— Не крутите мне пейсы, Семён Маркович, их давно уже нет. Нам все пейсы ещё на флоте обстригли. Скажите честно, для чего вы мне вспомнили за французскую революцию, ежели мы с вами говорим за князя?
— Так вы сами начали выговаривать за буржуев и эксплуататоров, назвав этими обидными словами моего гостя. Чтобы закрыть пробел в вашем образовании, я и вспомнил за французскую революцию. Слово "буржуи" именно там и появилось. Им называли всех горожан, что имели свои личные дома в городе. Буржуи всегда делали маленький гешефт, они сдавали комнаты приезжим. А теперь подумайте один раз и скажите, как Князь может быть буржуем, ежели он живёт в глухом поселении, и даже не имеет собственного жилья в городе? И заодно пораскиньте мозгами, кого он в своей деревне может эксплуатировать? Старых ведьм да колдунов? Так что все ваши доводы за Князя, как за буржуя и эксплуататора, мне даже неинтересны.
— Сёма, вы снова меня дико удивляете. Скажите мне, как аптекарь аптекарю, вы случайно не перегрелись стоя на солнышке? Причём тут ведьмы и колдуны, за которых вы говорите?
— Да всё при том, Зяма, что в той деревеньке кроме Князя, ведьм да колдунов, больше никто не проживает. Вы удивитесь ещё сильнее когда узнаете, что ту глухую деревню, жители окрестных селений не иначе как Ведьмовской и не называют, и обходят её десятой дорогой.
Дальше я не стал слушать разговор Семёна и одессита, а прошёл со своим людьми в жилую половину здания...
Обед на шесть персон был просто изумительным. Помимо наваристого борща, на второе нам предложили зажаренного молочного поросёнка нафаршированного рассыпчатой гречневой кашей с чесночком, а на сладкое было несколько видов бисквитов. Похоже у Семёна Марковича, имелись весьма хорошие связи в ближайшем трактире или в ресторане, раз он сумел так быстро организовать для гостей такой вкусный обед. Как только закончилась наша совместная трапеза в обеденной зале, я от всей души поблагодарил хозяев за превосходный обед, и задал свой первый вопрос управляющему аптекой:
— Скажи мне, Яков Ефимович, что в вашем городе вообще происходит? Все куда-то спешат, на улицах полно вооружённых людей, у меня складывается такое ощущение, словно ваш город готовится к отражению нападения германцев.
— То не германское нашествие ожидается, — улыбнувшись сказал управляющий, — это новая власть пытается защитить себя от народа. А у нас всё по-прежнему, Князь, работаем в поте лица и не покладая рук. Вот только с представителями новой уездной власти, у нас появились небольшие разногласия.
— Понятно, а для решения возникших разногласий с новой властью, вам понадобились люди с оружием у входа в аптеку. Я всё правильно понял, Яков Ефимович?
— Вы всегда всё правильно понимали, Князь.
— Кстати, те трое незнакомцев на улице, что не хотели пускать нас, они хоть надёжные люди? Мне показались они чересчур нервными.
— То наши партийные товарищи недавно приехавшие из Одессы. Один из них, тот самый, что с вами на улице разговаривал, друг детства нашего Семёна. Так что Сёма знает Зиновия уже много лет.
— Семён Маркович, скажи, Яков Ефимович не ошибся, тот одессит действительно твой друг детства?
— Ну да, вот только Зяма не всегда был одесситом. Он родился в Варшаве, мы там закончили одну и ту же гимназию. Потом вместе поступили в Императорский Варшавский университет, на медицинский факультет, где изучали фармакологию. Уже будучи студентами второго курса, мы с ним состояли в социал-демократической студенческой ячейке. По окончанию университета, меня направили в Барнаул, а Зиновий, со всей своей семьёй, из Варшавы переехал в Одессу. Дальше наши пути-дорожки разошлись, хотя мы несколько раз встречались на партийных конференциях за границей.
— Понятно, теперь буду знать. Скажите мне, пожалуйста, Яков Ефимович и Семён Маркович, у меня складывается ощущение, что вы ожидаете вооружённого нападения на вашу аптеку?
— Князь, вы разве ничего не слышали о трагических событиях произошедших в столице России? — удивлённо спросил управляющий аптекой. — Временное правительство объявило нашу фракцию большевиков: "изменниками дела революции" и "германскими шпионами".
— То что они сказали глупость, даже местным дворникам объяснять не надо. Но я не услышал от вас истинных причин, из-за чего вдруг Временное правительство, а также партии кадетов, эсеров и прочих умеренных эсдеков, так ополчились против большевиков?
— Они ополчились на нашу фракцию, из-за июльского восстания в Петрограде, — быстро сказал Семён, опередив своего начальника.
— Семён Маркович, погодь, не торопись. Спокойно поясни мне. Какое вообще отношение к июльскому восстанию имеют большевики?
— Как это какое?! Князь, похоже вы ещё не знаете, но именно наша фракция организовала в Петрограде многотысячные демонстрации против Временного правительства. Они прошли под большевистскими лозунгами: "Долой министров-капиталистов!", "Пора кончать войну!" и "Вся власть Советам!". За это наших товарищей стали расстреливать казаки, которых вызвало с фронта Временное правительство, — сказал Семён, а потом удивлённо посмотрев на моё выражение лица, спросил: — Я что-то сказал не так, Князь?
— Да всё не так, Семён Маркович. Похоже тебе сообщили неверные сведения об июльском восстании, тем самым обманув и тебя, и всех ваших людей в Барнауле. Или, что ещё хуже, кто-то в вашей фракции большевиков пытается приписать себе чужие заслуги. Я же не зря тебе только что задавал вопрос: "Какое вообще отношение к июльскому восстанию имеют большевики?" Скажите, Семён Маркович и Яков Ефимович, откуда вы получили сведения о событиях произошедших в Петербурге?
— Неделю назад к нам приезжал товарищ из Московского комитета, — начал отвечать Яков Ефимович. — Я с ним знаком ещё с Августовской конференции социал-демократов в Вене. Он, с тремя одесскими товарищами, доставил нам много свежих партийных газет и рассказал, всем присутствующим на встрече, о восстании произошедшем в Петрограде. От него же мы все узнали, о запрете фракции большевиков, и о, начавшихся по всем губерниям, арестах наших товарищей.
— Похоже, что приезжавший к вам партийный товарищ из Москвы, сам ничего не знал о том, что в действительности произошло в Петербурге. Наслушался где-то различных слухов, а потом, рассказал вам наскоро придуманную историю, добавив для правдивости своих слов, несколько всем известных фактов. Вы же всё равно никак не смогли бы проверить, обманывает он вас или нет. А полуправда порой похуже всякой лжи будет.
— Князь, вы намекаете на то, что меня и всех моих товарищей обманул представитель нашей социал-демократической партии?! — удивлённо спросил Семён.
— Мне незачем намекать, Семён Маркович, я вам открыто заявляю, что он вас всех обманул. Скажите, приезжавший к вам товарищ из Москвы, к какой фракции вашей партии принадлежит? К большевикам или меньшевикам?
— Мне это не известно, но то что он из Российской социал-демократической рабочей партии, можете не сомневаться. Я видел его выступающим на партийной конференции. Может быть Яков Ефимович сможет вам более подробно ответить, они всё-таки знакомы.
— В какой из фракций состоит товарищ Роман, я не знаю. Мы познакомились с ним ещё до раскола партии на фракции. Пять лет назад, на Августовской конференции социал-демократов в Вене, нас познакомил Юлий Осипович Мартов.
— Тогда мне всё понятно. Мартов не только меньшевик, он лидер меньшевистской фракции. Получается, что меньшевики послали к вам, Яков Ефимович, своего человека, которого вы хорошо знаете, и которому поверите на слово. Вот он и высказал вам на собрании придуманную версию о произошедшем восстании, а вы по старой памяти ему поверили, как своему давнему партийному товарищу.
— Всё может быть. Вполне возможно, что вы правы, Князь, — тихо произнёс управляющий, и ненадолго задумался.
— Князь, а вы сами-то знаете, что произошло в столице на самом деле? — задал вопрос Семён.
— Знаю, Семён Маркович. Я совсем недавно побывал в Томске, и встречался с тамошними анархистами. Так вот, среди них были трое участников тех событий в Петербурге. Они получили ранения во время июльского восстания. Они-то мне и рассказали, как всё происходило на самом деле, и с чего всё началось.
— Интересно было бы послушать версию анархистов о произошедших событиях.
— Раз есть интерес, то могу и рассказать. Началось всё не в Петербурге, как говорил вам гость из Москвы, а с противостояния Нестора Махно и Украинской Центральной Рады. Пока все партии лишь только говорили о необходимости передачи земли крестьянам, анархо-коммунисты Нестора Махно изъяли церковные и помещичьи земли в Гуляйпольском районе, и передали их селянам. Причём даже помещики получили отдельные земельные наделы, ибо Нестор Иванович особенно подчёркивал, что нельзя разрушать крепкие селянские хозяйства. Кадетам и эсерам, засевшим в Центральной Раде, раздача земли очень не понравилась, вот они и сговорились с Временным правительством объявить все действия анархистов незаконными. Анархисты Нестора Ивановича Махно провели в Гуляйполе и в других городах демонстрации протеста, выдвинув требования: "Долой десять министров-капиталистов!", "Пора кончать войну!" и "Вся власть Советам!". Как видите, Семён Маркович, то что ваш товарищ из Москвы попытался выдать за большевистские лозунги, появилось изначально на Украине, и было требованиями анархо-коммунистов. Но я продолжу. Временному правительству не понравились демонстрации анархистов и они решили задавить их своей властью. Первым шагом стало изъятие властями ближней усадьбы Бакуниных, на Полюстровской набережной Петербурга, в которой располагался главный штаб анархистов. Петербуржцы данную усадьбу почему-то называют "бывшей дачей Дурново", но суть не в том. Произошло вооружённое столкновение, в перестрелке был убит лидер анархистов Аснин, а ещё один анархист, матрос Железняк, был тяжело ранен. Вот после таких кровавых событий, начались многотысячные демонстрации и митинги анархистов в Петербурге. Во время одного из митингов, вооружённые анархисты совершили налёт на тюрьму "Кресты" и освободили шестерых своих сторонников, а также представителя вашей партии, редактора большевистской "Окопной правды" Хаустова. Поначалу власти силами полиции пытались разогнать демонстрантов и митингующих, но получили достойный отпор. Начавшееся восстание анархистов поддержали рабочие петербуржских заводов, матросы балтийского флота и первый пулемётный полк. Три дня длилось вооружённое восстание анархистов в Петербурге, пока Временное правительство не отдало приказ казакам и юнкерам стрелять в демонстрантов. Вот тогда-то анархисты из Томска и получили свои ранения.
— Князь, вы хотите сказать, что большевики вообще не принимали участия в демонстрациях против Временного правительства, и наши товарищи не участвовали в июльском восстании?
— Насколько мне известно, из ваших же газет, партия большевиков объявляла о намерении провести мирную демонстрацию в поддержку рабочих. Однако, под давлением Съезда Советов, обвинившего большевиков в организации "военного заговора", ваше партийное руководство, не желая противопоставлять себя Съезду, отменило свою демонстрацию. Так что, Семён Маркович, в произошедшем июльском восстании принимали участие только лишь красногвардейцы, отряды анархистов, матросы Балтийского флота, первый пулемётный полк и рабочие с заводов, часть из которых, действительно были представителями фракции большевиков. По рассказам участников тех кровавых событий, большевиков среди рабочих заводов было не больше трёх десятков. Все они были членами рабочих ячеек, и никто из них никогда не состоял в руководстве вашей партии. После услышанного, подумай, Семён Маркович, стоит ли повторять людям слова товарища из Москвы, что именно ваша фракция большевиков "организовала в Петрограде многотысячные демонстрации против Временного правительства"?
— Да, Князь, не ожидал я услышать такой необычный рассказ об июльском восстании. Вы на меня сейчас как ушат холодной воды вылили.
— Я просто сказал правду, Семён Маркович. Многие люди верят тебе и Якову Ефимовичу, они внимательно слушают каждое ваше слово. Мне очень не хочется, чтобы вас называли болтунами и обманщиками. Я вас уже много лет знаю, и никогда не замечал вранья за вами. Вот потому-то и говорю вам всё открыто, по-дружески, как есть. А на счёт того, что власти подавили восстание не переживайте. Думаю, если анархисты и большевики объединят свои силы, то они смогут скинуть нынешнее Временное правительство, и изберут новое, которое будет действовать на благо всех людей.
— Вот видишь, Семён, — вышел из задумчивости управляющий, — даже анархисты понимают, что необходимо объединять все революционные силы в борьбе за правое дело. Жаль, что лидеры нашей социал-демократической партии, разделяющие её на фракции, не хотят этого понять. Ну что же, будем надеяться, что вскоре всё изменится. Благодарю вас, Князь, за ваш рассказ...
Глава 41
Поселение "Урманное"
В Алтайском Белогорье
После возвращения из Барнаула в наше таёжное поселение, жизнь вернулась к привычному укладу. Единственное что изменилось, касалось лишь моих снов. Они мне снились не только когда я был дома, но и во время моих выходов на охоту. В своих снах я чувствовал какое-то непонятное нарастание приближающейся беды. Мне постоянно снились видения жуткой бури пришедшей откуда-то с запада и обрушившейся на нашу землю, на наши сёла и города. Буря сопровождалась непрекращающимися потоками грязно-кровавого ливня из тёмно-свинцовых облаков, но самое плохое состояло не в том, что кровавые потоки заливали улицы городов и поселений, а в том, что большинство людей даже не обращало никакого внимания на нескончаемый кровавый потоп. Всё буйство кровавой стихии мне приходилось наблюдать из какого-то, парящего над миром, очень необычного шара, закрывшего меня своим прозрачным, но довольно плотным пологом сразу со всех сторон. Чем больше я всматривался в хмурые лица бредущих по улицам городов и поселений разумных, тем более чётким становилось понимание того, что абсолютно все люди и нелюди на земле, попавшие под нескончаемые потоки странного кровавого ливня, постепенно утрачивали разум. Спустя некоторое время, все потерявшие разум, неважно люди или нелюди, становились довольно злобными существами. Сначала в них проявлялась алчность и они начинали отнимать у других всё что им понравилось, а потом все потерявшие разум вдруг принялись убивать, причём не только своих противников или каких-то других существ, но даже друг друга. И этому безумному истреблению разумной и всякой другой жизни, не было видно конца и края.
Наблюдая за кровавым безумием творящимся на земле, моя внутренняя сущность пыталась отыскать людей сохранивших свой разум. Что-то в моей душе подсказывало, что такие разумные где-то укрылись от жуткой бури, и стараются в этих убежищах сохранить себя и своё потомство. Мне необходимо было найти всех оставшихся разумных, и постараться обязательно помочь им выбраться в тихие и спокойные места на земле, кои находятся вдалеке от гибельного кровавого потока, иначе вся разумная жизнь, в основном слое реальности, вскоре может погибнуть...