— Мы обо всём подумали, Демид, — сказал мой отец, — а Мирослав Кузьмич с отцом лишь подтвердили нам правильность нашей задумки и одобрили все наши деяния. Ты верно подметил, что нынешние власти могут начать искать бесследно пропавших жителей Урманного. Но все енти поиски могут начаться только в одном случае, ежели исчезнут жители лишь нашего поселения и прекратятся поставки копчёного продовольствия в город. А вот ежели исчезновения людей будут происходить по всей стране, во многих деревнях, хуторах и селениях, то никто из представителей власти искать наших пропавших поселян не станет.
— И как вы намерены всё енто устроить?
— Мы не собираемся ничего устраивать, Демид Ярославич, — ответил Мирослав Кузьмич. — За нас всё сделают голод и нынешние власти...
— Я не понял сказанного, — невежливо перебил я бывшего старосту. — Вы можете пояснить ваши слова, Мирослав Кузьмич?
— Могу. Всё дело в том, Демид Ярославич, что начиная со следующего лета, согласно наших наблюдений за соседними слоями реальности, по всему миру начнутся неурожаи зерновых. Пока все считают, что нынешнее зерновое изобилие в мире будет продолжаться ещё много лет. Однако вскоре правительства многих стран узнают, как глубоко они заблуждались. Такое положение дел касается и представителей власти в Москве. Они решили построить множество заводов и фабрик в стране, а для закупки станков за границей нужны средства. Вот правительство Рыкова сначала вывезло золото в Америку, а последние несколько лет стало вывозить зерно, чтобы рассчитаться за станки и иное необходимое оборудование. Так называемая "коллективизация", понадобилась властям для более быстрого изъятия зерна у селян. Ведь никто из представителей власти, вывозя зерно из страны, даже не задумался о том, а что будут кушать люди на селе, если у них весь хлеб забрать? Никто не подумал о том, что могут наступить неурожайные годы. Вскоре нехватку хлеба ощутят не только люди живущие на Алтае и в соседних сибирских губерниях, но и по всей стране. Ведь почти весь урожай прошлого года был изъят у крестьян и продан за границу. Нехватка хлеба и другого продовольствия вскоре приведёт к голоду в стране, и простые люди начнут умирать в таких больших количествах, что власти умерших от голода даже считать перестанут. Особенно от голода пострадают люди на Алтае, в Поволжье, а также в западных областях страны. Надеюсь я всё понятно объяснил.
— Теперь всё понятно. Благодарю за пояснение.
— Не нужно никаких благодарностей, Демид Ярославич. Лучше скажи, ты что-нибудь слышал про Троцкого?
— Слышал и не раз. Насколько мне известно, он революционер. Как мне рассказывал Семён Маркович, Троцкий сначала был убеждённым конституционным монархистом, но после того как его лишили всех гражданских прав, за участие в революции, что случилась четверть века назад, он стал социальдемократом, а уже после раскола в партии, примкнул к фракции меньшевиков. Ещё он поучаствовал в подготовке боснийских революционеров из "Млада Боснии", которые убили эрцгерцога Франса Фердинанда и его жену Софию в Сараево, из-за чего началась большая война в Европе. Согласно рассказу друзей анархистов из Томска, Троцкий один из главных организаторов октябрьского переворота в Петербурге. Он вошёл в состав первого Советского правительства, где его избрали наркомом по иностранным делам. Если же верить словам Зиновия Адамовича, перед первой революцией в Санкт-Петербурге, Троцкий сильно разругался с меньшевиками и примкнул к большевикам. После захвата власти большевиками у Временного правительства, Лев Троцкий участвовал в создании Красной армии, и как её основатель, он в течение семи лет был наркомом по военным и морским делам, а также председателем Реввоенсовета. После смерти Ленина, когда в большевистской партии началась борьба за власть, фракция Троцкого имела больше всего сторонников. Его все считали лидером внутрипартийной левой оппозиции, которая предложила "Новый курс" в развитии Советского государства. Однако три года назад, Троцкий был снят со всех постов и отправлен в ссылку в Алма-Ату, а в прошлом году его вообще выслали из страны. Больше мне про него ничего неизвестно. Мирослав Кузьмич, может быть поясните, почему вдруг возник вопрос о Троцком?
— Вопрос о нём возник не просто так. Хоть Троцкого и выслали из страны, но все его люди остались на своих руководящих местах. Они всё также находятся у власти, на различных высоких постах и должностях, и продолжают неукоснительно выполнять все его распоряжения. Наверное ты уже сам догадался, что все советские, партийные, хозяйственные и карательные посты на Алтае и в Барнауле заняли последователи Троцкого?
— Да тут и догадываться даже не нужно. Странное убийство в купе поезда Якова Ефимовича Майера, который отправился в Москву на повышение. Срочный перевод в Одессу на новое место службы Зиновия Адамовича, а также недавнее ночное покушение на Семёна Марковича, который открыто поддерживает политику товарища Сталина, однозначно указывают на действия местных троцкистов засевших на высших руководящих постах как Алтайской губернии, так и Барнаульского округа. Мне только лишь одно пока непонятно, как вам удалось увязать деятельность троцкистов с голодом, который вскоре начнётся?
— В одном из наблюдаемых слоёв реальности, где время течёт быстрее, чем в нашем мире, нам удалось выяснить, что обязательная сдача зерна государству велась во всех районах страны, где его выращивали, и делалось сие по установленным нормам из Москвы. Вот только в краях и в губерниях, где у власти находились троцкисты, хлеб у селян-единоличников, а также крестьянских коммун изымался почти полностью. Людям растившим хлеб оставлялись малые крохи, да и то не всегда. Положенное количество пудов зерна, последователи Троцкого сдавали государству, чтобы остаться на своих руководящих местах, а всё остальное зерно, они отправляли на продажу за границу. Все средства полученные от продажи неучтённого зерна, направлялись на заграничные банковские счета Троцкого для подготовки мировой революции. Кроме того, нам также удалось выяснить, что именно сторонники Троцкого в Москве посоветовали одному из замов Рыкова вывезти золото в Америку, якобы для закупки оборудования для новых заводов, а сам Троцкий, через доверенных людей, подсказал американцам продавать Советскому Союзу необходимые станки и оборудование не за золото, а только за зерно. Как ты сам понимаешь, Демид Ярославич, организованный Львом Троцким и его последователями вывоз зерна за границу и последующие неурожайные годы, привели простой народ к голоду и смерти. Ежели такое случилось в одном из соседних миров, то такая же беда может произойти и в нашем мире.
— Мне понятно, что может вскоре произойти, Мирослав Кузьмич, но пока не совсем ясно, что именно мне надобно сделать, чтобы спасти от голодной смерти наших поселян в Урманном?
— Тебе предстоит сделать самое трудное, Демид, — сказал мой отец, — остаться в Урманном и скрыть от властей переселение жителей поселения. Тебе надобно будет отвечать представителям власти, что большая часть поселян, из-за нехватки хлеба и возможного голода, отправилась искать более сытные места. Тех, кто нынче находится у власти, такой ответ вполне устроит, ибо только селяне-единоличники и члены крестьянских коммун не имеют права покидать место жительства без разрешения властей. Для представителей артелей, никакого разрешения не требуется. Так что местные власти отнесутся к такому переселению части наших артельщиков спокойно. Главное, не прекращать поставки копчёной продукции в город. Сократить количество продуктов можно, а вот полностью разрывать "договор с властями на поставку продуктов", до начала большого голода в стране, нельзя. Вопрос заключается лишь в том, согласен ли ты участвовать во всём ентом?
— Согласен, отец. Вот только я не знаю куда надобно переселять людей.
— Самим переселением займётся Чеслав Нечаевич. Он знает где находится новое поселение, ибо сам принимал участие в его строительстве и в создании там складов с хлебом, и с остальными нужными припасами. Ты наверное хорошо помнишь, что Иван Иваныч постоянно получал от меня списки с указанием весьма нужных вещей и инструментов, которые он выменивал или закупал у своих знакомых "деловых людей" в Барнауле?
— Конечно помню, отец. Правда Иван Иваныч никогда мне не рассказывал, что именно он доставал по твоим спискам, а я и не спрашивал его об ентом, ибо всегда считал, что ежели ты что-то заказал, значит сие надобно для жителей нашего поселения.
— Всё верно, Демид. Так вот, почти всё, что было указано в тех списках, мы уже переправили в новое поселение. Часть наших схронов с хлебом мы не трогали, они для тех, кто останется жить в Урманном. Так что голод вам не грозит и вы сможете пережить лихую годину. Ответственным за доставку продуктов на обмен, всё также будет Иван Иваныч. Он не захотел уезжать из Урманного. Остаётся лишь один нерешённый вопрос. Твоя семья.
— А что не так с моей семьёй, отец?
— Нас всех очень интересует, будет ли твоя семья переселяться в новое поселение или к нам на базу? Или вы всё-таки остаётесь в Урманном? Твои младшие сёстры и старшие братья решили переселиться в новое поселение вместе со своими семьями.
— Мы останемся жить в Урманном, Ярослав Всеволодович, — раздался из-за моей спины голос Яринки. Я даже не заметил, как она закончив общаться со своими родителями, подошла к столу и слушала наш разговор. — Негоже жене оставлять своего мужа, а детям расти без призора отца. Да и местные власти никогда не поверят в то, что Глава поселения и промысловой артели свою семью неизвестно куда отправил, а сам в таёжном поселении остался. И кроме всего прочего, мне нужно постоянно быть в Урманном. Представителей власти мало интересует как живут простые люди, но вот о своём здоровье они никогда не забывают. Потому-то они, случись какая напасть или хворь, первым делом меня искать начнут.
— Ну вот вам всем и ответ насчёт переселения нашей семьи. По-моему Яринка всё правильно сказала, мне даже и добавить нечего.
— Значит так и решим, — сказал мой дед. — Вы и ещё несколько семей остаётесь в Урманном, чтобы не прекращалась деятельность промысловой артели, а остальные начинают переселяться в новое поселение. Только не все сразу, а по три-четыре семьи. Думаю подвод для ентого в нашем поселении хватит, а мужчины и парни с оружием, смогут свои семьи защитить от лихих людей на лесных дорогах. Для всех чужаков, ежели кто повстречается им по дороге, а также для властей в губернии, наши люди решили переселиться к своим родственникам в более хлебные места.
— Деда, а вы подумали о том, что следы от гружённых подвод могут указать любопытным или лихим людям, куда уехали наши люди?
— Насчёт ентого не переживай, Демидушка. Мы всё уже продумали. Подводы довезут наших поселян лишь до глухой поляны за дальним урманом, а дальше, до нового поселения, все пойдут по проложенной гати через заболоченную старицу. Все подводы опосля вернутся в Урманное за следующими семьями. Когда переселение завершится, енту гать частично разберут, а для связи с Урманным останется только одна тайная тропа. Ещё какие-нибудь вопросы имеются?
— У меня нет вопросов, деда.
— У меня тоже нет вопросов, Старейшина, — добавила Яринка.
— Вот и чудесно, а теперь давайте трапезничать, мы тут кой-чего с собою принесли.
После трапезы мы ещё немного пообщались, и только лишь когда наши родичи ушли, мы легли отдыхать на свежем воздухе, соорудив лежанку из лапника.
Рано утром, когда начало светать, я поднялся, умылся у родника, проверил наших лошадей, что лениво щипали травку чуть в стороне, напоил их и обиходил. А когда проснулась Яринка, мы быстро покушали и оседлав лошадей, отправились домой.
Поселение "Урманное"
В Алтайском Белогорье
Как только я передал Чеславу Нечаевичу слова моего отца "Настало время перемен", он тут же развернул бурную деятельность. За последующие два неполных месяца все семьи поселян, согласившихся на переселение, перебрались на новое место жительства. В поселении стало как-то непривычно тихо. Большую часть времени я уделял воспитанию детей и домашним делам, а моя Яринка занималась больными в поселянской больничке. Помимо выздоравливающего Семёна, у неё на лечении находились двое подростков. Мальчишек привезли к нам из ближайшей деревни, у одного была сломана правая рука и левая нога, а другому досталось ещё больше, так как были переломаны обе ноги. Свои переломы подростки получили, когда их придавило упавшей лесиной во время лесозаготовок.
Вернувшийся из Барнаула Иван Иваныч рассказал, что представители власти узнав, что часть охотников промысловой артели покинула таёжное поселение, из-за нехватки хлеба и возможного голода, и что теперь наша артель будет привозить меньше копчёностей, сразу же развили бурную деятельность и внесли изменение в "договор о поставке продуктов". Теперь все наши копчёности, что мы будем привозить в Барнаул, должны передаваться только полномочному представителю губисполкома. Дальнейшее распределение продуктов питания они полностью берут на себя.
Другие новости меня тоже не порадовали. Оказывается ещё весной в Барнаульском округе, во многих деревнях и селениях, проблемы с продовольствием начали принимать острую форму. В Тальменском районе коммунары коммуны "Победим" из-за отсутствия продовольственного хлеба отказались от полевых работ, а в селе Зайцево группа из тридцати единоличников требовала в сельсовете хлеба, угрожая разгромить амбары. В селе Колывани из-за отсутствия продовольствия ученики покинули школьные занятия. В мае, в селе Букреево Бийского округа толпа из пятидесяти женщин требовала в сельсовете созыва общего собрания с целью обсуждения вопроса о возврате сосланных кулаков, заявляя "верните кулаков, они нас накормят, или давайте хлеба и семян", а уже на следующий день, двести женщин явились в сельсовет требуя вернуть кулаков назад. В Барнаульском округе в ряде сел и деревень, беднота питается мясом павших животных. Простые люди нищенствуют, уходят из села, бросая хозяйственные работы, на заработки в город. По всем районам регистрируется масса заболеваний на почве недоедания и отравления. В Шадринском районе голодает одиннадцать колхозов. В Тальменском районе в коммуне "Ливадия" коммунары питаются исключительно жмыхами.
Про все эти ужасные случаи, Иван Иванычу рассказали ответственные советские работники, которые получали копчёное продовольствие на складах в нашем артельном представительстве. Так что существенное сокращение жителей какого-то отдалённого таёжного поселения, никого из представителей власти нисколько не удивило. Во многих сёлах и деревнях, по всему Алтаю и Сибири, происходило то же самое.
* * *
Вскоре Семён Маркович окончательно поправился, и смог покинуть нашу больничку. Иван Иваныч поселил его у себя в доме, где они постоянно проводили время в беседах. Когда Яринка поставила на ноги двух подростков и их домой забрали родители, она полностью переключилась на домашние дела, а у меня появилась возможность сходить на охоту.
