Но они даже доесть не успели, как Халам нашёлся сам. Он пронёсся по деревне с дикими воплями восторга.
— Приехал! — Поделился он радостной вестью, пробегая мимо Кадая. — Приехал!!!
— Кто приехал?
Муж жрицы убежал, не удосужившись пояснить причину такой бурной радости. Но весьма скоро они и сами заметили, как по дороге в сторону деревни двигается колоритная парочка. Чуть впереди шёл мальчишка, явно местный. Длинный и худой. Может даже ровесник Ленгмара. По меркам сагаитов — ребёнок, но всего пара лет и он, пожалуй, станет посещать деревню с группой охотников. Второй — богато одетый зульгарец верхом на сером осле.
— О! А я и забыл, что мы ждём гостей с Пика Совершенства, — Кадай запихнул в рот последний кусок лепёшки и, отряхивая руки от крошек, направился навстречу коллеге-магу. — Интересно будет посмотреть на работу настоящего профессионала.
Глава 7
Хищный абрис корабля-преследователя с каждым мгновением вырисовывался всё яснее. У Крэйвена изначально не было сомнений, что настигает их именно 'Чёрный ворон', флагман княжеского флота Пируссы. Ошибки быть просто не могло: такой корабль бороздил море Героев в единственном экземпляре. Длинный, узкий. С куцым, почти бесполезным для такой махины парусом. Борта набраны из древесины с красноватым отливом, как будто впитавшие кровь сотен убитых. Обводы классической гардахарской боевой галеры. Скорее всего, именно чернокожие мастера его и делали под заказ. Вот только на носу, вместо привычного для таких посудин тарана, возвышался окованный металлическими полосами абордажный трап с тяжеленым клином на конце — клюв ворона.
— Ох ты ж, краба мне в штанину! — Выругался выскочивший на палубу и моментом протрезвевший Уксус. — И в самом деле Трёхбородый.
— Не по твою ли, случаем, душу?
— Да, типун тебе на язык! — Капитан сделал жест, отвращающий зло, и переключился на подчиненных. — Чего встали, олухи?! Сымай паруса. Давай, давай поживее.
Ветер был не настолько силён, чтобы спущенные паруса ощутимо сказались на скорости. 'Ворон' догнал бы их в любом случае. Два ряда вёсел вздымались ровно и мощно, с каждым гребком сокращая разрыв между кораблями. Но паруса должны быть спущены. Таков порядок, о чём известно всякому, кто хоть краем уха слыхал о нраве Трёхбородого. Спущенные паруса — это демонстрация благоразумия и законопослушности команды. Хотя, странно: здесь ещё не воды, подконтрольные Пируссе. Чего адмирал забыл так далеко от родных берегов?
Галера подошла уже достаточно близко, чтобы Крэйвен мог различить мерный рокот барабана, задающий ритм гребцам. Что-то в поведении преследователя иннолу не нравилось, вот только он никак не мог уловить, что именно. 'Чёрный ворон' вроде и тормозил, но...
— Идут на таран! Держитесь! — Крэйвен едва успел крикнуть, да и сам едва ухватился за ближайший канат, как клюв ворона качнулся в их сторону, а затем с диким скрежетом рухнул вниз. Тряхнуло так, что обмотанный вокруг запястья канат до крови разодрал кожу.
Металлический клин пробил палубу чуть не задев мачту, оборвав такелаж и раздробив доски настила. Хлипкий борт и вовсе размололо в труху. Под днищем заскрежетало, 'Близняшка' опасно накренилась, зачерпывая бортом воду.
— Вы что творите, демоны?! — Голосил Уксус, чудом ухватившись за ванты.
Сцепившиеся намертво корабли продолжали движение уже вместе, но более лёгкий когг никак не повлиял на скорость разогнавшейся галеры.
— Эй, на 'Близняшке', встречайте гостей! — Раздался насмешливый возглас из-за стены щитов, когда корабли остановились.
По абордажному трапу на борт хлынули воины в лёгких кожаных доспехах. Они сноровисто разбегались по палубе, пресекая любые намеки на сопротивление. У каждого на груди, там, где сердце, красовался личный герб адмирала — чёрный ворон, сжимающий в лапах золотую змею.
— Так, так, так... — На палубу вслед за подчинёнными вальяжно ступил и сам Трёхбородый. — И кто-же это попал в наши сети? Уксус, старый ты прощелыга. Опять контрабандой промышляешь?
— Да зарёкся же я! Небесной четой клянусь, зарёкся, — Старый пьяница чуть не плакал, пытаясь подобраться к пролому и руками удержать расходящиеся доски.
Адмирал с брезгливым выражением на лице наблюдал за потугами Уксуса и даже дал команду своим бойцам, чтоб не мешали.
До этой встречи Крэйвен видел адмирала, пожалуй, раз или два. Да и то издали. Был он низеньким и рыхлым, не чета собственным головорезам. Отвисающее брюшко маскировалось широким кожаным поясом, а пухлые щёки скрывала характерная бородка: одна полоса посередине и пышные бакенбарды, отчего создавалось ощущение, что борода не одна, а целых три.
— Это мы сейчас и проверим.
Адмирал жестом отдал команду и трое бойцов нырнули в трюм, ещё четверо остались на палубе, приглядывать за командой. Вернее, приглядывать за Тутой. Гигант в силу скудного ума порывался выбросить обидчиков за борт. И только увещевания Крыжика на пару с Глыбой удерживали ситуацию от начала полноценной резни. Уксус, не обращая ни на кого внимания, ползал вокруг пролома и причитал, что теперь его малышку ни за что не починить.
Адмирал расхаживал по палубе с видом хозяина положения. Крэйвен же старался сделаться незаметным, но понимал, что на борту 'Близняшки' не так много людей, чтобы затеряться в толпе.
Первый из посланной тройки вынырнул из люка и отрицательно покачал головой. Вслед за ним показались и двое его подельников.
— Ничего нет, господин.
— Что, прям совсем не к чему придраться? — Удивился Трёхбородый. — Ничего, хоть чуток похожего на контрабанду?
— Там вообще нет груза, — Матрос пожал плечами. — Только провизия и пожитки команды.
— Ай-ай-ай. Неудобно, как-то вышло. Что думаешь, Уксус? — Адмирал в задумчивости подёргал среднюю часть бороды. Судя по сальной улыбочке, новость его не сильно расстроила. — Или может ты внезапно разбогател, и можешь позволить себе кататься теперь просто так, в удовольствие?
Старому пьянице было не до разговоров, он по-прежнему ползал на коленях по палубе. Причитал, проклинал, жаловался на жизнь, грозился демонами и просил заступничества у богов. Видать у старика от случившегося, что называется брешь в голове образовалась и морская вода вместо мыслей. Одним словом — такой же дурачок, как и Тута.
Страдания Уксуса, отвлекли внимание Крэйвена и следующий вопрос застал его врасплох:
— Ну, а ты кто будешь, йоннол? — Трёхбородый смерил его оценивающим взглядом. — Новенький, что ли?
— Новенький, господин. Только, Небесная чета — это не ко мне, — С мрачной усмешкой ответил Крэйвен и, тронув виски, уточнил. — Это — просто злая шутка по пьяни. Иначе пошёл бы я матросом на это корыто?
— Отличная шутка по пьяни! — Хохотнул Трёхбородый. — Духи Глубин оценили?
Крэйвен заставил себя изобразить горький вздох и потупить глаза. Лишь бы не сорваться, лишь бы не спровоцировать. Хотя, мысль, что им удастся разойтись миром, пожалуй, была очень наивной.
— А я, знаешь, еще одну шутку слыхал. Как один умелец в Пируссе отправил к Аясару очень непростых людей, — С деланной ленцой поведал Трёхородый. — И вот какое совпадение: умелец тоже, говорят, йоннолом был.
Вот оно что! Вот почему адмирал так далеко заплыл от Пируссы. Крэйвен вскинулся и пересёкся с холодным, цепким взглядом. Взглядом врага.
— Взять его!
Дурная кровь ударила иннолу в голову. Он ощутил, что время замедлилось даже до того, как удалось прокрутить в голове возможную последовательность шагов и спустить магическую тетиву. Голоса стихли, головорезы Трёхбородого застыли в нелепых позах, а Крэйвен уже нёсся вперёд с единственной мыслью: ударить первым. Снести это рыхлое тело за борт и будь, что будет.
Он уже чувствовал, как пальцы сжимаются на горле соперника, но, не дававшая сбоев способность, вдруг вышла из-под контроля. Он словно наскочил на невидимую стену, буквально шага не хватило. От удара о неожиданное препятствие вышибло дух, он выпал из ускоренного восприятия времени и кубарем покатился по палубе.
— Шлогтар Тыхран фарага! — Сквозь зубы выругался Крэйвен, силясь подняться. — Какого?..
— Все назад! — Раздалась команда Трёхобородого.
Иннол поднял голову, встал на колено, но его тут же сбило с ног прицельным ударом водяного кулака.
Ну, конечно! Как он мог забыть, что Трёхбородый — один из лучших повелителей стихий со специализацией на воздухе и воде?
Сил пошевелиться уже не было. Снова ныли давно поджившие рёбра. Крэйвен лежал в луже солёной воды, свернувшись калачиком и никак не мог собраться с мыслями. Видимо не судьба ему перед смертью ещё раз встретить Марису. Не судьба ещё раз увидеть улыбку богини.
Где-то на заднем плане ревел Тута, звенели клинки. Сознание медленно заволакивало туманом, а Крэйен думал, что зря втянул команду 'Близняшки' в это дело. Даже Уксуса жаль, а уж ребят — тем более.
Звуки скоротечного боя стихли.
— Выделите пятерку матросов, чтоб разобрались с этим корытом. Пусть пригонят в Пируссу, я потом решу, что с ним делать, — Раздавались команды адмирала. — А этих в трюм, в цепи и на весла.
— А с этим, что? Он хоть жив? — Из-за спины раздался новый голос. Молодой, но с явно различимыми нотками властности. — Неужто и вправду такой шустрый, как говорят?
Крэйвена брезгливо ткнули носком сапога в бок, и он непроизвольно застонал.
— Шустрый, не то слово. Если бы не знал заранее, ни за что не поспел бы воздушную стену поставить.
— Надо же... А я вот знаешь чего не пойму? — Продолжал молодой. — Что это у него за сила?
— Да Ханакис его разберёт... Точно не Орденский, — Трёхбородый смачно сплюнул куда-то за борт и махнул рукой одному из своих подчинённых. — Эй, ты. Поди сюда. Этого связать отдельно, да покрепче.
Солдат бухнул кулаком в грудь и дальше Крэйвена без всяких церемоний вздёрнули на ноги. На руки, сведённые за спиной, тут же стали наматывать верёвки. Зато теперь он мог видеть лицо второго, молодого. И лицо это иннолу совсем не понравилось, потому как принадлежало жрецу Небесной четы. Выбритый до блеска череп сверкал на солнце. Одеяние — бесформенная хламида, где левая стороны кипенно-белая, а правая — чернее ночи. Под левым глазом — татуировка со священными текстами, нанесённая белой краской и доходящая полосой в три пальца шириной до уголка рта. Под правым — такая же вязь, но чёрной краской. А это означало весьма высокий сан в жреческой иерархии.
— Хочешь с ним поэкспериментировать? — С гаденькой ухмылкой поинтересовался у Трёхбородого жрец.
— Нет. Боюсь, что сбежит, — Адмирал с одобрением глянул на перетянутого канатами иннола и довольно хмыкнул. — К мачте его примотаю. Пусть на виду торчит.
