порядке, на очереди электрочайник, тоже для общей проверки, и уже ещё одну печь тащат, точно: охренели с печами, и бритвенный набор, там-то что проверять? Он же на батарейках. Сам он пользовался механическим, более шумным и грубым, но не требующим батареек, с которыми вечно были проблемы, в армейских ларьках сволочи-торгаши продавали их рядовым и сержантам с наценкой, как неположенные по званию, ты смотри, какая модель, с подсветкой, дорогая штука, точно какая-то шлюха своего хахаля балует, сам себе такого покупать не будешь.

Гаору вдруг стало смешно: ему теперь никакого, ни электрического, ни механического, ни самого простого не нужно, а ведь обходится и ни хрена, и есть не мешает, и бабы любят.

Так он и работал, то улыбаясь, то хмурясь своим мыслям, краем глаза и уха ловя происходящее вокруг, а его руки как сами по себе снимали и закрепляли панели, вскрывали задние стенки, вывинчивали и вкручивали винты, паяли и заматывали изолентой. Не самая плохая работа. Но ему уже давно всё равно, что делать, ни в армии, ни на дембеле, ни тем более здесь — нигде у него выбора не было. Разве только... да нет, и в газете он бегал по заданиям редакции, просто Кервин хорошо подбирал ему задания. Что ни делаешь, делай хорошо, чтоб за тобой ни доделывать, ни переделывать не пришлось, чтоб если ставишь мины, так ни один сапёр не снимет, а если оборону держишь, так до последнего... кого? Врага, конечно, да, он, ещё тогда, слыша расхожие призывы начальства держаться до последнего, задумывался: до последнего чего? Или кого? До последнего солдата? Своего или вражеского? До последнего патрона? А наступать тогда с чем? С голыми руками? Последний рубеж обороны... Для кого? Где этот рубеж, за который нельзя отступать, потому что... просто нельзя. Как сказал ему тогда Старший, его братан, просто нельзя.

— Быстрее, образина, чего копаешься!

— Да, господин.

"Хрен тебе, я что, так и брошу недопаянным, подождёшь, или сам садись..." Но всё это про себя, тоже ещё армейская, даже училищная выучка. Когда их распекал за что-нибудь офицер-преподаватель, а они с каменно-почтительными, строго по Уставу, мордами про себя посылали крикуна по многим, известным любому курсанту адресам. Сержантов-воспитателей часто называли капралами, хотя такого звания в армии давно нет, а офицеров... преподами, да, точно, в отличие от строевиков.

— Рыжий, чегой-то не фурычит.

— Ставь сюда, посмотрю.

— Побыстрее, а то ввалят.

— Как смогу.

Быстрый шёпот, мимолетное касание его плеча, пока девчонки громоздят перед ним очередную закапризничавшую электрохреновину. Сволочи, конечно, не поставят в этот зал парней, так девчонки и маются с тяжестями. Сразу видно, что не Старший тут расставлял, он бы уж такого не допустил. Даже на дневальстве коридор моют парни, и все тяжести на кухне они ворочают, и... пока не родила — девка, а как родила — мать, мать хранит род, мужик ей во всём подмога и защита... Это что же творилось, что так думать стали... У дуггуров совсем по-другому. И различаемся не волосами, не кровью, нет, Седой прав, кровь перемешалась, а этим нет... и памятью. Помним одно и то же, но по-разному. Крейм-Просветитель и Кремень-Светоч. Он всё-таки узнал: кремень — это камень, высекающий огонь, а светоч — светящий, источник света. И второе имя, присвоенное университетскому профессору, книжному червю, штафирке, более точное и правильное.

Гаора иногда удивляло, насколько далёким становится для него знакомое привычное с детства. А может... может, он и впрямь до пяти лет жил по другим правилам и теперь только вспоминает, возвращается, к источнику, нет, к роднику. Родниковая вода — матёрая, самая сильная, вобравшая силу и Воды, и Земли. На летних лагерных учениях в училище ему случалось и пить, и умываться из родника, и он помнит необыкновенный вкус и запах этой воды.

— Проверь фильтрацию.

— Да, господин.

"Пошёл ты, дурак надутый, а то я без тебя не знаю, что в этих бандурах фильтры — самая ненадёжная часть. Ишь наворочено, накручено, левой ногой через правое ухо, нет, это не Седой придумывал, это точно".

— Много брака?

Ого, опять Сторрам!

— Не очень, хозяин, — выпалил Гаор, привычно вскакивая и вытягиваясь.

Сторрам задумчиво кивнул, оглядывая стол на первый взгляд с разбросанными, а на самом деле разложенными обрезками и мотками цветной проволоки, изолентой, припоем разных марок, инструментами.

— Завтра с утра на подвоз товара.

— Да, хозяин.

— Обрезки заберёшь.

— Да, хозяин, — гаркнул он, изо всех сил сдерживая довольную улыбку.

— Работай.

— Да, хозяин, — он мгновенно сел на своё место.

Когда и куда Сторрам исчез из подсобки, Гаор не заметил, да особо и не интересовался. До чего же здорово с обрезками получилось! Он и проволоки, и изоленты цветной наберет, тут тоже можно многое придумать, а ещё здорово, что завтра в рейс, хотя если с ним кто из надзирателей поедет, будет хреново, но тут уж ничего не поделаешь. А заказ должен быть большой, и тогда с ним пошлют парней, и если в кабине никакой сволочи не будет, то он выкрутит небольшой крюк, чтобы парни в окошко увидели иллюминацию, завтра тридцать первое, судя по гонке, и её включают с утра, он это ещё с каких пор помнит. На Новый год иллюминация из цветных лампочек, стилизованных факелов и целых светящихся картин обязательна, даже Орртен украшали, он помнит, как помогал замковому электрику монтировать гирлянды...

123 ... 6667686970 ... 185186187
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
  Следующая глава



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх