— Понятно, товарищ Коэн, — за всех поселян ответил Иван Иваныч.
— Вот и хорошо, что всем понятно, — буркнул чекист, и обратив свой взор к милиционерам сказал. — Садитесь. Пора ехать, а то скоро совсем стемнеет.
Автомобиль развернулся на дороге, забрал своих пассажиров и уехал в сторону города, а оставшиеся поселяне вывели пролётку на дорогу и вскоре направились в Урманное. Пролёткой править взялся Светозар, так как для него это дело было привычное, а его коня в поводу вёл Иван Иваныч.
Прибыв в поселение Иван Иваныч и Светозар всё рассказали поселянскому старосте и сдали ему под роспись пролётку, как велел чекист из Барнаула...
Всё это мне рассказал Чеслав Нечаевич, возле Управы, когда я вернулся с дальнего урмана в поселение. Чтобы несколько раз не посещать нашу Управу, я передал старосте добытого на охоте марала, как долю положенную для артельных охотников, после чего направился к себе домой.
Возле ворот дома меня как всегда встречала Яринка, она вновь с утра почувствовала, что я сегодня вернусь с охоты. Рядом с ней стояли мои старшие сыновья. Увидев волокушу позади Зирочки, они быстро открыли ворота, завели лошадку во двор, поближе к холодной, и приступили к разгрузке моих охотничьих трофеев.
Пока сыновья занимались делом, мы с Яринкой направились в протопленную баньку, где я наконец-то смог попариться и смыть с себя многодневный пот. После баньки Яринка покормила меня в летней трапезной, и лишь когда я напился горячего взвару, супруга спросила.
— Демидушка, ты уже знаешь последние новости?
— Знаю. Чеслав Нечаевич возле Управы рассказал. Ты главное, не думай о плохом. Хорошо?
— А я и не думала о плохом, Демидушка. Я знаю, что с нашими родителями всё в порядке, и они сейчас не просто живы, но ещё и полностью здоровы.
— Откуда ты про енто знаешь, Солнышко?
— Я их всех позавчера ночью видела во сне. Они сами мне рассказали, что у них всё в полном порядке и переживать о них не стоит. Знаешь, а ведь они ко мне во сне не одни пришли, с ними были твои бабушки Злата и Анея, а также наш старый староста Мирослав Кузьмич и Старейшина поселения. Меня удивило только то, что они довольно сильно помолодели. Скажи, разве такое омоложение может с кем-нибудь из живых произойти?
— А почему нет? Ты мою сестрицу Неждану давно видела?
— Вчера они с Владой к нам приходили, как раз после того, как Чеслав Нечаевич на Сходе всем поселянам рассказал, о найденной в лесу пролётке моего батюшки. Я кое-как их успокоила и сказала, что родители живы и у них всё хорошо. Они правда немного поплакали, но я думаю, что те слёзы были уже от радости. Ведь они знают, что я чувствую когда человек живой, а когда нет. Я вот только не поняла, почему ты меня про Неждану спросил?
— Ты видела как она помолодела после последних родов, когда двойней её Боги наградили? Ей уже сорок лет исполнилось, а на неё сейчас глянешь и больше двадцати-двадцати пяти лет ни за что не дашь. Так почему же ты думаешь, Яринка, что те, кто живут на небесах, не могут вернуть молодость нашим родителям, а также дедам с бабушками? Ведь они всегда жили согласно нашим древним Устоям и никому зла не желали.
— Я как-то об ентом не подумала, Демидушка. Скажи, а я смогу когда-нибудь вновь увидеть своих родителей?
— Если они того сами захотят, то ты с ними обязательно увидишься, Солнышко, и поговоришь по душам. Мне думается, что ваша встреча теперь только от их желания зависит.
— Ты знаешь, Демидушка, а ведь я тебе верю. Ты сейчас не просто так говорил, чтобы меня как-нибудь успокоить. Ты сам искренне веришь, в то что сказал, и дал мне надежду. Надеюсь, моя мечта о встрече с родителями когда-нибудь сбудется. Иди отдыхать, а я тут ещё побуду. Мне надо приготовить покушать Мурлыкиным котятам, да и Урчана может прийти голодная из лесу.
— Урчана нынче не придёт, Солнышко, — начал я пояснять хлопотавшей возле летней печи Яринке. — Она объелась зайчатины, сопровождая меня на охоте, вот и отправилась поспать в свою нору. Так что тебе сегодня меньше хлопот будет, с кормлением кошачьих.
— Да разве же енто хлопоты?! — удивилась супруга. — Я общаясь с ними, можно сказать душой отдыхаю. У них всё просто в жизни, на добро добром отвечают, защищают своё потомство, и нет скрытой подлости, как у некоторых людей. Ты, иди, Демидушка, ложись почивать, а я тут с делами закончу и к тебе под бочок приду...
Идя через двор в дом, мне стало легко на душе, я понял, что моя Яринка не будет горевать о наших родителях, и всё у нас в семье будет хорошо.
* * *
За прошедшие шесть лет в повседневной жизни Урманного и промысловой артели мало что поменялось, если не считать того, что на общем Сходе жителей, который был созван поселянским старостой Чеславом Нечаевичем, меня единогласно избрали Главой нашего поселения и артели, а Иван Иваныча, делами доказавшего свою полезность поселению и промысловой артели, выбрали старшим по снабжению. Вдобавок, его избрали помощником старосты Чеслава Нечаевича. Меня такое принятие нового поселянина жителями Урманного полностью устраивало, ещё на одного хорошего человека нас стало больше. Меня постоянно тревожило другое, что обстановка в стране продолжала оставаться непонятной и довольно напряжённой...
Несмотря на то, что представители власти постоянно заявляли с трибун и в своих газетах, что гражданская война закончилась, что победа Красной армии и партии большевиков привела к образованию самого миролюбивого и по-настоящему народного государства — Советского Союза, простые люди по всей стране видели совершенно другую картину. Гражданская война не только не закончилась, она продолжалась, вот только приняла совсем иную форму. Уже не было крупных сражений Красной армии с крестьянскими отрядами партизан или армиями белогвардейцев, теперь карательные органы большевиков воевали с народами бывшей Российской империи, кои были недовольны проводимой политикой в стране.
Об этом мне рассказал Иван Иваныч. Он довольно близко сошёлся с Семёном Марковичем, на основе совместных посещений ресторанов, где они под коньячок и прекрасно приготовленные блюда, вспоминали не только о минувшем прошлом, но и частенько обсуждали что происходит в стране, а также размышляли о том, какое будущее вскоре для всех наступит.
После того, как мы спасли Семёна Марковича от ночного захвата московскими чекистами, под руководством Мордехая, он проникся доверием к Иван Иванычу и вскоре понял, что тот его никогда не предаст, и не донесёт на него местным чекистам или представителям партии, что находились на вершине власти, и поэтому всегда был с ним предельно откровенным. Вот таким образом мы с Иван Иванычем узнавали все последние новости гуляющие среди представителей власти.
Мне, как Главе поселения и артели, приходилось поддерживать их ресторанные посиделки, иначе мы бы так и не узнали, что на самом деле происходит в Барнауле и губернии. Иван Иваныч не только запоминал все новости поведанные Семёном Марковичем, он довольно часто посещал различные деревни, хутора и селения, где помимо обмена различными продуктами, общался по душам с местными жителями. Вот поэтому он всегда был в курсе того, что творилось не только в стране, но и в самой большевистской партии. Мне нравилось, как он грамотно связывал воедино вроде бы отдельные новости, на первый взгляд никак не связанные между собой, но в результате у Иван Иваныча получалась целостная картина происходящих событий.
В один из летних вечеров мне пришлось задержаться в Управе, чтобы закончить просмотр полугодового отчёта, о деятельности нашей промысловой артели, который подготовил Светозар. Моё внимание отвлёк шум на улице. Выглянув в полуоткрытое окно, я увидел, что в поселение возвернулся обоз, который доставил необходимые для жизни мешки с зерном и мукой, а также потребные товары для наших поселян. Староста Чеслав Нечаевич со своим сыном Светозаром как всегда отправились заниматься приёмкой хлеба, а через полчаса, ко мне в кабинет зашёл хмурый Иван Иваныч. Помимо его хмурого лица, меня удивило, что от нашего старшего снабженца шёл запах спиртного. А ведь до этого момента Иван Иваныч никогда не позволял себе появляться в поселении выпившим.
— Здравия тебе, Иван Иваныч, — первым поздоровался я. — Проходи. Присаживайся, где тебе удобно. Сейчас Светозар освободится от дел, разогреет немного остывший самовар и нам чайку горячего сделает.
— И тебе доброго здравия, Демид Ярославич, — хмуро ответил наш старший снабженец. — Ты извини меня, что я к тебе в таком непотребном виде пришёл, но прошу поверить, что у меня на то были очень веские причины.
— Хотелось бы услышать хотя бы одну вескую причину...
— Семёна Марковича подстрелили, — хмуро ответил Иван Иваныч, присаживаясь за стол. — Я его в Урманное привёз, так как он совсем плох был.
— Что?! Где подстрелили?!
— Ночью в городе. Когда мы с Семёном Марковичем из ресторана к нам в представительство уже почти добрались. Он дюже перебрал коньяка, вот и пришлось его поддерживать. Сам бы он той ночью вообще никуда не дошёл. Меня тоже чуть не завалили. Первая пуля в Семёна попала, он начал падать и потянул меня за собой. Чуть погодя прозвучал второй выстрел, и я почувствовал как пуля у меня по волосам прошлась. Пока мы лежали на улице, с Семёна лужа крови натекла и моё лицо прямо в этой кровавой луже оказалось. Я прикрыл глаза, и в этот момент нас осветили карманным фонариком. Потом я услышал, как к нам подошли двое. Один из них очень тихо сказал: "Похоже обоих положили", а второй также тихо спросил: "Один вроде ещё вошкается. Может контроль сделаем?", но первый цыкнул зубом, и злобно ему ответил: "Ты что идиёт?! Если ты сделаешь контроль, тогда всем сразу ясно станет, что тут чекисты поработали. Сами к утру сдохнут, если уже не сдохли. Быстро уходим. Вот уже по улице кто-то сюда бежит". Эти двое тут же скрылись, а до нас вскоре добежали люди. Это оказались наши артельные охотники. Они аккуратно перенесли нас в артельное представительство. Там меня хорошенько отмыли от крови, а рану в левом плече Семёна Марковича промыли и хорошенько перевязали. Ранним утром наш обоз отправился в поселение, так как весь хлеб и все товары мы уже получили, и погрузили на подводы. Меня все эти странные дела в городе так напрягли, что я не удержался и всю дорогу до Урманного прикладывался к бутылке с коньяком. Правда делал это так, чтобы другие обозники не видели.
— Понятно. Семён сейчас где?
— Сейчас с ним твоя супруга и несколько женщин занимаются, в доме, который стоит рядом с твоим.
— Погоди, Иван Иваныч. Ты что... до сих пор не знаешь, что моя Яринка в своём отчем доме поселянскую больничку организовала? Она ведь такое решение приняла через два месяца, после того, как вы пролётку моего тестя в урмане нашли. Пока в нашей больничке страдальцев не было, Ярина девчат и женщин обучала лечению, которому сама в Москве научилась.
— Откуда бы я про это узнал?! — удивился Иван Иваныч. — Я же постоянно в разъездах. У меня серьёзных болячек не было, лишь продуло в дороге несколько раз до зелёных соплей, так меня супруга Светозара быстро в порядок привела своими настоями на травах. Вот поэтому я и не знаю ничего про нашу поселянскую больничку. Мне Чеслав Нечаевич подсказал куда раненого Семёна Марковича везти надобно, вот я туда его и отвёз, а потом твоей супруге передал.
— Что Ярина сказала?
— Она сказала, что пуля прошла через левое плечо навылет, но ничего важного не задела. Потом внимательно осмотрев его добавила, что Семён Маркович слишком много крови потерял, но она быстро поставит его на ноги.
— Понятно. С одной причиной мы разобрались, но ты мне сказал, что веских причин у тебя было несколько. Хотелось бы и их услышать.
— Тебе чего, Демид Ярославич, хотелось услышать? Причину, почему мы с Семёном вдвоём набрались коньяка в ресторане? Или мне обо всех причинах подробно рассказывать?
— Хотелось бы все подробности узнать.
В этот момент ко мне в кабинет зашёл Светозар.
— Демид Ярославич, мы с отцом всё дела закончили. Зерно и муку приняли. Обозники все мешки в амбар во дворе перетаскали, а все привезённые товары и ящики с патронами на склад Управы отнесли. Я ещё нужен?
— Светозар, разогрей самовар, пожалуйста, и можете с отцом идти домой отдыхать. А я ещё в Управе побуду. Нам тут с Иван Иванычем кой-какие дела обсудить надобно.
— Так самовар уже готов. Я его как раз перед самым приездом обоза запалил. И кроме того, Яромир по моей просьбе из города для Управы хорошего чая привёз и несколько связок баранок. Принести?
— Неси, Светозар. Хороший чай и баранки лишними не будут.
Через пару минут мой помощник принёс самовар, а староста заварной чайник, пачку чая и солидную связку с баранками. Разместив всё на столе, они попрощались с нами и ушли домой. Иван Иваныч первым делом окатил заварной чайник кипятком из самовара, и только лишь потом, принялся заваривать чай, а я достал из шкафа два стакана в подстаканниках и блюдце с кусками колотого сахара.
Напившись ароматного чая я посмотрел в глаза Иван Иваныча, тот понял мой взгляд и тихо спросил:
— С чего начинать?
— На твоё усмотрение, Иван Иваныч. Главное, чтобы всё понятно было.
— Хорошо. Тогда я пожалуй начну с общей обстановки что сложилась в нашей стране, после возвращения твоей супруги из Москвы, а потом перейду к своим веским причинам.
— Я не против.
То что я потом услышал от Иван Иваныча, мне очень не понравилось и заставило задуматься о том, как сохранить жизни наших поселян. Сам рассказ и наша беседа мне надолго запомнились. А сообщил он мне следующее:
— Ты прекрасно знаешь, Демид Ярославич, что мне, как старшему снабженцу, приходилось не только сопровождать наши продовольственные обозы, но и искать новые точки сбыта. Походу дела мне удалось "прикормить" некоторых представителей власти, которые частенько бывают не только в Москве, но и в других губерниях страны. Под коньячок и водочку, да с хорошей закуской, нынешние чиновники и партийцы делились со мной очень интересными новостями и слухами, что гуляют у них в верхах. Им всем хотелось выговориться и рассказать обо всём, что у них накопилось на душе, так что мне не привыкать было к роли внимательно слушающего исповедника. Я все их рассказы затем себе в тетрадку записывал, а после долго размышлял над всем услышанным. И вот какая картина маслом у меня получилась... После смерти Ленина, политическая обстановка не только в столице, но и во всей стране, стала напряжённой и непредсказуемой. В верхушке партии большевиков произошёл раскол на несколько фракций, и у каждой наметился свой лидер, а то и несколько. Говоря простыми словами, теперь вместо одного умершего большевистского вождя, который всем указывал путь дальнейшего развития, в стране таких вождей проявилось несколько, и каждый из них призывает всех следовать именно за ним. Наибольшее влияние имела фракция сторонников Троцкого, который постоянно говорил о мировой революции. Его поддерживали не только высшие партийные руководители на местах, но также большинство командиров в армии, на флоте и в карательных органах.
