Добравшись на такси до дома, столкнулась на пороге с Чарли, друг молча посмотрел на меня, в чувствах его царила тревога и лёгкий гнев.
— Прости меня, дружище, — сказала я и крепко прижалась к нему.
— Скажи мне, Рыжик, это когда-нибудь кончится? — Спросил меня мужчина.
— Наверное, когда-нибудь кончится или я таки помру, не справившись с ситуацией.
— Ох ты, горе моё! — проговорил он, потрепав мне волосы. — Иди, поешь, там тебя девушки уже заждались, сейчас ещё от них наслушаешься.
— Сам ведь знаешь, какая я везучая, и всё это у меня не нарочно получается. Кстати, вечером у нас будет гость. И я хочу приготовить шашлык.
— И кто же он? Хотя, дай догадаюсь, это наверное тот турианец, что тебя спас?
— Ага, он.
— Замечательно, с удовольствием поблагодарю его за твоё спасение, — с улыбкой сказал мне Чарли.
На кухне выслушала о себе много интересного, была затискана, залита слезами и зацелована компанией девушек с моего корабля. Потом меня плотно накормили обедом и выслушали мои слабые оправдания. Но, после дружно подвели итог про то, что "горбатую — могила исправит". Но, всё-таки надо быть осторожнее. Сказала им про ужин, вызвав немалый ажиотаж. Как же, офицер турианец в гостях, надо выглядеть прекрасно.
Заказала свежей свинины для шашлыка, приготовила маринад и, когда дрон привёз мясо, замариновала. Народ с любопытством следил за процессом, сопровождая мои действия вопросами и комментариями. После предложила сходить на пляж искупаться и меня все поддержали, даже Тарквин, что вызвало немалое удивление у остальных. Сходив в свою комнату, надев купальник и лёгкий сарафан, вышла на улицу, не забыв захватить полотенце. Там уже стояла вся моя банда и половина команды, парни поделились купальными шортами с турианцем и мы дружной толпой потопали на пляж.
Купаясь, заметила занимательную картину, Тарквин зашёл в воду по пояс и, полыхая диким страхом напополам с решимостью смотрел на волны. Подошла к нему и спросила:
— Скажи, что ты делаешь?
— Пытаюсь, научиться плавать! — Ответил парень.
Я открыла рот и захлопала глазами:
— Э-э-э, Тарквин, а зачем это тебе?
— Понимаешь, я однажды был свидетелем невероятной картины на Палавене. Девушка решила пройтись по перилам моста над рекой и сорвалась. Так один парень прыгнул за ней в реку и спас, ты представляешь?! Он мало того что сам выплыл, так ещё и её вытащил, и я это видел собственными глазами. Его потом в новостях показывали, как будто он какой-то, как у вас говорят "супергерой"!
— И ты решил, тоже научиться плавать что ли?
— Да! Раз он смог научиться, то и я смогу!
— И как успехи?
— Пока никак... Мне страшно! — и парень с дрожью уставился на воду.
И тут меня как говорится, чёрт за язык дёрнул:
— Хочешь, научу? — сказала я.
— Да... ДА! А ты сможешь? — спросил турианец.
— Ну, попробую, ведь если не получится, то и не страшно, у самого-то у тебя и подавно не получится. Только тебе придётся мне довериться полностью, ты готов к такому? — спросила я.
Парень закрыл глаза и глубоко вздохнул.
— Я попробую.
И ведь я его научила, всего за несколько дней, используя ту же методику, что и с братьями. И молодой турианец, в компании с моими парнями, целыми днями зависал на пляже. Потом в местной мастерской изготовила маску и ласты под турианскую физиономию и ноги, и подарила Тарквину, снискав самую искреннюю благодарность.
Тот же день вечером.
Садящееся солнце оставляет золотую дорожку на волнах, окрашивая всё вокруг в багряно-золотистые тона. На лужайке, за домом стоит электро-мангал моего собственного изобретения, набитый крупной галькой с берега моря. Над ним, шкворчат, исходя одуряющими ароматами, шампуры с мясом, тут же на лужайке стоит плетёный столик и много стульев. На столике есть вино и, купленная за сумасшедшие деньги во Фриско, пузатая бутылка "Кризе". В углу лужайки на двух стульях сидят Чарли и Найлус, вокруг них полукругом стоят парни, все они о чем-то оживлённо говорят, но я не слышу о чём. Лишь обрывки фраз, почти заглушённые шелестом ветра в иголках сосен, растущих по краям участка. Разговор сопровождается взрывами хохота и громкими комментариями. В эмоциях спокойная радость от общения с интересными собеседниками. На большом покрывале посреди участка сидят девушки и играют в монополию. У самого дома, в маленьком детском уголке, Элизабет возится с Эжени. Вайли и Мате шинкуют овощи и раскладывают их ажурными конструкциями на больших плоских тарелках. Вот из дома вышел Люк, неся большущую дыню "торпеду". Облокотившись на забор, о чём-то неспешно беседуют Такеши и Макс, у них в руках стаканы с виски, рядом стоит Малки и просто любуется закатом. Иду в дом и выношу на лужайку пианино и гитару. Затем выношу портативный медиа-центр и расставляю по углам лужайки колонки, подключаю гитару и пианино к центру и калибрую. Чувствую мне сегодня придётся хорошо поиграть и попеть — мои друзья не отпустят меня без этого. На мне моё любимое азарийское платье, которое уже увы-увы, начинает мне жать. Придётся отдать его сестрёнке, Китти оно будет в самый раз, вот ведь.
Позже...
Вот и стемнело, лужайка освещена светом портативных светильников, я сижу и играю на пианино все свои любимые лиричные мелодии. Найлус и Тарквин полыхая восторгом, затаив дыхание слушают музыку. Их чувства очень сильные, гораздо сильнее чувств всех остальных. Ну правильно для них обоих мои таланты в новинку, не то что остальным. Из темноты идёт поток внимания с нотками удивления и восторга. Оборачиваюсь и вижу стоящих в темноте десантниц азари, одетых в уники. Прошу их подойти и присоединиться к нашей компании. Девушки, посовещавшись, принимают приглашение, им из дома выносят несколько стульев.
— Спой что-нибудь, Джейни, — просит меня Чарли.
Я беру гитару, и сев на высокий стул говорю:
— Песня не моя, она очень старая, я случайно нашла её в экстранете, так что прошу если что простить за качество исполнения.
— Пой уже, конферансье, — говорит мне Генрих.
И я, взяв правильный ритм, начинаю.
I thought I saw a man brought to life
He was warm, he came around like he was dignified
He showed me what it was to cry
Well you couldn't be that man I adored
You don't seem to know,
Don't seem to care what your heart is for
But I don't know him anymore
There's nothing where he used to lie
My conversation has run dry
That's what's going on, nothing's fine
I'm torn.(6)
Сижу и пою, купаясь в чувстве удивления и восторга идущего от сидящих на лужайке разумных. Как, оказывается, приятно так выступать. Вот песня закончилась, и друзья, и особенно азари, дружно мне похлопали.
— Спой ещё что ни будь, Жень, — говорит Китти.
И я перебирая струны пою:
When the day is long and the night, the night is yours alone,
When you're sure you've had enough of this life, well hang on.
Don't let yourself go, everybody cries and everybody hurts sometimes.(7)
Сияющие глаза разумных, особенно выделяется одна азари, по виду совсем молоденькая, лет шестьдесят-семьдесят, моя ровесница по азарийским меркам. Она так на меня смотрит, и в чувствах у неё такое, что у меня закипает кровь. Смотрю ей в глаза, они невероятного бирюзового цвета, особенно ярко выделяются на слегка фиолетовой коже лица. Смотрим, друг на друга, и я чувствую, что разум начинает мне отказывать.
— Боже, это просто наваждение! — шепчу я. И руки сами начинают перебирать струны. Глядя в глаза азари ловлю ритм и пою:
Looking back over my shoulder
I can see that look in your eyes
I never dreamed it could be over
I never wanted to say good bye
Looking back over my shoulder
With an aching deep in my heart
I wish we were starting over
Oh instead we're drifting so far apart(8)
И позже уже совсем потеряв голову под напором чувств идущих от азари, я, закрыв глаза с гремящим барабанами сердцем, забыв про всё и всех, пою:
Под небом голубым есть город золотой.
С пpозpачными воротами и яркою звездой.
А в городе том — сад, все травы, да цветы
Гуляют там животные невиданной красы.
Одно, как желтый огнегривый лев,
Другое вол, исполненный очей,
С ними золотой орел небесный,
Чей так светел взор, незабываемый.(9)
Песня заканчивается и над лужайкой повисает звенящая тишина, и лишь стук сердца у меня в ушах: "Боже! Боже, что я делаю?!" — проносится мысль у меня в голове. Азари смотрит на меня, она всё поняла. Поняла, что эту песню я спела для неё, и автопереводчик в инструметроне перевёл её точно.
— Извините, — говорю я внезапно севшим голосом. — Что-то мне нехорошо, пойду я пожалуй спать.
Народ, заметивший взгляды между мной и азари, понимающе улыбается. Я же бегу в свою комнату, скидываю платье и даже не сняв белье, лезу в холодный душ. Минут через пять кипящая кровь успокаивается и я, трясясь от холода, как осиновый лист, содрав с себя мокрое бельё лезу в постель.
Вся следующая неделя пролетает как в тумане, внутри такой пожар, что я даже не замечаю месячные. Стараюсь не появляться вблизи базы, а то боюсь что не выдержу и начну её искать. Искать удивительную сиреневую девушку с бирюзовыми глазами. Несколько раз приходил Найлус, слушал мои вечерние концерты, но азари больше не приходили. Во сне мне снится такое, что просто улёт и конец всему. В конце концов, промучившись шесть дней, я не выдерживаю. После заката, как ворюга, вылезаю в окно и, оседлав байк, лечу в сторону базы.
Сижу на байке у сетчатого забора, на базе горит свет, ходят разумные — идёт обычная армейская жизнь: "Чего я жду?" — думаю я. — "Ведь не пойду же я, по базе расспрашивая встречных, где здесь поселили азари. А потом не попрусь к ним ища взглядом ту, что была у меня на вечере. Безумие какое-то!"
Рядом со стоянкой небольшой парк с засыпанным мелким белым гравием дорожками, в нём растут цветы и плодовые деревья. И в него посылают провинившихся космопехов ухаживать за этим всем, этакое наказание с лопатой, лейкой и рыхлителем, говорят, очень хорошо помогает поддерживать дисциплину. Слышится шорох шагов, я оборачиваюсь. У выхода из парка стоит тонкая девичья фигурка в светлом армейском унике. Сердце сначала проваливается куда-то вниз, а потом начинает долбить так, что его стук затмевает все звуки. На деревянных ногах иду навстречу — это она, та самая азари. Она стоит, не шевелясь, лишь чуть блестят в неверном свете, идущем с базы, её глаза.
Подхожу и смотрю на неё, наши чувства схожи, осторожно касаюсь её руки, девушка вздрагивает.
— Как тебя зовут? — хриплым от волнения голосом спрашиваю я.
— Алана Трапсо, а тебя? — отвечает она.
— Джейн Шепард. Слушай Алана, тут такое дело... — начинаю мямлить я, но азари делает шаг ко мне и впивается в мои губы таким страстным поцелуем, что все мои мысли улетают и растворяются где-то в темном ночном небе. Сколько мы так простояли, прижавшись, друг к другу и просто целуясь, я не знаю, кажется, прошла целая вечность. Кое-как оторвавшись друг от друга, просто стояли, глядя глаза в глаза.
— Алана, поехали на байке покатаемся, — кое-как переведя дыхание, говорю я.
— Поехали, Джейн, — отвечает мне азари.
6. Песня Natalie Imbruglia — Torn
7. Песня группы R.E.M. — Everybody hurts
8. Песня группы Mike & The Mechanics — Looking back
9. Песня БГ — Город золотой.
Вой снятого с ограничителей ядра, волны, кажется, готовы задеть днище и аэродинамический обвес байка. Крепкие, сильные, тонкие руки обвили меня за талию. В чувствах восторг, от скорости и присутствия друг друга. Горячее дыхание Аланы у моей шеи. Боже, как же здорово!
— Джейн, ты сумасшедшая! — шепчет азари. — Носишься над морем со скоростью 750 миль в час, и это невероятно круто!
— Хочешь сама так погонять? — отвечаю я.
— Нет, мне страшно даже думать об этом, — говорит Алана.
— А со мной не страшно?
— С тобой, — шепчет мне она в самое ухо. — Мне вообще почему-то ничего не страшно.
Закладываю вираж и лечу в сторону небольшого скалистого полуострова, около Лагуна пойнт. Там, приземлившись и повернувшись к Алане, обнимаю её, сидя на байке. И мы, забыв обо всём, снова начинаем целоваться. Мои руки скользят по её шее, по мягким отросткам фестонов, по затылку, вызывая глухие стоны с её стороны. Чёртов армейский уник — слишком плотная ткань. На мне надета тонкая сорочка и короткие синие шорты, на ногах армейские лёгкие ботинки на толстой подошве, как впрочем, и на азари. Её руки гуляют по моему телу, по спине и груди вызывая волны дикого, звериного желания. Между ног пульсирует кровь, разум затуманен, и я уже почти потеряла над собой контроль. Чувствую ещё немного, и нас уже ничего не остановит. У азари пищит инструметрон. Со стоном оторвавшись от меня, она принимает вызов.
— Алана, ты где? — летит из него строгим голосом на азари.
— Не знаю, — отвечает она.
— Что значит, не знаешь?! Ты там с кем вообще?
— Это не важно! — восклицает девушка.
— Очень даже важно, скажи своей рыжей человечке пусть везёт тебя обратно, завтра увидитесь, я тебя пораньше отпущу. А сейчас рядовой, МАРШ в расположение части!
— Есть, мэм! — со вздохом отвечает Алана.
Я разворачиваюсь, азари крепко прижимается ко мне, и мы летим на базу. Высаживаю её у ворот, вызвав некоторое удивление у стоявшего там часового, но парень, лишь проверив у девушки идентификатор, открывает шлагбаум. А я в самых растрёпанных чувствах еду домой. Залезаю через окно в комнату, всё тело ломит. Раздеваюсь и иду в душ, там под прохладными струями меня немного отпускает. Ложусь спать и проваливаюсь в чёрный омут, который превращается в очередной кошмар.
Тёмное, охристо-желтое небо затянуто низкими плотными облаками, они с невероятной скоростью летят, извиваясь будто живые. Под ногами сухая песчаная почва, каждый шаг вызывает маленькое облачко, которое быстро уносит ветер. На мне шлем, это становится понятно по мерцающим голограммам тактических окон. На них состояние брони, боекомплект оружия, состояние напарников. Кстати их у меня четверо, идут клином за мной по направлению к комплексу модульных домов колонистов. Идем молча, лишь тихое дыхание в шлеме. Подходим к домам, они на вид совершенно заброшенные, окна закрыты ставнями, повсюду песок, один из домов провалился в землю и стоит, перекосившись. Вокруг очень странная, давящая тишина. Говорю напарникам проверить всё, и люди медленными осторожными шагами начинают обходить посёлок. Никого не найдя, выходим на небольшую площадь в центре поселения, она пустынна, лишь ровное поле песка. Внезапно земля начинает подрагивать, песок и мелкие камушки приходят в движение, вибрация всё нарастает и вместе с ней нарастает дикий необузданный ужас, почва подпрыгивает под ногами, бросая меня задницей на землю и из под земли вылетает огромная тень.
С диким криком просыпаюсь, сердце колотится как сумасшедшее. Но встающее над лесом солнце, сияющее прямо в окно, говорит мне, что это был лишь сон. Очередной мой страшный кошмар. Смотрю на часы в инструметроне, 5:30 утра, пора вставать и на тренировку.
