— Вы шо идиёт, Гордей Исаакович, я вас самого сейчас прикажу к стенке поставить, а потом самолично расстреляю за пререкания со своим командиром. Неужели я вам не ясно сказал, шо в кустах находится мой знакомый охотник. Он из таёжной деревушки, а "Князем" его прозвали местные анархисты.
— Так анархисты для нас такие же враги, как беляки, зелёные и всякие прочие бандиты, — не унимался Гордей Исаакович, — так что я, как комиссар данного отряда Красной армии, настаиваю на допросе вашего личного знакомого, и его последующем расстреле. А расстрелом мне можете не грозить. Нет у вас, командир, прав меня под расстрел подводить. Меня на эту должность наша партия поставила, и только высшее руководство большевистской партии может отдать приказ на мой расстрел, — гордо заявил комиссар отряда и обвёл всех присутствующих победным взглядом.
— Все слышали, шо сказал комиссар?
— Слышали, — раздались нестройные голоса военных.
— Тогда вы все будете мне свидетелями, как комиссар отряда, единолично решил допросить и расстрелять человека, лично спасшего жизнь товарищу Дзержинскому, — от таких слов комиссар поперхнулся и закашлялся, и не мог успокоить свой кашель, пока ему кто-то из бойцов по спине не постучал. — Ну а теперича, прежде чем вы таки приступите к поимке данного человека, по приказу вашего комиссара. Подумайте, какие оправдания вы будете говорить членам военного трибунала, перед тем, как вас поставят лицом к стенке, и расстреляют, как врагов народа и партии, вместе с этим идиётом комиссаром.
— Как командир боевого отряда Красной армии, вы не имеете права порочить честь своего комиссара перед рядовыми бойцами, — не унимался Гордей Исаакович, — а сам факт спасения жизни Феликса Эдмундовича, должны подтвердить компетентные партийные товарищи.
— Мне нет необходимости порочить вашу репутацию перед бойцами, Гордей Исаакович. Мы с вами сейчас не на Привозе в Одессе, а вы таки не торговец несвежей таранькой. Вы и без моей помощи неплохо справляетесь с порчей своей репутации. Своё слово в защиту своего знакомого охотника, я вам таки уже сказал, и очень надеюсь, шо все тут присутствующие, его таки услышали. А насчёт подтверждения факта спасения жизни товарища Дзержинского, то это уже не ко мне, товарищ комиссар. Вам сие может подтвердить либо Феликс Эдмундович собственной персоной, ежели вы такая важная цаца и вхожи к нему в кабинет, либо Яков Ефимович и Семён Маркович, которым Князь лично передал с рук на руки спасённого товарища Дзержинского. Так что думайте, товарищи бойцы, пока ещё есть время, и решайте сами, будете вы выполнять преступный приказ вашего комиссара или нет...
Услышав последние слова своего командира, военные положили на повозки всё оружие, и продолжили заниматься порученными делами. Расстроенный такой отповедью комиссар, бросая на бойцов злобные взгляды, удалился в сторону сопки с пещерой. А я выйдя из кустов, подошёл и поздоровался с Зиновием за руку. Он предложил располагаться в его пролётке. Когда я сняв свой заплечный мешок расположился на сидении, одессит начал разговор:
— Не ожидал я вас тут увидеть, Князь. Каким судьбами вы в этих местах оказались?
— Так дичи уже не стало в ближних от поселения лесах, вся поразбежалась от войны, вот я на дальний урман и отправился на охотничий промысел. Сами поразмыслите. Вот у меня самого семья большая, да родственников почти половина поселения, и все они кушать хотят, что старые, что малые. А ежели я им не принесу ничего со своей охоты, то они же все голодными останутся. Потому-то я сюда и пришёл на охоту. Да похоже и в здешнем урмане не судьба мне поохотиться.
— Почему вы так решили, Князь?
— Так я только вчера сюда пришёл, расставил силки и ловушки, думал с утречка с ружьишком поохочусь, но видимо не судьба мне в здешнем урмане охотничьими трофеями разжиться. Я как проснулся ранним утром, так сразу свои ловушки проверять пошёл. Едва взял первые трофеи, как раздался грохот от стрельбы и взрывов, а от них, сами понимаете, вся лесная живность убегает за многие вёрсты, как от большого лесного пожара. Так что придётся мне теперь за местные сопки ещё дальше вглубь тайги уходить.
— Скажите, Князь, а вы когда последний раз кушали?
— Вчера. В сухомятку перекусил, тем что из дома взял, да родниковой водой запил. А что?
— Да у нас повара начали обед готовить, наверное уже скоро каша будет готова. Так что я вас приглашаю с нами отобедать. Правда хочу сразу извиниться перед вами, что каша пустая будет. Граната зелёных бандитов попала в наш ящик с мясными консервами и полностью уничтожила их.
— Я принимаю ваше приглашение на обед, Зиновий, и позвольте мне внести свой небольшой вклад.
— Что вы имеете в виду, Князь?
— Чтобы каша в обед не была пустой и пресной, я отдам вам двух крупных зайцев, которые сегодня утром угодили в мои силки. Надеюсь, ваши повара смогут сделать из них какую-нибудь зажарку или как-то по-другому заправят пустую кашу.
— А мясо у них не пропало? Ведь с утра Солнце печёт так, что любое мясо быстро испортится.
— Да ничего с мясом случиться не может, ведь зайцы до сих пор живые.
— Как живые?!
— Да так же, как и раньше были живыми. Они у меня в мешке лежат со связанными лапами. Я же всегда на несколько дней на охоту ухожу, а если зайцев сразу убить, то пока вернусь домой мясо обязательно испортится. Лишь зимой, когда морозы стоят, их можно сразу под нож пускать.
Зиновий остановил проходившего мимо бойца и велел ему позвать кого-нибудь из поваров. Когда подошёл пожилой повар, я открыл горловину своего мешка и отдал ему двух живых зайцев.
— Яков Фадеевич, приготовьте из них зажарку к каше, или ещё что-нибудь придумайте, чтобы каша на обед не пустой была, — сказал повару Зиновий.
— Всё сделаем, командир, — довольно улыбаясь ответил повар, — всё как в ресторане будет, можете не сумлеваться. Я из них такую приправу к каше сделаю, что вы все пальчики оближите и добавки попросите.
— Что, действительно может приготовить блюдо как в ресторане? — спросил я Зиновия, когда повар быстрым шагом ушёл в сторону котла на костре.
— Конечно, сможет. Наш Яков Фадеевич пятнадцать лет в ресторане, недалеко от Соборной площади, шеф-поваром трудился.
— А у вас как в отряде он оказался? — спросил я Зиновия, замечая как к пролётке постепенно подходят бойцы без оружия. Видать всем стало интересно, о чём командир с пришлым охотником может беседовать. Но мой собеседник, похоже, даже не обратил на бойцов внимания и начал свой рассказ:
— У нашего Якова Фадеевича, младший брат со своею супружницей, в том же ресторане подавальщиками работали. Однажды случилась неприятность, споткнулся Осип Фадеевич о чью-то подставленную ногу, да и окатил горячим супом белогвардейского офицера, что с казачьими унтер-офицерами что-то отмечал. А старший офицер тот, к тому времени, уже шибко пьяный был, но поднял такой шум на весь зал ресторана, будто его в кипятке черти заживо варить начали. Вот старший офицер-то и приказал своим казакам-сотрапезникам Осипа Фадеевича на конюшне, что за зданием ресторана располагалась, как следует выпороть. Выпившие унтер-офицеры от всей казачьей души постарались, и таки выполнили приказ своего офицера. Так страдальцу нагайками спину исполосовали, что на ней просто живого места не осталось. Яков Фадеевич, как узнал про то самодурство, сразу же к нам в аптеку прибежал, и помощи у меня попросил. Мы собрали всё шо надобно, и поспешили на помощь его брату, но всё оказалось зря. Когда мы прибежали на конюшню, Осип Фадеевич уже представился. Не смог снести боль, вот его сердце и не выдержало. Его супружница Марфа обезумев от горя, схватила вилы в конюшне и когда тот старший офицер выходил из ресторана, она ему вилы в живот и направила. Тут ему и конец пришёл. Казаки увидев смерть своего офицера, тут же всем скопом накинулись и Марфу-подавальщицу шашками в куски порубили. Мы от греха подальше, увели плачущего Якова Фадеевича с собой, он у нас потом, в подвальном помещении, целую неделю отлёживался. А когда я предложил ему занять свободное место повара в нашем отряде, он не раздумывая согласился.
— Скажите, Зиновий, а вы случайно не знаете кто сейчас у власти в Барнауле? И известно ли когда нынешняя война закончится? — от услышанных от меня вопросов, у многих бойцов на лицах появились улыбки.
— Князь, вы меня поражаете. Вы из какой глухой дыры вылезли? Гражданская война уже год как закончилась. Рабоче-крестьянская Красная армия и партия большевиков победили всех своих врагов, а сплотившийся народ теперь строит новое социалистическое общество.
— А тут тогда, что за бой происходил, ежели гражданская война закончилась?
— А здесь мы уничтожили очередную банду, которая нападала на деревни, убивала крестьян, и грабила обозы с продовольствием. Вы разве ничего не слышали про эту банду?
— Именно про них я ничего не слышал, даже не знаю кто в здешних лесах обитал. Слишком далеко отсюда наше таёжное поселение находится. Мы, за прошедшее время с начала войны, другие банды нападавшие на наше поселение уничтожали. Последнее нападение было около года назад, отряд хунхузов нас пограбить решил. Да вот только ничегошеньки у них не вышло, мы их всех на подступах к поселению положили, а потом тела в болоте утопили. Так что с тех пор у нас тишина и покой. Ни мы из поселения никуда не ходим. Ну разве что на охоту или за грибами, за ягодами. Ни у нас никто из чужих не появляется. Вот так мы и живём.
— Послушайте, Князь, а вы когда последние новости слышали?
— Да года три назад я слышал последние новости, Зиновий. Наши охотники и поселяне тогда большой отряд зелёноармейцев полностью уничтожили. Зелёные, как мне помнится, на какой-то железнодорожной станции ваш санитарный поезд уничтожили, а потом уже решились напасть на наше поселение. Они на оставленном нами Торговом подворье на постой встали, и там же свои чёрные дела замышляли. Вот только дозорные их вовремя заметили и Главу нашего поселения предупредили. Он собрал всех артельных охотников, да взрослых парней и мужчин. Они пришли и постреляли всех зелёных бандитов, а потом сожгли вместе с постройками Торгового подворья. Отец мне говорил, что среди зелёных много заразных было, вот он и отдал приказ всё сжечь, дабы зараза по округе не распространилась.
— Вот оно как, — задумчиво произнёс Зиновий, — а мы-то всё думали и гадали где же эта банда зелёных спряталась. Мы просто не могли поверить, шо такой большой отряд, в одночасье мог как сквозь землю провалиться. А это значит вы нам помогли, и всю банду под корень уничтожили. Вы слышали, бойцы? — обратился командир к своим подчинённым. — Мы долго искали тех бандитов, кто уничтожил наш санитарный поезд на железнодорожной станции, а их отряд оказывается наши друзья-анархисты, из таёжной деревушки под корень извели, и даже косточек от наших врагов не осталось.
— Командир, можно задать вопрос? — спросил один из пожилых бойцов, которого я видел в помощниках у повара отряда красноармейцев.
— Спрашивай, Никодим, шо тебя интересует, — ответил бойцу Зиновий.
— Вот вы токмо что нам сказали, что анархисты наши друзья, а комиссар отряда заявляет, что все анархисты наши враги. Вы оба партейные, так кому же нам верить теперича?
— Зиновий, позволь мне бойцу ответить? — опередил я своим вопросом ответ одессита.
— Попробуйте. Ты не против, Никодим, ежели на твой вопрос Князь ответит?
— Я не против, — смущённо ответил тот.
— Скажите, Никодим, а как вас по батюшке звать? — задал я вопрос пожилому бойцу.
От неожиданного вопроса он слегка опешил, а потом всё же взял себя в руки и ответил:
— Силантием батьку моего звали.
— Благодарю за ответ, Никодим Силантьевич. Поясню для остальных бойцов, почему я про ваше отчество спросил. Меня воспитали дед и родители таким образом, что негоже обращаться к старшему по возрасту просто по имени, как к молодому, — увидев одобрительные улыбки на лицах взрослых бойцов, я продолжил: — Не все анархисты одинаковые, да и направлений в анархизме множество. Ваш командир встречался с настоящими анархистами, которые живут только своим трудом, воспитывают своих детей и всегда заботятся о своих стариках. Они ни за какую партию или власть не сражаются, а берут в руки оружие, только для того, чтобы защитить своих родных и близких, или например на охоту сходить, — концовка фразы вызвала улыбки у всех подошедших бойцов. — Настоящие анархисты живут и чтят наставления Михаила Бакунина, которого имперская власть пыталась в тюрьмах, да на каторге сгноить. А ваш комиссар отряда, скорее всего встречался с другими анархистами, не с последователями Михаила Бакунина, а с теми кто принял учения его учеников. Вы наверное все уже слышали про анархистов-индивидуалистов, которые не признают никакой власти, считают, что могут творить всё что хотят и никакое сообщество людей им не указ. Они предпочитают жить только в своё удовольствие и забирают у людей всё что им понравится. Свобода, заявляют они, потому-то мы можем творить всё что захотим. Я так думаю, что комиссар вашего отряда именно с такими анархистами-индивидуалистами в своей жизни повстречался и не смог принять их разгульную жизнь. Кроме них существуют анархисты-коммунисты, или как они ещё себя называют "анархо-коммунисты", — увидев утвердительные кивки бойцов стоящих вокруг пролётки, я продолжил рассказывать дальше: — Так вот, все они являются последователями нового учения об анархизме, которое составил и явил миру князь Кропоткин Пётр Алексеевич. Насколько мне известно, именно анархо-коммунисты поддержали большевиков в борьбе против царского режима и Временного правительства. Так что сами можете, рассудить, что анархисты все разные.
— Князь Кропоткин умер два года назад, — сказал один из молодых бойцов. — Гроб с его телом привезли в Москву из Дмитрова, и установили для народного прощания в бывшем здании московского Дворянского собрания на Большой Дмитровке. Простые люди с князем Кропоткиным прощались в течение двух дней. Там побывали сотни делегаций от заводов, фабрик и учреждений Москвы, а также тысячи простых жителей. Его похоронили в Москве на Новодевичьем кладбище.
— Федька, тебе-то откуда про это известно? — спросил молодого бойца Зиновий.
— Командир, так про смерть князя Кропоткина всем было известно. Я же в то время в Москве был. Все центральные газеты на первых полосах поместили траурное объявление Президиума Московского совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов, извещавшее о смерти "старого закалённого борца революционной России против самодержавия и власти буржуазии". Странно что вы об этом не слышали...
— Так я тоже ничего про смерть князя Кропоткина не слышал, Фёдор, — отвлёк я внимание бойцов от своего командира. — Ты сам подумай, где стоит Москва, а где находится наше таёжное поселение. Раньше мы все новости узнавали лишь от торговцев приезжавших на наше Торговое подворье, или через наших друзей работающих в аптеке Барнаула. А как гражданская война в стране началась, так никаких новостей мы больше и не получали.