— Не знаю, но сомневаюсь, что каким-либо влиянием культа на NERV можно объяснить быстрое создание первой ЕВЫ и освоение внеземной технологии, — сказал Макото.
— Я думаю, культ не хочет, чтобы все это попало в руки ООН, — добавила Мисато, — Из опасения потерять контроль.
— Да, но культ не имеет возможности помешать этому. Только задумайся о бюджете NERV. И это только с горсткой баз и несколькими Евангелионами, — сказал Макото, — Если бы они могли удержать лидерство...
— Трудно что-либо утверждать наверняка, — сказала Мисато и повернулась к Синдзи, — Синдзи, Рей, Тодзи, пожалуйста, не рассказывайте никому, кроме сотрудников NERV, о том, что случилось этим вечером. Это действительно большая трагедия, и мы все еще не знаем, как восстановить доверие к нам, после того, как один из пилотов утверждал, что он бог и стал берсерком прямо перед камерами. Не покидайте базу и будьте осторожны.
— Я хочу знать, что происходит, — сказал Тодзи, — И что, из сказанного ей, было правдой, а что — ложью?
Рей кивнула, соглашаясь с ним.
— Хотела бы я знать, — ответила Мисато, — хотела бы я знать.
— Ах да, доктор Акаги теперь русалка, — вспомнил Тодзи.
Мисато непонимающе уставилась на него
— Эээ, лечение людей с помощью нашей крови дает различные результаты. Она теперь выглядит не так ужасно, но она не может больше дышать на воздухе. Или что-то в этом роде. В общем — она русалка. Зеленая.
— Вот бы взглянуть на это, — пробормотал Макото.
— Мило, — сказала Рей.
— Она русалка? — испуганно переспросил Синдзи.
— Мм...да. Я надеюсь, это не я напортачил, — сказал Тодзи, — И я надеюсь, мы сможем помочь всем тем несчастным пострадавшим людям.
— Я должна увидеть ее перед сном, — сказала Мисато, — Хватит болтать, вам троим давно пора спать.
Синдзи кивнул.
— Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке.
— Все хорошо, — Мисато поцеловала Синдзи в лоб, — Спокойной ночи, Синдзи.
— Спокойной ночи, — ответил он, обнял ее на прощание и вышел вслед за Тодзи и Рей.
— Бедный мальчик, — сказал Макото.
— Ему тяжело, — сказала Мисато, — Но он стал намного более сильным, чем раньше. Он выдержит.
— Неприятности начались после Перу, — заметил Макото.
— Да. Но все наладится, — сказала Мисато, — Должно наладится.
* * *
Синдзи вошел к себе и упал на кровать лицом вниз. Мысли путались, слишком многое надо было сделать за слишком малое время.
Слова Анны всплывали в его памяти, подобно рыбе в темной воде, всплывали на мгновение и беспорядочно, разрушая его уверенность, заставляя испытывать страх и сомнение.
Он услышал шорох одежды и почувствовал, как кто-то присел на кровать. Обернувшись, он увидел Рей, смотрящую на него с беспокойством.
— Я в порядке, Рей, — сказал Синдзи.
— Ты уверен? — спросила она.
Не отвечая, Синдзи безучастно смотрел в потолок. Он закрыл глаза и уткнулся лицом в подушку.
— Нет, я не уверен, — произнес он дрожащим голосом, — Отец умер. Анна убила его. Мы убили ее. Она считала нас богами, но я не хочу быть богом. Я не хочу ничего подобного. Я просто хочу, чтобы все было хорошо.
Рей молча слушала.
— Я тоскую без отца. Он не был хорошим отцом, но, мне кажется, он начал меняться. Он старался. Если он... — Синдзи снова замолк, — Рей?
— Да?
Анна показала мне кое-что. Связанное с отцом. Как он вел дела с этими существами из океана. Приносил людей в жертву. Он делал... кое-что...с твоими клонами.
Рей не отвечала, продолжая смотреть на Синдзи с выражением печали на лице.
— Рей, было ли что-то из этого правдой?
Она не отвечала.
— Ты знала?
Повисла неловкая тишина, нарушенная Рей, когда она, наконец, ответила:
— Анна хотела подчинить нас своей воле. Поработить нас.
— Ох.
Беспокойство все еще не оставляло его, но стресс после пережитого за день взял верх, затягивая Синдзи в бессознательное состояние. Погружаясь в сон, он ощутил за краем разума давнее воспоминание, мать, обнимающую его во сне, и ему показалось, что он чувствует прикосновение ее рук даже сейчас.
* * *
Тодзи слонялся у двери комнаты Аски, ожидая, пока выйдет Хикари и надеясь, что она еще не ушла. Он слышал за дверью шум шагов, но это не значило, что это была она.
К его радости, это оказалась Хикари. Она вышла, закрыла дверь и подошла к нему.
— Аска чувствует себя ужасно, Тодзи.
— Я тоже чувствовал бы себя дерьмово, если бы был вынужден убить тебя, Синдзи, или, черт возьми, даже Аску, — сказал Тодзи, прислоняясь к стене и позволив ей прижаться к нему, — Что за гребанный бардак.
— Следи за языком, — пробормотала она, затем полуистерично рассмеялась, — Я тут волнуюсь о языке, а Анна мертва. Она мертва.
— Я знаю. Я знаю, — отозвался она, обнимая ее, — Тебе нужно выспаться.
— Я не хочу оставаться одна, — произнесла она тихо, — Я имею в виду... я просто не хочу быть одна, — добавила она, когда глаза Тодзи слегка расширились.
— Хорошо, пойдем посидим вместе.
Они вошли в ее комнату и сели на кровать, уставившись на постер "Цветения Сакуры в лунном свете", висящий на стене. Они не знали, что сказать, и просто сидели в тишине обняв друг друга.
— Жалко, я ждал весь фильм, надеясь, что оборотни все-таки съедят их, — нарушил молчание Тодзи.
— В тебе ни капли романтики, — вздохнула она.
— Да, я знаю. И еще я знаю, что если с тобой что-нибудь случится, я свихнусь, хуже чем Рей.
Она вздрогнула.
— Не вздумай расстаться с жизнью, мстя за мою смерть.
— Это по-человечески. Безумная месть — вот в чем мы хороши. И превращение людей в русалок.
— Ты сделал все, что мог, — сказала Хикари, — Это лучше, чем то, во что она превращалась.
Пришла очередь Тодзи вздрогнуть.
— Я думаю, в городе пострадало множество людей.
— Знаю, — произнесла она со вздохом, — Я все еще жалею, что не смогла ничем помочь.
Он ударил кулаком по стене.
— Понимаю. Я вспоминаю, что случилось с Кенсуке, а теперь с Анной, но не могу представить, как бы, черт возьми, я поступил иначе.
— Следи за языком, — пробормотала она машинально, затем добавила, — Что за гребанный бардак.
Он взглянул на нее, и она смутилась.
— Знаю, знаю, я лицемерю. Я просто... — она пнула стену, — Я вне себя, я боюсь, выбилась из сил и... Хочется что-нибудь разнести вдребезги.
— Мне тоже, — отозвался Тодзи, — Я хочу пнуть Икари в задницу, и пнуть того, кто был в Анне, растоптать оставшихся Ангелов и покончить с этим, — он вздохнул, и тут же его одолела зевота, — Я снова хочу жить нормально.
— Я тоже, — вздохнула Хикари.
— Пойдем навестить мою сестру завтра утром?
— Конечно, — пробормотала она, немного склоняясь к нему, — Ты думаешь...мы сможем помочь ей?
— Не знаю, — ответил он, вздохнув, — Я не слишком разбираюсь в этом, чтобы рискнуть экспериментировать с ней, но, черт возьми...какой прок от этой силы, если я не могу ей помочь?
— Я понимаю, — ответила она, вздыхая и зевая одновременно, — Я тоже не смогла помочь своим родным.
— Дерьмо, — пробормотал он, — Не заставляй себя вспоминать об этом.
— Я слишком вымоталась, чтобы плакать, — сказала она, чувствуя себя подавленной, — Я тоскую без них, Тодзи.
— Их гибель была только...а, неважно, — сказал он, неловко поглаживая ее волосы, — Я сделаю все, что смогу.
— Я знаю, — сказала она, — Только...не умирай. Обещай мне, что ты не умрешь.
— Я не умру, — сказал он.
— Врешь, — пробормотала она.
Некоторое время они сидели в тишине, пока оба не заснули и не плюхнулись вместе на кровать. Утро могло принести новые неприятности, но сейчас на них снизошел мир.
* * *
— Дети вышли из-под контроля, Икари мертв, Фуюцуки не способен удержать ход событий в узде, общественность потеряла веру в NERV, а кровопролитие в Шварцбурге вызвало неудовольствие немецкого правительства. Оснований более чем достаточно, — доложил инспектор Халтен собранию Совета Безопасности ООН.
Девять членов Совета молча выслушали его, просматривая записи того бедствия.
— Возможно, над человечеством зависла угроза, с которой мы не в силах справиться, — сказал инспектор Халтен, — Мы рекомендуем отстранить от должности высший командный состав NERV и заменить их людьми, которым мы можем доверять, тем самым, держа NERV на привязи. Мы бы также рекомендовали решить вопрос с Детьми, но, честно говоря, мы не представляем, что можно предпринять по отношению к ним. Но что-то надо делать.
— Что-то будет сделано, — заявил представитель Бермуд, — И скоро.
* * *
Он никогда не думал, что переживет Гендо. Он знал по личному опыту, что Гендо обладает более сильной волей, и лучше умеет добиваться своего. Даже физически, Гендо был сильнее его. Но вот, он дважды увидел смерть Гендо. И на сей раз — никакого возвращения. Тело не должно иметь тяжелых повреждений, иначе возвращенный оживет чудовищно изуродованным. И даже если бы тело Гендо осталось не повреждено, Фуюцуки подозревал, что Ньярлахотеп подстроил бы какую-либо пакость. Это он любит.
Именно он был реальной угрозой, а не Внешние Боги. Они слепы и беззаботны. Они могли бы уничтожить человечество или спасти его, или и то и другое, даже не заметив этого. Они просто были, и их нельзя обвинить в том, что они делают, подобно тому, как нельзя обвинить силу притяжения в том, что люди падают.
Их слуги, и те безумцы, кто мельком видел их и попал под неизгладимое впечатление — вот кто был реальной угрозой. Люди испытывают желание служить кому-то большему, чем такие же, как они, кому-то великому и могущественному, следящему за ними и благословляющему их. Поэтому, они обратились к Внешним Богам, к Великим Старейшим, к существам, которые едва ли замечают, что им поклоняются, и даже в этом случае это их не заботило.
Но это заботило их потенциальных слуг. Они разработали тысячи способов вызова их повелителей, словно их усилия имели какое-то значение во вселенском порядке вещей. Указанные правители появились бы или нет вне зависимости от их стараний, большинство этих культов были бессильны как-то повлиять на это. Им не хватало власти.
До создания ЕВ. Каждый их миров изобретал нечто, подобное им, когда приходило время его старым повелителям пробудиться, когда расы сталкивались с силой, значительно превосходящей их собственную. Немногое в этой жизни шокировало Фуюцуки больше, чем осознание того, что все это действительно неоднократно случалось прежде, и что если бы какой-нибудь мир пережил этот кризис, не погрузившись в бездну, это не избежало бы внимания. Список павших миров был достаточно длинный для погребальной панихиды. И боги, возникающие после этих кризисов, продолжали вызывать подобные кризисы в других мирах, словно чума распространяясь по мирозданию.
Они должны быть остановлены. Он и Гендо отказывались видеть человечество, повторяющее путь Биакхи, К"тал, превратившихся в Вампиров Огня, Глубоководных. Гендо хотел найти другой путь, кроме дорожки, предопределенной для них. Но только культы обладали знаниями, в которых они нуждались, имели влияние, которое они должны были использовать для создания необходимого оружия. Они вынуждены были бороться с огнем с помощью огня, и неизбежно сжигали самих себя.
И теперь, Гендо мертв. Один из Детей уже предал их. Если она, конечно, действительно была когда-то человеком, а не маской Ньярлахотепа, обличием Слепой Обезьяны Истины. И другие... Аска непостоянна, Рей еще хуже, Синдзи слаб, Тодзи крутой молодой дурак. Хикари, кажется, обладала здравым смыслом, но она была самой слабой в команде. И это бедствие только ухудшило их состояние.
Выполним ли план? SEELE могут потерять терпение и воспользоваться взамен их собственным планом. Без сомнения, они нанесут удар, как только План начнет осуществляться. Обладал ли он достаточной силой, чтобы сделать все необходимое один? Продержатся ли Дети вместе достаточно долго, чтобы победить? Они уже разбили большую часть пророчеств. В любом случае, будущее высечено на камне, большинство пророков не понимали этого полностью.
Гендо мертв. Юи мертва. Никто еще не осознавал и не понимал, что это значит. Дети слишком молоды, также, как и основная часть его подчиненных. Молодежь полна энергии, но испытывает недостаток мудрости. В молодости жизнь проходит впустую.
Фуюцуки вздохнул. "Я всего лишь сентиментальный старик, — подумал он, — Это их мир, их век, а я — просто пережиток. Они не понимают, что происходит, но они сражаются за человечество. Они хотят поступать правильно, и они уже так много потеряли...могу ли я просить, чтобы они отдали еще больше?"
Да, мог. Другого выбора не было, пока существуют ЕВЫ. Он ускорил кризис, чтобы быть уверенным, что им можно управлять и держать под контролем. Только знание того, что это неизбежно, что в конце концов, подобное произойдет, независимо от его действий, позволило ему найти силу...или жестокость... сделать это. Если все сработает, человечество получит свободу, по-крайней мере, на какое-то время.
Хотя все еще оставался Ньярлахотеп. Фуюцуки нахмурил брови вспомнив о нем. Ньярлахотеп всегда был слабым местом в плане, он и Гендо так и не нашли подходящий способ устранить его, раз и навсегда. Возможно, после неоднократных поражений он сообразит держаться подальше. Но скорее всего — нет.
Он вздохнул. "Гендо, ты нужен мне. Я нуждаюсь в твоей силе. Я советник, не командир. Я нахожу проблемы, ты находишь их решение, и я останавливаю тебя, когда ты заходишь слишком далеко. Никто не думал, что так все обернется. Все катится под откос, быстрее и быстрее".
В мыслях он слышал, как Охотник во Тьме насмехается над всеми его надеждами. Но он не мог отступить. Возможно, он обречен, и человечество обречено. Но он должен был проиграть, сражаясь. Использовать шанс, или погибнуть, пытаясь.
Потому что он не мог допустить, чтобы все эти смерти были напрасными.
ГЛАВА 21 ПРОКЛЯТЬЕ, СОШЕДШЕЕ НА ШВАРЦБУРГ
"В американских департаментах NERV продолжаются акции протеста; под контролем вспомогательного отдела NERVWatch, протестующие стоят с плакатами, начиная с 8 часов пополудни. В отличие от предыдущих случаев, американское правительство отказывается предпринимать какие-либо действия, дабы обуздать их. По-видимому, отношения NERV и граждан все ухудшаются".
Щелк.
"Совет безопасности ООН продолжает встречу за закрытыми дверями. Считается, что идет обсуждение инцидента в Шварцбурге. NERV продолжает утверждать, что Шестое дитя не выдержало стресса пилотирования, из-за чего возникает вопрос, когда же остальные дети начнут сходить с ума..."
Щелк.
"Конец времен настал! Грешники возвышают себя через имена и деяния праведников, но их можно различить по плодам их! И нет ни одного богобоязненного мужа в рядах их, они лишь горстка язычников, причем худших! Их командир носит на шее символ язычества, насмехаясь над крестом господним, в который верим мы..."
Щелк.
"Аминь, и говорю я вам, что святы дети, которые защищают этот мир. Не дайте смутить себя тем, что произошло в Шварцбурге, ведь силы ночи все еще сильны. Разве мы не видели, как надо исключать из рядов своих предателя, прежде чем он причинил больше вреда? Так же и мы должны изгонять тех, кто хочет сбить нас с пути праведного..."
