Перед тем, как поехать в райисполком, я внимательно расспросил Яра, об объёмах поставок наших копчёных продуктов представителям власти. Тот ответил, что все поставки были примерно одинаковыми. Такие нормы установил ещё Иван Иваныч. Все продукты, что мы привозили выше установленной нормы, уходили только через знакомых деловых. По моей просьбе, Яр сходил в контору и на отдельном листе сделал выписку, по поставкам для властей, за последние три года. Как я увидел из выписки, общий вес копчёной продукции для властей всегда был одним и тем же, за исключением последнего завоза. Там количество забранного у нас, превышало норму в три раза. Я посоветовал Яру, на всякий случай захватить с собой те книги учёта, где расписывался чиновник представляющий местную власть. Лишь после этого мы отправились на встречу с чиновниками...
На первом этаже райисполкома, нас остановили два милиционера и поинтересовались к кому мы пришли. Я им ответил, что нас вызвали на заседание Комиссии по продовольствию, где мы должны дать подробный отчёт, о деятельности промысловой артели. Один из милиционеров попросил предъявить документы. Мы втроём их предоставили. Тот переписал наши данные в свой журнал учёта посетителей и на отдельный листок, после чего, вернул нам документы. Затем он передал листок своему напарнику, и отдал указание в какой кабинет нас следует сопроводить.
Мы прошли за сопровождающим на второй этаж. Возле одного из кабинетов он предложил нам присесть на стулья, а сам зашёл в кабинет. Когда он вышел обратно без листка, то сказал, что нас скоро вызовут. После этого, сопровождающий ушёл.
Мы просидели в коридоре примерно пять минут. Вскоре Яр тихо шепнул мне на ухо:
— Мордатый идёт. Тот, что у нас всё забрал и потребовал, чтобы вы для отчёта явились.
Я посмотрел на приближающегося по коридору тучного мужчину. Яр оказался полностью прав. Лоснящееся жиром лицо, с тремя подбородками, очень точно подходило под определение "мордатый". Проходя мимо нас, он не здороваясь, коротко бросил в нашу сторону "явились уже", а потом исчез за дверями кабинета. Через пару минут из кабинета вышла женщина, и пригласила нас зайти. Мы втроём прошли через приёмную, где сидела женщина, в громадный кабинет. За большими дубовыми столами, покрытыми зелёным сукном, и составленными в виде буквы "Т", сидело семеро человек в полувоенных френчах. Их возраст был от тридцати пяти до пятидесяти лет. Мордатый чиновник сидел с правого края стола, то есть, ближе всего к нам. Нам никто не предложил присесть, а мордатый нагло мне заявил:
— Давайте, ваш отчёт. Мы посмотрим, что вы там понаписали.
— А вы собственно, кто такие будете, чтобы я вам наш артельный отчёт представлял? У меня всегда другие работники райисполкома отчёты принимали, и они делали обязательную отметку на моём экземпляре, что отчёт ими получен.
— Вы что, поиздеваться над представителями Советской власти решили? — начал возмущённо орать мордатый, — Вы что... не понимаете, что находитесь в кабинете, где собралась Комиссия по заготовке продовольствия?
— Вы успокойтесь, гражданин, и не кричите на меня. Я не ваш холоп и не ваш подчинённый. Хочу вам заметить, что мы также, как и все здесь присутствующие товарищи, находимся в данном кабинете. Но разве нахождение здесь, делает меня или двух моих помощников, представителями Советской власти, или членами Комиссии по продовольствию? Вот я и попросил присутствующих в кабинете представиться или же предъявить свои удостоверения. Наши данные вам уже известны, ибо их записали милиционеры на входе в райисполком, и на листке доставили к вам в кабинет.
От такого ответа мордатый чиновник начал задыхаться, пытаясь что-то сказать. Его глаза и лицо начали наливаться кровью. Остальные шестеро удивлённо смотрели за происходящим, не понимая, что вообще у них в кабинете происходит, и как нужно на всё это реагировать.
— Гражданин, вы водички попейте, — неожиданно сказала Яринка. — Графин со стаканом ведь перед вами стоят. Вам сейчас надо успокоиться и выпить воды. Енто я вам, как доктор медицины советую.
От слов, произнесённых Яринкой, сидящий во главе стола чиновник, с волосами тронутыми сединой, поперхнулся. Он похоже первый пришёл в себя, потому удивлённо глядел, как мордатый чиновник жадными глотками пьёт воду из стакана, проливая её себе на френч. Когда тот напился, и наступила тишина в кабинете, седовласый начал говорить.
— Присаживайтесь, товарищи, где вам будет удобно, — сказал главный чиновник. — Позвольте представиться самому и представить присутствующих на заседании Комиссии товарищей, — после этого он представил нам всех находящихся в кабинете. — Вас вызвали на наше заседание, вот по какой причине. На моё имя поступила срочная докладная, что ваша промыслово-охотничья артель отказалась исполнять, заключённый ранее, "договор о поставке продуктов в город". Мне бы очень хотелось узнать, вы действительно приняли такое решение?
— Я примерно догадываюсь, кто написал вам такую докладную, Викентий Львович. Но всё дело в том, что написанное в докладной не соответствует действительности. Попросту говоря, вас обманули...
— Вы что тут себе позволяете? — вскочил со своего места мордатый. — Вы хотите заявить нашей уважаемой Комиссии, что я обманул своего непосредственного начальника?
— Вы, пожалуйста, присядьте пока на место, гражданин, — спокойно ответил я вскочившему чиновнику. — Когда будет необходимость, вам обязательно предоставят слово. Возможно, его вам предоставит уважаемый Викентий Львович на заседании данной Комиссии, а вполне возможно, вас начнёт спрашивать следователь из компетентных органов или народный судья.
От упоминания следователя из компетентных органов и судьи, мордатый замолчал и занял своё место за столом.
— Вас некрасиво перебили, Демид Ярославич. Продолжайте, пожалуйста, рассказывать свою версию событий, — сказал седовласый чиновник.
— Хорошо, Викентий Львович. Так вот. Как я уже сказал уважаемой Комиссии и вам лично, что написанное в докладной не соответствует действительности. Мы не принимали решения о закрытии нашей промысловой артели. Сие задумал сделать, гражданин, который меня перебивал. Сим действием он наверное хотел прикрыть свои тёмные делишки, но виновниками нарушения договора он всё же решил выставить нашу артель. Я смотрю, перед вами лежит папка с указанием названия нашей промыслово-охотничьей артели. Вы можете в папке найти список, в котором указано, какое количество копчёной продукции передала наша артель представителям Советской власти?
— Одну минуточку, — сказал Викентий Львович, и начал искать нужный документ. А я мельком заметил, как забегали глаза у мордатого. — Вот нашел. Данные по всем вашим поставкам за этот год.
— Сравните их, пожалуйста, вот с ентими данными, — сказал я, и передал седовласому список, который составил перед нашим выездом Яр. — У меня правда, данные за три последних года.
Викентий Львович начал сравнивать данные в обоих списках, и с каждой минутой тишины, на его лице проявлялось всё больше и больше удивления. Наконец он передал оба списка соседу справа и пристально посмотрев на мордатого спросил:
— И как же это всё понимать, Яков Гершевич? Почему в ваших отчётах указано заниженное количество полученной копчёной продукции от промысловой артели "Урманное"?
— В моих отчётах указаны точные цифры, Викентий Львович. Это артельщики в своих данных приписали лишнее.
— Что вы врёте, — не выдержал Яр. — У меня с собой все книги учёта, и в них везде стоят ваши подписи. Поентому в нашем списке указаны точные данные, сколько в нашем представительстве вы получили продуктов. Даже в последний раз, когда вы нас ограбили, и подчистую выгребли оба склада, вам пришлось за всё расписаться в наших книгах учёта.
— Погодите, молодой человек. Что значит вас "ограбили"?
— Ваш представитель власти приехал в наше артельное представительство со своими двумя помощниками, их сопровождали милиционеры и грузчики на трёх грузовиках. Хотя раньше ваш представитель приезжал на легковом автомобиле в сопровождении всего лишь одного грузовика. Как я сказал, они забрали у нас всю продукцию со складов, то есть в три раза больше указанной в договоре. У нас забрали даже те копчёные продукты, которые предназначались другим людям.
— Каким ещё другим людям? — удивился седовласый чиновник. — Насколько мне известно из заключённого договора, вы обязаны менять свою продукцию только у представителей власти.
— Совершенно верно. Мы всегда соблюдаем заключённый договор. Но в данном договоре нет запрета на использование продукции артели для своих собственных нужд. Вам должно быть известно, что в нашем артельном представительстве трудятся люди, живущие в Барнауле. Вот они и получают часть своей зарплаты нашими продуктами, чтобы кормить свои семьи. Ещё одна часть продуктов предназначалась для артельной столовой. Их тоже все забрали. А когда я и остальные люди стали возмущаться тем что происходит, ентот чиновник рассмеялся в ответ и довольно нагло заявил: "Ежели ваша деревенская артелька и дальше мечтает получать от Советской власти такое же количество товаров на обмен, то в следующем месяце ваша поставка копчёностей должна быть увеличена на двадцать пять процентов". Я попытался ему объяснить, что он не только нарушает договор с артелью, но и своими действиями прекращает поставку копчёных продуктов в город. Но чиновник меня даже слушать не стал, лишь нагло мне заявил: "Я с сопляками договоры обсуждать не намерен. Передай своему Главе артели, чтобы он незамедлительно явился в райисполком, вместе со своими помощниками. Им придётся дать подробный отчёт, перед Комиссией по продовольствию, о деятельности артели". Вот потому-то мы сразу прибыли сюда с нашим Главой.
— Благодарю вас, молодой человек, за подробности. Мне только не ясно, почему вы сказали, что Яков Гершевич "своими действиями прекращает поставку копчёных продуктов в город"?
— Позвольте мне ответить на ваш вопрос, Викентий Львович? — сказал я главному чиновнику.
— Мы слушаем вас, Демид Ярославич.
— Всё дело в том, что ваш полномочный представитель не только всё забрал со складов. Он не выдал нашей артели положенное количество мешков с зерном и мукой, но самое главное, он отказался выдавать моему помощнику патроны для ружей и карабинов, которые нам положены по договору. А вы наверное сами прекрасно знаете, что без патронов охота просто невозможна. Кроме того, недавно, на службу в рядах Красной армии, призвали почти всех наших артельных охотников и рыбаков. Они перед уходом в армию постарались и добыли для артели много дичи. В нашей промысловой артели нынче остались всего лишь два охотника и два рыбака. Мы конечно думаем набрать охотников и рыбаков из тех, кто трудится в нашем артельном представительстве, но сами знаете, что не всякий городской житель согласится жить в глухом урмане возле болот. Так что, вы сами должны понимать, что количество добычи в нашей артели будет совсем небольшим. Вот потому-то мы и решили побольше завезти копчёностей на наши склады, чтобы ежемесячно укладываться в норму указанную в нашем "договоре на поставку продуктов в город". Но как вы сами видите, ваш представитель, изъяв всю копчёную продукцию со складов, не только нарушил договор, он сделал его вообще невыполнимым. Похоже прошлые события таких людей ничему не учат.
— Про какие события вы упомянули, Демид Ярославич? — задал вопрос седовласый чиновник.
— Про события недавнего прошлого. Один из чиновников райисполкома, вот также как ентот гражданин, реквизировал всю нашу копчёную продукцию, разорвал заключённый договор и не выдал нам ничего. А через некоторое время представители власти обнаружили, что на их столах нет копчёных продуктов. Они начали разбираться и пришли в наше артельное представительство узнать, почему нет продуктов. Им честно ответили, что представитель власти самолично разорвал договор, забрав наши продукты и не выдал нашей артели патроны. Про хлеб мы даже заикаться не стали, так как в стране с хлебом были проблемы. Комиссия из райисполкома тогда никому не поверила и приехала к нам в Урманное с обыском. Обыск показал, что у нас действительно нет ни патронов, ни копчёных продуктов. Вскоре власти восстановили разорванный с артелью договор, а военные привезли нам патроны. Так что мы стали вновь поставлять вам копчёные продукты.
— А что случилось с тем чиновником из райисполкома? — спросил член Комиссии, что сидел слева он седовласого.
— Насколько мне известно, его сняли с должности, судили и расстреляли. Думаю, что вашего Якова Гершевича ожидает точно такая же участь.
От услышанного мордатый побледнел и покрылся потом.
— Думаю, что судьбой нашего Якова Гершевича займутся местные представители НКВД. Они сами разберутся в этом деле и всё выяснят, — сказал главный чиновник.
— Вот тут вы глубоко ошибаетесь, Викентий Львович, — неожиданно сказала моя Яринка. — Его дальнейшую судьбу будут решать совершенно другие люди. Вы похоже так и не поняли главного, против кого стал действовать и кого ограбил ваш Яков Гершевич?
— И кому же нанёс вред член нашей Комиссии? Кроме вашей артели естественно.
— Товарищу Сталину. Вы наверное ещё не в курсе, но наше поселение и промысловая артель, уже много лет находится под личной защитой Иосифа Виссарионовича. Причиняя вред нам, вы причиняете вред ему. О последствиях думаю, мне вам напоминать не надо.
— И от кого же товарищ Сталин сможет узнать, о произошедшем? — усмехнувшись спросил рыжеволосый член Комиссии.
— От меня. И не узнает, а уже узнал, — услышав такой ответ, все члены Комиссии побледнели, а некоторые покрылись холодным потом. — Я пришла сюда с мужем, чтобы до конца выяснить все непонятные моменты данного дела.
— Думаете, что после всего сказанного, вы сможете спокойно уйти отсюда? — спросил мою Яринку рыжий.
— А кто нам помешает, вы что ли? — усмехнулась супруга. — Товарищ Сталин уже прислал за мной самолёт, так что задержать меня у вас не получится. Если через час я не буду в самолёте, или самолёт со мною не прилетит в Москву, то можете всем райисполкомом начинать сушить сухари. Я уже предупредила Иосифа Виссарионовича о возможных ваших действиях. И еще вот что. Ежели ваш Яков Гершевич, по какой-то случайности не доживёт до приезда московских следователей, то главными виновниками станут все члены вашей Комиссии. А сейчас, прошу нас извинить, нам уже пора ехать в аэропорт.
Мы при полном молчании сидящих за столом, покинули кабинет и вскоре вышли на улицу. Потом мы разместились в пролётке и Лукьян Анисимович повёз нас в Барнаульский аэропорт. Нам повезло, как оказалось самолёт из Москвы за Яринкой прилетел два с половиной часа назад. Его уже полностью обслужили и заправили. Лётчики оказались её знакомыми, они отвозили супругу в прошлый раз в Москву. Мы попрощались, Яринка с лётчиками направились к самолёту, а мы с Яром вернулись к нашей пролётке. Уже отъезжая от аэропорта, мы увидели как самолёт поднялся в небеса...
Глава 70
Город Барнаул
