— Ха! Как будто этот глупый фильм хоть на минуту замедлил кого-нибудь из ваших отпрысков-карнозавров. Знаешь, велоцирапторам все равно, откуда взялось мясо, главное, чтобы оно было свежим.
— Конечно, они этого не делают. Но ты знаешь, что они не упустят шанс бросить на тебя свои печальные взгляды. — Шэрон покачала головой. — И не вини меня! Это вина твоей матери.
Дворак на мгновение задумался над этим, подыскивая подходящий ответ. К нему ничто не пришло на ум, поэтому он удовольствовался тем, что высунул язык и издал грубый звук. Затем он быстро поцеловал ее в щеку, еще раз обнял и направился к ожидающему пикапу.
* * *
— Так она доставила тебе неприятности?
— Хочу, чтобы ты знал, — сурово сказал Дейв Дворак своему шурину Робу Уилсону, — что я хозяин в своем доме. Моя самая легкая прихоть — закон, мое малейшее желание мгновенно реализуется всеми вокруг меня.
— Конечно. — Уилсон закатил глаза. — Ты ведь помнишь, что я знаю свою милую младшую сестру, о, почти сорок лет?
— Если это так, то думаю, ты, возможно, захочешь пересмотреть слово "почти", когда оно стоит перед этим конкретным числом, — ответил Дворак.
— Я все еще могу выдержать три ее нападки из четырех, — ответил Уилсон, слегка задирая нос.
— Кажется, я припоминаю ужин на День благодарения, когда она схватила твоего аспида и чуть не сломала тебе правую коленную чашечку, — сказал Дворак напоминающим тоном.
— Только потому, что я не хотел причинять ей боль.
— Да, конечно. — Дворак на мгновение оторвал взгляд от дороги, чтобы ухмыльнуться своему шурину. — Ты уверен, что не боишься, а вдруг она сделает тебе больно?
— Ну, думаю, что такая возможность — отдаленная возможность, ты понимаешь — приходила мне в голову, — признался Уилсон. Они оба усмехнулись, и Дворак снова обратил свое внимание на залитое дождем лобовое стекло.
Эти двое мужчин хорошо ладили. Дворак, сертифицированный Национальной стрелковой ассоциацией инструктор по огнестрельному оружию, управлял крытым стрельбищем. Уилсон, прослужив двадцать лет в корпусе морской пехоты США, перешел в правоохранительные органы. Он дослужился до сержанта в одном из небольших муниципалитетов на севере штата и был инструктором по стрельбе в полиции, прежде чем погоня на скоростной машине за нарушителем и неприятное столкновение привели к перелому ноги, значительной потере подвижности и уходу на пенсию по состоянию здоровья. Один из лучших стрелков из пистолета, которых Дворак когда-либо встречал (он регулярно выигрывал турниры по стрельбе по кеглям, проводимые раз в неделю на стрельбище Дворака), он подрабатывал, помогая Двораку, пока служил в полиции. Он также получил свой собственный сертификат НСА, когда был старшим инструктором своей полиции, так что для него было логично купить долю в бизнесе и пойти работать там полный рабочий день. Это было удобное соглашение, и оно давало им обоим возможность расходовать много боеприпасов каждую неделю... и получать за это деньги. Шэрон Дворак и Вероника Уилсон называли это "мальчиками и их игрушками", но ни Дворак, ни Уилсон не возражали против этого. Как бы то ни было, было известно, что обе женщины превзошли их.
Сезон охоты на оленей был одним из их любимых времен года, хотя, глядя в ветровое стекло на погоду за день, Дворак задавался вопросом, почему именно так. Конечно, было всего пять часов. До рассвета у погоды было достаточно времени, чтобы наладиться, — напомнил он себе.
В данный момент они находились на шоссе US-276, направляясь к небольшому городку Тревелерс-Рест, конечным пунктом назначения которого был район управления дикой природой Цезарс-Хед / Джонс-Гэп, расположенный к югу от границы штатов Южная Каролина и Северная Каролина. Сезон охоты на оленей Дворака на сегодняшний день был разочаровывающим — пока он израсходовал только одно из своих разрешений — и Уилсон был довольно невыносим из-за этого, поскольку у него осталось только одно разрешение. Дворак подозревал, что если бы соотношение было обратным, этим промозглым октябрьским утром он предпочел бы оставаться в теплой постели. Такова, увы, была слабость его характера.
Что ж, — подумал он, наклоняясь вперед и вглядываясь через верхний сектор лобового стекла во все еще черные небеса, — по крайней мере, если я сегодня заполню анкету, я, черт возьми, это заслужил. — Он ухмыльнулся, снова откидываясь на спинку сиденья. — Теперь я это вижу. Вот, женщина — охотник приносит еду. Иди, готовь! — Он покачал головой. — Мне бы повезло, если бы она не решила приготовить меня! Предполагая, конечно, что я вообще не был поваром.
Над головой прогрохотал гром, достаточно громкий, чтобы его было слышно даже сквозь шипение шин по мокрому от дождя асфальту, но он старался не слышать его.
. II .
На коммуникаторе командующего флотом Тикейра засвистел сигнал "Внимание".
Позже он вспомнит, насколько прозаично и... нормально звучал он, но в тот момент, когда он оторвал взгляд от очередной стопки смертельно скучных бумаг, он все еще не знал и испытал неоспоримое чувство облегчения от того, что отвлекся. Затем он нажал клавишу приема, и это чувство облегчения исчезло, когда он узнал лицо командира своего флагмана... и обеспокоенное выражение на этом лице.
— В чем дело, Азмер? — спросил он, не тратя времени на формальные приветствия.
— Сэр, мы только что получили предварительный отчет с кораблей-разведчиков. И, согласно сообщению, они сделали довольно... тревожное открытие, — ответил командир корабля Азмер.
— Да? — уши Тикейра с любопытством навострились, когда Азмер сделал паузу.
— Сэр, они принимают несколько довольно сложных передач.
— Передач? — Мгновение или два это действительно не воспринималось. Но затем глаза Тикейра сузились, и его шкура ощетинилась. — Насколько изощренных? — потребовал он гораздо более резко.
— Боюсь, что весьма, сэр, — с несчастным видом сказал Азмер. — Мы принимаем цифровые и аналоговые сигналы с впечатляющей пропускной способностью. Это активность по крайней мере третьего уровня, сэр. Возможно, даже, — уши Азмера приплюснулись, — второго уровня.
Уши Тикейра стали еще более плоскими, чем у командира корабля, и он почувствовал, как в поле зрения показались кончики его клыков. Ему не следовало позволять выражению своего лица выдавать так много, но они с Азмером знали друг друга десятилетиями, и было очевидно, что мысли другого уже совпадали с его собственными.
Основная часть флота вернулась в нормальное пространство всего четыре двенадцатых части дня назад, после восьми субъективно стандартных лет криогенного сна. Полет продолжался около шестнадцати стандартных лет по часам остальной галактики, поскольку лучший модификатор ускорения даже в гипере позволял развивать скорость не более чем в пять или шесть раз превышающую скорость света в обычном пространстве. Крупным кораблям и транспортам все еще оставалось два стандартных месяца полета в обычном космосе до цели, они выскользнули из бесконечной тьмы, как огромные, гладкие хастары, когти и клыки которых все еще были скрыты, в то время как медицинский персонал приступил к трудоемкой задаче оживления тысяч наземного персонала, который вскоре должен был понадобиться. Но меньший тоннаж гораздо более легких кораблей-разведчиков делал их двигатели более эффективными как в нормальном пространстве, так и в гиперпространстве, и он послал их вперед, чтобы поближе рассмотреть их цель. Теперь он поймал себя на том, что жалеет об этом.
Прекрати это, — строго приказал он себе. — В любом случае, твое невежество продлилось бы недолго. И тебе все равно пришлось бы решать, что делать. По крайней мере, так у тебя будет немного времени, чтобы начать думать об этом!
Его разум снова начал работать, и он откинулся на спинку кресла, потянувшись одной шестипалой рукой вниз, чтобы почистить хвост, пока думал.
Проблема заключалась в том, что разрешение Совета Гегемонии на эту операцию было основано на отчете исследовательской группы о том, что разумный вид объекта — "люди", как они себя называли, — достиг цивилизации только шестого уровня. Две другие системы в списке Тикейра были классифицированы как цивилизации пятого уровня, хотя одна из них вплотную подобралась к границе между пятым и четвертым уровнями. Было трудно заставить Совет подписать контракт на этих двух. Действительно, необходимость столь энергично отстаивать дело шонгейри перед Советом была причиной того, что миссия была отложена достаточно надолго, чтобы перейти к операции в трех системах.
Но культура шестого уровня была достаточно примитивной, чтобы ее "колонизация" была санкционирована почти как запоздалая мысль, своего рода миссия, которую мог бы выполнить любой из членов Гегемонии. И в данном конкретном случае авторизация прошла даже быстрее, чем обычно. Действительно, Тикейр знал, что некоторые из всеядных членов Совета — даже некоторые из его травоядных — действительно со скрытым удовлетворением дали свое одобрение тому, что касалось KU-197-20. Визуальные и аудиозаписи, которые привезла первоначальная исследовательская группа, привели в ужас подавляющее большинство видов — членов Гегемонии. Даже после того, как были сделаны все надлежащие поправки на примитивизм людей, большая часть Гегемонии не слишком тайно возмущалась кровожадностью, продемонстрированной этими записями.
Вид Тикейра не был возмущен, что было одной из причин, по которой эти лицемеры в Совете испытывали такое плохо скрываемое удовлетворение, передавая КУ-197-20 шонгейри. Несмотря на это, они никогда не соглашались на завоевание цивилизации третьего уровня, не говоря уже о цивилизации второго! Фактически, все, что достигло второго уровня, автоматически подпадало под статус протектората до тех пор, пока не достигало первого уровня и не получало право на членство в Гегемонии само по себе или (как удалось значительному проценту из них) сначала уничтожало само себя.
Трусы, — обиженно подумал Тикейр. — Собиратели грязи. Пожиратели сорняков!
Эпитеты, которые его вид обычно применял к травоядным расам — членам Гегемонии, несли в себе безграничное презрение, что было достаточно справедливо, поскольку эта эмоция была полностью взаимна. Шонгейри были единственным плотоядным видом, достигшим сверхспособностей. Действительно, до них преобладающая теория среди ксеноантропологов различных членов Гегемонии заключалась в том, что ни один плотоядный вид никогда не достигнет этого, учитывая их естественную склонность к насилию. Более сорока процентов других рас — членов Гегемонии были травоядными, которые считали пищевые привычки шонгейри варварскими, отвратительными, даже ужасающими. И даже большинству всеядных рас Гегемонии было так... неуютно рядом с народом Тикейра.
Их собственная драгоценная Конституция вынудила их признать шонгейри, когда империя достигла звезд, но шонгейри все еще были новыми членами Гегемонии, и другие виды никогда не были рады их присутствию среди них. На самом деле, Тикейр прочитал несколько научных монографий, в которых утверждалось, что ксеноантропологическая теория до шонгейри была правильной; плотоядные были слишком склонны к саморазрушению от природы, чтобы создавать развитые цивилизации. Существование его народа (независимо от того, можно ли его действительно назвать "цивилизованным" или нет) было просто исключением, подтверждающим правило, — одной из тех невероятных случайностей, которые (к сожалению, по очевидному мнению авторов этих монографий) должны были случаться время от времени. Что им следовало бы сделать, если бы у них хватило здравого смысла последовать примеру других видов с такими же жестокими, психопатически агрессивными наклонностями, так это отбросить себя назад в каменный век, как только они открыли деление атома.
К несчастью для этих расистских фанатиков, народ Тикейра этого не сделал. Что не помешало Совету относиться к ним со скудной благосклонностью. Или от попыток лишить их законных прерогатив.
Это не так, как если бы мы были единственным видом, который искал колонии. Есть шентай и крепту, только для начала. А как насчет лайэту? Они травоядные, но у них более пятидесяти колонизованных систем!
Тикейр заставил себя перестать расчесывать свой хвост и глубоко вдохнул. Ворошить старые обиды не помогало решению этой проблемы, и если бы он собирался быть полностью справедливым (чего он на самом деле не хотел, особенно в случае с лайэту), тот факт, что некоторые из этих других рас бродили по галактике почти семьдесят четыре тысячи стандартных лет по сравнению с девятьюстами годами шонгейри, мог бы объяснить хотя бы часть дисбаланса.
Кроме того, этот дисбаланс скоро изменится, — мрачно напомнил он себе.
Была причина, по которой империя основала не менее одиннадцати колоний еще до того, как флот Тикейра отправился на свою нынешнюю миссию, и почему представители шонгейри в Совете непреклонно отстаивали свое право основывать эти колонии даже при смехотворных ограничениях Гегемонии.
Никто не мог отказать какой-либо расе в колонизации любой планеты, на которой нет местных разумных видов, но большинство видов — на ум пришли бартони — имели глубоко укоренившиеся культурные предрассудки против колонизации любого мира, который уже был заселен. К сожалению, годных для обитания миров было не так уж много, и они, как правило, располагались раздражающе далеко друг от друга, даже для сверхспособных цивилизаций. Хуже того, на удручающем количестве из них уже жили местные разумные существа. Согласно Конституции Гегемонии, колонизация этих миров требовала одобрения Совета, получить которое было не так легко, как это было бы в более разумной вселенной.
Тикейр был хорошо осведомлен, что многие из других видов-членов Гегемонии верили, что "извращенная" воинственная природа шонгейри (и еще более "извращенные" кодексы чести) объясняют их готовность расширяться путем завоеваний. И, честно говоря, они были правы, потому что ни один когда-либо родившийся шонгейри не мог устоять перед соблазном охоты. Но истинная причина, которая никогда не обсуждалась за пределами внутренних советов империи, заключалась в том, что существующая инфраструктура, какой бы грубой она ни была, ускоряла и облегчала развитие колонии. И что еще более важно, такое... приобретение менее развитых, но поддающихся обучению видов обеспечивало полезное увеличение рабочей силы империи. Рабочей силы, которая — благодаря небрежному акценту Конституции на внутренней автономии членов — могла бы должным образом сохраняться на своем месте на любой планете, принадлежащей империи.
И рабочей силы, создававшей военные силы, которые понадобятся империи в тот день, когда она расскажет остальной части Гегемонии, что она может сделать со всеми своими унизительными ограничениями.
Это было одной из причин, по которой шонгейри были так втайне рады, когда более миролюбивые члены Совета решили, что такие кровожадные существа, как "люди", заслуживают того, что с ними случилось. Фактически, Тикейр придерживался того же мнения, что и старшие министры императора — большинство членов Совета, которые одобрили колонизацию КУ-197-20, рассматривали это как возможность нейтрализовать людей, прежде чем они смогут стать вторыми шонгейри. По их мнению, лучше иметь дело только с одним экспансионистским, кровожадным, гиперагрессивным видом. Кроме того, многие из них, вероятно, успокоили свою совесть размышлением о том, что завоевание шонгейри, по крайней мере, предотвратит почти неизбежное самоуничтожение людей, как только они доберутся до приобретения ядерного потенциала. Если смотреть с этой точки зрения, на самом деле это проистекало из их моральной ответственности за то, чтобы неестественно извращенное развитие КУ-197-20 было прервано внешней силой, пока оно было еще примитивным.
