— На нас напали! — закричал кто-то через сеть. — Третий периметр — мы атакованы! Они проходят через...
Голос оборвался, а затем, к своему ужасу Карант услышал другие голоса, кричащие в тревоге, вопящие в панике, обрывающиеся на полуслове. Как будто какой-то невидимый, неудержимый вихрь пронесся по его периметру, и как бы он ни напрягал глаза, он даже не мог этого увидеть!
Голоса начали затихать, переходя в диминуэндо, которое было еще более ужасающим, чем первоначальный грохот выстрелов, взрыв артиллерийских снарядов, попадающих во что-то, чего никто не мог видеть. Стрельба прекратилась. Последний крик растворился в тишине, и Карант почувствовал, как его сердце пытается замереть в груди.
Единственными звуками были голоса его сотрудников, отчаянно пытавшихся связаться с командным пунктом командира наземной базы Фурсы или даже с одним из пунктов охраны периметра.
Ответа не последовало, только тишина. И затем...
— Что это? — выпалил кто-то, и Карант, обернувшись, увидел, как что-то вытекает из верхних жалюзи вентиляционной системы бункера.
Газ! — подумал он. — Вот как они это делали? Но это закрытая система. Как они могли?..
Его мозг все еще пытался сформулировать вопрос, когда струящийся газ, казалось, внезапно затвердел, и темнота обрушилась на него, как молот.
. XXXVIII .
— Ты, должно быть, издеваешься надо мной, — сказал Абу Бакр эль-Хири, качая головой и глядя через гараж на Дэна Торино. Торино оглянулся, и эль-Хири поморщился.
— Ты слушаешь это дерьмо, которое несешь? — потребовал он. — Я имею в виду бомбы в грузовиках смертников? Если я правильно помню, этот метод атаки точно не был первым в списке приемлемой тактики для вас, ребята!
— Главным образом потому, что у нас были другие способы доставки, — ответил Торино. — И потому, что нам нравились те, которые убили несколько меньше невинных прохожих, если я хочу возмутиться по этому поводу. Но у нас больше нет этих других средств доставки, не так ли? А что касается убийства невинных прохожих...
Он пожал плечами. Не с радостью — потому что если и было что-то, чего он не хотел, так это то, что он был рад предложить такую атаку, — но и без особых колебаний.
Они не смогли полностью подтвердить это — в последнее время у них не было под рукой пленных шонгейри, которых можно было бы допросить, — но все улики свидетельствовали о том, что командир наземной базы Терейк все-таки собирался открыть свою маленькую лабораторию биологического оружия. Им удалось серьезно ограничить способность шонгейри перевозить свои "образцы" автомобильным транспортом, но инопланетяне, похоже, нашли решение этой проблемы. Теперь они летели за своими незадачливыми объектами исследования на шаттле, и охрана в непосредственной близости от наземной базы была слишком строгой, чтобы у кого-либо была надежда пронести контрабандой "Стингер", чтобы сбить один из шаттлов на подлете. И, как дополнительное преимущество с точки зрения пришельцев, тот факт, что они захватывали свои "образцы" из операционных зон других баз шонгейри, означал, что захваченные люди даже не получили предупреждение, которое Дейв Дворак и Роб Уилсон передали через свою сеть контактов.
— Мы не знаем, сколько еще им потребуется времени, чтобы начать выпускать своих насекомых, или яды, или что там еще они собираются использовать, — сказал сейчас Торино. — Однако я не думаю, что мы можем позволить себе предполагать, что это займет у них так много времени. И тогда возникает вопрос о том, что происходит с людьми, которых они туда затащили. — Он оскалил зубы в рычании. — Не знаю, но я не думаю, что быть объектом исследовательского проекта, ищущего наиболее эффективный способ убить всех на этой чертовой планете, вероятно, будет очень приятным опытом.
— Лонгбоу, — сказал эль-Хири гораздо более тихим голосом, — Я не спорю с тобой об этом. Никто не спорит. Но посмотри правде в глаза, чувак. Даже если мы остановим их здесь, что помешает им сделать то же самое где-нибудь еще? Я еще не готов отказаться от Аллаха, но должен признать, что в это становится все труднее верить. — Он покачал головой, его глаза потемнели. — По тем, кого мы допросили, совершенно ясно, что мы причинили им боль намного большую, чем кто-либо другой когда-либо причинял, но это написано на стене. На самом деле, я подумал, что, возможно, лучшее, что мы могли бы сделать, это попросить губернатора Хауэлла провести переговоры о нашей капитуляции.
— Что? — Торино посмотрел на него, не в силах поверить, что правильно расслышал.
— Я говорю о нас — о тебе и обо мне, а не о всей планете, — сказал эль-Хири. — Я был с тобой на каждом шагу этого пути. Я все еще с тобой, даже если ты один из тех ублюдков-крестоносцев, которых Аллах собирается вечно жечь в аду. Но правда в том, что я думал о сказанном тобой давным-давно. О той диаграмме, о которой ты думал. Может быть, нам пора посмотреть, какие условия можно выторговать для всех остальных, если мы готовы сдаться им.
Торино начал было быстро отвечать, затем остановился. Он посмотрел в глаза эль-Хири и понял, что другой человек, мусульманский экстремист, стал его другом. Больше, чем другом, почти его братом. И когда он осознал это, он также понял, что эль-Хири был серьезен. Если уж на то пошло, чем больше он думал об этом, тем больше ему казалось, что эль-Хири действительно может быть прав.
За исключением, конечно, того, что было слишком поздно.
— Не думаю, что это принесло бы какую-то пользу, — сказал он теперь мягко. Эль-Хири посмотрел на него, и он пожал плечами.
— Они приняли решение, — сказал он. — И это не только мы — не только ты и я — и ты это знаешь. Шонгейри, которого мы допросили, достаточно ясно дал это понять. О, мы с тобой были настоящей занозой в заднице, когда дело касалось их — я в этом не сомневаюсь. И из того, что эти ублюдки успели сказать перед тем, как мы перерезали им глотки, у них было больше проблем здесь, в Северной Америке, чем где-либо еще. Конечно, это может быть потому, что именно здесь они решили сконцентрироваться, а это означало, что у нас, естественно, было больше ударов по ним, чем у кого-либо другого. Но на самом деле это моя точка зрения. Даже если мы остановимся — я имею в виду тебя и меня — и сдадимся завтра, остальная человеческая раса этого не сделает. Это не в нас, Абу Бакр. Черт возьми, посмотри на то, как ваша собственная сумасшедшая группа все еще изготавливала самодельные взрывные устройства и все еще ходила в мечети и синагоги с поясами смертников, когда сюда добрались шонгейри! Я знаю так же хорошо, как и вы, что большинству мусульман никогда бы и в голову не пришло сделать что-либо подобное, но истинно верующие, закоренелые радикалы, сделали это. Потому что они были преданы делу. Потому что то, чему они были привержены, было важнее всего остального, что они могли себе представить.
— Человеческий разум работает таким образом. Это то, кто мы есть, и то, как мы думаем, чувствуем и верим. Независимо от того, что мы делаем — независимо от того, что делают шонгейри — где-то всегда найдется какой-нибудь человек, который будет совершенно счастлив умереть, если ему удастся сначала перерезать горло одному шонгейри. Видит бог, разные группы людей давали друг другу множество причин ненавидеть друг друга на протяжении веков, и я думаю, что мы довольно убедительно продемонстрировали, что можем ненавидеть друг друга долгое-долгое время, даже из-за вещей, которые чертовски глупы, если разобраться. Но эти ублюдки убили больше половины всей человеческой расы, когда никто из нас — ни один из нас — никогда не сделал им ни черта плохого! Ты серьезно думаешь, что кто-нибудь, где бы то ни было на этой планете, когда-нибудь простит им это?
Эль-Хири снова посмотрел ему в глаза, затем глубоко вздохнул и покачал головой.
— Думаю, нет, — сказал он, и Торино кивнул.
— Я должен был бы сказать, что для межзвездных конкистадоров шонгейри кажутся тупее камня, когда дело доходит до реального понимания других видов, но думаю, что в нашем случае они наконец-то разобрались с этой частью. Вот почему в долгосрочной перспективе это не будет иметь никакого значения. Они решили стереть нас с лица земли, и они собираются это сделать. Поэтому мне кажется, что единственное решение, которое нам остается принять, — это будем ли мы облегчать им задачу или нет. И должен сказать тебе, Абу Бакр, я не такой. В конце концов, это может быть, ни черта не изменит, но если они собираются уничтожить весь мой вид, то прежде, чем они это сделают, я, черт возьми, собираюсь убить каждого из них, кого смогу.
— С такой точки зрения, для меня это имеет смысл, — сказал эль-Хири, — но я все еще говорю, что ты не должен водить никаких "заминированных грузовиков смертников". Я имею в виду, подумай о своем имидже, чувак! Герой воздушного сражения за Вашингтон, выступающий в роли террориста-смертника? Это то, чем должны заниматься мы, сумасшедшие полотенцесушители, а не вы, спокойные и собранные неверные.
— Ни за что на свете, — парировал Торино. — Единственный способ, которым мы собираемся доставить это, — он мотнул головой в сторону огромного оружия, которое они выковали, — внутрь их главной базы — это в настоящем грузовике, и единственный грузовик, на котором мы собираемся проехать мимо их охраны на периметре, — это один из их собственных. И ни за что на свете кто-то с таким ростом, как у тебя, не поместится достаточно хорошо в один из их грузовиков, чтобы управлять им.
Эль-Хири сердито посмотрел на него, но в его аргументах была определенная неопровержимая логика. Они захватили три грузовых автомобиля шонгейри, и выяснить, как ими управлять, было не так уж сложно. На самом деле, их средства управления были совершенно простодушными. Людям было немного трудно привыкнуть к своеобразному устройству рулевого управления "румпель", по крайней мере поначалу, но компетентному механику было не так уж трудно заменить его на рулевую колонку в человеческом стиле.
Настоящая проблема заключалась в том, что там просто не было много места для водителя. Жилистые шонгейри были ниже и гораздо стройнее среднего человека. Это, вероятно, можно было бы скорректировать, но их конечности также были двухсуставными, и суставы даже располагались не в тех местах, которые были у людей. К тому времени, когда управление грузовым автомобилем было приспособлено для работы с человеком, ни один человек ростом более пяти футов не мог поместиться в имеющемся пространстве с какой-либо степенью комфорта. Торино мог бы втиснуться туда, но и для него это не было бы даже отдаленно похоже на комфорт. Если уж на то пошло, хотя он и не собирался признаваться в этом эль-Хири, он немного боялся, что судороги будут достаточно сильными, чтобы повлиять на его способность управлять автомобилем во время заезда на место. Он не беспокоился о том, чтобы просто нажать на акселератор и направить его к цели, когда придет время; он был обеспокоен тем, чтобы доставить его к цели и проехать через крайнее кольцо сенсорных постов, не привлекая внимания шонгейри беспорядочным движением.
Но если это могло быть проблемой для него, то, черт возьми, это было бы проблемой для эль-Хири, который был почти на семь дюймов выше его.
Эль-Хири сердито посмотрел на него, затем снова перевел взгляд на их бомбу, которая, по мнению Торино, была, вероятно, самой большой миной Клеймора, которую кто-либо когда-либо строил. По сути, это была огромная треугольная форма, как будто они срубили остроконечную крышу старомодного сарая, покрыв ее сначала взрывчаткой, а затем тысячами гвоздей, болтов, гаек и шурупов, найденных в заброшенных хозяйственных магазинах и центрах снабжения зданий по всей Северной Каролине. Угловая форма направила бы взрыв вверх, и одного взрыва должно было хватить, чтобы разрушить грузовой отсек у основания центрального сооружения наземной базы шонгейри, который он выбрал в качестве своей цели. Он был почти уверен, что разрушение отсека приведет к разрушению всего здания — несмотря ни на что, он не мог полностью выбросить из головы видение рушащихся башен-близнецов, когда думал об этом, — но даже если бы его остановили недалеко от своей конечной цели, он был уверен, что шрапнель, пробивающая насквозь непрочный тканевый чехол над бортами грузового кузова, убила бы каждого незащищенного шонгейри в радиусе ста ярдов или около того.
— Вы оба ошибаетесь, — сказал другой голос, и они оба повернулись лицом к говорившему. Это был молодой чернокожий юноша, не старше пятнадцати-шестнадцати лет. — Вы оба слишком высокие, — продолжил он. — В то время как я....
Он пожал плечами и указал на свой собственный рост... который был на четыре дюйма меньше, чем пять футов восемь дюймов Торино.
— Забудь об этом, Муад'диб, — мгновенно сказал Торино. — Я не отправлю пятнадцатилетнего юнца с бомбой смертника!
— Мне исполнится шестнадцать через полтора месяца, — невозмутимо ответил молодой человек. — Или исполнилось бы, во всяком случае. И я тоже не 'юнец'!
Торино открыл рот, затем сделал паузу.
Муад'диб был прав. На самом деле, даже в двух отношениях. В любом случае, шансы на то, что он когда-либо доживет до шестнадцати лет, были нулевыми, учитывая решение командующего флотом Тикейра уничтожить человеческую расу. И даже если бы это было неправдой, его едва ли можно было назвать "юнцом". Он убил своих первых шестерых шонгейри еще до того, как они с братом встретились с Лонгбоу Торино. И он сбил больше разведывательных дронов шонгейри, чем любые два других члена группы Торино, вместе взятые. Фактически, его умение обращаться со Стингерами принесло ему прозвище эль-Румат — "Лучник".
Но даже так, даже сейчас, что-то внутри Дэна Торино кричало против того, чтобы посылать кого-то столь молодого на смертельную миссию, которая могла закончиться только его собственной смертью, даже если бы он преуспел.
Уверен, что ты не хочешь этого делать, — сказал ему голос. Но насколько это связано с беспокойством о Муад'дибе или даже о том, что потеря Муад'диба сделает с Абу Бакром, и насколько это связано с тем фактом, что вы хотите это сделать? Ты хочешь этого. Признай это. Все, что ты только что сказал Абу Бакру, достаточно верно, но все сводится к тому, что ты лично хочешь убить этих ублюдков. И есть часть тебя, которая в любом случае хочет быть мертвой. Так почему бы не завернуть все это в один большой пакет с бантиком на нем? Убей как можно больше из них и убей себя в то же время? С днем рождения, Лонгбоу!
— Послушайте, — услышал он свой голос, поднимая обе руки в останавливающем движении, — давайте не будем здесь увлекаться втроем. Я имею в виду, мы еще даже не погрузили это в чертов грузовик. Сегодня вечером нам не нужно принимать решение о том, кто будет его вести. За исключением, конечно, того, что это не можешь быть ты, Абу Бакр. Ты все еще чертовски высок!
— Ты тоже, — парировал Муад'диб.
— Я так не думаю. Но я достаточно большой, чтобы надрать тебе задницу, если ты попытаешься сесть за руль! — Молодой человек сердито посмотрел на него, и он пожал плечами. — Эй, я не говорю, что так все и будет. Я просто говорю, что нам не обязательно принимать решение сегодня вечером. Уверен, что мы тоже сможем уладить это каким-нибудь цивилизованным способом, когда придет время. Если мы не можем сделать это по-другому, мы всегда можем сыграть в "камень-ножницы-бумага" или еще что-нибудь решить, хорошо?
