В домике также была хорошо укомплектованная кладовая в дополнение к погребу с корнеплодами, но Дворак и Уилсон решили, что, поскольку так много их друзей дразнили их за паранойю, они могли бы с таким же успехом продолжать быть параноиками. Хотя на самом деле, если быть до конца честным с Двораком, это предложение было сделано — к его собственному последующему сожалению — Алеком Уилсоном.
Алек был тем, кто наткнулся на пещеру на северной стороне горы в двухстах-трехстах футах над хижиной. На самом деле, он буквально споткнулся и упал в нее, хотя продолжал упорно настаивать на том, что все это время намеревался заняться спелеологией.
Это была пещера приличных размеров, уходящая более чем на девяносто футов вглубь горного склона, шириной шестьдесят футов в самом широком месте и высотой около двенадцати футов в самой высокой точке. Сам вход был не более пяти футов в высоту и всего двадцать футов в поперечнике, и было очевидно, что в прошлом здесь обосновался не один из медведей Нантахалы. Однако внутри также было сухо и значительно выше уровня местных грунтовых вод.
— Хорошо, — сказал Алек, ухмыляясь своему отцу и дяде по браку. — Вы двое так увлечены тем, чтобы устроить нам укромное местечко здесь, в горах. Разве это просто не кричит вам "бункер"?
Его ухмылка стала еще шире, затем исчезла, когда он увидел одинаковые задумчивые взгляды, когда Дворак и Уилсон посмотрели друг на друга.
— Эй! — В его собственных глазах мелькнула тревога. — Я просто пошутил! Вы двое на самом деле не думаете?..
Увы, так оно и было. На это у них (и ворчливого Алека) ушел еще почти год, но они выровняли пол (в основном), а затем расширили вход в пещеру и закрыли его стеной из дерева и земли толщиной в четыре фута с прочной дверью безопасности посередине. Внешняя сторона стены была земляной, по форме соответствовала контуру склона вокруг нее и покрыта горным лавром (пересаженным из зарослей, которые природа уже создала на холме над пещерой), а дверь безопасности закрывалась тщательно замаскированной покрытой землей панелью, которую приходилось поднимать, убирая ее с дороги, чтобы получить доступ. Они также обеспечили скрытую вентиляцию, установили освещение и осушитель воздуха, подключенные к их собственному распределительному щиту, и установили второй бензиновый резервный генератор и два бака на триста пятьдесят галлонов для топлива.
Именно там на самом деле размещалась большая часть их запасов продовольствия. Пещера была настолько сухой от природы, что они, вероятно, действительно не нуждались в осушителе, но это был относительно скромный агрегат, не требующий большой мощности. Это было не так уж сложно, и это не могло повредить, особенно когда они превратили пещеру в свое основное хранилище. Они подсчитали, что в "бункере" спрятано достаточно консервированных и сублимированных продуктов, чтобы прокормить группу из десяти человек в течение года, а запасенных семян овощей хватит как минимум на три года выращивания огородов. Даже если бы кто-то случайно оказался рядом и в конце концов разгромил хижину, у них была бы запасная позиция на случай чрезвычайной ситуации.
И там же они спрятали полный запасной комплект из всех двенадцати книг Фоксфайр и почти все свои медицинские средства и принадлежности для оказания первой помощи. Не говоря уже о том, где они теперь привезли весь инвентарь крытого тира D&W, плюс большую часть содержимого оружейных сейфов двух серьезно помешанных на оружии. Не говоря уже о домашнем патронном станке Дворака (и расходных материалах) и оружейных инструментах Уилсона. Взятое все вместе, это было бы достаточно, чтобы заставить некоторых специалистов федеральных правоохранительных органов при виде их потянуться к тревожной кнопке "опасного-праворадикального-ополченца", хотя, возможно, и не в нынешних условиях, — мрачно подумал Дворак.
Так что, да, хорошей новостью было то, что они спрятали головы туда, где их никто не собирался беспокоить, и, по крайней мере, на данный момент, казалось, что они смогут удержать их там.
Плохая новость заключалась в том, что в их мир вторглись инопланетяне, которым, казалось, было наплевать, сколько людей погибло в процессе. И на данный момент интернет был их единственным способом составить хоть какое-то представление о том, сколько людей уже было убито.
Когда Дворак и Уилсон только начали работу над коттеджем, они установили спутниковую антенну и купили спутниковые телефоны. На тот момент они не особенно беспокоились о таких вещах, как радиопеленгация — в основном потому, что они думали в терминах чисто наземных угроз, и, если отбросить политические мнения друзей, ни один из них на самом деле не доверял своему собственному правительству до такой степени, что они действительно задумывались о том, чтобы спрятаться от него. Однако в юности они оба были бойскаутами. Они по-прежнему серьезно относились к возможности "будьте готовы", так что "не придавали большого значения" — это не совсем то же самое, что сказать, что они не думали об этом предложении, и Алеку, как их семейному компьютерному фанату, было дано домашнее задание выяснить, как они могут поддерживать доступ к интернету, не допуская радиообнаружения, если по какой-то причине это должно показаться хорошим поступком.
Алек, который обычно относился к своему отцу и дяде с нежным раздражением, как к милым сумасшедшим, отнесся к этому заданию серьезно и решил его, разместив вышку микроволновой ретрансляции чуть более чем в миле от хижины. Он отметил, что было бы относительно просто поднести ноутбук к основанию башни, подключить его и использовать сигнал башни. Его любящий отец и любящий дядя в ответ указали, что пройти пешком милю — большая часть которой была вертикальной, хотя ни в коем случае не в одном направлении — под холодным дождем или (что еще хуже) снегом — это не то, чего они хотели бы. Итак, Алек, в духе радостного сотрудничества, приобрел волоконно-оптический кабель протяженностью в пару миль... и с улыбкой вручил им счет за него.
Никто из них в данный момент не чувствовал себя особенно бодро, и в сложившихся обстоятельствах у всех на уме были такие вещи, как определение местоположения по радио, поэтому Алек и его дядя провели большую часть вчерашнего дня, прокладывая оптоволокно между хижиной и башней. Они проложили его по земле и тщательно покрыли листами плесени глубоких гор. Дворак, чья паранойя за последние пару дней перешла в режим приема стероидов, действительно предпочел бы не оставлять никаких "хлебных крошек", по которым какой-нибудь злонамеренный человек мог бы отыскать коттедж, но после некоторого размышления он и Уилсон согласились, что этот незначительный риск намного перевешивается необходимостью следить за тем, что происходило в мире, пока существовал интернет.
Не то чтобы это было особенно приятным знанием.
— Было бы неплохо, по крайней мере, знать, чего хотят эти люди, — сказал он сейчас, качая головой и сердито глядя на дисплей Шэрон. — Я имею в виду, они что, только что прослушали передачу этого идиота Сагана "Ешь у Карла" и решили проверить меню? Или мы сделали что-то, что разозлило их? Я предполагаю, что рано или поздно они соберутся поговорить с нами, но пока они этого не сделают, мы понятия не имеем, что произойдет.
— Может быть, и нет, — резко сказал Уилсон, — но мы чертовски уверены, что знаем, что уже произошло. Или, во всяком случае, достаточно этого. — Он ткнул пальцем в монитор. — Видит бог, сеть уже достаточно набита этим!
Что у них и было, — подумал Дворак. — Что и было.
Он не знал, завершен ли еще список разрушенных городов. Он был почти уверен, что всемирный список таковым не является, но он надеялся — молился, — что список убитого населения США был завершен. Вашингтон, Лос-Анджелес, Сан-Франциско, Денвер, Спокан... Ближе к дому, Колумбия (очевидно, из-за ее близости к Форт-Джексону); Самтер (это была военно-воздушная база Шоу); Чарлстон (из-за военно-морского учебного командования по ядерной энергетике?); и Атланта (он понятия не имел об этом, если только это не было просто населенным пунктом, подлежащим сносу). Это продолжалось, казалось, целую вечность, хотя — слава Богу — кто бы это ни был, он не затронул некоторые другие крупные населенные пункты. Нью-Йорк все еще был там, даже если панический исход его граждан был занят превращением его в кошмарную зону неразберихи и мародерства. Чикаго все еще был нетронутым и удивительно спокойным (по крайней мере, пока) по сравнению с Нью-Йорком. Бостон, Филадельфия, Питтсбург, Цинциннати, Индианаполис, Хьюстон... все они все еще были там, хотя их население деловито сокращалось, поскольку люди пытались убежать от того, что могло стать следующим эпицентром.
Ни у кого еще не было оценки общего числа жертв, но уже было жестоко очевидно, что Соединенные Штаты Америки понесли больше потерь — гражданских и военных — чем когда-либо прежде за всю свою историю. И из разговоров в интернете было очевидно, что явный, недоверчивый шок от первоначальной атаки все еще распространялся наружу, все еще набирая силу. Как будто никто, особенно американцы, не мог поверить, что нечто подобное действительно может произойти.
И что происходит, когда шок начинает рассеиваться? — задумался он. — Что произойдет, когда мы узнаем, что точно то же самое произошло везде? И что произойдет, когда ублюдки, которые это сделали, наконец, выйдут на связь и скажут нам, чего, черт возьми, они хотят?
— Думаю, хорошая новость заключается в том, что они не просто хотят пойти дальше и убить нас всех... по крайней мере, пока, — сказал он вслух. Уилсон посмотрел на него, и он пожал плечами. — Если бы это было то, что они хотели сделать, я полагаю, они бы все еще бросали камни, — отметил он.
— Ничто не говорит о том, что они не могут пойти дальше и начать делать это снова в любое время, когда захотят, — ответил Уилсон и кивнул.
— Абсолютно. Но вы знаете, кем бы ни были эти ублюдки, они не супермены. Черт возьми, они даже не Кларк Кент! Посмотрите, что военно-воздушные силы сделали с этими транспортами, или шаттлами, или чем-то еще. Их технология явно лучше нашей, иначе их бы здесь не было, но насколько она лучше? Судя по посту Робинсона на YouTube, мы, по крайней мере, в пределах досягаемости голоса.
— За исключением того факта, что они могут бросать эти гребаные камни нам на головы, а мы не можем бросать камни на их головы, — прорычал Уилсон.
— Согласен. Но мне должно быть интересно, как выглядит их логистика. — Обе брови Уилсона поползли вверх, а Дворак фыркнул. — Эй, ты же был морским пехотинцем, так что подумай об этом. Неужели этот Эйзенхауэр готовится вторгнуться в Нормандию? Или Холланд Смит и Марк Митчер вторгаются на Иводзиму? Или это просто Кортес охотится за ацтеками на гребаном шнурке? Судя по тому, что мы видим в интернете, они, похоже, приземляются в довольно небольшом количестве мест, и они, должно быть, потеряли кучу людей и оборудования, когда все эти транспорты потерпели крушение. Сколько у них на самом деле может быть рабочей силы, если они проделали весь этот путь из другой звездной системы? Неужели у них миллионы солдат, погруженных в криогенный сон, как дрова? Или у них всего несколько сотен тысяч? Может быть, даже меньше?
— Сколько бы их ни было, у них все равно есть и "метатели камней", — сказал Уилсон.
— Согласен, — повторил Дворак, кивнув. — Я только говорю, что если их технология не намного лучше нашей, и если у них не чертовски много рабочей силы там, на орбите, тогда они, вероятно, обнаружат, что целая планета — это чертовски большой кусок мяса.
В его глазах вспыхнул неприятный огонек, и Шэрон быстро подняла взгляд.
— Дэвид Дворак!.. — начала она.
— О, не волнуйся, милая. — Он похлопал ее по плечу. — Мы с Робом потратили все это время на операцию "Тайная нора" только не для того, чтобы совершить какую-нибудь глупость. Мы также не собираемся забывать о детях. — Он пожал плечами. — Если уж на то пошло, мы, вероятно, настолько далеки от них, насколько кто-либо мог бы в данный момент. И если тебе все равно, я думаю, мы просто останемся тут.
— Чертовски верно, для меня это 'все равно'!
— Знаю. Но я готов поспорить с вами, что пройдет совсем немного времени, прежде чем эти люди — или кем бы они ни были — столкнутся с кем-то, кто готов совершить какую-нибудь глупость. Например, кто-то, кому просто дальше все равно. И когда это произойдет, я не думаю, что им это понравится.
. XIV .
Стивен Бучевски стоял у дороги и снова задавался вопросом, что, черт возьми — делать дальше.
В конце концов, их пилоту не удалось найти ни одного дружественного аэродрома. Он сделал все, что мог, но у него почти закончилось топливо, связь была отключена, а по всей Европе разлетелись взрывы мощностью в несколько килотонн (и после того, как он увернулся от предупредительных выстрелов древнего МИГ-21 югославских ВВС, который, казалось, был убежден, что его самолет имеет какое-то отношение ко всеобщему хаосу), его возможности были ограничены. Он пытался проникнуть в воздушное пространство Румынии — ему действительно удалось установить контакт с вертолетной базой румынских ВВС в Карансебеше и получить разрешение на заход на посадку, — но у него закончилось время и керосин. Несмотря на бесперспективную местность, над которой он оказался, когда баки наконец иссякли, ему удалось найти участок дороги, который почти подходил, и он посадил большой самолет на последних нескольких галлонах топлива.
C-17 был разработан для посадки на пересеченной местности, но его конструкторы не имели в виду ничего настолько грубого. Хуже того, по Уставу требовалась взлетно-посадочная полоса длиной не менее трех тысяч пятисот футов, а у него и близко не было такого пространства для работы. По крайней мере, самолет был облегчен настолько, насколько это было возможно, поскольку он сжег так много топлива, и он перевел все четыре турбовентилятора F117-PW-100 на полную обратную тягу. К сожалению, этого оказалось недостаточно. Бучевски подумал, что это все еще могло бы сработать, если бы дорогу не пересекла водопропускная труба, которую пилот не смог увидеть с воздуха. Он потерял оба основных шасси, когда они развалились под весом самолета в сто сорок тонн. Хуже того, он не одновременно выключил передачу, и внезапное асимметричное лобовое сопротивление полностью вывело самолет из-под контроля. Он рухнул на брюхо, затем бешено закрутился, съезжая с дороги, и врезался в густой покров деревьев, как какая-то сумасшедшая летающая тарелка. Когда он, наконец, перестал крутиться среди деревьев, обоих крыльев не было, а вся передняя треть его фюзеляжа была смята и частично превратилась в спутанные обломки.
По крайней мере, он не сгорел и не взорвался, но ни один пилот не выжил, и единственные другие два офицера на борту были среди шести погибших пассажиров, что оставило Бучевски высокопоставленным членом их небольшой группы. Еще два пассажира были жестоко ранены, и они вытащили их из-под обломков в лучшее укрытие, какое только смогли придумать, но у них не было никого сведущего в медицине.
