Ставим шатры на своё место, наши ближайшие соседи в обычное время соседствуют и с нашими землями. Возникла мысль, что если обойти гору вокруг, то можно будет составить политическую и экономическую карту Дренора. А что? По количеству шатров можно подсчитать число орков, по соседству — составить план, кто с кем граничит, а беседы с другими шаманами позволят заполнить пробелы в недостающих знаниях. В любом случае, подсчёт лишним не будет и даст представление о потенциале нашей расы.
Я уже готов, а девушки, заплетя друг другу волосы, наряжаются в праздничные одежды. Кольца, браслеты и ожерелья из клыков, кусочков рогов талбуков и меди, а также подвески из украшенных резьбой роговых пластин копытня дополняют картину, являя окружающим достаток и мастерство моих орчанок. Девушки захватили с собой налучи и колчаны (лук — оружие лёгкое, но при этом дорогое), а я помимо лука прихватил и топор. Мрака пока отправили в общую стаю — среди шатров волков никто не держит. Я уложил в поясную сумку стопку листов из коры — не полагаясь полностью на память, буду записывать цифры и свои наблюдения.
В первый день решили ничего не покупать, а только походить по торговым рядам и прицениться — обидно будет пропустить что-нибудь интересное, потратив обменный фонд на какую-нибудь ерунду. Обходим торговцев, рассматривая товары, я обращаю внимание на рост и оружие встречных воинов, а Бьюкигра с Кайнати подмечают наряды орчанок, частенько ловя завистливые взгляды. Спрашивал о семенах и травах, если не мог их узнать, некоторые просил отложить, обещая выкупить завтра.
Продавались и рабы с рабынями, хотя и в довольно незначительных количествах. Не сумевшие отдать долги хоть и становились рабами, но продавать соклановца мало кто станет, так что чаще всего на торгу можно было купить тех, кто попал плен в межклановых конфликтах. Бежать им смысла не было — дороги безопасны только в праздник, в противном случае, если ты не гонец, любой встречный орк убьёт чужака, встреченного на своей земле.
Обойдя всех торговцев, мы вернулись в шатёр. Да уж, только на то, чтобы обойти все торговые ряды, ушло несколько часов — пошли в середине дня, а вернулись уже глубоким вечером. А ведь торговые ряды расположены отдельно от стоянок, ближе к горе. Сами стоянки, наверное, несколько дней обходить можно. Точной цифры у меня нет (записи ещё обрабатывать и обрабатывать), но на поверхностный взгляд, орков, от мала до велика, здесь около трёхсот тысяч, причём ещё не все кланы подошли. Одно могу сказать точно — кланов орков возле горы собралось примерно полторы тысячи, от очень крупных, по тысяче, а то и больше орков, до мелких, вроде нашего.
* * *
Девушки, переполненные впечатлениями, притихли, но что-то мне подсказывает, что это затишье перед бурей. Сейчас поужинаем, и я отправлюсь на гору вместе с Хатгаутом, где и решится, стану ли я шаманом. Пока я убирал записи и оружие (ему нет места у священного озера!) и прятал по рукавам свою разработку (кусочки варенья со звездолистом), Бьюкигра с Кайнати разогревали мясо, наперебой делясь впечатлениями. Им было неважно, понимают их сейчас или нет — нужен был лишь слушатель в моём лице и собеседница, что в нужном месте поддакнет, дополнит и сама выплеснет наружу накопившиеся эмоции. Поев, обнял их и собрался на выход.
— Пока, красавицы. Увидимся завтра!
— Может, и сегодня, — сказала Бьюкигра и тут же осеклась, зажав рот ладошкой.
Отвечать я не стал. Захватив ещё бурдючок с водой в дар духам, отправляюсь к шатру Хатгаута. Старый орк уже ждал меня, стоя неподвижной статуей и устремив взгляд на священную гору.
— Готов? — спросил он, не оборачиваясь.
— Нет. Но я справлюсь.
Идём молча, учитель уже рассказал, что нужно будет делать, описал и дорогу, отказавшись рассказывать лишь о главном — священном озере. Поднимаемся по тропе на гору, шум лагеря постепенно стихает, но полюбоваться видами нам мешает какая-то дымка, что заволокла округу. Жаль, с такой высоты должен открываться отличный вид. На середине пути к вершине вышли на небольшой уступ, открывший вид на вход в пещеру. Хатгаут снял с пояса небольшую фляжку с кровью и стал наносить мне на лицо ритуальные знаки. Будь мой отец жив, на это пошла бы его кровь. "Кровь, опять кровь. Если подумать, не помню ни одного ритуала, обходящегося без этой влаги жизни!" — посетила голову отстранённая мысль.
Зажигаем факел и спускаемся по истёртой до блеска дороге. Чем-то напоминает медную шахту — даже прожилки в стенах похожие. На крутых спусках были прорублены ступеньки, потрогал стену — камень как камень, ничего необычного. На следующем повороте учитель потушил факел, и мы продолжили путь в темноте. Впрочем, это не сильно нам мешало.
Впереди забрезжил свет, и мы вышли в огромную пещеру, посреди которой было озеро. Глядя на него, создавалось ощущение, что больше всего света исходит из глубины. Вылив принесённую воду в озеро, присаживаемся на берегу и ждём. Впрочем, надолго одни мы не остались — на противоположном берегу оказались две светящихся полупрозрачных фигуры. Я их узнал — это же мои отец и мать! Едва не вскочил от радости — я встречу родителей! А ещё — я шаман, раз вижу духов!
Знакомая походка, черты лица — сомнений нет, это они. Улыбка матери блекнет, всплеснув руками, она прижимает ладони к подбородку. Долхар, выйдя вперёд, грозно хмурит брови и рычит: — Кто ты такой? И что ты сделал с нашим сыном?!
22
Обида и непонимание были так велики, что я... проснулся. Гронн, что это было? Такой реалистичной сон у меня был только после убийства волка. Странно всё это... Почему они меня не узнали?! Огр, о чём это я?
— Мы уже собирались тебя будить, — сказала Бьюкигра. — После ужина ты заснул, и мы не мешали — тебя ведь ждёт бессонная ночь...
Или не ждёт — если не увижу духов. Это подразумевалось, но не озвучивалось. Потенциальных учеников или того, кого желают видеть духи, приводят до праздника. Если орк оказывается неодарённым, то отправляется к остальным. А если узрит духов — вместе с учителем дожидается остальных шаманов. Мысли мои опять обратились к видению или нереально яркому сну — реакция родителей отдавалась в душе обидой и болью. Понятно, что я изменился. Но ведь не настолько! Ха, а такая встряска оказалась неплохим поводом разобраться в себе. Машинально собираюсь, не забыв рассовать по кармашкам в рукавах кубики олембовой смолы, смешанной с настойкой звездолиста. Так удобней точно выдерживать дозировку. Съедая травку, не знаешь, на сколько хватит. А так — три кубика в течение дня. Подхватил бурдючок с водой, что пойдёт в качестве подношения духам, и, поцеловав жён, направился к шатру учителя.
Невольно сравниваю увиденное будущее с окружением, замечая как сходства, так и различия. Помню, во сне дальние шатры скрывала какая-то дымка, которой сейчас не было. А вот учитель, стоявший неподвижно и устремивший взгляд на вершину горы, совпадал до последней черты.
— Ты готов? — послышался вопрос Хатгаута.
— Да, учитель.
— Тогда идём.
Молча миновав шатры, устремляемся к подножью горы, сверкающей в лучах заката. Самое время разобраться в себе. Будущая встреча с родителями уже не пугала — я их сын, и они меня признают. Спору нет, я сильно изменился — обретение памяти о нескольких десятках лет жизни в другом мире просто так не проходит. Но любой разумный со временем меняется — набирается опыта, думает, да и просто растёт, а это всё отражается на восприятии мира. "Моего мира!" В памяти всплыли рассказы учителя, как духи прозревали жизнь некоторых орков, пророча им великие свершения, судьбу вождя или иные неизбежные события. Будущее. Предопределено ли оно? Надеюсь, что это не так. Ведь если будущее всё же предопределено, то как можно рассуждать о свободе выбора? Как вообще при таком может быть какой-то выбор? Иллюзия свободы, не более. В предопределённости нет никакой свободы воли, она низводит в ничто любой поступок — от самого доброго и благородного до самого непростительного. Кому-то "повезло" быть героем, а кому-то — злодеем, но все они при этом остаются всего лишь пешками судьбы, отыгрывающими свою роль. Даже не пешками, а шестерёнками механизма...
Ещё одно забавное совпадение — Велен, глава дренеев, утратив связь с наару, потерял возможность предсказывать будущее, ведь не увидеть почти полную гибель собственных последователей — это за гранью добра и зла. Зато духи предков, живущие возле наару, изредка являли знание будущего. Но и они не рассказали о вторжении демонов. В общем, всё запутано, и удастся ли с этим разобраться — неизвестно. Опять отметились наши светоносные друзья? С их продолжительностью и опытом жизни, они могли выявить глобальные закономерности, а то и сами подстраивать их. Но это всё пока из области домыслов, а потому буду опираться только на факты.
Поднимаемся по тропе, звуки стоянки становятся всё тише, а ветер крепчает. Как и в видении, вход оказался на полпути к вершине. Хотя это могла быть и работа моего подсознания — учитель описал мне дорогу до священного озера и рассказал, какие ритуалы и зачем мы будем проводить.
Останавливаемся, ещё раз оглядевшись вокруг, после чего заходим в пещеру. Хатгаут, отцепив флягу с собственной кровью, разрисовывает мне лицо. Закончив, не спешит поджечь факел, а разводит небольшой костерок, в который бросает щепотку трав. Сизый дымок поднимается к потолку, распространяя запах горелых пряностей. Но на этом учитель не останавливается — достав из-за пазухи связку травы, поджигает и начинает окуривать меня дымом. Ха, а этого не было в "прошлый раз". Да и стены отличаются — нет медоносных прожилок, и материал по цвету такой же, как снаружи.
— Идём, — Хатгаут запалил факел от костерка и устремился вниз.
Иду следом, касаясь стены — на ощупь та похожа скорее на фарфор, чем на камень. Тропа под ногами сильно вытерта ногами орков, а учитывая, что шаманы появляются здесь только два раза в год (пары, прибывающие вне праздника — редкость), можно прикинуть, сколько же времени прошло с тех пор, как разбитый корабль стал нашим святилищем. И этого не списать на хрупкость материала. Спускаемся всё ниже и ниже, стены отражают мерцающий свет факела, хорошо освещая коридор. Долхар, Киокка, скоро мы встретимся, и вы увидите, как ваш сын вырос!
Становится теплее, чем было на улице. Насколько я знал, температура в пещерах всегда держалась на определённой отметке. И судя по всему, здесь не было ни жарко, ни холодно. По крайней мере я не слышал от учителя, чтобы священное озеро покрывалось льдом.
— Дальше пойдём без света, — вырвал меня из размышлений голос Хатгаута.
Потушив факел, идём дальше. Кромешная тьма не мешает ориентироваться в коридоре — эхо шагов и рука, скользящая по стене, позволяют двигаться дальше. А учителю не надо и этого — за годы жизни выучил дорогу наизусть. Замечаю, что тьма вокруг не такая густая — смутно вижу очертания коридора. А вскоре нечёткая картинка обрела глубину — впереди забрезжил свет. Всё как тогда. Сердце начинает стучать быстрее, гул крови в ушах перекрывает звук тихих шагов наставника, и мы выходим в исполинскую пещеру. По её стенам располагается множество входов или просто глубоких ниш. Заметил это лишь мельком — всё мое внимание привлекло лежащее перед нами озеро. Гладь его была спокойной, изнутри бил неяркий, но приятный глазу свет, а форма водоёма была близка к идеальной. Хатгаут подошёл к берегу и вылил воду, принесённую в дар духам предков.
Повторяю за ним и жду, от нетерпения едва не подпрыгивая на месте. Не знаю, сколько прошло времени — когда ждёшь, оно тянется ужасно долго. Но вот из ближайшего коридора показалось сияние. Силуэт статного орка подошёл поближе и, опираясь на посох, посмотрел на нас. Ещё на подходе я понял, что это не отец. Почему они не пришли? Я слишком сильно изменился? Или их уже нет?
— Приветствую, Веркарнак, — негромко произнёс Хатгаут.
— И вам привет. Юный орк меня видит, а значит, у тебя наконец появился ученик.
— Приветствую, Веркарнак, — включаюсь в разговор. — Моё имя — Аргнак.
— Тебя гложат какие-то заботы? — интересуется призрак.
— Могу ли я узнать, что ждёт меня в будущем?
Окинув меня взглядом сияющих глаз, призрак нахмурил брови.
— Не всякое знание полезно, — ответил он мне недовольным тоном. — Оставь пока нас, мне нужно поговорить с твоим учителем.
Поднимаюсь и иду вокруг озера — выходить из пещеры я не намерен. Все проходы оказались коридорами — слишком уж они были глубоки, чтобы быть нишами. И всё же, где мои родители? Неужто я так сильно изменился? Или наару их уже сожрал? Решено, спрошу об этом Веркарнака. Должен же он знать погибших клана Разящих Топоров?
Такая возможность представилась, когда обогнул озеро с обратной стороны.
— Подожди там, — послышался бестелесный голос. — С тобой я ещё поговорю.
Присаживаюсь на берегу, устремляя взгляд на светящуюся воду. А голос, оказывается, звучал так же сильно, как и тогда, когда он был рядом. И ещё — у него не было эха. Приблизившийся свет привлёк моё внимание, и я встал, повторно приветствуя призрака.
— Дозволено ли мне будет задать несколько вопросов?
— Задавай. Но не жди ответов на все — до некоторых истин шаман должен доходить сам.
Судя по его виду, такое обращение ему понравилось больше первого моего приветствия.
— Все умершие орки попадают в недра священной горы?
— А ты хитрец, таким образом желаешь вызнать будущее! Но это всем шаманам известно — все дети орочьего народа прибывают сюда.
Огр, что за намёки? Хотя, все мы смертны... Так, нужно собраться и задавать вопросы, пока он отвечает. Мимика духа предков вполне орочья и понятная, как и эмоции. Разве что кажется несколько чересчур заносчивым — но он всё-таки судит с высоты своего положения.
— Долог ли путь духа к Ошу'Гуну, и не может ли он сбиться?
Очередная ухмылка от моего собеседника — что же такого смешного я говорю?
— Два вопроса за один, но отвечу. Не бойся, Гора Предков видна отовсюду, её ласковый свет направляет и манит. Не заплутаешь, Аргнак. Когда, оставив бренное тело, впервые видишь её свет, тебя несёт к нему, подобно птице в небе.
Ладно, теперь самый главный вопрос.
— А где сейчас Долхар и Киокка, что умерли весной?
Дух задумался, а я жду. Помолчав ещё немного, Веркарнак нахмурил брови.
— Если это шутка, то очень неудачная. Весной никто из Разящих Топоров не погибал.
Вот и ответ. Нету их больше. Веркарнак их не помнит — влияние наару? Может быть. Видимо, предки даже не задаются вопросом, куда деваются их знакомые. Пустота на душе — ничего не хочу больше спрашивать. Но вот так оборвать разговор будет невежливо. Что ж, имеются и другие вопросы...
* * *
Важное уже выспросил, а потому переключился на тему, что могла быть интересна моему собеседнику — о прошлом. Вот тут уже дух шамана разошёлся вовсю, а я слушал, не перебивая и поддакивая в нужных местах. Вселенских тайн не узнал, ну, а быт нашего клана за три поколения ничуть не изменился.
Пришло время праздника, в пещеру стали входить шаманы. Первыми появились представители клана Призрачной Луны во главе с нынешним верховным шаманом — Нер'Зулом. Тем самым. Главный шаман всего Дренора был уже стар, но годы не согнули его. От него исходила незримая аура силы, мудрые глаза, казалось, заглядывают прямо в душу. Следовавший за ним ученик на фоне учителя совсем не смотрелся. Впрочем, он и сам по себе был не очень. Плюгавый — вот эпитет, который характеризовал его в полной мере. Низкий, невзрачный — совсем не образец типичного орка. Злые глазки Гул'Дана смерили меня и скользнули в сторону. Постепенно прибывали остальные, рассредоточиваясь вокруг озера. Были тут как шаманы известных мне кланов (некоторые, вроде Песни Войны или Изувеченной Длани, я помнил по играм, несколько соседствующих с нами кланов были знакомы мне с детства, ну, а о некоторых узнал уже здесь, на ярмарке), так и совсем незнакомых.
