— Не завидуй, не хорошо это!
— Вот кто бы говорил! Сам-то!
— Мне можно!
— Эт почему?!
— У меня зависть белая!
— А у меня значит чёрная?!
— А у тебя просто зависть.
— Не понимаю... Что значит просто?
— Куда тебе! Это не для средних умов...
— Это у меня значит средний ум?! Вот так, значит! Сэр Хэймон! Я оскорблён в лучших чувствах и требую немедленного удовлетворения!
— Ха-ха! Сэр Дэнис! Я принимаю ваш вызов! Где тренировочники?!
— Вон, в коробке из под обуви.
Парни вытащили тренировочные ножи, они из мягкого и гибкого пластика, но оставляющие после ударов яркие люминесцирующие следы. Нанести ими травму крайне затруднительно, зато чётко видно результат.
Скинули обувь и носки, стянули майки, оставшись лишь в лёгких тренировочных брюках. Встали напротив друг друга, слегка поклонились.
Красавцы! Дениска чуть ниже, но гораздо сильнее и немного тяжелее Хэма, с уже хорошо выделяющейся мускулатурой. Хэм более быстрый и гибкий, с удивительной хищной грацией, уже видно сформировавшийся воротник, ещё не затвердевший, ещё мягкий как и защитные пластины на голове и теле. Тугие валики мышц вьются по телу и рукам. Через пару-тройку лет он станет грозой женских сердец. Берегитесь, юные турианки!
Медленно двинулись по кругу, не сводя глаз друг с друга. Чуть пригнувшиеся, обманчиво расслабленные, правая рука с ножом чуть впереди, левая чуть ближе к телу и ниже, ладонь повёрнута вниз. В чувствах азарт и предвкушение схватки.
Я пропускаю момент начала движения. Миг, мелькание рук, ворох обманных движений, братья сплелись в клубок и распались в стороны тяжело дыша. У Дениски яркая синяя полоса идет наискось по брюшине, у Хэма — ярко-зелёная от правого плеча через ключицу по горлу, исчезая у ушного отверстия.
— Ха! Я тебя достал! В реале не сносить бы тебе головы, — отдуваясь сказал Денис.
— На себя то глянь! — пыхтит Хэм.
— О! — Уперев взгляд себе на живот говорит Денис. — Мои потрошка отправились на прогулку! Бедные мои кишочки! Я сражён наповал, — брат падает на траву, раскидывая руки: "Опять ничья!"
— Вот не люблю я с тобой спарринговать, Хэм! Толку от этого ну никакого!
— Согласен! Я тебя как облупленного знаю! Все твои финты и уловки.
— Вот скажи, когда у нас спарринг последний раз победой закончился?
— Э-э-э... Ну вроде на прошлой неделе такое было... Ты вроде как победил.
— Вроде как...? Ты тогда в облаках витал! Мастер Танрис тебя отчитал тогда. И да, кстати, кто она?
— О чем это ты!? — полыхнул смущением Хэм.
— Да ну, брось! — расплылся в улыбке Денис. — О ком ты там думал? Ну давай, колись!
— Тебе показалось, — ещё сильнее смущаясь ответил Хэм.
— Ох, брат! Да ты, похоже, влюбился!
— Не мели ерунды! Я говорю, тебе показалось!
— Ой, ха-ха-ха! Ой, не могу! Хэ-эм! Ты же совершенно не умеешь врать! — Дениска дотягивается до коробки и достаёт из неё пакеты с влажными салфетками, одну кидает Хэму. — Лови, влюблённый! А то так и будешь светить зелёной полосой на шее!
Хэм открывает пакет, достаёт салфетку и начинает оттирать краску, взгляд его затуманивается и он, глядя вдаль, только зря размазывает её по коже. Дениска ложится на живот подпирает руками голову и, расплывшись в улыбке, начинает следить за манипуляциями названного брата. Я ставлю графин на траву, бросаю стаканы, отбираю салфетку у Хэма и аккуратно начинаю убирать разводы. Хэм смотрит на меня, на улыбающегося Дениску, удивлённо хлопает глазами.
— Ну вот зачем ты вмешалась, Лисёнок? Этот влюблённый сейчас размазал бы маркер по всей шее и не заметил. А потом ходил бы зелёный!
Хэм смотрит на меня своими ясными голубыми глазами. Он смущён, берёт мою руку с салфеткой в свои:
— Давай я сам закончу... Лисёнок!
— Тут маленько осталось, — отвечаю я, оттирая последние следы, склоняюсь к уху Хэма и шёпотом спрашиваю.
— Как её зовут?
— Новерри Ринарис, — тихо отвечает брат.
— Эта задавака! — раздаётся над ухом голос Дениски.
— Ох-х! — получает от меня локтем в бок. — Лиска, не пихайся!
— И вовсе она не задавака! — говорю я. — Просто она очень стеснительная и прячется за этим. И, Хэмэ, ты ей тоже нравишься и, мне кажется, больше чем нравишься.
— Правда? — брат удивлён и обрадован.
— Обалдеть! Да тут взаимно! — в эмоциях Дениски удивление и немного зависти.
Некоторое время сидим на траве молча.
— Так! — от Дениски потянуло деловитостью. — У меня есть план!
— Какой план? — с подозрением спрашивает Хэм.
— Как устроить ваше свидание. А то ведь ты будешь ходить вокруг да около и ни на что так и не решишься! А уж она и тем более! Лисёнок, нужна будет твоя помощь. Ты как, в деле?!
— Конечно! Даже не сомневайся, — отвечаю я.
— А моё мнение как бы не учитывается? — удивляется Хэм.
— Как бы нет! Ты слишком нерешительный, — отвечает Дениска. — И твоё спасение теперь в наших руках!
— Вот это-то меня и пугает! — бурчит Хэм. Но на самом деле он очень доволен.
— В общем, слушайте сюда! — начинает Дениска. — Насколько я знаю, она каждое утро ходит в городской преферанс клуб играть на рояле.
Надо сказать, что настоящий рояль — это очень дефицитная вещь. Понятно, что в 24 веке по большей части используются электронные аналоги, но чтобы научиться играть правильно, необходимо играть на настоящем инструменте. Такой в нашем городке был только один и стоял в местном клубе. Клуб на долевых началах организовали трое разумных: человек, азари и кроган. На первом этаже это было вполне обычное развлекательное заведение с рестораном, дискотекой, баром и кабаре. А на втором был единственный на всю колонию преферанс клуб, вот там-то и стоял рояль. По вечерам в клубе собиралась разная уважаемая публика, включая руководство колонии, моих отцов и их друзей, чтобы расписать пульку-другую. Днём там учили игре на рояле всех желающих, за плату понятно, хоть и небольшую.
— Подкарауливаем её по дороге домой, затем ты! — Дениска показывает на меня пальцем. — Приглашаешь её на "зеркало" под каким-нибудь нормальным предлогом вместе с нами. Везём её на озеро, а дальше дело техники.
— У меня может получиться не очень, но если взять Ваську, то вдвоём мы обязательно её убедим.
Брат почесал макушку. Взлохматил волосы и ответил.
— Значит, берём синенькую, она в таком деле поучаствовать точно не откажется.
— А на меня в твоих планах место есть? — возмущенно спрашивает Хэм.
— А ты, чтоб не спугнуть, будешь вместе с Тамом готовить место! Столик, сок, казан и нагреватель для варки ракокрабов с тебя. Как будем вылетать, мякну тебе на коммуникатор, и ты смотаешься в предгорья, нарвёшь цветов. Ракокрабов, так уж и быть, наловим мы все вместе.
— Каких цветов?
— Да любых, там их много разных на полянах растёт, соберешь букет на свой вкус. Мы пока расположимся, ты как раз управишься. Вернёшься и подаришь ей этот букет. Она ведь не дура и всё поймёт.
— Понял! Всё, вроде, просто.
Дениска берёт графин, мы разбираем стаканы, брат разливает сок, поднимает свой.
— У меня тост! За успех нашего мероприятия!
— За успех! — говорим мы с Хэмом хором, дружно чокаемся и выпиваем сок.
Через два часа, мобилизовав всю молодёжь в нашем посёлке, включая Наинэ, Джину и Ивана, уточнив и дополнив наш план, всей компанией приступаем к реализации.
Лечу за спиной Дениски в городок, и в памяти само по себе просыпается воспоминание годичной давности. В этот же день ровно год назад, я также летела в Леонов, но только за спиной у Хэма. Крепко прижимаясь к горячей спине названного брата, я проклинала свой дар эмпатии. Находиться в больших скоплениях людей мне становилось чем дальше, тем мучительней. Особенно тяжело было в школе, наш детский сад, на самом деле, назывался младшей школой. Так вот, находиться среди одноклассников было сродни изощрённой пытке, ведь дети совершенно не умеют сдерживать свои эмоции! А когда их восемнадцать! Я рассказала о проблеме Рэй и маме. Мама опять ударилась в слёзы, Рэй сказала, что с хождением в школу придётся повременить. И я весь прошлый май просидела дома одна, за мной, конечно, присматривала Каади, но так, вполглаза, из-за своей только что родившейся мелкой. Хотя я, по понятным причинам, проблем не доставляла. Возили меня только на мнемограф, чтоб я не отстала от остальных детей. Тогда я решила, что хочу знать и турианский, и азари. Летели мы в наш супермаркет "Галамаркт" закупить шмоток на лето, белья и прочего нужного барахлишка. Мысли мои были полны самых мрачных предчувствий. Если бы я тогда знала, какая встреча меня ждёт у магазина, то пешком бы бежала изо всех своих сил!
Старый Шаман.
10 июня 2359 г.
Слушающий Звёзды, Хранитель памяти клана Серого камня.
Он проснулся на рассвете с ясным чувством, что сегодня произойдёт что-то очень важное, что-то, что окажет на будущее огромное влияние. Сев на лежанке, он размял руками ноющие ноги. Пришла старость, его жизнь быстро и неумолимо катилась к своему финалу. Осознание этого факта не испортило ему настроение, жизнь его народа не отличается продолжительностью и никогда не отличалась. Он шаман клана, и его предназначение — хранить память клана, память миллионов поколений таких же, как он, хранителей памяти. Время придёт, и он передаст её следующему шаману, и некоторое время у клана будет два хранителя, затем он, как и его учитель и предшественник, уйдёт во мрак, и мудрость тысячелетий будет хранить его ученик. Так было, так есть и так будет! До тех пор, пока не придёт ВРЕМЯ.
Большой дом просыпался: сквозь занавесь слышался звон посуды, женские и детские голоса, витали запахи готовящейся еды. Шестнадцать лет назад именно он убедил женщин совета клана принять предложение людей и поселиться на Мендуаре. Они не прогадали: за это время клан усилился, разбогател, вырос численно и самое главное, за все шестнадцать лет из него не изгнали ни одного мужчину. Немалая заслуга в этом была именно его. Он встал с лежанки, зашёл в небольшой закуток в углу комнаты, где стояла большая бадья с чистой водой, встав рядом с ней, он взял ковш с длинной ручкой и приступил к так любимой им процедуре утреннего омовения. Ледяная вода взбодрила его, заставила старческую кровь быстрее бежать по венам, тело разогрелось, разум очистился от остатков сна. Умывшись, он вытерся большим пушистым полотенцем, купленным у людей. Надел одеяние шамана, надел маску, скрывшую его лицо, оставившую открытыми лишь глаза. Надел и закрепил капюшон, натянул сапоги и последним затянул расшитый пояс. Взял посох и, откинув занавесь, вышел в коридор.
Он шел по коридору и встречные с поклоном уступали ему дорогу: женщины, дети, подростки, — все, кто живёт здесь, приветствовали своего Хранителя. В их чувствах светилась искренняя любовь и уважение, даже какое-то благоговение. Он давно к этому привык. Юная девушка, поклонившись, спросила, не желает ли он поесть, но аппетита не было, старику не надо много. Поклонившись, ответил, что не голоден, и пошёл к выходу из дома. На крыльце его встретило яркое солнце, горячие лучи которого так приятно согревали. Он подошёл к своему креслу, сел и оглядел двор, наполненный утренней суетой. Работающие мужчины приветствовали его поднятыми руками, и он поднял руки в ответ. Сидя в кресле, он ждал, когда юноши соберутся в город людей. Сегодня они должны были лететь на грузовике за продуктами на весь клан, и он собирался составить им компанию. Тень заслонила солнце, старик поднял глаза и увидел юношу в свободной одежде, с любовью смотревшего на шамана.
— Приветствую тебя, Мудрейший, мы собрались в город, не нужно ли тебе купить чего-то у людей? — с поклоном спросил он.
— Нет, мальчик мой. Я сегодня сам полечу с вами.
— Мудрейший? — старика окатило изумлением. — Как скажешь, Мудрейший! У нас всё готово и мы... Мы сейчас подлетим сюда! — и бегом убежал вглубь двора.
Из большого дома вышла закутанная в церемониальные бирюзово-синие одежды женщина, подошла к старику, села в стоящее рядом точно такое же кресло. Её лицо скрыто маской, видны только жёлтые глаза.
— Приветствую тебя, Хранитель! Что нужно тебе у людей в городе, что не могут привезти наши дети? Что заставляет старого уже хранителя лететь самому?
— Здоровья и долголетия вам, Верховная! А ждёт меня не что, а КТО! Чувства подсказали мне, что мне необходимо быть сегодня там!
Чувства женщины полыхнули тревогой.
— Ты что-то чувствуешь старик! Эти времена, они СНОВА близятся?
— Да, ты права! Это ВРЕМЯ близко, ВРАГ скоро пробудится! И как уже было, разумные не готовы к встрече с ним.
— Но надежда есть?
— Она ВСЕГДА есть! Может быть, в этот цикл мы найдём у ВРАГА слабое место и в последующем сможем его остановить.
— Женщины устали ждать! Может в этот раз, народу стоит присоединиться к борьбе?
— Не знаю, Верховная. У НАС пока нет однозначного ответа.
— Но он может появиться!
— Да, может! А может и нет! Женщины готовы рискнуть всеми нами?
Она как будто погасла. Вся съёжилась, обхватила себя руками. Немигающим взглядом уставилась в пространство. В чувствах прорезался страх.
— Может, стоит рассказать остальным?
— Это БЕСПОЛЕЗНО! ОПАСНО! Нас не станут слушать! Они считают нас дикарями! Нас не услышат! И если ВРАГ узнает о нас, он не остановится, пока не истребит всех до последнего, и ты это знаешь, Верховная!
— Мы снова останемся в стороне и будем снова смотреть на это?
— Если понадобится, то будем смотреть!
— Ты, старик, наверное, этого не увидишь! Скорее всего, не увидишь! А мы увидим, и, главное, мы всё почувствуем! Нам страшно, Мудрейший! Боль одного мучительна! Боль и смерть Триллионов НЕВЫНОСИМА! От неё не закрыться!
— ВРАГ всё так же силён, как и прежде. Мы не знаем, где его сердце. А не зная где оно, нам не победить.
— Но может быть это СТАНЦИЯ?
— НЕТ! Она лишь часть, инструмент, ей уже пользовались! Они думали, что победили! Но через годы ВРАГ вернулся и закончил начатое.
— Они — это ИНУСАННОН?
— Да!
Подлетел грузовик, распахнулась дверь приделанного к нему небольшого пассажирского отсека, из него выскочил давешний юноша и с поклоном позвал старика. Он тяжело поднялся, разговор с верховной всколыхнул душу шамана. Весь народ вот уже больше сотни тысяч циклов задавал себе вопрос: "А правы ли мы?" Под тихое гудение грузовика, сидя на жесткой лавке, старик вглядывался в глубины своей колоссальной памяти и шептал: "Может мы ошиблись? Может мы чего-то не увидели." Ответа не было.
Вот и человеческий город, грузовик влетел на площадь перед большим магазином, приземлился, юноши вышли из него, с ними был мужчина "мастер товаров". Он поклонился старику и спросил пойдёт ли он с ними, шаман ответил отказом. Он вышел , огляделся, площадь была пустынна, лишь с краю стояли байки и на одном из них кто-то сидел. Старик почувствовал, это именно тот, кто ему нужен. Подойдя ближе, он разглядел сидящего, это была человеческая девочка. С удивлением старик понял, что она чувствующая и не только чувствующая, а ещё и одарена силой. Внимание старика привлекли её глаза. Посмотрев в них, он с дрожью понял: перед ним ещё одна легенда его народа, легенда с которой народ столкнулся лишь однажды и бережно хранил память о ней. Девочка была из них! В его народе называли таких, как она: ПРОШЕДШИЕ СКВОЗЬ СМЕРТЬ!
