— Мирча.
Он не узнал свой собственный голос. Он был слабым, нитевидным.
— Да, — согласился Басараб. — Это хороший признак, что ты снова проснулся. Знаю, ты можешь не верить в это в данный момент, но ты поправишься.
— Верю... твоему слову... в этом.
— Очень мудро с твоей стороны.
Бучевски не нужно было фокусировать взгляд, чтобы увидеть мимолетную улыбку Басараба, и он почувствовал, как его собственный рот дернулся в ответ. Но затем его пронзила новая, совершенно иная боль.
— Я... облажался, — он болезненно сглотнул, — прости... так жаль. Дети...
Его глаза обожгло, когда из-под век выкатилась слеза, и Басараб схватил его за правую руку. Румын поднял ее, прижал к своей груди, и его лицо приблизилось, когда он наклонился над Бучевски.
— Нет, мой Стивен, — медленно произнес он, отчетливо выговаривая каждое слово, как будто хотел убедиться, что Бучевски его понял. — Это не ты потерпел неудачу, это был я. Это моя вина, мой друг.
— Нет. — Бучевски слабо покачал головой. — Нет. Не смог бы... остановить это, даже если бы... ты был здесь.
— Ты думаешь, что нет? — Настала очередь Басараба покачать головой. — Ты думаешь неверно. Эти существа — эти шонгейри — никогда бы не тронули мой народ, если бы я помнил. Если бы я не держал себя в руках, решив занять оборонительную позицию, чтобы не провоцировать их, вместо того чтобы искать их. Вместо того, чтобы учить их ошибочности их путей, предупреждать их так, как даже они не могли не понять, чтобы они держались подальше от моих гор. Если бы я не прятался так долго, пытаясь быть тем, кем я не являюсь. Пытаясь забыть. Ты позоришь меня, мой Стивен. Ты, кто пал вместо меня, выполняя мой долг, расплачиваясь кровью за мой провал.
Бучевски нахмурился. Его бурлящий мозг пытался уловить какой-то смысл в словах Басараба, но он не мог. Что, вероятно, не должно было быть слишком удивительным, — решил он, — учитывая, как ужасно плохо он себя чувствовал.
— Сколько?.. — спросил он.
— Боюсь, лишь очень немногие, — тихо сказал Басараб. — Твой ганни Мейерс здесь, хотя он был ранен даже тяжелее, чем ты. Я не удивлен, что паразиты оставили вас обоих умирать. И Жасмин, и рядовой Лопес. Остальные... погибли до того, как мы с Таке смогли вернуться.
Желудок Бучевски сжался, когда Басараб подтвердил то, что он уже знал.
— А... жители деревни?
— Сержант Джонеску вывел, возможно, дюжину детей в безопасное место, — сказал Басараб. — Он и большинство его людей погибли, удерживая тропу, в то время как дети и их матери бежали. Другие деревни уже предложили им приют, приняли их к себе. Остальные...
Он пожал плечами, отводя взгляд, затем снова посмотрел на Бучевски.
— Их здесь нет, Стивен. По какой-то причине паразиты забрали их, и я не думаю, что кому-то из нас понравилась бы эта причина, если бы мы ее знали.
— Боже. — Бучевски снова закрыл глаза. — Прости. Моя вина, — сказал он еще раз.
— Не повторяй больше этой глупости, или ты разозлишь меня, — строго сказал Басараб. — И не оставляй надежды на них. На мой взгляд, вся эта атака была направлена на то, чтобы захватить пленных, а не просто уничтожить горстку деревень в отдаленных горах. Если бы все, чего они хотели, это убивать, тогда тела остальных тоже были бы здесь. И, захватив пленных, они наверняка доставят их обратно на свою главную базу в низинах. Это означает, что мы знаем, где их найти, и они — мои люди. Я поклялся защищать их и не позволю, чтобы мое слово оказалось ложным.
Мир Бучевски снова закружился, но все же он открыл глаза и недоверчиво посмотрел вверх. Его зрение прояснилось, хотя бы на мгновение, и когда он увидел лицо Мирчи Басараба, он почувствовал, как недоверие покидает его.
Конечно, это все еще было нелепо. Он знал это. Только, каким-то образом, когда он посмотрел в это каменное выражение лица, не имело значения, что он знал. Все, что имело значение, — это то, что он чувствовал... и когда он провалился обратно в бездонную тьму, то, что почувствовала угасающая частичка его сознания, было почти жалостью к шонгейри.
* * *
Рядовой Кумейр почувствовал, что его голова начинает клониться вперед, и выпрямил спину, резко разогнувшись в кресле. Его чертовски удобном кресле, которое было не совсем тем, что было нужно кому-то, чтобы не дать ему уснуть и быть начеку посреди ночи.
Он встряхнулся.
Никто из офицеров седьмой наземной базы в данный момент не был особенно весел. Это было не совсем так плохо, как сразу после возвращения командира полка Хары, три дня назад, но этого было достаточно, чтобы продолжать. Потери командира полка и техники были по меньшей мере такими же серьезными — возможно, даже хуже, как подозревал Кумейр, — чем все, что могли понести два других полка бригады в Северной Америке. Его несчастье было очевидным, и его младшие офицеры отражали его несчастье. В эти дни они не проявляли исключительного терпения и понимания, особенно по отношению к солдатам гарнизона, которые не были в полевых условиях с полком. На самом деле, решил Кумейр, если он не хочет, чтобы один из этих младших офицеров пришел и оторвал ему голову за то, что он задремал на дежурстве, ему лучше найти себе какое-нибудь занятие.
Что-то, что выглядело трудолюбивым и добросовестным.
Его уши дернулись от удовольствия при этой мысли, и он ввел стандартную диагностику систем безопасности периметра. Не то чтобы он ожидал обнаружить какие-либо проблемы. Вся база завершила учения по полной боевой готовности всего за два дня до того, как командир полка Хара отправился за образцами командира наземной базы Шейрез. Тогда все его системы прошли проверку с честью, и с тех пор у него не было ни одного предупреждения о неисправности. Тем не менее, запуск диагностики хорошо бы смотрелся на листах журнала... и поберег его уши, если рядом окажется командир отделения Реймак или кто-то другой.
Кумейр тихо напевал, пока компьютеры заглядывали друг другу через плечо, отчитываясь перед ним. Особое внимание он уделил системам в лабораторной зоне. Теперь, когда у них были подопытные, лабораториям, в конце концов, предстояла серьезная тренировка. Когда это случится...
Его гудение прекратилось, и он навострил уши, когда на его дисплее появился красный значок. Это не могло быть правдой... могло ли это?
Он ввел другую, более углубленную диагностическую программу, и его навостренные уши прижались, когда замигало больше значков. Он уставился на них, затем хлопнул ладонью по клавише передачи.
— Периметр один! — рявкнул он. — Периметр один, центральный. Доложите о состоянии!
Ответа не последовало, и что-то с сотнями маленьких ледяных лапок начало пробегать вверх и вниз по его позвоночнику.
— Периметр два! — рявкнул он, пробуя другой обход. — Периметр два — доложите о состоянии!
По-прежнему никакого ответа, и это было невозможно. На каждой из этих позиций было по пятьдесят солдат — кто-то из них должен был его услышать!
— Всем постам по периметру! — Он услышал отчаяние в своем голосе, попытался выдавить его обратно, удерживая нажатой клавишу "Все устройства". — Всем станциям периметра, это красная тревога!
По-прежнему ничего не было, и он нажал еще на несколько кнопок управления, вызвав мониторы. Дисплеи ожили... и он замер.
— Невозможно, — произнес тихий голос в глубине его мозга, когда он уставился на изображения резни. На солдат с разорванными глотками, на кровь шонгейри, впитывающуюся в жаждущую почву чужого мира. Головы, повернутые назад на сломанных шеях, и расчлененные части тел, разбросанные, как кровавое творение рук какого-то сумасшедшего.
Невозможно, по крайней мере, без того, чтобы не прозвучал хотя бы один сигнал тревоги. Нет...
Он услышал тихий звук, и его правая рука метнулась к оружию, но как только он коснулся его, дверь диспетчерской распахнулась, и на него обрушилась тьма.
. XXXVI .
— Что?
Командующий флотом Тикейр поднял глаза на командира корабля Азмера в таком глубоком изумлении, что это было полнейшим непониманием.
— Я... я сожалею, сэр. — Голос командира флагмана звучал так, словно кто-то попал в удивительно дурной сон, отстраненно подумал Тикейр. — Только что поступил отчет. Я... боюсь, это подтверждено, сэр.
— Все они? — Тикейр встряхнулся. — Все назначенные на базу? Даже Шейрез?
— Все они, — тяжело подтвердил Азмер. — И все образцы командира наземной базы также исчезли.
— Дейнтар, — полушепотом произнес Тикейр. Он уставился на командира корабля, затем встряхнулся снова, сильнее.
— Как они это сделали?
— Сэр, не знаю. Никто не знает. Если уж на то пошло, это не так... Ну, это не похоже ни на что, что мы видели, как люди делали раньше.
— О чем ты говоришь? — голос Тикейра был жестким, нетерпеливым. Он знал, что большая часть его раздражения была результатом его собственного шока, но это не меняло того факта, что только что сказанное Азмером не имело смысла.
— Не похоже, что кто бы это ни был, он вообще использовал оружие, командующий флотом. — Судя по голосу Азмера, он не ожидал, что Тикейр ему поверит, но командир корабля упрямо продолжал: — Это больше похоже на то, что какие-то дикие звери проникли через все системы безопасности, не подав ни единого сигнала тревоги. Ни одного, сэр. Но нет ни пулевых ранений, ни ножевых ранений, никаких признаков какого-либо оружия. Наши люди были лишь... разорваны на части.
— Это не имеет смысла, — запротестовал Тикейр.
— Да, сэр. Не имеет. Но это то, что произошло.
Они оба уставились друг на друга. Затем Тикейр глубоко вздохнул.
— Совещание старших офицеров через одну двенадцатую дня, — сказал он категорично.
* * *
— Наземные патрули подтвердили это, командующий флотом, — тяжело произнес командующий сухопутными силами Тейрис. — Выживших шонгейри нет. Никого. И, — он тяжело вздохнул, кто-то собирался сказать что-то, чего он действительно не хотел, — мы нашли ровно одиннадцать израсходованных винтовочных патронов. Одиннадцать. Кроме этого, нет никаких доказательств того, что хоть один из наших солдат хотя бы выстрелил в свою защиту. Большинство из них умерли в своих постелях, очевидно, вообще не просыпаясь. А что касается дежурных секций... Как будто они никогда ничего не видели, никогда ничего не слышали. Как будто они все просто... сидели там, даже не замечая, что кто-то — или что-то еще — собирался разорвать их на части.
— Успокойся, Тейрис. — Тикейр вложил в свой тон одновременно суровость и сочувствие. — У нас будет достаточно панических слухов, когда войска услышат об этом. Давайте не будем начинать верить в ночные кошмары еще до того, как заработает мельница слухов!
Другие офицеры, собравшиеся вокруг стола, выглядели явно встревоженными, а Тикейр нетерпеливо дернул ушами, пожимая плечами.
— Я не больше вашего представляю, как они это сделали, — ответил Тикейр. — Во всяком случае, пока нет. С другой стороны, мы сталкивались с одним сюрпризом за другим с тех пор, как вошли в звездную систему. До сих пор мы переживали их все, какими бы болезненными ни были некоторые из них. И нам всегда удавалось в конечном счете разгадать, что произошло — и как именно. Конечно, на данный момент я не могу сказать, как им это удалось. Если оружие не применялось, возможно, мы имеем дело с использованием каких-то дрессированных животных! Я знаю, это звучит абсурдно, но эти существа ничего не делали, кроме как придумывали одну абсурдную тактику или оружие за другой. Если уж на то пошло, это не значит, что мы не видели, как другие примитивы использовали боевых животных. Помните тех дрессированных обезьян-котов на Башту? Они использовали их, несмотря на все наши предосторожности, потому что солдаты думали, что из них получатся такие замечательные 'домашние животные'! Или как насчет тех ядовитых ползунов, которых рашинти умудрились внедрить в продовольственные запасы наших гарнизонов? Этого тоже никто не видел, не так ли? О, и давайте не будем забывать о тех, что побольше, которыми они обстреливали нас из своих проклятых Дейнтаром катапульт! — Его уши завиляли в решительном отрицании. — Я, конечно, не готов исключить возможность того, что эти проклятые люди сделали что-то в том же роде!
Тейрис мгновение смотрел на него, затем выдавил смешок, который был лишь слегка глухим.
— Вы правы, конечно, сэр. И ваша точка зрения о том, как они заманили обезьян-котов и ядовитых ползунов на наши наземные базы, хорошо принята. Дело просто в этом... Ну, просто я никогда не видел ничего подобного. И я проверил базу данных. Насколько я могу судить, никто во всей Гегемонии никогда не видел ничего подобного.
— Это большая галактика, — отметил Тикейр. — И даже Гегемония исследовала лишь очень малую ее часть. Я тоже не знаю, что там произошло, но поверьте мне — этому есть рациональное объяснение. Мы просто должны выяснить, что это такое.
— При всем должном уважении, командующий флотом, — тихо сказал командир эскадры Джейнфар, — как мы можем это сделать, не имея хотя бы некоторой информации о том, что на самом деле произошло?
Тикейр посмотрел на него, и командир эскадры дернул ушами.
— Я лично просмотрел записи датчиков и логи, полученные патрулями командующего сухопутными силами, сэр. Пока рядовой Кумейр не начал пытаться связаться с опорными пунктами периметра, не было абсолютно никаких признаков какой-либо проблемы. Если уж на то пошло, согласно его компьютерным журналам, первоначальная тревога от его диагностических программ не имела ничего общего с враждебными вторжениями. Это просто указывало на то, что некоторые позиции по периметру больше не были укомплектованы персоналом, как предполагалось. Я уверен, что он предположил, что ошибка была в программном обеспечении, а не в аппаратном обеспечении, по крайней мере изначально. Однако, когда он не получил ответа на свои попытки связаться с этими пунктами периметра вручную, он активировал внутренние камеры безопасности, чтобы проверить их, и именно тогда он включил общую тревогу. Что бы ни случилось, кому-то, по-видимому, удалось убить всех до единого членов гарнизона — за исключением Кумейра — не будучи обнаруженным никакими датчиками тепла, движения, давления, звука или радарами. Это позволило избежать не только пассивных датчиков, но и активных.
— А как насчет визуальных записей с камер, командир эскадры? — спросил один из командиров дивизии, присутствовавших в электронном виде. — Конечно, они должны были что-то показать, если то, что увидел Кумейр, побудило его поднять общую тревогу, — продолжил он, и Джейнфар опустил уши.
— Камеры действительно могли бы дать нам хоть какое-то представление, — сказал он. — К сожалению, все визуальные записи из архивов базы были стерты. Или, если быть более точным, из банков главного компьютера были стерты все визуальные записи за период, начинающийся примерно за четверть двенадцатой части дня до того, как Кумейр подал сигнал тревоги... и были физически удалены чипы резервной записи.
На мгновение воцарилось молчание, пока все офицеры Тикейра переваривали эту конкретную информацию, затем Джейнфар снова повернулся к командующему флотом и пожал плечами. В этом пожатии плечами не было и следа неуважения, только разочарованное невежество.
