Джейми отмахнулся от этого.
— Суть в том, Бобби, что они знают, что вы находитесь здесь. Они не явятся и не выволокут вас, я думаю. Но я хотел бы попросить, чтобы вы были осторожнее здесь. Я прослежу, чтобы вы благополучно с эскортом вернулись к лорду Джону, когда придет время. Я так понимаю, ты еще не совсем закончила с ним? — спросил он, поворачиваясь ко мне.
— Нет не совсем, — ответила я ровно. Бобби выглядел взволнованным.
— Вот и хорошо, — Джейми засунул руку за пояс бриджей и извлек пистолет, который был скрыт в складках его рубашки. Это был причудливый пистоль с позолоченной рукояткой. — Держите, — сказал Джейми, протягивая его Бобби. — Порох и пули лежат в буфете. Надеюсь, вы присмотрите за моей женой и семьей в мое отсутствие?
— О! — Бобби взглянул удивленно, но затем кивнул, пряча пистолет подальше в собственные бриджи. — Конечно, сэр. Сделаю все, что потребуется.
Джейми улыбнулся ему, и глаза его потеплели.
— Теперь я спокоен, Бобби. Вы можете сходить и найти моего зятя? Мне нужно перекинуться с ним парой слов перед отъездом.
— Да, сэр. Прямо сейчас! — он расправил плечи и ушел с выражением решимости на его лирическом лице.
— Как ты думаешь, что бы они с ним сделали? — спросила я тихо, когда наружная дверь за ним закрылась. — Брауны.
Джейми покачал головой.
— Бог знает. Повесили бы его на перекрестке, может быть, или бы только избили и прогнали из гор. Они хотят продемонстрировать, что в состоянии защитить людей, так? От особо опасных преступников и им подобных, — добавил он, изогнув краешек рта.
— "Правительство черпает свою власть из согласия тех, кем они управляют", — процитировала я, кивая. — Комитет Безопасности, не имеющий никакой легитимности, сам должен быть очевидной угрозой общественной безопасности. Умен тот из Браунов, кто решил так.
Он взглянул на меня, приподняв золотистую бровь.
— Кто это сказал? О согласии управляемых?
— Томас Джефферсон, — ответила я самодовольно. — Или, скорее, он произнесет это через два года.
— Он украдет ее у джентльмена по имени Локк через два года, — поправил он. — Полагаю, Ричард Браун отлично образован.
— В отличие от меня, ты имеешь в виду? — сказала я невозмутимо. — Ты ожидаешь неприятностей от Браунов, хотя, тем не менее, ты дал Бобби тот пистоль?
Он пожал плечами.
— Хорошие пистоли мне понадобятся самому. И я очень сильно сомневаюсь, что он будет стрелять из этого.
— Рассчитываешь на его сдерживающий эффект? — я была настроена скептически, но он, скорее всего, был прав.
— Ну, да. Но больше на Бобби.
— Как это?
— Я сомневаюсь, что он бы выстрелил из пистолета снова, чтобы спасти свою собственную жизнь, но возможно он сделает это, чтобы спасти ваши. И если такому суждено случиться, они будут слишком близко, чтобы промахнуться, — он говорил бесстрастно, но я почувствовала, как волосы на затылке шевелятся.
— Ну, это успокаивает, — сказала я. — И откуда ты знаешь, что бы он сделал?
— Поговорил с ним, — ответил он кратко. — Человек, в которого он выстрелил в Бостоне, был первым, кого он убил. Он не захочет сделать это снова, — он выпрямился и беспокойно двинулся в сторону столешницы, где занялся перекладыванием инструментов, которые я выложила для очистки.
Я подошла и встала рядом, наблюдая за ним. Там была горстка маленьких утюжков для прижигания и скальпели, замоченные в стакане скипидара. Он брал их, один за другим, вытирал насухо и клал обратно в коробку, аккуратно, бок о бок. Металлические концы утюжков в форме лопатки были почерневшими от использования; лезвия скальпеля были заточены и мягко отсвечивали, но острые грани сверкали тонким, как волосок, ярким серебром.
— С нами все будет в порядке, — сказала я спокойно. Я хотела произнести это обнадеживающе, но вышло с оттенком вопроса.
— Да, я знаю, — сказал он. Он положил последний утюжок в коробку, но не закрыл крышкой. Вместо этого, он стоял, вцепившись руками в столешницу, глядя прямо перед собой. — Я не хочу идти, — сказал он мягко. — Я не хочу этого делать.
Я не была уверена, говорил ли он это мне, или себе, но подумала, что он имел в виду не только путешествие в деревню чероки.
— Я тоже, — прошептала я, и придвинулась немного ближе, так что почувствовала его дыхание. Тогда он поднял руки и повернулся ко мне, обнимая меня, и мы стояли, слившись воедино, ощущая дыхание друг друга, терпкий аромат заваренного чая, просачивающийся сквозь уютный аромат домашнего белья, пыли и нагретой солнцем плоти.
Еще будет сделан выбор, приняты решения, осуществлены действия. Их будет много. Но в один из дней, в определенное время, из-за одной декларации о намерениях, мы ступили на порог войны.
Глава 10. ДОЛГ ЗОВЕТ.
ДЖЕЙМИ ПОСЛАЛ БОББИ за Роджером Маком, но ожидание было слишком изматывающим, и он отправился за ним сам, оставив Клэр готовить ее лекарства.
Снаружи все казалось мирным и прекрасным. Коричневая овца с парой ягнят лениво стояла в своем загоне, медленно двигая челюстями в немом удовлетворении. Ягнята позади нее неловко перепрыгивали с места на место, как пушистые кузнечики. Грядки с травами Клэр были полны зеленеющих овощей и прорастающих цветков.
Крышка колодца была приоткрыта, он наклонился, чтобы вернуть ее на место, и обнаружил, что доски покорежились. Он добавил новый пункт в постоянный список домашних дел и ремонта, который держал в голове, горячо желая посвятить ближайшие дни вскапыванию земли, перетаскиванию навоза, починке крыши и любой другой подобной работе, вместо того, что он должен был сейчас делать.
Он предпочел бы зарывать старую выгребную яму или кастрировать свиней, чем расспрашивать Роджера Мака об индейцах и революции. Он находил это слегка жутковатым — обсуждать будущее со своим зятем — и старался никогда этого не делать.
Вещи, которые рассказывала Клэр о ее собственном времени, часто казались фантастическими, с приятным полуреальным ощущением сказки, а иногда и ужасными, но всегда интересными, так как он узнавал свою жену через них. Брианна, как правило, делилась с ним описанием небольших простых механизмов, довольно интересных, или рассказывала невероятные истории о людях, гуляющих по Луне. Все это было чрезвычайно увлекательно, но не таило никакой угрозы его душевному спокойствию.
Роджер Мак, между тем, обладал хладнокровной манерой повествования, до ужаса напоминавшей ему труды историков, которые он читал. От этого у него рождалось ощущение неизбежности судьбы. Беседы с Роджером приводили к мысли, что та или иная ужасная случайность не только произойдет, но будет, скорее всего, иметь прямые и личные последствия.
Это было похоже на разговор с исключительно озлобленной гадалкой, подумал он, которой недостаточно заплатили, чтобы услышать что-либо приятное. От этой мысли в его сознании всплыло воспоминание, внезапное, как рыбацкий поплавок.
Париж. Он со своими друзьями, другими студентами, выпивал в пахнущей мочой таверне неподалеку от университета. Он был уже довольно пьян, когда кому-то приспичило погадать по руке, и он протолкнулся с остальными к углу, где во мраке сидела едва различимая среди облаков табачного дыма старуха, гадавшая здесь каждую субботу.
Он не собирался этого делать, в кармане было всего несколько пенни, и он не хотел тратить их на нечестивые глупости. О чем и заявил во всеуслышание.
Вдруг из темноты тощая клешня схватила его за руку, вонзив в кожу длинные грязные ногти. Он вскрикнул от неожиданности, и его друзья засмеялись. Они захохотали еще громче, когда она плюнула ему в ладонь.
Она деловито растерла плевок по его коже, наклонилась так близко, что он смог почувствовать ее древний запах и увидеть вшей, ползающих в ее седых волосах, выбившихся из-под ржаво-черного платка. Она вперилась взглядом в его руку и грязным ногтем проследила линии на ладони, щекоча ее. Он попытался одернуть руку, но она крепко вцепилась в его запястье, и он с удивлением обнаружил, что не может освободиться.
— T'es un chat, toi, — заметила старуха, в ее тоне звучала зловещая заинтересованность. — Ты — кот. Маленький рыжий кот.
Дюбуа — так его звали, Дюбуа — тотчас стал мяукать и выть, веселя всех вокруг. Он же отказался попадаться на удочку, и сказав только: "Спасибо, мадам", — снова попытался вырваться.
— Neuf, — сказала она, быстро тыча в случайные места на его ладони, затем схватила за палец и, многозначительно покрутив его. — На твоей руке девятка. И смерть, — добавила она небрежно. — Ты будешь умирать девять раз, прежде чем, наконец, почиешь в могиле.
После чего она отпустила его под саркастический хор — "О-ла-ла!" — французских студентов и хохот остальных.
Он фыркнул, отправляя воспоминание обратно туда, откуда оно появилось, — скатертью ему дорога! Старуха, однако, не хотела легко уходить и взывала к нему через годы так же, как взывала через шумный, наполненный пивом воздух таверны.
— Иногда умирать не больно, mon p'tit chat, — крикнула она ему вслед насмешливо. — Но чаще — больно.
— Нет, не больно, — пробормотал он и остановился потрясенный, прислушиваясь к себе. Господи. Это не себя он слышал, а своего крестного отца.
"Не бойся, парень. Это совсем не больно — умирать". Он потерял устойчивость, пошатнулся, остановился и замер, ощутив вкус металла у основания языка.
Его сердцебиение внезапно участилось, без всякой причины, словно он очень долго бежал. Конечно, он видел хижину и слышал призывные звуки сойки в зазеленевшем каштане. Но гораздо яснее он видел лицо Мурты, суровые линии которого расслабились в умиротворении, и глубоко посаженные черные глаза уставились на него, поочередно меняя фокус, как будто его крестный смотрел сразу и на него, и на что-то далеко позади. Он ощущал вес тела Мурты в своих руках, ставшего вдруг неимоверно тяжелым, как только тот умер.
Видение исчезло также внезапно, как и появилось, и он обнаружил, что стоит рядом с дождевой лужей, уставившись на деревянную утку, наполовину увязшую в грязи.
Он перекрестился с краткой молитвой об упокоении души Мурты, затем наклонился и вытащил утку, смывая с нее грязь. Его руки дрожали. Воспоминания о Каллодене были немногочисленными и фрагментарными, но они начинали возвращаться.
До сих пор подобные вещи приходили к нему только как вспышки в полудреме. Он видел Мурту там раньше, а потом и во снах.
Он не рассказал об этом Клэр. Еще нет.
Он толкнул дверь хижины, но внутри было пусто, очаг потух, прялка и ткацкий станок простаивали. Брианна, вероятно, отправилась к Фергюсу навестить Марсали. Где сейчас мог быть Роджер Мак? Он вышел наружу и остановился, прислушиваясь.
Стук топора слабо доносился откуда-то из леса по ту сторону хижины. Он прекратился, затем послышались мужские голоса, повысившиеся в звуках приветствия. Джейми повернулся и направился к тропе, которая вела вверх по склону, наполовину заросшая весенней травой, с черными пятнами свежих следов.
"Что могла бы сказать старуха, заплати он ей?" — задался он вопросом. Лгала ли она ему, чтобы насолить за его скупость или сказала правду по той же причине?
Одна из наиболее неприятных вещей в разговорах с Роджером Маком заключалась в том, что Джейми был уверен — он всегда говорит правду.
Он забыл оставить утку в домике. Вытирая ее о бриджи, он мрачно продирался сквозь заросли сорняков, чтобы услышать, какая судьба ожидает его.
Глава 11. КРОВАВАЯ РАБОТА.
Я ПОДОДВИНУЛА МИКРОСКОП в сторону Бобби Хиггинса, который уже вернулся, выполнив свое поручение, его собственное недомогание было забыто в беспокойстве о Лиззи.
— Видите круглые розоватые частицы? — спросила я. — Это кровяные клетки Лиззи. У каждого есть кровяные клетки, — добавила я. — Именно из-за них ваша кровь красного цвета.
— Клянусь богом, — пробормотал он в изумлении, — я и знать не знал!
— Ну, теперь вы знаете, — сказала я. — Видите, некоторые из кровяных клеток разрушены? И в них есть маленькие пятнышки?
— Да, мэм, — ответил он, прищуриваясь и внимательно вглядываясь. — Что это?
— Паразиты. Маленькие хищники, которые попадают в вашу кровь при укусе определенного вида комаров, — объяснила я. — Они называются Plasmodium. Как только вы их подцепили, они продолжают жить в вашей крови, но время от времени начинают размножаться. Когда их становится слишком много, они прорываются наружу из клеток крови, — и это вызывает малярийную атаку — лихорадку. Остатки разрушенных клеток как бы оседают в органах, понимаете, и заставляют вас чувствовать себя ужасно больным.
— О, — он выпрямился, изобразив на лице выражение глубокого отвращения к микроскопу. — Это... Это просто ужасно, вот что!
— Да, это так, — сказала я, сохраняя серьезное лицо. — Но хинин — иезуитская кора, если вы знаете, — может остановить это.
— О, это хорошо, мэм, очень хорошо, — сказал он и его лицо просветлело. — Однако, вы знаете такие вещи, — продолжал он, качая головой. — Это удивительно!
— О, на самом деле, я знаю довольно много о паразитах, — небрежно сказала я, опрокидывая блюдце в чашу, где я варила смесь коры кизила и остролиста. Жидкость была насыщенного пурпурно-черного цвета и выглядела слегка вязкой теперь, когда она остыла. Варево, кроме того, убийственно пахло, из чего я сделала вывод, что оно готово.
— Скажите мне, Бобби, приходилось ли вам слышать о нематодах?
Он смотрел на меня ошарашенно.
— Нет, мэм.
— Мм. Можете подержать это для меня, пожалуйста? — я положила сложенную квадратом марлю на горлышко фляги и протянула ему бутыль, чтобы он держал ее, пока я вливаю пурпурную микстуру.
— Эти ваши обмороки, — я смотрела на переливающуюся жидкость, — как давно они у вас?
— О... Шесть месяцев, может быть.
— Понятно. Вы случайно не заметили какое-нибудь раздражение, — зуд, например? Или сыпь? Примерно семь месяцев назад? Скорее всего, на ногах.
Он смотрел на меня нежными голубыми глазами в изумлении, словно я показала какой-то трюк с прочтением мыслей.
— Ну да, такое было у меня, мадам. Прошлой осенью это было.
— Вот как, — сказала я. — Тогда, думаю, Бобби, вы могли со всей вероятностью подцепить нематод.
Он осмотрел себя в ужасе.
— Где?
— Внутри, — я забрала у него бутылку и закупорила ее. — Нематоды — это паразиты, которые проникают через кожу — чаще всего через подошвы ног — и затем мигрируют по телу, пока не достигнут вашего кишечника... ваших, эм, внутренних органов, — поправилась я, видя непонимание на его лице. — Взрослые черви имеют противный крючкообразный клюв, похожий на это, — я изогнула свой указательный палец для наглядности. — Они пробуравливают слизистую кишечника и продолжают высасывать вашу кровь. Таким образом, если они у вас есть, вы чувствуете сильную слабость и часто падаете в обморок.
Бросив на него оценивающий взгляд, я даже подумала, что он и сейчас близок к обмороку, и быстро усадила его на табуретку, опустив его голову вниз между коленями.
— Я не знаю точно, в этом ли проблема, — сказала я, наклонившись к нему. — Я просто рассматривала предметные стекла микроскопа с кровью Лиззи и думала о паразитах, и — в общем, это пришло ко мне внезапно — что диагноз "нематоды" лучше всего подходит под ваши симптомы.
