— Что видно, Джефф? — Спрашиваю я.
— Пока пусто, командир, мы с Чарльзом учли дрейф за последние несколько тысяч лет, но всё равно пока пусто. — Отвечает пилот.
— Сделай поправку на разное ощущение времени у нас и у рахни, Джефф.
— Ты хочешь сказать, что... Блин, точно, ну-ка, ну-ка. Чарли?
— Сейчас, Джефф. — Отвечает старпом, — Держи новые координаты для прыжка. — Говорит навигатор через несколько минут.
Корабль разворачивается, и мы прыгаем.
Через несколько минут после выхода из канала, Джефф подобрался. — Что-то есть командир! — Громко прошептал он. — Кэр, ну-ка глянь, сектор 240.
— Есть отклик на сканерах ДГО, есть отзыв систем ретранслятора. Вижу его на сканерах, смотрите! — Отвечает девушка, щёлкая клавишами. И на большой голограмме проявляется изображение ретранслятора, он немного странный, будто бы прилизанный, тусклое свечение вокруг вращающихся колец имеет странный спектр.
— Что это с ним? Какой-то он странный! — Летит по БИЦ.
— Тихо вы, тишина в БИЦ! — Командует Пресли. — Это реле пережило взрыв сверхновой, видимо, это на него так и повлияло. И прилизанный вид у него оттого, что оно, похоже, оплавилось.
— Ну, нахер и прочность! — Бухтит Джефф, — Взрыв сверхновой не переживёт ни один наш корабль, ничто сотворённое людьми, а тут слегонца оплавилось.
— За миллиард лет, Шутник, Жнецы разработали вполне эффективные технологии, но главное, они нас всех загнали в рамки удобные им, и развитие собственных систем гиперперехода почти полностью остановилось. — Говорю я.
— А потом пришла ты с Красными, и всё сдвинулось с мёртвой точки! — Отвечает пилот.
— О том, что нас всех ждёт, я знаю с детства. И в определённый момент просто рассказала всё друзьям и наставнику. Дальше действовали другие люди и не люди, результат вы видите сами. И моего труда тут абсолютный минимум. — Говорю я.
— Ну да, — Говорит Сильв, — Кроме того, что именно ты всё и начала, и почти всех нашла и подключила. Кто знал бы инженера Октавиуса Татума, если бы его не завербовали в R.E.D.S., так и ходил бы с проектом своего фрегата пониженной заметности, никому, по сути, не нужным. А теперь его знает вся галактика и на стажировку к нему в проектное бюро, мечтают попасть все без исключения инженеры-разработчики кораблей и без разницы откуда они, из какого государства Пространства Цитадели. Про системы СТЭЛС я вообще говорить не буду, без твоей Рыбки их существование было бы невозможным в принципе, как и многого-многого другого. Да и сама корпорация во многом именно твоё детище, хоть ты им и не занимаешься вплотную, только кто-то рыжий постоянно пишет длиннющие письма с разного рода советами и прогнозами своим друзьям. Не подскажешь кто это такой?
— Понятия не имею о ком ты! — Восклицаю я, и БИЦ сотрясает смех. Но внутри меня холодный тяжёлый ком, предчувствия стучатся в виски и не дают сосредоточиться. В БИЦ заходит Найлус, брат встревожен, его чувства пылают огнём. — Что с тобой? — Спрашиваю я.
— Что-то происходит или вот-вот произойдёт, только не могу понять что? — Отвечает он.
— Я тоже это чувствую, чёрт! Джефф, экстренная связь с Советом! — Почти кричу я.
— Ай-ай! — Отвечает Джокер, быстро щёлкая клавишами на пульте, — Есть связь, вывожу на главную голограмму.
Посреди БИЦ появляется лицо Спаратуса, советник задумчиво смотрит на нас всех, — Что-то случилось Спектр?
— Сэр, то о чём я вам говорила, вот-вот произойдёт, поднимайте гарнизон станции, объявляйте тревогу и готовьтесь к удару, и лучше будет, если вы закроете Цитадель.
— Сколько у нас времени Джейн? — Сверкнув глазами, спросил турианец.
— Несколько часов, но не больше пары суток.
— Я понял вас, Спектр, конец связи. — И Советник отключился.
— Народ, нужна связь с флотом, как это сделать?
— У нас нет кодов, нет ничего, может по личному каналу? — Загомонил народ. — У кого есть выход на капитанов кораблей или адмиралов? Ну что, ни у кого нет личных контактов? — Спрашивает Пресли.
— Джефф, — говорю я включая инструметрон и находя в базе номер Джона, — Попробуй свяжись с этим номером. — И сбрасываю Шутнику номер Шепарда.
— Есть командир, использую открытый канал, есть вызов, ЕСТЬ СОЕДИНЕНИЕ! Визуального ряда нет, только звук. — Отвечает мне мой пилот, а из акустической системы летит знакомый голос.
— Да я слушаю, кто это?
— Джон Шепард, это Спектр Совета Джейн Шепард.
— Ну, наконец-то мы можем поговорить! — Воскликнул мужчина.
— Джон, это открытый канал, да и времени совсем нет. У вас есть выход на адмирала флота Стивена Хакетта?
— Да есть, а что происходит Джейн? Весь Арктур стоит на ушах, флоты в боевой готовности!
— Передайте адмиралу, это крайне важно, в течение двух суток Враг, в составе флота гетов и тяжёлой платформы жнецов, нанесёт удар по Цитадели, вы слышите меня Джон?
— Вас понял Спектр, всё передам. Но, мы можем поговорить?
— Не сейчас Джон, "Нормандия" уходит на Ил, времени нет, до свидания, коммандер Шепард отбой.
— Джейн, Джейн! — Восклицает Шепард, но я разрываю соединение, мы подошли к ретранслятору.
— Внимание, подходим к реле, даю запрос на передачу! — Говорит Джефф, — Запрос принят, идёт обработка, есть ответ, есть сигнал на подход, до прыжка пять, четыре, три, две, одна и поехали! — Восклицает пилот, — Вход в канал штатный, все системы работают стабильно, до выхода в точке финиша тридцать два часа одиннадцать минут, запас термоаккумуляторов на семидесяти процентах.
— Ну что же леди и джентльмены мы идём на Ил. — Говорю я.
— Что нас там ждёт помимо гетов командир? — Спросил меня Пресли.
— Заброшенная база протеан и действующий канал. — Отвечаю я и вижу, как загораются неистовым огнём любопытства глаза Лиары.
— Заброшенная база протеан?! — Говорит азари, глядя мне прямо в глаза.
— Ага.
— Надеюсь, хоть что-то там ещё работает, и геты не успели это испортить.
— Я тоже на это надеюсь. — Отвечаю я, — Ну что же господа офицеры и солдаты ККА "Нормандия", объявляю всем отдых, мистер Пресли назначьте дежурных, остальному экипажу отдыхать, по выходу из ретранслятора нам будет весело и ещё неизвестно, сколько это веселье продлится.
Ричард Л. Дженкинс (ККА "Нормандия", 26 августа 2383 г. Вечер)
Он сидел в кают-компании и пил чай, позади ужин и заполненный хлопотами день. Корабль в канале и выйдет оттуда лишь через полсуток. Лерой смотрел на своих товарищей, на космонавтов и десантников, на офицеров. Сейчас, здесь, в этой комнате, сидя за столами, они были тем, кем являлись на самом деле. Без напускного и лишнего. В этом всём не было никакой необходимости. Все разумные это понимали и всех это устраивало.
Вот сидит его командир, огненно рыжие волосы распущены и женщина аккуратно расчёсывает их, рядом с ней её подруга и представитель разведки Альянса, Лиара. Молоденькая азари что-то показывает на датападе, горячо рассказывая об этом. Рядом с ней сидит Спектр Крайк, турианец задумчив и спокоен, Лерой вообще ни разу ещё не видел его взволнованным. Недаром Найлус носит прозвище Оцеола. Спокойствие, невозмутимость и профессионализм вот что видели в нём люди.
Из угла доносится громкий смех на шесть голосов, это компания волчиц Уильямс вместе с ней самой и кроганом обсуждают одни им понятные моменты. Рядом с философским спокойствием английского лорда, сидит старший лейтенант Аленко. С виду он абсолютно спокоен, но горящие весельем глаза выдают его с головой. Вот мужчина наклонился к столу и что-то сказал, несколько секунд тишины и грохнула вся компания, Рекс аж голову запрокинул и схватился за живот. Сам же Аленко светясь улыбкой, откинулся на кресле, оглядывая хохочущих друзей.
До сих пор сержанту не верилось, что он попал на живую легенду флота, на корабль, про который ходило столько баек и правдивых, и не очень, и откровенно глупых. Ходило по всему флоту. Ещё до армии он с замиранием сердца следил за репортажами о войне с Гегемонией. О храбрых разведчиках, летающих глубоко за линией фронта, в самой глубине вражеского пространства, где каждая ошибка может стоить жизни. Парень никогда не забудет того потрясения, что он испытал, смотря запись боя на луне Торфана. Эту ярость людей, которую, казалось, можно было потрогать руками. Это безумие яростной схватки, когда люди ворвались в главный зал и врубились в ряды пиратов. И он, мальчишка, сжимал кулаки, представляя себя на месте этих солдат. Именно увиденное тогда, заставило его пойти в армию и не просто в армию, а в десант. Учебка, тяжелые тренировки, и ставшая за год почти братьями его пятёрка. Страшная гибель товарищей, половина взвода погибла, четырнадцать ребят и девчонок разом, вместе с их шеф-инструктором. Неверие в глазах товарищей и мысль внутри головы: — Нет! Нет! Так ведь не бывает, даже не в бою, а в обычном тренировочном вылете. — Он стоял и глядел, как из медэвака доставали тела друзей, изломанные, с мукой застывшей на лицах. И в душе его был холод и страх, правду говорили бывалые бойцы из ветеранов с базы, нет для десантника ничего страшнее, чем потеря напарников. Конец обучения был смазан и Лерой уже не ждал от службы ничего хорошего, но судьба, видно, любит сюрпризы и обычный парень попал туда, куда даже и не мечтал. На корабль-легенду, корабль-мечту для любого молодого военного, на "Нормандию".
Дальнейшее напоминало сон, порою страшный, а порою изумительно прекрасный и величественный. Он стал богат и знаменит, он был среди тех, кто сражался там, на Торфане, был частью их, его узнавали на улицах Цитадели. Мужчины пожимали парню руку, женщины и девушки дарили поцелуи и многообещающе сверкали глазами. Всю почту заполонили письма бывших подружек из родного мира, когда он пошёл в армию они же крутили пальцем у виска и смеялись над ним. Но, ему было всё равно, отвечал он лишь родителям и сестре, остальные письма даже не читал. Зачем, если он встретил ту, ради которой стоит жить. Удивительную и прекрасную молодую женщину с платиново-белыми волосами и светящимися желтыми глазами. Женщину, бывшую не меньшей легендой, чем сама неистовая Джейн Шепард. Чувства пришли не сразу, приблизительно через два месяца, Лерой поймал себя на мысли, что постоянно думает о старшем лейтенанте. Ловит её взгляд, по малейшему поводу и без, заходит в лазарет. Ловя искрящиеся весельем, взгляды майора Чаквас. Дальше хуже, парень понял, что влюбился, влюбился окончательно и бесповоротно, так сильно, что начал терять голову. Права была бабушка, когда говорила, что для любви нет правил и времени, она приходит сама и сносит все преграды и доводы разума. И человек не в состоянии противостоять ей, этой величайшей силе во вселенной.
Несколько месяцев, Лерой тихо страдал, страдал до вчерашнего дня, а вчера...
Он проснулся, вокруг было сумрачно и тихо, лишь попискивал какой-то прибор да слышался шорох одежды и тихие шаги. Дик посмотрел на потолок и по двойной красно-синей полосе на нём понял, что он в операционной "Нормандии", попытался вспомнить, как сюда попал и вспомнил. Вермайр, чертова база, лезущие из пролома в ограждении геты и кроганы, грохот пулемёта старшего лейтенанта Тонго, свистящие пули, взрывы гранат и посреди этого, его возлюбленная, оказывающая помощь одному из ребят, прямо под огнём. Она оглядывается, видимо, ища помощи и он, не чувствуя страха, идёт к ней. Как в замедленной съёмке видит летящую ракету, закрывает собой лейтенанта, вспышка сзади и на спину, будто кипятком плеснули, его выгнуло. Он попытался рукой отодрать, отодвинуть, невыносимую боль, но ничего не помогало, а затем пришла тьма и унесла боль с собой.
Шорох слева и свет ярких жёлтых глаз прямо рядом: — Как ты посмел, так меня напугать? — Сказала она, — Кто дал тебе право умирать у меня на глазах?
— Ты сама! — Ответил он, собрав всю свою волю в кулак.
— Я?!
— Да, ты. — Он отчётливо это понял, почувствовал чем-то в самой глубине души. — Ты не оттолкнула, не высмеяла, как бывало делали девчонки в школе.
— Я давно не девчонка, Лерой.
— И это прекрасно, ты лучше всех, прекраснее всех.
— Почему?
— Ты ведь знаешь ответ, ведь эмпатам ведомы чувства других.
— Я хочу услышать его, ну же, смелее десантник!
Лерой зажмурился, глубоко вздохнул как перед прыжком с вышки в бассейн: — Я люблю тебя, Снегурочка! — Прошептал он, открыл глаза и требовательно посмотрел на неё. Её глаза смеялись, в них светилось что-то невероятное. Но его терзал вопрос, да или нет, любит ли она его?
— Да, — Прошептала она. — Ответ на твой не высказанный вопрос, да.
— Да?!
— Да — это всегда да Дик, я люблю тебя, голубоглазый герой, можешь себя поздравить, ты умудрился влюбить меня, в себя. — Сказала она и наклонилась к нему, коснулась губами его губ, и дальнейшее просто перестало существовать, лишь из самой глубины его сущности рвался дикий невообразимый восторг. И в ставшей внезапно лёгкой голове крутилась сияющая мысль: — Любит! Она меня любит!
Шорох одежды рядом, выдернул его из приятных воспоминаний. Маленькая сильная ладошка сжала его ладонь.
— О чём мечтаешь, герой? — Тихий любимый голос, сияющие смеющиеся глаза.
— О тебе.
— Оу, как интересно. И что же в твоих мечтах?
— Да так, всякое разное. — И он мягко улыбнулся, глядя в её глаза.
Ладошка скользит по его руке. — После отбоя, приходи ко мне в каюту, может быть, исполню хоть часть твоих мечтаний парень.
— А как же Кэр?
— Не твои заботы, Лерой, уж с соседкой, на одну ночь, я договорюсь.
Оставшийся вечер прошёл как в тумане, весь пропитанный ожиданием. Сходил в душ и когда "Норма", объявила отбой по экипажу, дождался, пока опустеет кают-компания, подошёл к дверям её каюты и постучал, нажав на голограмму открытия. За дверями сумрачный свет и женский силуэт в чем-то тонком, полупрозрачном.
— Иди сюда, Дик. — Сказала она, низким вибрирующим голосом и Лерой на негнущихся ногах подошёл вплотную, обнял за тонкую талию и утонул в жёлтом свете глаз. Дальше всё распалось на фрагменты, поцелуи, объятья, улетевшая в угол форма и бельё, куда-то пропавшая её полупрозрачная рубашка. И всю нежность, какую он только мог отдать ей, он отдал, старался быть сдержанным, но в один момент просто потерял голову. И ещё он будто чувствовал её, её желания и ощущения, смешанные с его собственными. Они просто лишили его разума, заменив его чувственным безумием. Сколько это продлилось, парень не осознавал, время исказилось, изменило свой ход. И это повторялось раз за разом, мягкие волны, переходящие в необузданный шторм. Когда всё закончилось, он просто лежал и смотрел в потолок, чувствую рядом дыхание прижавшейся девушки, прекрасной, чудесной невообразимой.
— Что это было Сильв? — Прошептал он. — Это просто невероятное, потрясающее, безумно приятное ощущение.
— Любовь эмпата, мой сладкий, сладенький мой мальчик. — Мурлыкнула в ухо подруга.
