— Один джентльмен, к которому он подходил с этим вопросом, — сказал Форбс. Адвокат был крупным, с несколько лишним весом; нездоровый румянец на его щеках мог быть обусловлен этим больше, чем недовольством. Но все же... — Если бы я обманывался до сих пор касательно вашего миролюбия, мэм, я бы посоветовал, чтобы вы повлияли на него, так как выбирать подобное направление не разумно.
— Для начала, — сказала я, глубоко вдыхая горячий влажный воздух, — по какому же пути, по вашему мнению, он направляется?
— По неудачному, мэм, — сказал он. — Пожалуй, в лучшем случае, можно предположить, что оружие он ищет, намереваясь вооружить свою собственную роту милиции, что вполне законно, хотя и доставляет хлопоты; желательность этого направления будет зависеть от его дальнейших действий. Но его связи с индейцами чероки общеизвестны, и ходят слухи, что оружие предназначается в руки дикарей, и они могут использовать его и против подданных Его Величества. Против тех, которые, допустим, покажут им недостатки тирании, злоупотреблений и коррупции, что столь обычны среди официальных лиц, которые правят — если это слово можно употребить для описания их действий здесь в колонии.
Я посмотрела на него долгим взглядом поверх моего веера.
— Если бы я не знала, что вы адвокат, — заметила я, — то поняла бы это по вашей речи. Если я правильно поняла, вы просто говорите, что подозреваете моего мужа в том, что он хочет дать оружие индейцам и вам это не нравится. С другой стороны, если он хочет вооружить свою милицию, то это нормально — если будет дано заверение, что милиция действует в соответствии с вашими пожеланиями. Я права?
Отблеск веселья промелькнул в его глазах, и он склонил голову ко мне в знак подтверждения.
— Ваше восприятие изумляет меня, мэм, — сказал он.
Я кивнула и закрыла веер.
— Хорошо. И каковы ваши пожелания, позвольте спросить? Я не буду спрашивать, почему вы считаете, что Джейми должен прислушаться к ним.
Он засмеялся, его крупное лицо уже горело от жары, став еще более красного оттенка под изящным париком.
— Я желаю справедливости, мэм; падения тиранов и пути к свободе, — сказал он. — Как и подобает честному человеку.
"...но единственно во имя свободы, кою каждый добрый человек утратит лишь вместе с жизнью". Строки эхом отозвались в моей голове и, должно быть, отразились на моем лице, так как он внимательно взглянул на меня.
— Я глубоко ценю вашего мужа, мадам, — тихо сказал он. — Вы передадите ему то, что я сказал? — он поклонился и развернулся, не дожидаясь моего кивка.
Он не пытался говорить тише, когда речь шла о тирании и свободе; я увидела повернутые к нам головы, и здесь и там, мужчины собирались вместе и тихо переговаривались, глядя ему вслед.
В замешательстве я набрала полный рот лимонада, и мне пришлось глотнуть противный напиток. Я повернулась, чтобы найти Джейми, он все ещё был возле Алана МакДональда, но повернулся немного в сторону и вел личный разговор с майором МакДональдом.
События развивались быстрее, чем я думала. Я считала, что республиканские настроения проявлялись ещё только в малой части колоний, но такие открытые заявления Форбса на общем собрании свидетельствовали об их явном распространении.
Я повернулась, чтобы взглянуть вслед адвокату, и увидела двоих мужчин напротив него, их лица свело от злости и подозрения. Я была слишком далеко, чтобы слышать, о чем они говорят, но их позы и выражение лиц были красноречивы. Высказывания сыпались, разгораясь от горячности. Я глянула на Джейми, последний раз мы посещали подобное барбекю в Речной Излучине перед войной с регуляторами, тогда на лугу произошел кулачный бой, и похоже, что такое событие вполне могло случиться опять. Алкоголь, жара и политика создавали взрывную смесь настроения на любом собрании, не говоря уж о собрании, состоявшем по большей части из горцев.
Такой взрыв мог произойти — много мужчин собралось вокруг Форбса и двух его оппонентов, кулаки сжимались в готовности — но тут гул большого гонга Джокасты прозвучал с террасы, заставив всех испуганно поднять глаза.
Майор стоял на большой перевернутой табачной бочке, подняв руки вверх и улыбаясь многочисленным собравшимся с сияющим лицом, красным от жары, пива и энтузиазма.
— СИad mМle fАilte! — его возглас был встречен восторженными аплодисментами. — И мы шлем сто тысяч приветствий нашим почетным гостям! — он продолжил на гэльском, протянув руку прямо к МакДональдам, которые стояли по обе стороны от него, кивая и улыбаясь в одобрении. По их поведению мне стало ясно, что они привычны к такого рода приему.
Еще несколько вступительных замечаний — наполовину утонувших в восторженных криках — и Джейми с Кингсбургом осторожно подняли миссис МакДональд вверх на бочку, она слегка качнулась, но удержала равновесие, ухватившись для стабильности за головы обоих мужчин и улыбаясь в ответ на всеобщее одобрение аудитории.
Она буквально излучала сияние в толпу, которая массово сияла ей в ответ, немедленно затихнув, чтобы слушать ее.
У нее был чистый высокий голос и очевидная привычка выступать на публике — очень необычное качество для женщины этого времени. Я была слишком далеко, чтобы слышать каждое ее слово, но без проблем ухватила суть ее речи.
Сначала были любезные благодарности хозяевам и всей шотландской общине, которая приветствовала ее семью так тепло и великодушно, а также всем гостям. Затем она произнесла пламенный призыв против того, что она назвала "фракционализмом", убеждая своих слушателей объединиться и задушить опасный момент, который может и не причинит больших волнений, но угрожает миру и благополучию, коих многие из них добились в этой далекой земле, ведь им пришлось рискнуть всем, чтобы достичь этого.
И я осознала, что она была абсолютно права. Я слышала, как Бри и Роджер спорили по этому поводу — почему некоторые горцы, которые так много пострадали от английского режима, могли сражаться на стороне Англии, как многие из них и делали.
— Потому, — терпеливо объяснял Роджер, — что у них было что терять и, чертовски мало, что получать. И все эти люди точно знали, на что это похоже — сражаться против Англии. Ты думаешь, те, кто выжил после зачисток Камберленда в Хайленде, вынужденные отправится в Америку и начинать там свою жизнь с нуля, стремятся пройти через все это снова?
— Но, несомненно, они захотят сражаться за свободу, — протестовала Бри. Он цинично взглянул на жену.
— У них есть свобода, гораздо большая, чем они видели в Шотландии. Они рискуют потерять ее в результате войны — и они хорошо это знают. И конечно, — добавил он, — почти все они принесли клятву верности короне. Они не нарушат ее так легко, и явно не ради того, что выглядит более похожим на безумие — и, несомненно, недолговечным — типа политического переворота. Это, похоже... — он наморщил бровь, подыскивая подходящее сравнение. — Похоже на леворадикальную негритянскую организацию "Черные Пантеры" или на гражданское движение за права. Каждый способен видеть идеальное направление — но многие люди среднего класса усматривают в этом путь угрожающий и пугающий, и просто хотят, чтобы это исчезло, и жизнь могла быть мирной.
Проблема, конечно, была в том, что жизнь никогда не бывает мирной — и это специфическое движение с безумными глазами никуда не девалось. Я видела Брианну в дальней части поляны, ее глаза сузились от глубокого размышления, когда она слушала высокий, чистый голос Флоры МакДональд, рассказывающей о положительных чертах верности.
Я услышала приглушенное: "Хмф" позади меня и, развернувшись, увидела Нила Форбса, его тяжелые черты застыли в неодобрении. Я видела, что теперь у него была подмога — три или четыре джентльмена стояли возле него, поглядывая по сторонам, но пытаясь этого не показывать. Оценив настроение толпы, я пришла к выводу, что недовольные было в меньшинстве, приблизительно как один к двумстам. И взгляды сочувствующих укреплялись. Словно крепкий напиток, что становился все крепче от продолжавшейся речи.
Оглянувшись, я снова поймала взгляд Брианны и отметила, что она смотрела теперь на Нила Форбса, а он смотрел на нее. Они оба были значительно выше людей вокруг них, оба они смотрели поверх голов разделявшей их толпы, он с враждебностью, она — безразлично. Она отказала ему в ухаживаниях несколько лет назад и сделала это довольно грубо. Форбс, несомненно, не был в нее влюблен, но он был мужчиной со справедливой долей самоуважения и не смог с философской покорностью вытерпеть публичное неуважение.
Брианна отвернулась, как будто не заметила его, и заговорила с женщиной рядом с ней. Я слышала, как он снова фыркнул, что-то тихо сказал своим компаньонам — и потом эта компания покинула собрание, грубо развернувшись спинами к миссис МакДональд, которая все еще говорила.
Вздохи возмущения и осуждающий шепот раздались им вослед, когда они проталкивались через плотную толпу, но никто не попытался остановить их, и этот уход заглушил взрыв аплодисментов, приветствующих завершение речи — под сопровождение звуков волынок, случайной стрельбы из пистолетов, организованных криков: "Гип-гип-ура!", возглавляемых майором МакДональдом, и таким всеобщим тарарамом, что никто бы не заметил и прибытия армии, не то, что отступ нескольких недовольных виги.
Я нашла Джейми в тени мавзолея Гектора, расчесывающим волосы пальцами, чтобы их перевязать.
— Ушли с шумом и треском, да? — спросила я.
— Некоторые из них, — сказал он, настороженно поглядывая на одного из явно пьяных джентльменов, который пытался перезарядить мушкет. — Посмотри на того мужчину, Сассенах.
— Он опоздал, чтобы стрелять в Нила Форбса. Ты видел его отъезд?
Он кивнул, ловко перевязывая волосы кожаным ремешком.
— Он не мог бы быть ближе к открытому заявлению, разве что встал бы на бочку рядом с Fionnaghal.
— И это бы сделало его превосходной мишенью, — я искоса взглянула на мужчину с красным лицом, теперь стряхивающего порох со своей обуви. — Я не думаю, что у этого есть хотя бы одна пуля.
— Вот и хорошо, — Джейми перестал наблюдать за ним, махнув на него рукой. — Майор МакДональд редкий тип, правда? Он рассказывал мне, что договорился с миссис МакДональд выступить с речью в некоторых местах колонии.
— И с ним в качестве импресарио, — я поймала взглядом красный мундир МакДональда среди толпы доброжелателей на террасе.
— Пожалуй, — Джейми, казалось, был не вполне рад такой перспективе. Фактически, он казался скорее рассудительным, с лицом затененным темными мыслями. Его настроение вряд ли улучшится, когда он услышит о моем разговоре с Нилом Форбсом, но я все равно сказала ему.
— Ничего не поделаешь, — сказал он, разводя руками. — Я надеялся сохранить этот вопрос в секрете, но после всего, что произошло с Робином МакГиллевреем, у меня не было выбора, кроме как расспрашивать, где возможно, хоть это и привело к тому, что о деле узнали и начали говорить, — он снова беспокойно двинулся. — Ты в порядке, Сассенах? — спросил он вдруг, посмотрев на меня.
— Да. А ты нет. Что с тобой?
Он слегка улыбнулся.
— О, ничего. Ничего такого, о чем бы я уже не знал. Но это другое, понимаешь? Ты думаешь, что готов, а потом встречаешься с этим лицом к лицу, и дал бы что угодно, чтобы все было не так.
Он посмотрел на лужайку, подняв подбородок, чтобы указать на толпу. Море тартанов плавно двигалось через луг, дамские зонтики от солнца, поле ярких разноцветных цветов. В тени террасы играла волынка, звук ее пробивался тонким, проникающим дискантом через гул разговора.
— Я знал, что однажды мне придется встать против многих из них, ага? Бороться против друзей и родственников. А потом обнаружил себя, стоящим с рукой Fionnaghal на моей голове, будто благословляющей, лицом к лицу ко всем. И видел, как ее слова проникали в них, видел решение, растущее в них... И внезапно, словно большое лезвие упало с небес между ними и мной и раскололо нас, разделив навеки. День приближается — и я не могу остановить это.
Он сглотнул и посмотрел вниз, мимо меня. Я потянулась к нему в желании помочь, желании хоть как-то облегчить его боль — и знала, что не могу. Помимо всего прочего, то, что он обнаружил себя здесь, в этом маленьком Гефсиманском саду, было делом моих рук.
Тем не менее, не глядя на меня, он взял мою руку и сжал так сильно, что кости плотно сжались.
— "Боже, да минует ли сия чаша меня?" — прошептала я.
Он кивнул, его острый взгляд все еще был прикован к земле, застыв на опавших лепестках желтых роз. Потом он взглянул на меня, со слабой улыбкой, но с такой болью в глазах, что у меня перехватило дыхание и сердце зашлось.
И все же, он улыбался и, вытерев рукой лоб, внимательно посмотрел на влажные пальцы.
— Ну да, что ж, — сказал он. — Это только вода, не кровь. Я переживу.
"Возможно, и нет", — подумала я вдруг испуганно. Сражаться на стороне победителей — это одно, выжить — совсем другое.
Он увидел выражение моего лица и ослабил давление на мою руку, полагая, что причинил мне боль. Причинил, но не физически.
— "Но не моя воля да будет, но Твоя", — сказал он очень мягко. — Я выбрал мой путь, когда женился на тебе, хотя и не знал этого тогда. Но я выбрал, и не могу теперь повернуть назад, даже если бы хотел.
— А ты бы хотел? — спросила я, глядя в его глаза и читая в них ответ. Он отрицательно покачал головой.
— А ты? Ведь ты выбирала так же, как и я.
Я тоже покачала головой и почувствовала, как напряжение в его теле ослабевает, когда его глаза, такие ясные сейчас, как блестящее небо, встретились с моими. Короткий миг, равный удару сердца, мы оставались одни во вселенной. Потом стайка щебечущих девчонок проплыла в пределах слышимости, и я сменила тему на более безопасную.
— Ты слышал что-нибудь о бедном Манфреде?
— Вот как, бедный Манфред? — он одарил меня циничным взглядом.
— Ну, возможно, он и аморальный маленький негодяй, и причинил немало проблем — но это не означает, что он должен умереть из-за этого.
Было видно, что он не полностью согласен с таким мнением, но он оставил этот вопрос и он попросту сказал, что спрашивал, но пока безрезультатно.
— Да объявится он, — заверил он меня. — Скорее всего в самом неподходящем месте.
— О! О! О! Стоило жить, чтобы дожить до такого дня! Благодарю вас, сэр, искренне вас благодарю! — это была миссис Баг, пылающая от жары, пива и счастья, она обмахивалась так, словно готова была загореться. Джейми улыбнулся ей.
— Так вы смогли услышать все, mo chridhe?
— О, я действительно смогла, сэр! — заверила она его пылко. — Каждое слово! Арчи нашел для меня прелестное место, прямо рядом с одной из кадок с маленькими цветочками, где я смогла слышать и при этом не быть затоптанной.
Она чуть не умерла от восторга, когда Джейми предложил ей поехать на барбекю. Арчи тоже поехал, конечно, но он ездил и раньше с поручениями в Кросс-Крик, а миссис Баг не выезжала из Риджа со времени их приезда несколько лет назад.
Несмотря на мою тревогу по поводу глубоко лоялистской атмосферы, окружавшей нас, ее искрящееся восхищение было так заразительно, что я улыбнулась. Мы с Джейми улыбались в ответ на все ее вопросы: она раньше не видела черных слуг близко и находила их экзотически красивыми — они стоят больших денег? И должно быть их нужно учить носить одежду и говорить, как следует? Что она слышала об Африке, так это то, что это языческое место, где люди ходят голыми и убивают друг друга копьями, как каких-то свиней, и если говорить о голых, то статуя воина на лугу шокирует леди, разве нет? И на нем нет ни ниточки за щитом! И почему женская голова у его ног? И заметила ли я — ее волосы выглядели как змеи, что всего отвратительней! И кто был Гектор Камерон, могила которого здесь? — представляете в Холируд такие же могилы из белого мрамора? О, это прошлый муж миссис Иннес? А когда она вышла замуж за мистера Дункана, которого она встречала здесь, такого милого и доброго мужчину, и как он потерял руку, в битве, да? И — о, смотрите! Муж миссис МакДональд — у него отличная фигура — он также идет говорить!
