Сопя и кряхтя, все вчетвером взваливаем рыбину на байк деда. Он сразу проседает, масс преобразователь меняет тональность гудения.
— Ого! Это ж сколько в ней веса? — почесав затылок говорит дед. — Вот что, девоньки, отвезу я его один, за вами позже прилечу, а вы меня здесь дождётесь. Хорошо?
— Хорошо, деда, — отвечаю я. Девчонки просто покивали, соглашаясь.
Дед улетел, а мы пошли к заводи долавливать ракокрабов.
Ноябрь 2360.
Раннее утро, я делаю утреннюю гимнастику, вот уже четыре года подряд это моё обычное утреннее занятие. В окне в свете фонарей на перекрёстке видно большую группу парней и девчонок всех рас, которые под руководством деда делают разминку. Несмотря на мелкий моросящий дождь и холодный воздух, никто не прекратил занятия. Дед двигается на расстоянии метров пяти от строя молодёжи, и они синхронно повторяют за ним все движения, совершенно завораживающее зрелище. Где-то там, в строю, все мои братья, кроме Ивана, там же Вэсил и Новерри. Хищная пластика военной гимнастики в исполнении строя, такого я не видела в прошлой жизни. Кажется, это не старый солдат и толпа молодёжи в возрасте 13 — 14 лет, а стая каких-то хищников или первобытных охотников в абсолютной тишине синхронно танцуют странный, завораживающе опасный танец.
Может показаться, чего общего между человеком и турианцем, совершенно непохожие виды. А военная гимнастика подходит как им, так и людям, ведь способ двигаться продиктован вооружением. А вот оно одинаковое у всех рас пространства цитадели, даже существует единый стандарт на калибры, типы масс генераторов, контейнеры с металлической форм пудрой. Рукоятки сменные с возможностью подгонки под руку определённого вида и должны входить в комплект поставки.
Вообще, биовари наворотили с боеприпасами, металлический брусок, от которого отгрызается кусочек и формируется пуля! Бредятина, в реальности никакого бруска не было, был пластиковый контейнер с металлической пудрой, которая выдавливалась в форматтер, и в нем под воздействием поля массы формировалась пуля нужного размера и формы. Самое главное у качественных образцов оружия — формкамера могла изменятся и формировать пули разной формы, веса и длины. Так же изменялась сила сжатия для спекания пудры, это влияло на тип пуль: бронебойные, ударные или, например, лепестковые. Только познакомившись в этом мире с рельсотронами, я разобралась с нагреванием оружия. Источником тепла оказалась формкамера, она создавала то тепло, которое надо отводить. В гражданских образцах для отвода тепла служил мощный радиатор, а вот в военных использовались термоклипсы. Действительно, зачем охотнику стрелять очередями? Но отцовский карабин служил при этом удивительным образцом смешения гражданской и военной продукции. Этот "Карпов НК 330" мало того, что был бикалиберным, то есть у него было два ствола под 6,5 и 11,3 мм, так имел кроме радиатора еще гнездо под термоклипсы, что было ограничено законами Цитадели. Поэтому гнездо было наглухо закручено специальной заглушкой, но, как говорит папка, если у разумного руки не из жопы растут, то превратить гражданскую модель в военную легко. А термоклипсы стандартны для всех типов оружия, от пистолетов до тяжёлых пулемётов. Мог стрелять и очередями, правда только из 6,5 мм, зато четырьмя типами пуль, при этом у него регулировалась мощность импульса от 1 до 2,5 кДж у 6,5 мм и от 10 до 15 кДж у 11,3 мм. Крупный калибр не имел режима автоматической стрельбы и имел только два типа пуль. В общем мегапушка.
Отец рассказывал, что после сравнительных испытаний карабина как перспективного типа штурмовой винтовки, военные вцепились в него клещом. Но всё испортили политики, задушила жаба сенаторов вооружать пехоту пушками по восемь тысяч кредитов. Так что бегают наши пехотинцы со сраными М7 по восемьсот кредитов. Говно она, конечно, без термоклипс вообще стрелять не может, но зато дешёвая, а карабин пошёл в серию как гражданский охотничий с заделанным гнездом под термоклипсы и отключенным режимом автоматической стрельбы, но, как говорится, были бы руки!
Когда местный оружейник в Гагарине привёз партию этих карабинов на пробу, папка, завывая от восторга, прихватил Дакара и Коэла и умчался, как наскипидаренный! Вернулся, прижимая к груди кофр с карабином, такой счастливый, как будто в лотерею выиграл, а не вбухал двенадцать штук в пушку. Остальные имели такой же довольный вид, и частенько можно было наблюдать, как, например, Коэл доставал его из кофра, любовно оглаживая, раскладывал, прикладывал к плечу, целился, потом складывал и убирал обратно в кофр, тихо бубня что-то ласковое по-батариански. Прямо как с ребёнком. На колониальном охотничьем форуме папка похвастался, какую классную пушку удалось купить, и народом овладел ажиотаж! За последующие полгода купец продал двенадцать партий таких карабинов, так что сейчас с ними ходит вся мужская часть колонии и половина женской, а торгаш папке дал пятидесятипроцентную скидку на всё, как любимому клиенту. У деда, кстати, такой же карабин, отец подарил ему сразу после решения остаться.
Слышу голос деда, значит гимнастика закончена, и сейчас молодёжь убежит на кросс. Интересно, сколько сегодня деда им впаяет? Ну не меньше пяти км это точно, меньше давно уже не бегают. Слышны шутки и смех, шлепки и шуршание лёгких ботинок по мокрой траве, молодежь, выстроившись колонной, побежала в лес.
А мне почему-то вспоминается приснившийся недавно сон. В нем я сначала вижу необычно красивую азари. Таких красавиц я из всех красивых, как вид, синеньких дамочек ещё не видела. Она странно смотрит на меня своими необычного синего цвета глазищами и улыбается. Я почему-то не чувствую эмоции, у неё есть брови, правда нарисованные, но так делают довольно многие азари, особенно живущие рядом с людьми. Кто она? Неужели Лиара? Странно. Затем как-то странно, с разрывом, я вижу некогда прекрасный город, сейчас заваленный обломками зданий, со стоящими то тут, то там сгоревшими деревьями. Мы идем большой группой, состоящей из представителей всех рас, через красивый в прошлом парк. Парк затянут дымом, и едкий запах сгоревшего дерева смешан с удушливым запахом горелого пластика и плоти. Эта жуткая вонь горелого мяса, кажется, пропитала всё вокруг, она оставляет горький привкус во рту так, что хочется сплюнуть. Идущие рядом разумные одеты в броню и хорошо вооружены. Я вижу нескольких турианцев, людей, азари и кварианку, причём она не в скафандре, а в обычной лёгкой броне альянса, лишь на ногах переделанной под голеностоп квари. Парк заканчивается, и из дыма показалась груда обломков, что это было изначально, не совсем понятно. Повсюду торчат прутья арматуры с оставшимися кое-где кусками бетона. Земля начинает ритмично подрагивать, будто бы от шагов великана, вся группа моментально рассредоточивается и прячется между обломков. Мелькают маскировочные накидки, и вот вместо группы разумных снова просто гора обломков. Мы с красавицей азари сидим под одной накидкой, её губы шевелятся, я читаю по губам, она шепчет поминальную молитву. Повернулась ко мне лицом, и под стеклом шлема я вижу полные боли глаза. По щекам пролегли мокрые дорожки. Касаюсь рукой в бронированной перчатке её шлема и что-то говорю, что не понимаю сама, как глухая. Сильный порыв ветра уносит дым в сторону, и нам открывается широкая улица, по ней медленно переставляя шесть лап топает здоровенный чёрный механизм. Видно, что он повреждён, кое-где броня помята и искорёжена. До него полкилометра, и он не такой крупный, как тот, что показали мне хранители, но тоже большой, метров восемьдесят в высоту. Этакий ходячий двадцатипятиэтажный дом. Из-за груды обломков на другой стороне улицы выезжает группа из трёх массивных механизмов. Больше всего они напоминают танки, только почему-то на колёсах, сверху видны небольшие башенки с торчащими из них длинными толстыми стволами орудий. Башенки навели орудия на жнеца, и воздух заполнил истошный рёв. От орудий потянулись сплошные трассы из разорванного и перекрученного воздуха, они упирались в середину чёрного корпуса твари. Жнец покачнулся, от него полетели обломки и куски брони, он заворочался, зарычал, поворачиваясь в сторону танков. Удачным выстрелом от жнеца откололи здоровенный пласт брони, и она с грохотом, перекрывающим вой пушек, обрушилась на руины, доламывая их. По улице поплыли клубы пыли. Но жнец не сдавался, из его нижней части вырвался ослепительный рубиновый луч и упёрся в крайний слева танк. Тот некоторое время стоял окружённый искрящейся пленкой силового щита, мгновение, щит лопнул, и луч коснулся брони, раздалось громкое шипение, полетели искры, и танк исчез в ослепительной вспышке. Нас накрыло ударной волной, ворохом мусора и мелких камушков. Остальные два танка огонь не прекратили, вот трассы сошлись на одном месте уже повреждённой брони жнеца, проломили её, и снаряды стали скрываться внутри. Внезапно жнец выпрямился, навалился на стоящее сзади полуразрушенное здание, казалось, весь засветился изнутри белым светом, и задняя часть с грохотом взорвалась, обрушивая здание до конца. Жнец, отброшенный взрывом, полыхая багровым огнём из стыков брони, рухнул вдоль улицы, подняв целую тучу пыли. Я присела на корточки, и моя рука коснулась чего-то мягкого! Опускаю глаза и вижу совсем молоденькую девушку, почти девочку, азари, ей, наверное, нет ещё и тридцати, тело наполовину засыпано мусором и обломками. На ней некогда белый, а сейчас багрово-бурый уник, из груди торчит прут арматуры, и вокруг тела чёрно-коричневая лужа застывшей крови. В распахнутых сиреневых глазах застыли боль и удивление, левая рука оторвана, а в правой намертво сжата рукоять "Апостола". Сам дробовик смят и искорёжен. Протягиваю руку и закрываю ей глаза. Внутри холодный тяжёлый ком из ненависти и боли. Чья-то рука касается моего плеча, я вздрагиваю и просыпаюсь.
Вечером того же дня.
Хэймон Танир.
Сегодня мы всем скопом сидим у Шепардов, младшие с писком и смехом играют в монополию, верховодит там Ден, попутно работая банкиром. Всё это сопровождается взрывами смеха и дружными подначками. Особенно остры они у Женьки! Вот ведь мелкая человечка, рыжая, как огонь, и с таким же взрывным характером. Как странно, но я люблю её больше, чем всех остальных, почему так, сам не могу ответить. Кто-бы сказал мне года три назад, что я назову людей своими братьями, сестрой и родителями. Поразительно, как легко они приняли нас. И ведь ни один из них не откажется от родства, я откуда-то это просто знаю. Под боком, прижавшись, сидит Нова, что-то читает с датапада, наверное очередную людскую фентезюшку про драконов, рыцарей и прочих всяких магов. Эльфятину, как говорит Женька! Вот ведь как скажет, "не в бровь, а в глаз", как говорит Лёшка. В головизоре говорящие головы рассказывают об очередных успехах на каких-то переговорах, всё это перемежается тупыми рекламными роликами, убожество! Но как иногда говорит Женька, сойдёт для фона. Сам я пытаюсь читать учебник по истории. Математику и физику закладывают через мнемограф, а историю учим так, по старинке, тоска! Вот скажите мне на милость, зачем мне, турианцу, знать, когда там образовался Терранский Альянс систем и кто стоял у его истоков? Какое государство выступило инициатором создания? И ведь заставляют учить, как и историю Республики, Иерархии и Саларианского союза. Хорошо хоть у людей она не особо длинная. Матери и бабушка вместе с Рэй заняли кресла и увлечённо плетут "макраме", это такое человеческое рукоделие, накупили верёвок всех типов и толщины и плетут из них всякие поделки. Потом этими поделками завешивают дом, цветы в горшках и прочее разное, Наинэ и Джина им помогают, а Женька равнодушна. Ей больше нравится карабин чистить или с техникой возиться, нестандартная деваха. Отцы и дед в компании Таэля играют в преферанс на кухне, там же сидят Сэй и Иван. Мелкая просто запала на деда, да и он к ней сильно неравнодушен, при любой возможности забирает её к себе, а она и рада-радёшенька на ручках посидеть. Вообще старый адмирал к женской части внуков относится не в пример мягче, чем к мужской, хотя Женька говорит, что любит одинаково, только к парням строже и всё! Ей можно верить, она это чувствует.
С ковра донеслось голосом Дениски: "Иду путём криминала!" — и через некоторое время: "Вы попались на контрабанде, и вас посадили в тюрьму, пропуск трёх ходов! Нуу блиин!"
— Ха-ха-ха, попался, сиди теперь! — смеётся Лёшка.
Брат сидит и понуро смотрит, как играют остальные. Вэсил тихонько гладит его по руке и шепчет, но я слышу: "Не расстраивайся Дися, это же просто игра!" Запала она на Дениску, что-ли? Ведь сопля по меркам азари, совсем мелкая ещё, хотя кто поймёт женщин?
Тут и Женька звонким голосом: "А я тоже иду на криминальный путь!" — и через некоторое время: "Вы становитесь лидером нескольких криминальных группировок, и это приносит вам по 10000 кредитов за каждый из последующих пяти ходов! О — о — о! Крутотень!" Вот откуда она эти словечки берёт?
— Вот везёт же некоторым! — бухтит Денис. — Да ты у нас прям Ария, Лисёнок!
— О даа, я такая! — Женька встаёт и, раскинув руки, низким голосом вещает. — Я и есть Омега!
Дружный хохот следует за этим, смеются даже женщины.
— Ты где это увидела-то? — сквозь смех спрашивает Рэй.
— Да вон там! — отвечает сестра и показывает на головизор.
Игра продолжается, а я пытаюсь запихнуть в свою многострадальную голову даты и фамилии видных политических деятелей Земли двухсотлетней давности. Складывается ощущение, что всё, что прочитал, проваливается сквозь мою голову сразу в бездну. Закрываю глаза и пытаюсь вспомнить только что прочитанное, о духи, вообще ничего не запомнил! Откладываю датапад и тупо смотрю в головизор. Рядом вздыхает Нова и крепче прижимается ко мне, опять грустное в книге прочитала. Глажу её по воротнику, аккуратно проводя по внутренней стороне когтями, она прижимает мою руку своей и тихонько прикусывает. Просто таю от нежности, и в голове мысль, если бы не Женька, то ничего бы не было! Так и ходили бы лишь глядя друг на друга. В головизоре скачут какие-то клоуны и делают вид, что поют, резкими визгливыми голосами под совершенно убогую музыку! Сидящая впереди Женька поправила волосы и бросила кубики, рядом сидит рыжий и провожает их взглядом. Он всегда рядом с ней, ну кроме школы. После службы, как вернусь сюда на Мендуар, обязательно куплю себе такого же кота! В долги залезу, но куплю!
Смотрю на её спину под тонкой футболкой, видно худенькую фигурку, тонкие руки и выступающие рёбра и лопатки. Она кажется такой хрупкой и беззащитной, хотя прекрасно знаю, что это не так. Человечка гораздо сильнее Наин, тяжелее и, несмотря на внешний вид, крепче. Но иногда всё равно хочется прижать её к себе, кажущуюся такой беззащитной с тонкой почти прозрачной кожей, под которой видна синяя сеточка вен. Прижать и защитить от всего мира. Она оборачивается и улыбается мне своей мягкой понимающей улыбкой. Эмпатка!
— В твои чувства, Хэмэ, я могу завернуться, как в одеяло, такие они сильные и тёплые. Такие же сильные и теплые как ты, — сказала она мне как-то на турианском, смешно глотая непроизносимые для человека звуки.
