В храме шло богослужение на котором один из священников просил своего бога даровать победу святому воинству над нечестивыми еретиками, кои не признают его божественную сущность. Всех, кто находился в храме, мы без лишних церемоний предали смерти, а алтарь разрушили обычным порядком, предварительно я поглотил всю его энергию.
— Зелёный человек, а почему разрушение алтаря у наместника ты поручил наёмникам? Особого доверия у меня к ним нет.
— Успокойся Аскольд. Тот алтарь не так прост, как этот. Он предназначен для прямой связи с лже богом. Если б его пришли разрушать наши люди в зелёных плащах, то Бенедикт быстро догадается о поражении своих последователей. А так, всё можно списать на лихой налёт отряда отморозков, тем более, что лже бог может улавливать через алтарь эмоции и поверхностные мысли. Мысли наёмников весьма просты и направлены в первую очередь на личное обогащение. Как думаешь, что они сделают в первую очередь — разграбят сокровищницу наместника, или кинутся искать и рушить алтарь? Ответ очевиден, сначала всё будет разграблено и только потом, когда все ценности будут собраны для дележа, может быть вспомнят об алтаре. К этому времени Бенедикт наверняка устроит им пакость и значительно проредит их количество несколькими энергетическими ударами. Нам это на руку. Оставшимся потом можно будет предложить вступить в городскую стражу, откажутся — разоружить и отпустить на все четыре стороны. Думаю, наши люди, что сейчас собирают трофеи на поле боя, уже вернутся и сила вновь будет на нашей стороне.
— Так сила и так на нашей стороне. Мы можем их всех перебить, даже не приближаясь к ним...
— Эх, Аскольд, Аскольд. Для того, что бы восстановить население центральных областей хотя бы на половину, понадобятся и мужчины и женщины. Уже сейчас женщин вдвое больше чем мужчин, а ты предлагаешь ещё сократить их численность. От всякой швали мы, естественно, будем избавляться, но делать это лучше чужими руками, в нашем случае — руками Бенедикта — лже бога.
— Прости, зелёный человек, но ты постоянно называешь лже бога по имени. Даже его священники так не делают.
— Мы знакомы и встретились ещё в те далёкие времена, когда он не был лже богом, а только появился в этом мире. Он попросил меня о помощи, и я согласился. А когда вернулся домой, то увидел, что он тут натворил за время моего отсутствия. Теперь я собираюсь разрушить все его храмы и призвать к ответу. Но, не это самое главное — главное возродить наши земли. Я планирую с небольшим отрядом уйти на юг, где собираюсь отгородить степь стеной и возродить две крепости своего клана — Чёрную крепость и Цитадель. Ты же с основным отрядом останешься в этом городе. Он станет столицей твоего королевства и основным краеугольным камнем всех срединных земель....
Как я и предполагал, отряд наёмников сократился более чем на две трети. От сотни головорезов осталось едва ли два десятка самых осторожных и дальновидных, раненых не было, Бенедикт разил наповал. Как удалось уточнить у выживших, кто-то пустил слух, что под алтарём имеется тайник с золотом и драгоценностями, предназначенными для отправки в казну лже бога на юг. Когда алтарь начали рушить, то в помещение набилось очень много желающих при этом присутствовать. Рвануло так, что это крыло резиденции наместника оказалось полностью разрушено, не спасся никто...
Через пять дней жизнь в городе вошла в привычное русло. Из уцелевших наёмников только четыре человека отказались войти в состав городской стражи покинули город. Насколько мне известно, далеко они не ушли, так как наткнулись на остатки степняков, которым удалось сбежать через северные ворота и те их порубили на куски. Так это было или нет, я уточнять не стал...
Имя городу оставили прежнее — Вестмин, а вот вновь образованное королевство назвали иначе, вместо Тюрингии оно получило имя Аскольдия, в честь первого своего короля. Короновал я его на центральной площади, с соблюдением всех старинных обрядов и традиций, о которых уже никто не помнил.
Кроме улыбки жиденькая толпа жителей никаких эмоций не вызывала, не набралось и сотни любопытствующих, а я решил развернуться во всю ширь своей натуры. Зазвучали фанфары, в небе возникла фигура снежного барса с чёрным вороном на плече. Он степенно спускался по облачным ступеням, неся в зубах золотой обруч с всего тремя зубцами. В основании каждого зубца багровым цветом горели огненные кристаллы, которых никто в этом мире ещё не видел. Барс подошёл ко мне, и я потрепал его по холке, после чего взял корону в руку и придирчиво её осмотрел. Чёрный ворон внезапно слетел с плеча барса, а в его лапах оказались позолоченные рыцарские шпоры, которые вскоре оказались у меня в другой руке. Сквозь свой прозрачный капюшон я видел замершую толпу, которая даже дышала через раз — такое они видели впервые. Я сам себя похвалил за мастерски созданные иллюзии. Ворон вернулся и важно уселся на барса, и они неторопливо по тем же облачным ступеням стали подниматься в небо до тех пор, пока полностью не растаяли. Корона взмыла вверх и зависла в воздухе на уровне моей головы.
— Аскольд, подойдите ко мне, — мой голос усиленный магией разнёсся над всем городом, — преклоните колено. За ваше мужество и беспредельную преданность делу освобождения родной земли от орд захватчиков и поползновений лже бога утвердить свою власть, возвожу вас, сэр Аскольд, в рыцарское звание.— В моей руке возник мифриловый меч, а сам я облачился в мифриловые доспехи, и только непроницаемая пелена скрывала моё лицо. Мечом я легонько стукнул сначала по левому, а затем и по правому плечу, подтверждая свои слова, после чего королевская корона плавно опустилась на непокрытую голову Аскольда.
— Встаньте король Аскольд и по праву владейте и правьте этими землями, заботьтесь и оберегайте её, защищайте своих подданных и будьте достойны высокого рыцарского звания....
Пира, как такового не было, хотя и закромах храма и кладовых у наместника были большие запасы продовольствия, награбленные и собранные с окрестных жителей, но их решили придержать до лучших времён. Казну нового королевства я наполнил серебром и золотом, хотя по ценности на первый план вышли изделия из хорошего железа и стали, в первую очередь — орудия труда. За кузнецами началась самая настоящая охота, их перекупали, соблазняли посулами, иногда даже воровали. Король этому беспределу сразу же положил конец, объявив всех кузнецов и подмастерий государевыми людьми, а публичные казни нескольких организаторов похищений и захватов быстро остудили головы наиболее ретивых. И я, и Аскольд понимали, что пройдёт немало времени, прежде чем законы королевства начнут торжествовать над вольницей. В этой связи я подсказал ему несколько практических шагов, как привязать людей к землям королевства и даже на нескольких стратегических точках с помощью преобразователя установил укреплённые поместья, которые король закрепил за преданными людьми. Текст вассальной клятвы я взял из своей памяти и немного его переделал в соответствии с новыми реалиями.
— Пойми, Аскольд, сейчас такое время, когда народ принимает только силу, так что у тебя должна быть самая боеспособная дружина, способная не только отлавливать банды лихих людишек, но и успешно противостоять налётам степняков. Я, кстати, для того и ухожу на юг, что бы в известном мне месте перекрыть несколько очень важных перевалов, через которые эти банды проникают на наши земли. Твоей же задачей будет беспощадная борьба с кочевниками. И мой тебе совет, попробуй договориться с некоторыми полевыми вождями, а попросту купи их, с тем, что их клинками чистить свои земли от всякой погани.
Наши разговоры зачастую затягивались далеко за полночь. Обучив по ускоренной методике короля грамоте и чтению, я снабдил его учебниками, практическими пособиями, книгами и летописями прежних времён, которые без зазрения совести перепечатывал в башне ИР. Он только диву давался тому, как закипела жизнь в Вестмине. А слухи о том, что здесь появилась крепкая власть, способная защитить простых людей, способствовала значительному увеличению численности как горожан, так и тех, кто стал селиться в окрестностях укреплённых поместий. Мне даже пришлось с помощью своего перстня создать два небольших рыцарских замка, которые встали — один у слияния двух рек в одну и контролировал не только добычу рыбы, но и будущее судоходство. А второй — у небольшой горной гряды, где на моей памяти добывали серебро для чеканки монет, и отец Шарлоты король Ричард хвастался, что там его несметные запасы.
Моё пребывание в Аскольдии несколько затянулось, и, как не противился король моему отъезду, это время пришло. Со мной отправлялся мой личный десяток, вооружённый самострелами и фальконами, одетый в мифриловые кольчуги, спрятанные под непритязательной одеждой. Аскольду я оставил три десятка магазинных арбалетов на десять болтов каждый, а так же провёл занятие с двумя доверенными кузнецами, раскрывая им секреты стальных наконечников и болтов.
Вот и сказаны последние наставления, мой капюшон привычно закрыл лицо и наш небольшой отряд начал движение в сторону моих родных мест....
Гонвер, бывшая столица Тюрина, встретила нас развалинами королевского дворца и отсутствием каких-либо признаков жизни. Из рассказа ИР я знал, что центральные королевства особо не сопротивлялись установлению власти лже бога, за исключением Тюрина. Здесь шли ожесточённые бои, и до поры до времени королевство стояло, пока ему в спину не ударил братец Ричарда, небезызвестный мне король Георг. Время его правления подходило к концу, и он надеялся, что Бенедикт продлит его никчёмную жизнь, если он окажет ему важную услугу. Такой услугой и явилось предательство двоюродного брата. Его войскам открыли ворота....
Радовало то, что как ни старался Бенедикт помочь своему преданному слуге, у него ничего не получилось. Георг умер в страшных мучениях. В назидание всем остальным Гонвер был полностью разрушен, а его жители частично казнены, а частично угнаны в рабство. Королевство же Георга разорили степняки, а его столица — Кёнинг трижды подвергалась разграблению, пока жители окончательно не покинули его и не ушли в леса. Но и там им не было покоя. Кочевники повадились охотиться за живым товаром, а те, кто должен был организовать сопротивление и защищать своих подданных, все эти герцоги, графы и бароны, в большинстве своём, присягнули на верность новому богу и повелителю, что, впрочем, не спасло их от набегов кочевников. Земли обезлюдели, а население стало переселяться в княжество Русов, которое практически в одиночку противостояло лже богу. Ещё когда ИР рассказывал мне печальную историю уничтожения цивилизации, у меня возник вопрос — а как Бенедикт обеспечивал проход степняков через перевалы, которые контролировали мои братья? Оказывается, он вовсю использовал порталы перемещения, пока полностью не исчерпал свои силы, здесь бы и ударить по нему паре магов средних способностей, но не срослось. Именно поэтому, бросив на произвол судьбы срединные королевства, он всерьёз взялся за вольное баронство моего брата и княжество Русов....
День за днём мы неторопливо следовали старым королевским трактом, который ещё не полностью зарос, по дороге уничтожая все небольшие отряды и разъезды кочевников. Пару раз на нас пытались напасть лихие людишки, но раскинутая сторожевая сеть своевременно предупреждала об опасности. Мы особо не зверствовали, наиболее одиозных вешали, остальных пороли со всей пролетарской ненавистью, а после предлагали присоединиться к нашему отряду и бить степняков вместе. Кто-то соглашался, кто-то уходил в первую же ночь. Худо-бедно, к тому моменту, когда мы подошли к условной границе княжества, наш отряд уже насчитывал полных пять десятков, не считая моих людей. Времени на обучение было мало, но постепенно эта неорганизованная толпа стала превращаться в воинское подразделение. Все, кто был недоволен насаждаемой дисциплиной, уходили, вместо них приходили те, кто действительно горел жаждой мести и готов был рвать глотки степнякам зубами.
Да, Бенедикт и его прихвостни повеселились здесь от души, — на многие километры вокруг тракта была голая земля, на которой ничего не росло. Где-то на горизонте темнели небольшие лесные рощи, но в целом картина была безрадостной. Проклятие лже бога никто не пытался разрушить, и мне приходилось этим заниматься каждый вечер, возвращая к жизни небольшие участки местности, через которую мы проезжали. Чем ближе мы подъезжали к Китежу, тем страшнее становилась окружающая картина. Оплавлены проплешины, язвы и разломы в земле, пересохшие озёра, ручьи и реки. К рекультивации земель прибавилась необходимость выводить на поверхность подземные ручьи и ключи. Я, конечно, мог одномоментно изменить весь ландшафт, но не хотел тратить слишком много энергии, предпочитая сохранять её для решающей схватки с Бенедиктом, а то, что она состоится, я не сомневался.
На месте столицы княжества было одно огромное пятно застывшей лавы, с которым мне пришлось изрядно повозиться. Дело в том, что на месте Китежа я создал памятник из кирпичиков этой самой лавы в виде высокой и монументальной колоны, на подобии Александрийского столпа в Питере на дворцовой площади. Только вместо ангела с крестом на его вершине стояли две фигуры — мужчина и женщина с мечами в руках. Любой, кто видел и знал Петра и Анну, без сомнения узнал бы их в этих каменных чертах. На четырёх небольших пирамидах, которые окружали столб, были выбиты слова,— 'Путник, остановись и склони свою голову. Здесь покоятся те, кто предпочёл славную смерть позорному рабству. Вечная слава непокорённым Русам'!
Все пирамиды я соединил между собой цепями и наложил на них заклятие неразрушимости, добавив к нему заклятие неотвратимого возмездия за попытку причинить вред памятнику. Все, кто попытается это сделать, умрёт в мучениях в течение суток. А ещё, у подножья столба я установил негасимый магический очаг, — понятия вечного огня в этом мире не существовало, но неофициальный культ домашнего очага присутствовал.
С тяжёлым чувством я покидал это место, чувство вины не покидало меня ещё долго. Возможность отомстить хоть немного представилась довольно скоро. Моя сторожевая сеть обнаружила отряд половцев в сотню всадников, что во весь опор неслась нам наперерез. То, что они обнаружили нас вне зоны прямой видимости, говорило о том, что в отряде присутствует либо шаман, либо жрец Бенедикта. Решение пришло очень быстро. На небольшом холме заняли свои позиции мои стрелки, а всем остальным я приказал готовиться к преследованию и не высовываться до моего сигнала из оврага, а один десяток стал демонстративно готовить пищу в лощине между холмами. Местность благоприятствовала нам, так как наличие моих основных сил скрывал не только овраг, но и внушительный холм. Вскоре стали различимы топот копыт и ржание лошадей. Как бы мой десяток не готовился к встрече, она произошла неожиданно. Словно из ниоткуда возникли всадники, которые, не утруждая себя осмотром местности, понеслись к десятку, что разводил костры. Эта беспечность дорого стоила половцам. Они сами подставили себя под фланговый кинжальный огонь наших самострелов. Стреляли очередями, а тут я ещё добавил шороху, вызвав пулемёт Калашникова с лентой на пятьсот патронов. Мне не пришлось даже расстрелять все патроны, как половцы кончились, только десяток лошадей с жалобным ржанием носились по месту побоища. Преследовать было некого...
