— Она не знает, — уныло сказал он.
— Христос, — выпалил Джейми. Он снова потянулся за виски и хорошенько выпил.
— Гхм, — хмыкнула я, многозначительно на него посмотрев, когда он опустил кувшин. Он уступил его мне без комментариев и выпрямился на своем валуне, рубашка от ветра прилипла к его груди, а волосы свободно развевались.
— Ну, хорошо, сказал он твердо. — Мы вызовем их обоих, и все выясним.
— Нет, — проговорил мистер Вемисс. — Не получится. Они тоже не знают.
Я только что сделала глоток сырого спирта. От этого я задохнулась и вытекший изо рта виски стек по подбородку.
— Они что? — прохрипела я, вытирая лицо уголком плаща. — Ты имеешь в виду... они оба?
Мистер Вемисс посмотрел на меня. Но вместо ответа, моргнул один раз. Затем его глаза закатились, и, отключившись, он рухнул с валуна головой вперед.
* * *
МНЕ УДАЛОСЬ ВОССТАНОВИТЬ мистера Вемисса до полусознательного состояния, но не настолько, чтоб он был в состоянии идти. Соответственно, Джейми пришлось нести маленького человека, перекинув через плечи, словно тушу оленя, это было нелегким делом, учитывая разбитую почву, что пролегала между тайником с виски и новым током для соложения, и ветер, который забрасывал нас кусочками гравия, листьями и падающими шишками. Тучи вскипали за склоном горы, словно темная и грязная мыльная пена, и быстро затягивали небо. Мы могли бы вымокнуть, если бы не поторопились.
Идти стало намного легче, как только добрались до тропы, ведущей к дому, но настроение Джейми нисколько не улучшилось от того что мистер Вемисс внезапно очнулся, и его стошнило на рубашку Джейми. После поспешной попытки стереть эту неприятность, мы изменили план действий и продолжили путь с мистером Вемиссом, кое-как сохраняющим равновесие между нами, каждый твердо подхватывал его под локоть, если он поскальзывался и спотыкался, и когда его хилые коленки подгибались в неожиданные моменты, как у Пиноккио с обрезанными веревочками.
На этом этапе нашего путешествия, Джейми без остановки бубнил себе под нос на гэльском, но резко замолчал, как только мы вошли в палисадник. Один из близнецов Бёрдсли был здесь, ловил для миссис Баг кур. Двух из них он уже держал за лапы вниз головой, словно некрасивый желто-коричневый букет. Он остановился, когда заметил нас, и с любопытством уставился на мистера Вемисса.
— Что, — начал парень. Он не успел продолжить. Джейми бросив руку мистера Вемисса, сделал пару шагов и ударил близнеца Бёрдсли прямо в живот с такой силой, что тот согнулся пополам, бросил кур, отшатнулся и упал. Куры закудахтали, взметая тучи перьев.
Парень корчился на земле, открывая и закрывая рот в тщетных поисках воздуха, но Джейми не обращал на это внимание. Он нагнулся, схватил парнишку за волосы и громко произнес ему прямо в ухо — полагаю, на случай, если бы это был Кеззи.
— Сходи и приведи своего брата. В мой кабинет. Сейчас же.
У мистера Вемисса, наблюдавшего эту захватывающую картину, отвисла челюсть, он стоял, опираясь на меня одной рукой, перекинув ее мне через плечо. И продолжал глазеть с широко открытым ртом, когда повернулся и заметил что Джейми идет обратно к нам. Все-таки моргнув, он закрыл рот, в то время как Джейми схватил его за другую руку и, аккуратно отсоединив от меня, не оглядываясь, втолкнул его в дом.
Я укоризненно посмотрела на Бёрдсли, лежащего на земле.
— Как ты мог? — сказала я.
Он двигал ртом, беззвучно, как рыба, с темно фиолетовым лицом и абсолютно круглыми глазами, затем ему удалось на вдохе издать долгий звук "хиииии".
— Джо? В чем дело, ты ранен? — Лиззи появилась из-за деревьев, удерживая за ноги парочку куриц в каждой руке. Она озабочено хмурилась на — что ж, я полагаю это был Джо; если кто и мог их различить, несомненно, это была Лиззи.
— Нет, он не ранен, — заверила я ее. — Пока, — я указала на нее предостерегающим пальцем — Ты, барышня, иди и отнеси этих кур в курятник, а потом... — я прервалась, глядя на парня на земле, который уже достаточно восстановил прерывистое дыхание и осторожно приподнявшись, сел. Я не хотела вести ее в свою хирургическую, ни в коем случае. Особенно если Джейми и мистер Вемисс собирались выпотрошить Бёрдсли прямо посреди коридора. — Я пойду с тобой, — поспешно решила я, прогоняя ее жестом, прочь от Джо. — Кыш!
— Но... — она бросила растерянный взгляд на Джо — да, это был Джо; он провел рукой по волосам, чтоб убрать их с лица, и я увидела искалеченный большой палец.
— Он в порядке, — сказала я, поворачивая ее прямиком к курятнику, крепко сжав ее плечо. — Ступай.
Я оглянулась и видела, что Джо Бёрдсли поднялся на ноги и, прижав руку к животу, пошел прочь, в сторону конюшни, предположительно, чтобы позвать близнеца, как было приказано.
Повернувшись обратно, я сурово посмотрела на Лиззии. Если мистер Вемисс все правильно понял, и она была беременна, то она, очевидно, была одной из счастливиц, кто не страдает от утренней тошноты или обычных пищеварительных симптомов беременности на ранних сроках; на самом деле у нее был цветущий вид.
Это, я полагаю, само по себе должно было меня насторожить, ведь обычно она выглядела бледной, словно зеленая тростинка. Теперь, когда я присмотрелась внимательнее, казалось, что она сияет мягким розовым светом, а ее тусклые светлые волосы, там, где они выглядывали из-под чепца, были блестящими.
— Какой у тебя срок? — спросила я, придерживая для нее ветку. Она быстро взглянула на меня, заметно сглотнув, и нырнула под ветку.
— Я думаю, около четырех месяцев прошли, — кротко произнесла она, не глядя на меня. — Ээ... па сказал вам, не так ли?
— Да. Твой бедный отец, — строго сказала я. — Он прав? Оба Бёрдсли?
Она слегка ссутулила плечи, опустила голову, но едва заметно кивнула.
— Что ... что Сам собирается с ними делать? — тонким и дрожащим голоском спросила она.
— Право, не знаю, — я сомневалась что у самого Джейми были какие-то конкретные идеи, хотя он собирался положить негодяя, ответственного за беременность Лиззи, мертвым у ее ног, если того пожелает ее отец.
Теперь же я думала, что альтернатива — выдать ее замуж к утру — окажется более сложной, чем просто укокошить близнецов.
— Я не знаю, — повторила я. Мы дошли до курятника, крепкой слаженной постройки, что приткнулась под раскидистым кленом. Несколько куриц, чуть менее глупых, чем их сестры, уселись на ночлег на нижних ветвях дерева, зарывшись головами в свои перья, словно огромные, спелые фрукты.
Я открыла дверь, выпуская волну вонючего аммиака из темного нутра, и, задержав дыхание от вони, стаскивала кур с дерева и резко швыряла их внутрь. Лиззи забежала в лесок поблизости, выхватывая кур из-под кустов и, стремительно вернувшись, запихнула их в курятник. Крупные капли начали падать, тяжелые как галька, издавая короткие, слышимые шлепки, от того как они били сверху по листве.
— Скорее! — я захлопнула дверь за последними квохчущими курами, бросила защелку и схватила Лиззи за руку. Ветер засвистел, и мы побежали к дому, юбки вокруг нас взметались, словно голубиные крылья.
Ближе всего к нам была летняя кухня; мы ворвались в дверь, как раз в тот момент как ливень с ревом обрушился, сплошной поток воды загрохотал по жестяной крыше со звуком падающих наковален.
Запыхавшиеся, мы стояли внутри. От бега чепец Лиззи свалился, а коса расплелась, так что ее волосы были разбросаны по плечам, блестящими, светло-сливочными прядями; что не шли ни в какое сравнение со свисающими жидкими, тусклыми волосами, которые она унаследовала от отца. Если бы я видела ее без чепца, я бы сразу догадалась. Мне потребовалось время, чтобы отдышаться, пытаясь решить, что, черт побери, ей сказать.
Она страшно суетилась, приводя себя в порядок, тяжело дыша и подтягивая лиф своего платья, оправляя юбки — делала что угодно, лишь бы не встретиться со мной глазами.
Ну что ж, был только один вопрос, что не давал мне покоя с момента шокирующего откровения мистера Вемисса; лучше всего сразу же взять быка за рога. Изначальный рев ливня утих до размеренной барабанной дроби; было шумно, но беседовать все-таки было возможно.
— Лиззи, — немного смущенная, она подняла глаза от своей возни с юбками. — Скажи мне правду, — сказала я, взяв ее лицо в свои руки, серьезно вглядываясь в ее светло-голубые глаза. — Это было изнасилование?
Она моргнула с выражением абсолютного изумления, которое все сказало намного выразительнее, чем могло сделать любое произнесенное вслух опровержение.
— Ох, нет, мэм! — сказала она просто и честно. — Не можете же вы думать, что Джо или Кеззи способны на такое? — ее маленькие розовые губки слегка скривились. — Вы что, думали, что возможно они делали это по очереди, удерживая меня насильно?
— Нет, — сказала я едко, отпуская ее. — Но я подумала, что лучше спросить, на всякий случай.
Я и правда так не считала. Но Бёрдсли были такой странной смесью цивилизованного и дикого, что было невозможно сказать, что они могут, а чего нет.
— Но это были... ээ... они оба? Это то, что сказал твой отец. Бедняга, — добавила я с упреком.
— Ох, — она опустила свои светлые ресницы, делая вид, что ищет нитку, прилипшую к ее юбке. — Эммм ... ну, да, так и было. Я чувствую себя так ужасно, что так опозорила па. И по правде мы не делали это с целью ...
— Элизабет Вемисс, — не без раздражения произнесла я, — долой изнасилование — с этим мы разобрались, — но невозможно находиться в сексуальных отношениях с двумя мужчинами, самой того не желая! С одним возможно, но не с двумя! Дойти до такого... — я заколебалась, но пошлый интерес был слишком велик. — Оба сразу?
То, что это ее потрясло, стало чем-то вроде облегчения.
— Ох, нет, мэм! Это было... я имею в виду, я не знала что... — она замолчала, заметно покраснев.
Я выдвинула из-под стола две табуретки и подтолкнула одну к ней.
— Присядь, — сказала я, — и расскажи мне. Мы пока никуда не собираемся, — добавила я, взглянув через приоткрытую дверь на ливень снаружи. Серебристая дымка, образованная вследствие ударов дождевых капель о траву, клубилась во дворе с небольшим туманным всплеском, и ее острый запах растекался по комнате.
Лиззи помедлила, но взяла табурет. Она решилась на разговор, потому что не было других вариантов, кроме как все объяснить — при условии, если эта ситуация вообще могла иметь какое-то объяснение.
— Ты... ээ... сказала, что не знала, — проговорила я, пытаясь предложить ей с чего начать. — Ты имеешь в виду — ты думала, что это был только один из близнецов, но они... ээ... обманули тебя?
— Ну, да, — сказала она и сделала огромный вдох. — Что-то вроде того. Видите ли, это было, когда вы и Сам ездили в Бетабару за новой козой. Миссис Баг лежала с прострелом, и в доме были только мы с па — но потом он отправился в Вулам за мукой, так что осталась только я.
— В Бетабару? Это было полгода назад! А у тебя срок четыре месяца — ты имеешь в виду, что все это время ты была... ладно, не важно. Что случилось потом?
— Лихорадка, — ответила она просто. — Она вернулась.
Она собирала хворост, когда первый малярийный озноб поразил ее. Сразу поняв, что это такое, она бросила дрова и попыталась добраться до дома, только упала на полпути, ее мышцы ослабли как плети.
— Я лежала на земле, — объяснила она, — и чувствовала, как лихорадка подбирается ко мне. Как огромный зверь, да? Я чувствовала, как он хватает меня и кусает — словно течет моя горячая кровь, а потом холодеет, и его зубы погружаются в мои кости. Я поняла тогда, что это началось, оно разрывало на части и высасывало мозг, — она вздрогнула от воспоминания.
Один из Бёрдсли — она думала, что это Кеззи, но была не в состоянии спрашивать — обнаружил ее, лежащую бесформенной кучей, в палисаднике. Он сбегал за своим братом, и вдвоем они подняли ее, отнесли в дом и доставили наверх в ее постель.
— Мои зубы так сильно клацали, я думала они, наверняка раскрошатся, но я сказала им принести мазь с остролистом, которую вы приготовили.
Они перерыли весь шкаф в хирургической, пока не нашли ее, а затем в ужасе от того что она становилась все горячее и горячее, стащили с нее обувь и чулки и начали втирать мазь в ее руки и ступни.
— Я говорила им.... я говорила им, что они должны втирать ее везде, — сказала она, и щеки ее сильно порозовели. Она опустила глаза, теребя прядь волос. — Я была... ну, я была немного не в себе от лихорадки, мэм, правда не в себе. Но я знала, что мне очень нужно лекарство.
Я кивнула, начиная понимать. И не винила ее; я видела, как малярия изводила ее. И если уж на то пошло, она сделала все правильно; ей и вправду было нужно лекарство, и она не смогла бы применить его самостоятельно.
Обезумев от страха, парни сделали, как она сказала, неуклюже сняли с нее одежду и втерли мазь буквально в каждый дюйм ее обнаженного тела.
— Я, то приходила в себя, то теряла сознание, — объяснила она, — с лихорадочными видениями, происходящими в моей голове и в комнате, поэтому то, что я помню — все перемешано. Но я слышала, что один из ребят сказал другому, что если он собирается растирать везде, то может испортить свою рубашку, поэтому лучше ее снять.
— Понятно, — живо представляя, сказала я. — А затем...
А затем, она упустила нить событий, спасало только то, что когда она выплывала из лихорадки на поверхность, парни все еще были там, разговаривая с ней, и друг с другом; бормотание их голосов явилось маленьким якорем к реальности, и их руки, не оставляющие ее, ласкающие и гладящие, и острый запах остролиста, пробивающийся сквозь запах гари от очага и сквозь аромат пчелиного воска от свечи.
— Я почувствовала ... безопасность, — сказала она, пытаясь изо всех сил объяснить это. — Я особо много не помню, только раз открыв глаза, я увидела его грудь прямо перед моим лицом, и темные кучеряшки повсюду вокруг его сосков, и сами соски маленькие, коричневые и сморщенные, как изюминки, — она повернула ко мне лицо, от воспоминаний ее глаза все еще были округлены. — Я до сих пор это вижу, словно это было передо мной сию минуту. Это странно, да?
— Да, — согласилась я, хотя на самом деле нет; это все было от высокой температуры, что искажала реальность, но в то же время она впечатывала определенные образы так глубоко в сознание, что они оставались там навсегда. — А потом?..
Потом озноб начал ее так яростно сотрясать, что больше ни одеяла, ни горячий камень у ног не помогали. Так что один из парней, в отчаянии, забрался рядом с ней под одеяло, и прижал ее к себе, стараясь изгнать холод из ее костей своим собственным жаром, — "Который, — цинично подумала я, — должен был быть немалым, в этот момент".
— Я не знаю, который из них это был, или был ли это один и тот же всю ночь, или они менялись, время от времени, но всякий раз как я просыпалась, он был там, обнимая меня своими руками. И иногда он откидывал одеяло и опять растирал мазью вниз по спине и вокруг... — она запнулась, в смущении. — Но когда я проснулась утром, лихорадка ушла, как обычно бывает на второй день.
