Все ненадолго замолчали, обдумывая услышанное, а после этого, мой отец своими словами пересказал Богуславу Ярославичу и Родасвету Казимировичу все новости, что я доставил ему от моего деда.
— Что скажешь по поводу услышанного, Богуслав? — спросил Родасвет Казимирович. — К чему нам всем следует готовиться?
— К большим переменам в жизни и к большой крови следует готовиться, Родасвет. Пока все енти напасти до наших мест не добрались, жителям поселения надобно запасаться хлебом, всеми необходимыми припасами и оружием. Через купцов на Торговом подворье закажем побольше охотничьих ружей с припасами, а ежели получится, то и армейских винтовок с патронами. Как вам известно, все приезжающие к нам на подворье торговцы уже давным-давно знают, что уездные власти обязали нас добывать мясо и рыбу, а затем поставлять копчёное продовольствие для воюющей армии. Так что думаю, что местных купцов не особо удивят наши заказы на оружие. Пустим среди приезжающих торговцев слухи, что мы решили подготавливать новых охотников для выполнения указа уездных властей. Кроме того, для всех жителей поселения надобно будет создать надёжные долговременные схроны, подальше от нашего Урманного, например на одном из больших островов посредине болота. Проложим к нашим схронам тайную гать, дабы в случае беды, там могли надолго укрыться все наши женщины, старики и детки.
После сказанного дедом Богуславом, в кабинете отца вновь наступила тишина.
— Деда, неужели всё будет настолько плохо, как ты сейчас сказал? — через некоторое время нарушил я общее молчание.
— Понимаешь, Демидушка, войны выгодны лишь небольшому кругу лиц находящихся возле вершин власти, для всех остальных людей на земле она приносит только горе, утраты и различные беды. Ведь войны порождают не только смерть воинов в битвах и сражениях, они всегда приносят на землю голод, разброд в умах, недовольство и смуту. Никакая война не может принести счастья людям, все воюющие стороны всегда несут большие потери...
— Даже победители?! — удивлённо спросил я.
— А чем они отличаются от побеждённых? Задумайся, войны всегда требуют больших денег. Правители занимают их у ростовщиков в разных странах за долю в будущих военных трофеях, но иногда случается так, что расходы на войны намного превышают стоимость взятого долга и всех захваченных трофеев. Вот и получается, что победители повоевали себе в убыток, а вся выгода досталась тем, кто давал им деньги в долг. Смотри далее, потери среди солдат в битвах несут все армии, а новых солдат правители набирают только из простых жителей. Тем самым, многие семьи лишаются на время войны или навсегда своих кормильцев. Кроме того, власти дополнительными налогами и поборами обкладывают своих жителей во всех воюющих странах. У тех, кто трудится на полях, изымают больше зерна, чем в мирное время, ибо многочисленные армии на войне надобно чем-то кормить. Тех, кто выращивает скотину или занимается охотой, заставляют больше сдавать мяса для снабжения армий. Ты уже сам выполнял такой же указ властей. Такие действия, приводят к тому, что увеличенные налоги приходится платить тем, у кого есть в наличии деньги, то есть купцам различных гильдий и мелким торговцам. А они, чтобы не лишиться своего прибытка из-за дополнительных налогов, начинают поднимать цены на все имеющиеся у них товары. После такого роста цен, разорившиеся люди уже не в состоянии купить даже простую еду, а значит их семьи начнут голодать. Кто-то пойдёт просить милостыню на паперть, а некоторые обездоленные, соберутся в ватаги, и выйдут на дороги грабить торговые караваны. Ведь им нет никакого дела, до идущей где-то далеко от их дома войны. Озлобленные люди видят лишь одно, купцы и торговцы подняли цены на повседневные продукты, а значит они и есть самые главные враги-кровопийцы. Так рождается смута и недовольство среди простых людей, а последствия смуты всегда приводят к кровавым бунтам.
— Богуслав Ярославич, енто что же получается, из-за того, что англы дали денег и оружия японцам, уговорив их пойти войной против Российской империи, на нашей земле вскоре может начаться смута, которая приведёт в дальнейшем к кровавому бунту? — спросил мой отец.
— Ты всё правильно понял, Ярослав. Так оно и будет, а помогать устраивать смуту на нашей родной земле будут те люди, которых обучали англы на своих оловянных островах. Пройдёт ещё немного времени, и вы все сможете убедиться в правоте моих слов.
— Деда, мне вот что непонятно, как могут люди предавать свою страну? Неужели они совсем не понимают, что действуют против своего же народа?
— Демидушка, а почему ты решил что они предают свою страну и свой народ?
— Ну как же, они же подговаривают свой народ к смуте, и к бунту против законной власти. Даже главный губернский жандарм говорил отцу, что все террористы-бомбисты и бунтовщики-революционеры действуют по указке островитян.
— Запомни, Демидушка, среди островитян находящихся у власти, довольно много жестоких, очень хитрых и коварных людей, вот только наивных простаков в их среде нету. Когда надобно, англы всегда подкупают важных имперских чиновников в различных странах, но обучают лишь тех людей, чьи страны и народы были захвачены. И занимаются островитяне такими делами не по доброте душевной, чтобы помочь людям, а преследуя только свои собственные интересы. Ради них, англы готовы использовать любых недовольных, жадных или самовлюблённых людей. Вот смотри. Российская империя захватила богатые земли Московии, Польши, Великого Княжества Литовского и Великой Тартарии, разве все народы, испокон веков на них проживающие, сразу же стали законопослушными подданными империи? Нет! Для простых людей, Российская империя захватившая их страны, была и останется врагом. Потому что подати они теперь платят не только своим местным владетелям или князьям, но и пришедшим на их землю имперским захватчикам. Будут ли простые люди роптать от ухудшения условий их жизни и введения новых повышенных податей? Конечно же будут! Прибавь к указанным мною тяготам церковное рабство, когда целые деревни и поселения вместе с живущими в них людьми навечно попадают в неволю к различным монастырям, пустыням и лаврам. Думаешь, народы смирились с такой участью и издевательством над ними попов? Нет! Как только начнётся большая смута, с виду мирные и послушные прихожане сразу же побегут сжигать и грабить церковные обители, а разжиревших пастырей-рабовладельцев начнут вешать на ближайших столбах. На землях Великой Тартарии имперская церковь ещё не успела развернуться в полную силу, хотя пример с нашей старой деревней Скоробогатово говорит сам за себя. А вот на землях Московии, Польши и Великого Княжества Литовского, имперские церковники уже показали себя во всей истинной красе. Вот там, на западных землях империи, и выискивают англы всех недовольных людей, а потом обучают их на своём острове, как нужно бороться против властей Российской империи. Островитяне обучая террористов-бомбистов и бунтовщиков-революционеров, говорят им, что теперь только они являются истинными борцами за свободу своей страны. Что их великая цель состоит в том, чтобы освободить свои народы и свои страны от гнёта захватившей их империи. Так что, никаких мыслей о предательстве, у таких людей нет и никогда не было. И пусть пройдут десятки или даже сотни лет, после захвата каких-либо земель, подневольные простые люди постоянно будут думать о том, как освободиться от власти захватчиков и поддерживающих их имперских церковников.
— Богуслав Ярославич, так что ты предлагаешь делать, ежели в наши земли забредут беглые каторжники? — спросил мой отец.
— Думаю, что сначала надобно будет с ними поговорить по душам, но в присутствии наших женщин, которые даже малую ложь за версту чувствуют. Ежели человек окажется чист душою и действительно борется за свободу своей страны и народа, то мы накормим его, дадим немного времени дабы он отдохнул и набрался сил, а потом отпустим на все четыре стороны. Пусть идёт куда хочет. А вот ежели к нам забредёт какой-нибудь душегуб с чёрной душой, который корысти ради проливал чужую кровь как водицу, то такого татя мы обязаны повязать и отправить в уезд к жандармам.
Всё что нам говорил дед Богуслав, в кабинете моего отца, вскоре начало сбываться, причём в самых мрачных проявлениях. В конце осени среди торговцев и жителей уездных городов вовсю гуляли слухи, в которых всё чаще и чаще звучали мысли, что скорей бы закончилась война, пускай даже армия и флот Российской империи проиграют Японии, зато вновь наступит мир и спокойная жизнь. Но уже в средине следующей зимы, до нашего поселения дошли ещё более жуткие вести. В самой столице империи, состоялось мирное шествие петербургских рабочих к Зимнему дворцу. Их надоумил, отнести императору коллективную петицию о рабочих нуждах, местный поп Гапон. Мирное шествие остановили имперские солдаты, стоящие на страже вокруг дворца, и приказали всем разойтись по домам, а когда пришедшие рабочие попытались прорваться сквозь оцепление солдат, военные чиновники отдали приказ стрелять в безоружных людей. В результате кровавой бойни погибли несколько сотен человек.
Первого беглого каторжника привели в наше поселение в самом конце весны. Его скрутили в урмане неразлучные братья Доброслав и Любомир, когда тот напал на Неждану, собирающую лечебные травы, и попытался её изнасиловать. На счастье моей сестры, её муж со своим братом недалеко осматривали дерево на наличие дупла с лесными пчёлами. Мужика восточного вида быстро оттащили от Нежданы, хорошенько набив ему морду, а потом тщательно обыскав, крепко связали верёвками. Допросить беглого каторжника в нашей Управе не получилось, так как он не хотел отвечать на вопросы деда Богуслава и моего отца, а только лишь злобно ругался на какой-то жуткой смеси состоящей из русских и уйгурских слов. Наглец грозил всем присутствующим в Управе жителям поселения страшной карой от каких-то очень влиятельных и уважаемых людей. Увидев, что беглый каторжник совсем не хочет ни с кем говорить, а только лишь злобно кидается на мирно стоящих людей, дед Богуслав поручил неразлучным братьям отвезти его в уезд и сдать жандармам, сообщив заодно, при каких условиях они насильника задержали.
Если бы Богуслав Ярославич и мой отец тогда знали, какая злобная и мстительная душонка у пойманного каторжника, то сами бы удавили его прямо в Управе. Потому что, примерно через три месяца, когда мы с дедом Богуславом возвращались в поселение с одного из островов, где шло строительство большого схрона, при нашем выходе из болота со стороны леса раздался выстрел. Так как я шёл через высокие камыши на несколько шагов позади деда, то стрелявший не мог меня видеть. Присев на корточки в камышах, я успел сдёрнуть с плеча ружьё, а после снял наплечный мешок. Тихонько пробравшись вперед, я увидел лежащего без сознания деда Богуслава, на его правом плече разрасталось кровавое пятно. Достав из своего мешка нарезанную холстину, я туго перевязал кровоточащую рану на плече. Спустя некоторое время послышались приближающиеся шаги, похоже стрелявший решил проверить результат своего выстрела. Мне пришлось проползти несколько саженей вперед, смещаясь немного вправо от тропы. Едва ближайшие ко мне камыши раздвинулись, и за ними появился чужак, я не раздумывая выстрелил ему в левый бок. Он рухнул как подкошенный, а на его мёртвом лице застыло удивление и непонимание. Подойдя к убитому и внимательно осмотрев его, я сразу узнал беглого каторжника, которого поймали и передали в уездный Особый отдел Доброслав и Любомир. Скорее всего, он вновь сбежал с каторги, чтобы жестоко отомстить деду Богуславу, за то, что он приказал сдать беглеца жандармам. Судя по всему, при побеге этот тать убил охранявшего его солдата. Иначе откуда у беглого каторжанина взялась армейская винтовка? Оставив лежать в камышах труп каторжника, я снова осмотрел раненого, нажал нужные точки на его теле, чтобы остановить кровотечение. Дед был живой, но находился без сознания, так как по-видимому потерял много крови. Недолго думая, я добежал до леса, где сделав большую волокушу вернулся к деду. Закрепив его верёвками на волокуше, я забрал свои вещи и всё оружие, после чего направился на базу наблюдения, ибо только там могли помочь раненому Богуславу Ярославичу.
На базе меня уже поджидали. Сабур через свою систему наблюдения увидел как я тащил через болото волокушу с раненым разумным и сообщил об этом моему деду, который находился на дежурстве. Богуслава Ярославича поместили в медицинскую капсулу, и лишь когда Медик базы сказал, что угрозы для жизни разумного больше нет, я смог спокойно вздохнуть.
Когда я уходил, Сабур сказал, что доставленному разумному придётся навсегда остаться на базе. Мне необходимо будет рассказать для жителей поселения достоверную легенду, что беглый каторжник тяжело ранил Богуслава Ярославича, а пока я устраивал засаду и уничтожал душегуба, раненый дед попытался отползти в сторону, но провалился в трясину. Тело убийцы, его оружие, а также пролитая на тропе в камышах кровь, будет надёжным подтверждением сказанного.
Так мне и пришлось сделать. Когда я вернулся на место, где был ранен дед Богуслав, мне пришлось создать ложную тропу до ближайшей топи. Натёкшей, но ещё не до конца застывшей крови, хватило чтобы обозначить кровавый след. После всего сделанного, я сходил на остров, где подготавливали большой схрон, и рассказал поселянам, что Богуслава Ярославича больше нет. Все сразу же прекратили строительство и отправились со мной на место нападения. Многие тут же опознали беглого каторжника, пойманного по весне братьями-бортниками.
Возвратившись в поселение, жители отнесли труп каторжника в ледник находящийся во дворе Управы, а в уезд отправили посыльного, чтобы сообщить властям о случившемся на болоте. Всех жителей сразу предупредили, что если их будут спрашивать представители власти о том, что они делали на болоте, то всем следует отвечать, что ходили смотреть где лучше всего уродилась клюква. Когда люди разошлись по домам и мы остались вдвоём с отцом, я ему честно рассказал, как всё происходило на самом деле, и что жизни деда Богуслава уже больше ничего не угрожает. Услышав окончание моего рассказа у отца словно тяжёлый камень с груди упал, его довольно хмурый взгляд развеялся, он лишь ненадолго задумался, а потом взглянув мне в глаза сказал, что я всё правильно сделал. После чего, мы пошли домой ужинать...
Через день, с раннего утра, в наше поселение на бричках прибыли два жандармских унтер-офицера в сопровождении отряда казаков и одной подводы. Меня вызвали в Управу первым и обо всём подробно опросили. После этого, мы прошли в холодную где я им показал труп беглого каторжника. Они опознали его, сказав что это их клиент. Затем я принёс из дома винтовку убитого, и высказал предположение, что возможно душегуб убил своего охранника и таким образом завладел его оружием. Жандармы сказали мне, что обязательно проверят это, а посему забирают винтовку в качестве улики. Потом мне пришлось сопровождать их к болоту. Они всё внимательно осмотрели, постоянно спрашивая как и откуда мы шли, куда я пополз после выстрела, а куда дед. Затем они всё зарисовали, и мы вернулись в Управу поселения.
