— Знаете ли, вам тоже следует отправляться в постель, — задержавшись у двери и обернувшись к нему, сказала я.
Особняк был спокоен. Даже сверчки умолкли. Лишь тихий храп солдата, спящего в холле, нарушал тишину.
— Да, — ответил губернатор, и одарил меня скромной, усталой улыбкой, — скоро.
Он переместил свой вес на другую ягодицу и, взяв перо, склонился в который раз над бумагами.
* * *
УТРОМ МЕНЯ НИКТО НЕ РАЗБУДИЛ. Солнце было довольно высоко, когда я самостоятельно проснулась. Прислушиваясь к тишине, я внезапно испугалась, что все ночью слиняли и оставили меня одну, взаперти, умирать от голода. Тем не менее, я поспешно встала и выглянула наружу. Как обычно, солдаты в красных мундирах продолжали патрулировать территорию. За пределами охраняемого периметра мне были видны небольшие группы горожан, которые в основном прогуливались мимо по двое или по трое, а иногда останавливались, чтобы поглазеть на особняк.
Затем послышались звуки обычного домашнего шума, и я почувствовала облегчение, что меня все-таки не бросили. Тем не менее, я очень проголодалась к тому времени, как пришел дворецкий, чтобы выпустить меня и сопроводить в спальню миссис Мартин.
К моему удивлению, комната оказалась пустой, но он оставил меня там. Через некоторое время, вошла Мерили, одна из кухонных служанок. Она выглядела сильно встревоженной оттого, что находилась в незнакомой части дома.
— Что происходит? — спросила я ее. — Ты знаешь, где миссис Мартин?
— Ну, я знаю это, — произнесла она с сомнением, показывая, что это было единственное, что она знала наверняка. — Она уехала, как раз перед рассветом, этим утром. Этот мистер Уэбб, он тайно увез ее в повозке с ее ящиками.
Сбитая с толку, я кивнула. Было разумно, что она должна была уехать по-тихому. Я представила себе губернатора, не желающего показывать ни намека, на то, что он чувствовал угрозу из-за страха спровоцировать именно насилие, которого он и боялся.
— Но если миссис Мартин уехала, — сказала я, — Почему я здесь? Почему ты здесь?
— О. Ну, это я тоже знаю, — немного приободрившись произнесла Мерили. — Я должна помочь вам одеться, мэм.
— Но мне не нужно... — начала было я, но затем увидела одежду, разложенную на кровати. Это было одно из повседневных платьев миссис Мартин из прелестного набивного цветочного хлопка, выполненное в новом модном стиле "полонез". В комплекте шли объемные нижние юбки, шелковые чулки и большая соломенная шляпа, чтобы затенить лицо.
Очевидно, мне придется исполнять роль жены губернатора. Протестовать не было никакого смысла — я слышала, как губернатор беседует с дворецким в холле. И, в конце концов, если это поможет мне выбраться из особняка, тем лучше.
Я была всего на два или три дюйма выше миссис Мартин, и отсутствие живота позволило платью сесть ниже. А вот втиснуться в ее туфли не было никакой надежды. Но мои собственные были не такие уж позорные, несмотря на все мои приключения с момента отъезда из дома. Мерили почистила их и натерла немного жиром, чтобы придать коже блеск. По крайней мере, они не были настолько грубы, чтобы это моментально бросалось бы в глаза.
Широкополая шляпа, была наклонена вперед, чтобы скрыть мое лицо. Мои волосы были заплетены и надежно пришпилены под чепцом, который надевался под шляпу. Вероятно, из меня получилась сносная копия, по крайней мере, для людей, которые близко не были знакомы с миссис Мартин. Губернатор нахмурился, когда увидел меня. Он медленно обошел вокруг, одергивая то тут, то там, поправляя посадку платья, но затем он кивнул, и с легким поклоном, предложил мне руку.
— Ваш покорный слуга, мэм, — вежливо проговорил он. Мне пришлось немного ссутулиться, чтобы скрыть свой рост. Мы вышли через переднюю дверь и увидели, что карета губернатора ожидает нас на подъездной аллее.
ГЛАВА 94. ПОБЕГ.
ДЖЕЙМИ ФРЕЙЗЕР отметил количество и качество книг в окне типографии — "Ф. Фрейзер, собственник" — и позволил себе испытать мгновенную гордость за Фергюса, было очевидно, что его заведение, хоть и небольшое, процветало. Но время поджимало, и он поспешно толкнул дверь, не останавливаясь для чтения передовиц.
Маленький колокольчик над дверью зазвенел от его появления, и из-за конторки высунулся Герман, как перепачканный чернилами чертик из коробочки. Он издал вопль радости при виде дедушки и дяди Йена.
— Grandpare, Grandpare! — закричал он, нырнул под конторку и в экстазе обнял Джейми за ноги. Он вырос, его макушка доставала теперь Джейми до нижних ребер. Джейми нежно взъерошил блестящие светлые волосы малыша, потом оторвался от него и попросил позвать отца.
В этом не было необходимости; потревоженная криком, издавая вопли и вскрики, и вообще, носясь, словно стая волков, из жилых помещений позади магазина вывалилась вся семья. Йен подхватил Анри-Кристиана и катал его на плечах, тот вцепился ему в волосы с красным от восторга лицом.
— Что случилось, милорд? Почему вы здесь? — Фергюс освободил Джейми из этого бедлама и оттащил в сторону, в альков, где хранились у него более дорогие книги и все, что нельзя было демонстрировать публично.
По выражению лица Фергюса Джейми понял, что некоторые вести доходили сюда с гор, его неожиданное появление удивило, но не поразило Фергюса, и радость встречи вновь оттеснили беспокойные мысли. Он объяснил дело так быстро, как мог, запинаясь, время от времени из-за поспешности и усталости; одна из лошадей пала в сорока милях от города, не было возможности найти другую, и им пришлось две ночи и день ехать по очереди — один ехал, другой рысью бежал рядом, цепляясь за упряжь.
Фергюс внимательно выслушал, вытер рот платком, который был у него за воротом — они прибежали сюда прямо из-за стола.
— Шериф, это должно быть мистер Толливер, — сказал он. — Я с ним знаком. Может нам...
Джейми прервал его резким жестом.
— Мы первым делом побывали как раз там, — сказал он.
Они не застали шерифа, в доме не было никого, кроме очень пьяной женщины с лицом недовольной птицы, обессиленно храпящей на стуле, с чернокожим младенцем на руках.
Джейми взял у нее ребенка и доверил его Йену, строго приказав присматривать за ним, пока он приведет в чувство женщину, чтобы поговорить с ней. Он вытащил женщину во двор и выливал на нее ведра воды до тех пор, пока она не поперхнулась и заморгала. Потом потащил ее обратно в дом, она спотыкалась, с одежды капала вода. Там он заставил ее выпить разбавленную водой черную жижу от кофе из цикория, который обнаружил в котелке. Ее рвало обильно и отвратительно, но после этого к ней вернулась невнятная речь.
— Поначалу, все, что она могла сказать, это то, что никого из женщин-узников нет, сбежали или повешены.
Услышав последнее, он ничего не смог сказать от страха, который пронзил его нутро. Но он как следует тряхнул женщину, требуя подробностей, и после повторного использования воды и паршивого кофе, наконец, получил их.
— Позавчера приходил человек и забрал ее. Это все, что она знала, либо все, что смогла вспомнить. Я попросил ее описать, как он выглядел, и это был не Браун, и не Нил Форбс.
— Ясно.
Фергюс оглянулся; вся его семья собралась вокруг Йена, обнимая его и всячески ему докучая. Только Марсали беспокойно поглядывала в альков, явно желая зайти и присоединиться к разговору, но не могла уйти из-за Джоан, которая продолжала дергать ее за юбку.
— Кто мог забрать ее, хотелось бы знать?
— Джоан, а chuisle, не могла бы ты оставить меня? Пойди, помоги Фелисите ненадолго, хорошо?
— Но, мама...
— Не сейчас. Минутку, ладно?
— Я не знаю, — ответил Джейми, чувство беспомощности черной желчью поднялось в его горле. Вдруг его поразила еще более ужасная мысль. — Боже, ты полагаешь, это мог быть Стивен Боннет?
Невнятное описание женщины не очень напоминало пирата, но она была далеко не в нормальном состоянии. Мог ли Форбс, узнав о его побеге, замыслить изменить роли в драме — насильно выслать Клэр в Англию и попытаться повесить убийство Мальвы Кристи на Джейми?
Он заметил, что ему тяжело дышать, с силой втягивал воздух. Если Форбс передал Клэр в руки Боннета, он разрежет адвоката от грудины до члена, вырвет из живота его кишки и удушит его ними. И то же самое сделает с ирландцем, пусть только попадется ему в руки.
— Папи, Па-пии... — певучий голос Джоан проник сквозь красную пелену, что заполонила голову Джейми.
— Что, cherie? — Фергюс поднял малышку с привычной легкостью, устраивая ее пухлую маленькую попку на своей левой руке, оставляя правую руку свободной.
Она обвила руками его за шею и зашептала что-то ему на ухо.
— О, да? — сказал он несколько рассеянно. — Tres bien. Где ты положила его, cherie?
— С дурными картинками.
Она указала на верхнюю полку, где лежало несколько толстых книг в кожаном переплете, но без названий. Взглянув в указанном направлении, Джейми увидел грязную бумагу, торчащую между двумя книгами.
Фергюс недовольно клацнул языком и слегка шлепнул ее по попке здоровой рукой.
— Ты знаешь, что не должна залезать туда наверх!
Джейми потянулся и выдернул бумагу. Он почувствовал, как вся кровь отлила от его головы от вида до боли знакомого почерка.
— Что такое? — от встревоженного вида Джейми Фергюс опустил Джоан вниз. — Сядьте, милорд! Беги, cherie, принеси флакон с нюхательной солью.
Джейми молча отмахнулся, пытаясь показать, что он в порядке, и, наконец, смог сказать:
— Она в особняке губернатора. Слава Богу, с ней все в порядке.
Увидев стоящий под полкой стул, он вытащил его и сел, чувствуя, как изнеможение пульсирует в его дрожащих мышцах бедра и голени, не обращая внимания на путаные вопросы и объяснения, как Джоан нашла записку, подложенную под дверь — так часто оставляли анонимные послания газете, и дети знали, что должны относить их отцу...
Фергюс прочитал записку, в его темных глазах появилось выражение заинтересованности, которое всегда появлялось у него от рассеянного размышления о чем-то трудном, но важном.
— Ну, что ж, это хорошо, — сказал он. — Мы найдем и заберем ее. Но, думаю, сначала вам стоит немного поесть, милорд.
Он хотел отказаться, сказать, что это неподходящий момент, и что он все равно ничего не сможет съесть; его сжавшийся в узел живот болел.
Но Марсали с девочками уже поспешили назад в кухню, говоря что-то о горячем кофе и хлебе, Йен последовал за ними с Анри-Кристианом, все еще нежно державшим его за уши, и Германом, следующим за ними по пятам, болтающим без умолку. И Джейми знал, что ечли дело дойдет до драки, то сил на это у него не было. Потом насыщенное шипение и запах жареных в масле яиц дотянулись до него, он поднялся и пошел в сторону кухни, словно железо, притягиваемое магнитом.
За этой наспех приготовленной едой, они строили разные планы, предлагали и отклоняли. Наконец, Джейми неохотно согласился с предложением Фергюса, чтобы Фергюс или Йен открыто пошли в особняк и попросили увидеть Клэр, назвавшись родственниками, желающими убедиться, что с ней все в порядке.
— У них нет причин отрицать ее присутствие, — сказал Фергюс, пожав плечами. — Если мы сможем увидеть ее, хорошо, если нет, мы узнаем, там ли она еще и, возможно, где она находится в особняке.
Фергюс явно хотел уже приступать к делу, но отступил, когда Йен указал на то, что он слишком известен в Нью-Берне, и могут заподозрить, что он попросту выискивает скандал для газеты.
— Мне больно говорить это, милорд, — сказал Фергюс примирительно, — дело в том, что о преступлении уже известно здесь. Плакаты... обычный бред. "L'Oignon" должна была напечатать что-то по этому делу, конечно, чтобы держать марку, но мы сделали это в наиболее сдержанной манере, упоминая только факты, — его большой, подвижный рот крепко сжался, демонстрируя, под каким давлением писалась его статья, и Джейми слегка улыбнулся.
— Да, я вижу, — сказал он и отодвинулся от стола, с удовольствием почувствовав, что некоторые силы вернулись в его конечности, взбодренный едой, кофе и утешительными новостями о местонахождении Клэр. — Ну, что ж, Йен, причешись. Ты же не хочешь, чтобы губернатор подумал, что ты дикарь.
* * *
ДЖЕЙМИ НАСТОЯЛ на том, чтобы сопровождать Йена, несмотря на опасность быть узнанным. Его племянник взглянул на него, прищурившись.
— Ты не наделаешь глупостей, дядя Джейми?
— Когда в последний раз ты слышал, чтобы я делал глупости?
Йен посмотрел на дядю насмешливым взглядом, выставил вперед руку и начал загибать пальцы один за одним.
— Так, посчитаем... Печатник Симмс? Вымазанный смолой Форбс? Роджер Мак рассказал мне, что ты делал в Мекленберге. И еще...
— А ты бы позволил им убить крошку Фогарти? — спросил Джейми. — И если вспоминать глупости, то кто погряз в смертном грехе так, что пришлось колоть задницу и...
— Я только имел в виду, — строго сказал Йен, — что ты не должен идти в особняк губернатора и пытаться забрать ее силой, что бы ни случилось. Ты, надев шляпу на голову, будешь спокойно ждать, пока я вернусь, а потом мы посмотрим, хорошо?
Джейми опустил полы своей шляпы, поврежденный фетр которой напоминал тот, что носят заводчики свиней, его волосы были спрятаны под ней.
— Почему ты думаешь, что я что-то сделаю? — спросил он отчасти из интереса, отчасти из желания поспорить.
— Видел бы ты свое лицо, — кратко ответил Йен. — Я хочу, чтобы она вернулась, так же, как и ты, дядя Джейми. Ну, — поправил он себя с кривой усмешкой, — возможно, не совсем так же, но я все же хочу вернуть ее назад. Ты, — он выразительно ткнул пальцем дядю в грудь, — жди здесь.
И он целенаправленно зашагал к воротам особняка, оставив Джейми стоять под засохшим вязом.
Джейми несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь удержать чувство досады на Йена, как противоядие от беспокойства, что охватывало его, сдавливая грудь, словно змея. Досада была абсолютно надумана и испарилась, как пар из чайника, оставив в нем извивающуюся и корчащуюся тревогу.
Йен дошел до ворот и пустился в переговоры со стражником, что стоял там, с мушкетом наготове. Джейми видел, как мужчина выразительно качал головой.
"Это просто абсурд", — подумал он. Потребность в ней была физической, как жажда ветра у моряка во время длительного штиля. Он ощущал потребность в ней и прежде, часто-часто, особенно в их годы разлуки. Но почему теперь? Она была в безопасности; ему было известно, где она. Было ли это из-за истощения последних дней и недель или, возможно, это слабость подкрадывающегося возраста? Что заставляло его кости болеть так, словно она была вырвана из его тела, как Ева, созданная Богом из ребра Адама?
Выразительно жестикулируя, Йен что-то пытался доказать стражнику. Звук колес на гравии отвлек его внимание от них; из ворот выезжала карета, в котором находились два человека и кучер — маленький открытый экипаж, который тащила упряжка красивых гнедых коней.
Стражник отстранил Йена назад дулом мушкета, указывая держаться в стороне, пока он и его товарищ не откроют ворота. Экипаж, не останавливаясь, прогрохотал, повернул на улицу и проехал мимо Джейми.
