— Не переживай так, Матвей Степаныч, другого комиссара поймаем и хорошенько допросим, а насчёт этого красного гадёныша, только одно сказать могу: "помер Максим, ну и хрен с ним". Ты лучше подумай, кого из более-менее здоровых людей нам в Барнаул посылать?
— А в Барнаул-то зачем?
— Не зачем, а за кем. Есть у меня несколько адресочков, где раньше доктора жили и приём больных вели. Надобно их все проверить, вдруг до сих пор там кто-то из них живёт. Доктора нам в отряд надо или лекаря какого-нибудь, чтобы он кого можно из наших вылечил и на ноги поставил. Понятно тебе?
— Мне всё понятно, командир. Перед допросом комиссара, наш пулемётчик Антип, глядя на страдания наших раненых и больных, мне одну интересную мыслишку подкинул насчёт лекарей. Вернее сказать, насчёт нескольких женщин лекарскому делу обученных. Тут оказывается где-то недалеко есть одно таёжное поселение, которое все называют Ведьмовской деревней. Так вот, в ней живут одни лишь ведьмы, лекари-колдуны, да знахари-травники. Антип нам рассказывал, что тамошние лекарки даже самых тяжёлых больных на ноги подымали. Было бы неплохо нам до той деревеньки наведаться. Одно меня пока останавливает, что в той деревне все мужики анархисты.
— Эка невидаль — анархисты. Ты лучше вспомни-ка сколько мы этой пьяной чёрной сволоты, которая вообще никакой власти не признаёт, на тот свет спровадили?
— Да в том-то и дело, командир, что местные деревенские анархисты, про которых Антип говорил, все поголовно трезвенники. У них в поселении никто не пьёт, ни вина, ни водки.
— Так не бывает, Матвей. Они же, наверняка, как все деревенские жители, ходят в церковь в ближайшее село, а там без причастия церковным вином ну никак не обойтись.
— В том-то и дело, что они в церкву не ходят, ибо христиан среди них никогда не было. Люди говорят, что они в Старых Богов веруют и им жертвы приносят. Сам бы подумал, командир, какой христианский поп допустит, чтобы к нему в храм приходили всякие ведьмы, знахари и колдуны?
— Да, интересная картина из твоего рассказа получается. Меня удивляет не то, что деревня язычников до наших дней сохранилась, а то что в ней живут анархисты-язычники. Вот про таких я действительно никогда не слышал. Послушай, Матвей, а откуда наш Антип вообще узнал про эту деревеньку, где лекари и анархисты живут?
— Так он же раньше помощником приказчика был, у крепкого торговца скобяными товарами. Они на это самое Торговое подворье товар для обмена возили. Пока его хозяин-торговец менял своё железо на различные копчёности, лесной мёд и другие продукты, наш Антип наслушался от других приехавших торговцев всяческих рассказов про Ведьмовскую деревню. Сами-то местные о себе ничего не рассказывали, вот поэтому Антип внимательно слушал других торговцев. Они-то и поведали, что ведьмаки, оказывается, охотой и рыбалкой промышляли, а потом всю свою добычу коптили и сюда для обмена привозили. В этом доме, где ты нынче отлёживаешься, ранее сидел старик, которому местные жители, из всех окрестных сёл и деревень, оставляли прошения, чтобы лекарки из Ведьмовской деревни к ним приехали, и тяжелобольных излечили. Вот так наш Антип узнал про лекарей и знахарей. Ему однажды удалось незаметно проследить, в какую сторону все местные ведьмаки с Торгового подворья уходили. Их Ведьмовская деревня где-то в самой глухой чащобе, недалеко от болот, находится.
— А про это место вы как узнали?
— Так ты, командир, без памяти лежал, когда Антип нам поведал про это тихое место. Это же он нам подсказал, что местное Торговое подворье уже несколько лет как пустует, вот поэтому мы здесь всем отрядом и встали на постой. Тут кстати, наши мужики в одном из брошенных лабазов даже ледник нашли с копчёностями, и с бочками, в которых было полно квашенной капусты. Да и на железнодорожной станции, в одном складе, наши бойцы обнаружили пару десятков мешков с крупами и мукой. Так что, с голодухи мы теперича не помрём.
— Вот это хорошая новость, Матвей, а теперь давай-ка подумаем, кого с Антипом отправить в деревеньку ту, за лекарями? Тебе придётся тут за старшего остаться. Сам понимать должен, что я, со своей раненой ногой, лёжа на лавке в хате, много не накомандую.
— Ну тогда, думаю, с Антипом надо с десяток бойцов отправить, а остальные тут охрану нести будут, да за ранеными с больными ухаживать.
— А не мало ли будет десятка? Мужиков-то в деревне может намного больше оказаться. Ты сам мне только что сказал, что по словам Антипа, в той деревне живут охотники, а они прекрасно знают, с какой стороны за ружьё браться надобно.
— Так у нас, командир, после боя на станции, всего два десятка бойцов в строю осталось, это я посчитал вместе с легкоранеными. Остальные тридцать человек пластом лежат, кто с тяжёлыми ранениями, а кто от заразы слёг. Я же не предлагаю в открытую на деревню нападать. Думаю, что сначала бойцам с Антипом надо дождаться, когда деревенские охотники на промысел уйдут, а потом, из засады, положить всех оставшихся мужиков, способных держать оружие. Лишь после этого, наши зайдут в деревню и заберут всех баб лекарскому делу обученных.
— А ежели бабы-лекарки откажутся идти? Ты об этом подумал, Матвей? Вдруг они после того как вы их мужиков постреляете, откажутся лечить?
— Мы с Антипом и такой случай обмозговали. Местным лекаркам бойцы скажут, что ежели кто, добровольно, не пойдёт лечить наших раненых и больных, то у тех детей постреляют. Думаю, что после такой угрозы, все деревенские лекарки сами побегут наших лечить, и будут это делать с большим прилежанием.
— Матвей, вы что с Антипом рехнулись совсем? В детей-то зачем стрелять удумали? Ведь мы же для того с тобой и воюем, чтобы у всех детей было светлое будущее.
— Так никто детей стрелять и не собирается, командир. Это Антип придумал, чтобы лекарки и знахарки более сговорчивыми были.
— Ну тогда ладно. Вы когда за лекарями идти хотели?
— Антип предложил мне всё с тобой обговорить, и если ты одобришь это дело, то завтра на рассвете выступить. Ведь деревню ту, нам ещё найти надобно.
— Понятно. Пусть будет по-вашему. Только смотрите, чтобы никто из детей, даже случайно не пострадал.
— Да что мы изверги какие-то, командир. Антип всё сделает как надо. Не впервой ему такое делать придётся. Он хоть и из присоединившегося к нам партизанского отряда, но я его уже много лет знаю.
— И когда же ты с Антипом успел познакомиться, Матвей? Ведь насколько я помню, остатки их отряда только с полгода назад к нам присоединились.
— Да лет двадцать назад мы с ним познакомились, когда он мою сестру сватать приезжал. Он в те времена в соседней деревне жил. Так что можно сказать, что Антип мне родственником через младшую сестру приходится.
— Вот теперь мне понятно стало, почему вы друг дружку держитесь и всегда вместе. Помоги мне лечь, Матвей, что-то раненая нога у меня совсем затекла, и болью простреливает. Скажи там кому-нибудь, чтобы мне поесть горяченького принесли.
— Сейчас всё устрою, командир.
Снова раздались над нашими головами шорохи с тихими стонами, а потом, мы с Шатуном услышали, как удалялись тяжёлые шаги Матвея и хлопнула дверь. Всё что надо, мы узнали, так что рассиживаться в подполе больше не имело смысла.
Когда мы наконец выбрались из подземного хода посреди зарослей дикой смородины, нам пришлось немного подождать, пока наши глаза, после темноты подземелий, привыкнут к яркому солнечному свету. Спустя некоторое время, мы направились к моему отряду. Тихо перемещаясь по лесу, я постоянно думал о том, как предупредить наших поселян о скором нападении. Однако по прибытию на место, выяснилось, что все мои размышления, насчёт предупреждения поселян, оказались напрасными. Рядом с ожидавшим меня отрядом, находилось ещё три десятка хорошо вооружённых поселян во главе с моим отцом. Было видно, что Лисёнок всё же успел сообщить Главе поселения тревожные вести, и привёл Шатуну с Лешим необходимую подмогу.
Я Быстро рассказал отцу и всем присутствующим людям о том, что нам удалось услышать сидя в подполе дома на Торговом подворье. В первую очередь я конечно же поведал, о готовившемся нападении на наше поселение. Потом Шатун немного дополнил мой рассказ, тем что он услышал чуть раньше.
Внимательно выслушав нас с Шатуном, мой отец немного подумав и о чём-то пошептавшись с поселянским старостой, принял окончательное решение, о необходимости полного уничтожения отряда чужаков. Отец добавил для всех присутствующих поселян, что пришлых чужаков надобно не только полностью уничтожить, но и сжечь дотла вместе с Торговым подворьем, дабы заразные болезни не распространились по уезду и близлежащим деревням.
Увидев, как артельные охотники, из моего небольшого отряда, начали готовить своё оружие к предстоящему бою, отец подошёл к нам, и приказал не вмешиваться. Добавив, что они и без нас прекрасно справятся, а нам надлежит выдвигаться в путь, и выполнять порученное ранее задание по сопровождению наших друзей-анархистов до Барнаула.
Спорить с моим отцом никто из охотников даже не подумал, так что вскоре наш небольшой отряд продолжил свой путь. Из-за задержки возле Торгового подворья, мы только к вечеру смогли добраться до почтового тракта в нескольких верстах от Барнаула. Чтобы не искушать судьбу, я принял решение, остановиться на ночёвку в лесу. Я прекрасно помнил, как ранним утром, жители близлежащих деревень отправлялись по почтовому тракту на заработки в город. Так что среди них наши друзья-анархисты не будут выделяться.
Проснувшись рано утром, мы умылись водой из родника, и позавтракали. А когда по тракту, в направлении Барнаула, потянулись деревенские телеги, и прошли несколько групп крестьян, мы сердечно распрощались с Иваном Демьянычем, Николаем и Дмитрием. Они направились в город, присоединившись к какой-то группе крестьян, а мы, забрав лошадей, отправились домой.
Глава 44
Поселение "Урманное"
В Алтайском Белогорье
После памятного для поселян боя, на нашем Торговом подворье, прошло три относительно спокойных года. По рассказам отца и других участников тех событий, тот бой с зелёноармейцами получился тяжёлым и прошёл совсем не так, как они изначально предполагали. Наблюдатель зелёных, сидевший в дозоре на крыше самого большого дома на Торговом подворье, оказался на редкость глазастым и внимательным. Он как-то сумел заметить скрытое перемещение по лесу группы наших молодых дозорных, и каким-то непонятным образом смог предупредить своих.
В том бою с зелёными, наши поселяне потеряли пятерых человек убитыми, среди погибших оказались молодые дозорные Лисёнок и Леший, а ещё семеро наших охотников получили весьма тяжёлые ранения. Кроме них, в бою с отрядом зелёноармейцев, получили небольшие ранения Светозар и Шатун, но они продолжали яростно сражаться пока последний враг не был уничтожен. Несмотря на тяжёлые для поселения потери, наши поселяне всё же смогли полностью уничтожить отряд зелёных. Тела врагов, после окончания боя, сожгли вместе со всеми постройками Торгового подворья. Мой отец, отдавая приказ всё сжечь, думал лишь о том, что нашим поселянам очень не понравится, ежели заразные болезни, которые получили зелёные обирая трупы возле железной дороги, распространятся по округе.
Наши поселянские лекарки и знахарки смогли вылечить всех тяжелораненых охотников, и поставить их на ноги, хоть на лечение и ушло несколько месяцев. А для пятерых погибших в бою поселян, по распоряжению моего отца, недалеко от болота, на большой поляне в урмане, сделали общую кроду, а чуть позже, там же провели поминальную тризну. Моего небольшого отряда не было на прощальных обрядах, ибо мы сопровождали друзей-анархистов из Томска до почтового тракта ведущего в Барнаул.
Место, где ранее находилось наше сгоревшее Торговое подворье, за прошедшие три года, позаросло бурьяном вперемешку с кустарниками различной дикой ягоды. Теперь уже там ничего не напоминало о том, что когда-то, на данном месте, довольно активно торговали или общались между собой люди. Хочется добавить, что больше никто, из местных бандитов или каких-либо таёжных партизан, на наше Урманное поселение не только не нападал, но даже ближе десяти-пятнадцати вёрст от него не появлялся.
Повседневная жизнь в нашем поселении шла как и прежде, спокойно и размеренно, но уже без всяких боевых действий. Подрастали дети поселян и уже начинали перенимать жизненный опыт старших поколений, стараясь во всём быть похожими на них. Мои старшие дети не были исключением и старались быть похожими на меня и моего отца.
Последнее время отец подолгу пропадал в поселянской Управе, и домой приходил хмурым и задумчивым. После моих расспросов о причинах задумчивости, отец ответил, что всё это из-за того что наши запасы зерна, в схронах на болотах, постепенно начали заканчиваться. Решение мой отец всё же нашёл.
Дабы не допустить голода, Глава поселения на общем Сходе, вновь разрешил всем жителям посещать дальний урман, но ходить туда за грибами или за ягодами, а также в поисках лесного мёда, без сопровождения кого-то из опытных артельных охотников, было нежелательно. Всем поселянским охотникам и рыбакам отец отдал распоряжение, постараться увеличить промысел, и начать заготавливать различные копчения для обмена на муку и зерно. Поселянскому старосте Чеславу Нечаевичу, поручили отправить несколько человек в ближайшие деревни, дабы узнать, есть ли там у местных жителей хлеб для обмена на копчёности.
Шатуна и Светозара, мой отец отправил в Барнаул, разведать кто нынче находится у власти. Нам в поселении пока была неизвестна обстановка в уездах и губернии. Поедут они до почтового тракта верхом, а перед самым городом, в лесу, Шатун останется ждать с лошадьми возвращения Светозара. Отец строго-настрого предупредил своего помощника, что ежели ему будет грозить хоть какая-нибудь опасность, от представителей местной власти, то вооружённого сопротивления им не оказывать, а лучше всего будет, если он оставит всё своё оружие Шатуну. Первым делом, Светозар должен постараться как можно быстрее скрыться от любого преследования, и добраться до наших знакомых в аптеке. Они обещали нам помочь в случае опасности или какой-либо нужды. Заодно у аптекарских людей можно вызнать, у кого можно выменять копчёности на муку и зерно. Нам в поселении без хлеба тяжело жить будет, а у работников аптеки во всех харчевнях, трактирах и ресторациях, всегда хорошие знакомцы имелись. Да и торговцев зерном они многих знали. Ведь торговцы тоже люди, и болеют они также как все, а значит и за лекарствами в аптеку захаживают.
Услышав последнее наставление моего отца, я пожелал Светозару удачи и доброго пути. Всё дело в том, что за последние три года, после памятного боя на Торговом подворье, помощник отца довольно сильно пристрастился к оружию и охоте. Он старался, по возможности, как можно чаще сопровождать меня в выходах на охоту, перенимая мой многолетний опыт. Так что, на всё время отсутствия Светозара в поселении, то есть, пока он будет собирать различные новости и слухи в Барнауле, а также решать вопросы по обмену наших продуктов на зерно и муку, я решил на несколько дней сходить поохотиться на дальний урман. Можно будет отдохнуть душой в лесу, да заодно посмотреть, доступен ли нынче вход в пещеру с порталом или там продолжает обитать неизвестный мне партизанский отряд. Тут уж понятное дело, в таком опасном выходе за пределы поселения, мне сопровождающие и лишние глаза не нужны.
