— Сегодня особенная ночь. — Говорит азари. — Ночь, для нас всех, ночь ласки и любви.
— Ли?.. — удивляюсь я.
— Идём... — Отвечает она, и мы входим в наш домик. Лиара проходит в спальню, активирует глушилку и расстёгивает замок сарафана. Платье падает на пол и под ним ничего нет. Ли подходит ко мне и точно так же мой сарафан оказывается на полу. Только вот на мне ещё плавки.
Лиара скользит руками по моему телу и избавляет меня и от них.
— Это сейчас лишнее, идём... — И увлекает меня на кровать.
Ложимся, глядя в сумрачном свете друг другу в глаза.
— Что ты задумала? — Спрашиваю я свою половинку. — Что одновременно радует и тревожит тебя?
Но Ли молчит, опрокидывает меня на спину и коснувшись губами моей шеи опускается ниже на грудь. Ласкает и покусывает соски, заставляя меня проваливаться в негу. Затем её голова опускается ниже, губы скользят по животу.
— Ли, что ты делаешь?
Азари поднимает на меня взгляд в нем всё, и колдовской свет...
— Раз ты так, то и я так же. — Говорю я, и подтягиваю её попу к себе. Она не протестует, привстаёт и вот её "лазурь" прямо у моего лица. Провожу ладонями по ягодицам, прижимая их ближе, чувствуя, как её руки разводят мои ноги в стороны. А дальше...
Когда все закончилось, просто лежали прижавшись.
— Это ещё не все. — Тихо говорит азари, смотрит мне в глаза и проваливаюсь в них вся без остатка. Знакомый водоворот памяти и чувств, но есть и различия. Я чувствую, как меня словно тянут куда-то в глубину. Это словно полёт сквозь вселенную, который заканчивается в полной темноте. Вокруг мрак и чувство полной сопричастности и слияния. — Смотри, любовь моя... — приходит ко мне полный нежности и любви образ.
И в этой тьме появляется пульсирующая искра.
— Коснись её своей сутью, тянись всей душой. — Снова полный любви образ-мысль.
Делаю, как меня просят и от моего прикосновения искра наливается светом, заливающим все, и этот свет пульсирует синхронно с нашим пульсом. Я знаю, что наши сердца сейчас бьются в унисон.
Внезапно всё заканчивается, и я снова вижу глаза любимой напротив, они полны слёз, которые оставляя мокрые дорожки, стекают по её щекам.
— Что это было, Ли? Что мы сделали? — Шепчу я.
— Я боюсь будущего и этот страх, страх снова потерять тебя лишал меня воли. Но теперь, чтобы не случилось, я не останусь совсем одна, нет! Теперь у меня есть твоя частичка, здесь под сердцем, отныне есть новая жизнь... — Отвечает мне Лиара и, прижимается изо всех сил, уткнувшись носом в шею.
Следующий день, утро.
Огромная площадь перед планетарным Дворцом советов. Ровные коробки войск застывшие в рядах. Штандарты и флаги подразделений, на всех парадная форма.
Тишина, лишь негромкое хлопанье развевающихся тканей и громкий звук метронома надо всем.
Стою, глядя перед собой. Рядом братья, Хэм держит штандарт корабля, прижав древко к правому боку.
Перед нами трибуна со стоящими на ней адмиралами и генералами, Советом и прочими командующими и высокими чинами из власть имущих всех рас Цитадели. Вижу, стоящего рядом со Спаратусом, Адриана. Его взгляд спокоен и словно бы отстранён.
За парадной трибуной видна большая гостевая и на ней пёстрая толпа гражданских и военных. Вот взгляды разумных обратились к входу на площадь. А оттуда приближался звук летуна.
Слышу усиленный голос дяди: — Приветствую вас, воины!
И в ответ громким многоголосьем: — Здрав-желаем товарищ верховный главнокомандующий!
И снова звук летящей медленно машины.
Текут минуты, и доходит очередь до нас. В открытом летуне, держась за поручень, стоит дядя Стивен. И приветствие повторяется, только в этот раз орать приходится мне, братьям и строю за нашей спиной.
Летун отправился дальше, а мы стали ждать начала прохода. Через несколько минут, летун вернулся к трибуне. Советники вышли вперёд и встали перед Хакетом, а дядя доложил:
— Господа Советники, парадные расчёты флота и армии к торжественному маршу построены! — Громко доложил Главком.
Вперёд вышел Советник от Альянса. Сегодня Кирхбаум был в парадной форме адмирала-флота со всеми своими наградами и регалиями. Иконостас что надо, на груди у мужика свободного места не было от слова совсем. Причём я не видела не боевых наград, недаром в "Волчьей стае" его позывной был Grimmig Dietrich
* * *
. И "перваки" своего адмирала чуть ли, не боготворили, по мне так, вполне заслуженно.
Советник козырнул дяде, пожал руку и вышел чуть вперёд.
— Приветствую вас, Воины! — Рявкнул он, хорошо поставленным голосом и над площадью пронеслось затихающее эхо: "воины-воины-воины"!
— Здра-ви-я же-ла-ем гос-по-дин Со-вет-ник! — Слитно проревела площадь на базике.
Вижу, как от начала площади чеканя шаг, идут линейные. Встают на дистанцию поворачиваются и застывают, держа в руках винтовки с флажками.
— Парад! К торжественному маршу, побатальонно, на одного линейного дистанции, первая линия направо, вторая линия налево, ШАГОМ МАРШ! — Командует Хакетт.
Выполняем команду, а над площадью, по традиции которой уже чёрт знает сколько лет, летит громкий барабанный бой. Первыми идут курсанты корпуса флота, барабаня в две сотни барабанов. Мы с братьями маршируем вперёд и встаём перед коробкой своего экипажа, рядом ещё восемь таких коробок, которые образуют этакий квадрат из нескольких клеток, чтобы вписаться в батальонный размер. Вижу Найлуса и штандарт "Сталинграда" у него несёт Йондум Бау.
Заиграла музыка и колонны пошли. Сначала медленно, но по мере того, как коробки батальонов выходили на парадный проход, всё быстрее и быстрее. Идём коротким шагом, подходя к месту разворота. Держу в синхроне всю коробку, не напрягаюсь, так как всё отрепетировано до автоматизма. Команда и пошёл разворот. Коробка на парадной линии и раз! И шаг стал шире и мы под музыку, чётко печатая шаг, идём по площади. Слышу, как диктор объявляет:
— Парадным маршем идут экипажи прославленных фрегатов разведки. Возглавляют парадную колонну экипажи ставших уже легендарными "Нормандии", "Сталинграда" и "Бегуна". В парадном стою офицеры, чьи имена с гордостью произносят разумные всех рас нашего мира. Здесь и легенда корпуса СПЕКТР — капитан первого ранга Найлус Крайк. И не менее прославленный Иван Михайлович Шепард и самое главное, та, на кого равняются миллионы молодых солдат и офицеров всех разумных рас. Великая и не превзойдённая Евгения Михайловна Шепард! Эти Воины, прошли на своих фрегатах миллионы парсек, они были в самой тьме захваченных врагом систем. Они наше зоркое око там, где нужно всё увидеть и узнать, оставаясь невидимыми и неслышимыми для противника.
До трибуны десять метров, голову направо и рука к козырьку.
Бряк-бряк-бряк-бряк! Подковы ботинок по плитам. Чувствую восторг от зрителей и радость, и удовольствие от команды.
Трибуна позади, рука вниз и четко печатая шаг, идём к выходу с площади, а сзади уже объявляют следующих наших товарищей.
Набережная, команды разошлись и, переговариваясь, ждут транспорт до космодрома. Для нас парад закончился и сейчас, мы улетим на корабли и уйдём в пространство. Мы пойдём к Земле первыми, разведаем обстановку и за нами придёт весь ударный флот.
— Ух-х-х! — Шипит Эшли, глядя на Полину и растирая икры. — Ваша русская традиция печатать шаг и тянуть носок. Ноги аж ломит...
— Зато красиво смотрится. Вот посмотришь на записи, как это красиво. — Отвечает Доу.
— А мне понравилось! — Говорит им Ветра. — Я думаю, мы красиво прошли.
— Даже не сомневайся. — Поддерживаю я турианку.
— Да-а-а-а! — Тянет Кайден, оглядывая окрестности. — Интересно, доведётся ли нам пройти так на параде победы?
— Если победим, Зануда, то обязательно пройдём. — Говорит ему Крулл.
— Если выживем при этом. — Тихо, но так, что слышат все, говорит Гаррус.
— Не падаем духом, у нас есть шанс. — Бодро вставляет Найлус. — Вон и наши транспортники...
* * *
— Grimmig Dietrich — Лютый (Мрачный) Дитрих.
========== Глава 66 часть 1. Сквозь огонь. ==========
Глава 66.
Иван (Джон) Шепард ("Нормандия" SR-32, 5 июля 2388 г. 6:30 КВ)
Он медленно шёл по своему кораблю, шёл, делая обход. Не очень нужная традиция, но всё-таки традиция и Ив, старался следовать ей. Особенно во время полётов в канале реле.
Раннее утро, тишина и покой, большая часть экипажа ещё спит. Люди и не люди, спокойны и деловиты. То, что им всем предстоит, не вызвало какого-то яркого отклика. Все устали от войны, от потерь и боли и сейчас, чувствовали, что появился шанс всё закончить. Это подарило покой и надежду.
Все без исключения понимали, что до победы, можно и не дожить. Но, это никого совершенно не пугало, хотя и не добавляло радости.
Ив вошёл в лифт и поехал на жилую палубу, когда двери открылись, он решил пройти правым коридором и, проходя мимо дверей комнаты отдыха, почувствовал за ними близких. Вошёл и увидел, сидящих на ковре Женю, Хэма, Наин и Тали. На большом голоэкране была красивая голография какого-то озера, со стоящей во весь экран красавицей из расы азари. Мужчина залюбовался, какой-то совершенно невозможной красотой юной девы с яркими бирюзовыми глазами.
— Какая она красивая! — Тихо сказала жена.
— Это точно. — Эхом откликнулись турианцы.
— Кто она? — Спросил Иван, догадываясь, кто на голографии.
— Фиалка. — Тихим голосом ответила Женя. — Красивая?
— Очень. — Честно ответил Ив. — Но, Лиара ничуть не менее красива.
— Кто бы спорил. — И сестра протянула руку, словно пытаясь коснуться лица на голограмме.
— Ты всё ещё так любишь её? — Спросила Тали.
— Да... — Почти шепнула Женька.
— А как к этому относится Лиара? — Спросил Хэм.
— Мы одно целое, разделив душу, мы разделили всё. Ещё что-то объяснять? — Спросила сестра.
— Нет, я как-то запямотавал об этой части ваших отношений. — Сказал Хэм, — Давай смотреть дальше, у тебя там ещё много голограмм...
И изображение сменилось, на нём были Рыжики. На нем, вся компания сидела на байках, задорно улыбаясь в объектив. Они все были молоды, по виду лет четырнадцать — пятнадцать. Ив узнал всех, красноволосых друзей сестры, всех кроме одного. За спиной у Лисёнка сидел высокий голубоглазый парень, прижав её рукой к себе.
— Кто этот парень? — Удивился он, — Это не...
— Это Лис, Ваня. Это мой Бен. — Прошептала она.
— Какой красавчик. — Сказала Тали.
— Самый красивый из наших парней. — Ответила Женя.
— Давай дальше. — Сказала Наинэ.
И снова пошли голографии знакомых и не знакомых людей и не только людей. В один момент, он увидел Женьку в классической японской одежде, рядом с сестрой стояли её подруги одетые так же и парни в костюмах самураев, мало того с мечами за поясом. Там же был и генерал Омура и что удивительно, Микадо и незнакомые люди азиатской внешности.
— Жень, кто это?! — удивлённо спросил он. — Неужели император Тихоокеанской империи?
Сестра с улыбкой посмотрела на него. — Да, это Тэнно, рядом с ним принцесса Миноко и принц Ито. В шестьдесят восьмом мы ездили в Японию, Император вызвал дедушку на аудиенцию. А нас, Такеши взял довеском, чтобы разнообразить круг общения и познакомить с культурой Империи. Мы тогда здорово прокатились по всему дальнему востоку в компании принца и принцессы. Эх, какое было время...
— Со сколькими же власть имущими, ты знакома лично, уму непостижимо! И как тебе императорская фамилия?
— Они, на мой взгляд — странные, но честные и милые люди. Особенно Микадо, он дедушку чуть ли не боготворил. Хотя, он ведь его учитель, его величество в молодости служил под началом деда и хорошо служил, кучу наград имеет. — Ответила сестра.
— Император, служит в армии?! — удивилась Тали.
— Он не был тогда императором, он был просто принцем Ито.
— Подожди, почему Ито? — удивилась кварианка. — Так же и сейчас принца зовут.
— В Японии у всех принцев, имя Ито. Но сегодняшнего, мы звали Сэтоши, настоящее имя, тайна, которую знает только его семья. И широкой публике становится известно только после смерти.
— Как странно... — Протянула жена. — Вы люди Земли, такие разные, словно инопланетяне друг для друга.
— Есть, такое. — Хмыкнул Иван. — Но, может быть это и хорошо, это позволяет нам не наскучить нашим гостям. Им всегда будет интересно и есть что посмотреть на Земле и не только на Земле.
— Если победим, я возьму Змея и отправлюсь на Землю. Поживём пару лет, посмотрим всё что только можно. — Сказала Наинэ.
— И вас пустят?! — удивилась Тали.
— Я, гражданка Советского Союза, Тали, как и ты впрочем, так что могу спокойно поселиться на Земле. Мало того, я Герой Альянса систем и кавалер множества орденов и медалей, ну, как и мой Змей. Да даже родной язык для меня — Русский, а не Атаро*. — Ответила турианка и сгребла кварианку в охапку. — Так-то, ушастик!
— Нинка, пусти! — Пискнула жена из рук сестры.
Некоторое время, девушки возились на ковре, смеясь и попискивая. Он же сидел и смотрел на голографию, на которой улыбались люди, некоторых из которых уже, наверное, нет в живых. Точно нет Тэнно, изначально Враг планировал подвесить Цитадель над Японией, но осатанелое сопротивление подданных Микадо, не позволило ему это. Хуже то, что во время чудовищного по кровавости и озверелости штурма, погиб сам Император, так и не оставивший свою землю и подданных, и наполовину выжженные термоядерными взрывами острова японского архипелага.
— Жень? — Спросил он сидевшую с каким-то отрешённым видом сестру.
— Что? — Спросила она.
— Ты странно выглядишь, словно просветлённая стала. Что с тобой?
— Да так, просто, я через год, снова стану папой. — И сестра тихо рассмеялась. — Блин, ребята, в новой жизни я женщина, а один хрен, всё равно я папа!
— Что?! — Хором удивлённо воскликнули все.
* — Атаро — самоназвание турианского, читается с ударением на последнюю букву.
Адмирал флота Ханна Диана Шепард (Разрушитель "Рагнарёк" 5 июля 2388 г. Утро)
Тихий гул систем, сумрак дежурного освещения, ещё раннее утро и корабль по большей части спит. Но, женщина по привычке, выработавшейся за годы уже на ногах. Её большая четырёхкомнатная адмиральская каюта, которую она в этот раз разделила с генералом — армии Такеши Омурой. И как она чувствует, старый генерал тоже не спит.
Умывшись и надев форму, выходит в большую комнату каюты. В сумраке тусклого света большого настенного экрана видит сидящего на корточках мужчину, на нём классическое тёмное хаори, за широким поясом покоятся два клинка в богато украшенных ножнах.
— Коничи ва, Такеши-самэ. — поприветствовала она мужчину.
— Коничи ва, Даян-сан. — Ответил мужчина. — Подойди, пожалуйста.
Женщина не заставила себя ждать и, подойдя села в похожую позу, глядя на россыпь звёзд на экране. Голограмма показывала картинку звёздного неба и Даян узнала его рисунок. Это было звёздное небо Земли, причём северного полушария.
— Эту картинку, я снял больше двухсот лет назад у подножия Фудзи. Я тогда был молод и полон романтики, человечество только вышло в большой космос и с жаром первооткрывателя ринулось его исследовать. У нас тогда было всё впереди, и горизонт был чист и безоблачен. И сейчас, я сижу здесь и пытаюсь вернуть, то чистое чувство, что было у меня тогда.
