— Ингрид, вы бывали когда-нибудь в Японии? — спросил вдруг генерал Мицуру.
— Нет, сэр, — ответила Ингрид, несколько сбитая с толку внезапно сменившейся темой разговора, — Но я много знаю о Японии, интересуюсь ее культурой и историей. Многие из моих друзей... — она нахмурилась, — ...были японцами.
— Тогда, возможно, вам знакомо слово "цунами"?
* * *
Темные каменные стены, нетронутые кораллами и водорослями несмотря на многовековое пребывание под водой, вздымались над ними, уходя в вышину и теряясь где-то в туманной дымке. Глядя на это циклопическое сооружение, создатели которого понятия не имели о евклидовой геометрии, трудно было представить, что оно выстроено существами хоть отдаленно схожими с людьми. Стены, покрытые барельефами, причудливо изгибались, образуя то выступы, то впадины, и соединялись между собой под какими угодно, но только не под прямыми углами. То ли неведомые строители не были сведущи в области архитектуры, то ли видели мир иначе, чем его видят люди.
Трое пилотов, волею судьбы лишенные своих ЕВ, стояли перед входом, у самой границы тени, отбрасываемой зданием. Нелегко было решиться даже на один маленький шаг, войти в эту зловещую, кажущуюся осязаемой и липкой наощупь тень, а ведь это было лишь первым и самым простым испытанием, через которое предстояло им пройти.
— Это не наша территория, — прошептал Синдзи, так резко схватив Аску за плечо, что та вздрогнула, — До этого, мы всегда сражались на СВОЕЙ земле, даже когда забирались черт знает в какие пещеры, или тогда, в храме... А этот город другой... Это и не город вовсе. Здесь НИКТО не может жить. Здесь все чужое, незнакомое, нечеловеческое... Я не могу... — тут он сорвался на крик, — Я просто не могу идти туда, Аска!
Рей сделала два быстрых шага к нему, взглянула в испуганные глаза Синдзи и залепила ему пощечину. Он удивленно уставился на нее, поднес руку к лицу и потер щеку.
— Эй! — взъярилась Аска, — Не смей!
Но Рей уже отошла. Не оборачиваясь, не сказав ни слова и ничем не выдавая своего волнения, она направилась к дверям цитадели. Аска сжала кулаки и глубоко вздохнула.
— Ты боишься, — сказала она Синдзи, — И я боюсь. И даже эта чудо-девочка боится, хотя по ее лицу и не скажешь. Это нормально, только дураки ничего не боятся. Но нам надо бояться не того, что ждет нас по ту сторону двери, а того, что скрыто у нас внутри. И если мы справимся со своими страхами — мы сможем победить.
— Мы сдохнем, понимаешь ты это?! — закричал на нее Синдзи, — У нас нет НИ ЕДИНОГО шанса! А я не хочу умирать!
Аска обняла Синдзи, прижавшись к нему всем телом. От прикосновения ее теплого упругого живота и грудей (постоянное отращивание крыльев наносит невосполнимый ущерб гардеробу) Синдзи даже на миг забыл о своих страхах. Ее губы, щекоча, коснулись его уха.
— Я устала, Синдзи. Я так устала, — прошептала Аска, — Постоянно ощущать нависшую угрозу, каждую минуту ждать удара... Кто угодно сломается. Но мы уже у последней черты, на последнем рубеже. Я хочу, чтобы все это, наконец, кончилось, иначе я просто не выдержу... Мне уже все равно, погибнем мы, или нет. Но если мы сдохнем, то сдохнем героями. А останемся снаружи — про нас никто и не вспомнит. Не отступать! Понял, Синдзи? Мы не отступим, что бы ни случилось. Ты успокоился? Или дать тебе еще одну оплеуху?
— Ты здорово умеешь успокаивать, — ответил Синдзи, шмыгая носом, — Но раз ты пойдешь, и я пойду.
— Вот и хорошо, — Аска не спешила выпускать Синдзи из объятий, — А это еще что такое? Здорово твердое...
— Это...пистолет, — ответил Синдзи.
— Хмм... самая бесполезная вещь, какую только можно представить в данной ситуации. Смотри, не отстрели себе что-нибудь.
— Вы идете или нет? — послышался от дверей спокойный голос Рей.
* * *
Сеть туннелей и пещер, по которым провели Рицуко. поражала воображение своими размерами. Это был целый подземный город, раскинувшийся на многие мили. Хотя, конечно, эти пещеры не могли являться искусственными сооружениями. Глубоководные заняли и использовали древние каверны, усеянные сталагмитами и сталактитами, среди которых никогда не ступала нога человека. А если и ступала, то эти люди никогда не возвращались на поверхность, чтобы рассказать о своем диковинном открытии.
Рицуко даже начала сомневаться, действительно ли они находятся в районе Шварцвальда. Ей трудно было представить, что эти обширные пустоты располагаются под знакомой ей местностью, может даже прямо под городами людей.
По пути им не раз встречались Глубоководные, поодиночке и группами. Все они, не проявляя особого любопытства к Рицуко (любопытство, похоже, вовсе не свойственно их расе) приседали перед ней в каком-то гротескном подобии реверанса, после чего спешили дальше. Рицуко не удостаивала их ответом.
Наконец, ее провели в громадную пещеру, задняя часть которой представляла собой что-то вроде алтаря или святилища. Воздух здесь был настолько насыщен влагой, благодаря нескольким бьющим фонтанам вдоль стен, что жабры Рицуко не пересыхали, и она могла нормально дышать и говорить.
— Вот мы и свиделись, дочка. А ты вся в маму пошла.
Рицуко резко обернулась на звук голоса. Она ожидала всякого, внутренне готовясь к самому худшему, но о возможности подобной встречи не могла даже помыслить.
— Мама? — недоверчиво переспросила Рицуко, уставившись на приближающуюся к ней женщину.
Та была полностью обнажена, но ее нагота не казалась постыдной, скорее напротив, трудно было бы представить ее одетой. Ее тело обладало настолько идеальным сложением, что Рицуко даже ощутила подсознательный укол зависти. Даже насыщенный буро-зеленый оттенок кожи, мелкие серебристые пластинки чешуи на бедрах, плечах и спине, а также перепонки на пальцах рук и ног не могли испортить общее впечатление.
— Да, это я, Рицуко, — ответила Наоко Акаги, — Ты не хочешь подойти и обнять свою маму? Мы ведь так давно не виделись.
— Воздержусь, — холодно ответила Рицуко, слегка отстранившись от раскрытых объятий матери, — Теперь-то я понимаю, почему мне сохранили жизнь.
— О чем ты говоришь? Убить дочь и наследницу верховной жрицы Дагона — да у кого бы из этих, — Наоко взмахнула рукой, указывая на двоих Глубоководных, с копьями в руках застывших у входа, — рука поднялась бы на такое? Они чтят своих жрецов не меньше, чем богов.
— Я думала, ты превратилась в чудовище, — неуверенно произнесла Рицуко, — А теперь, видя тебя, я не могу понять: кто кому лгал и что же произошло на самом деле?
— Разве ты не прошла через те же стадии превращения? Ты страдала, думая, что превращаешься в ужасного монстра, совсем как я в свое время, но еще немного, и наградой за терпение тебе станут новые возможности, здоровье и долголетие, почет и уважение. Даже, можно сказать, красота. Конечно, с поправкой на среду обитания и окружающее общество. Твои критерии быстро изменятся, но даже по человеческим понятиям ты выглядишь потрясающе.
— Да уж, — усмехнулась Рицуко, — "потрясающе" — самое подходящее слово.
— И самое главное, — продолжала Наоко, — Тебе судьбой предначертано занять едва ли не самое высокое положение в обществе нового мира. Как бы долго я не прожила, мне необходима наследница, обладающая теми же качествами, что и я, способная служить Дагону должным образом.
— Постой-ка, — прервала ее Рицуко, — Кажется, я понимаю, к чему ты клонишь. Ты что, всерьез думаешь, что можно вот так запросто похитить меня, притащить в какую-то гребаную пещеру, и заявить: вот, дочка, теперь ты будешь жрицей этого гребаного Дагона? Да ты что о себе возомнила-то? Если ты не в курсе, я полжизни посвятила тому, чтобы помогать другим бороться со всякими тварями, а теперь ты собираешься пристроить меня на службу к одной из таких гребаных тварей?
Наоко Акаги недовольно поморщилась.
— Ой, какой грязный язык. Если ты не будешь выбирать выражения, то станешь первой в истории немой жрицей Дагона, — она сделала характерное движение пальцами, как бы изображая ножницы.
— Да с чего ты взяла, что я соглашусь?! — выкрикнула Рицуко в лицо матери.
Стражи у входа напряглись, но жрица жестом успокоила их.
— Да с чего ты взяла, что у тебя есть выбор? — спокойным тоном спросила она, — И ты еще смеешь обвинять меня в похищении. Да ты посмотри на себя, прислушайся к своим словам. Тебя ВЕРНУЛИ в тот мир, которому ты принадлежишь. Ты бы все равно не смогла жить на суше, и если бы наши солдаты не нашли и не спасли тебя — ты либо закончила бы свои дни в тесном аквариуме, под любопытными взглядами ученых-ихтиологов, либо сдохла бы на операционном столе вивисектора.
Кстати, я слышала, ты убила одного из тех, кто пытался помочь тебе. Нехорошо, очень нехорошо. Впрочем, жрицы стоят над законом, так что можешь не бояться возмездия.
— Да пошла ты! — бросила Рицуко, — Я думаю, бесполезно требовать нашего освобождения, но это не значит, что я соглашусь стать подстилкой у какой-то жабы-переростка.
— Жрицей, — поправила ее Наоко, — Мы, обычно, не занимаемся сексом с богами. Размеры, мягко говоря, не совпадают. Ты права в одном — свободы тебе не видать. Но нужна ли тебе эта свобода? Ты хочешь вернуться в мир, который убьет тебя? Тебе на роду написано повторить мою судьбу, и со временем ты смиришься с этим. Разве ты не понимаешь, что тебе дан шанс, которого не дождется ни один человек на этой планете? Кроме того, ты не дослушала до конца. Тот мир, в котором ты провела всю свою жизнь вплоть до вчерашнего дня — обречен.
— У твоих жаб нет никаких шансов, — ответил Рицуко, — Нападение на базу NERV-Германия удалось только благодаря внезапности. Я уверена, сейчас их уже вышибли оттуда.
Наоко рассмеялась.
— Атаки на военные базы и города людей — лишь отвлекающий маневр. Раса Глубоководных многочисленна, и несколько тысяч погибших не играют особой роли, тем более что они считают, будто отдают свои жизни по воле их богов, и счастливы, веря в это.
— Слушай, ты так говоришь, словно ты вовсе не веришь ни в Дагона, ни в прочих так называемых богов. Ты что, водишь этих жаб за нос?
— Конечно, нет. Но верить в Отца-Дагона или в Мать-Гидру просто глупо. Это все равно, что верить в океан. Они просто есть, во плоти, такие же реальные, как ты и я. И именно они нанесут удар, стирающий человечество с лица Земли, пока их слуги отвлекают и заманивают силы противника в прибрежные области.
— И что же они могут противопоставить армии и флоту ООН? — спросила Рицуко самым недоверчивым тоном, на какой была способна.
— Силу, с которой не может сравниться никакое оружие, созданное людьми. Мощь стихии, карающее возмездие океана.
— Не поняла, — пробормотала Рицуко.
— Волны, подобные тем, что обрушились на сушу после Второго Удара, сотрут с нее эту жалкую в своем поклонении науке и технике человеческую расу, готовя мир к приходу Великого Ктулху. И Ктулху приспеет, чтобы править нами, в мир, свободный от людей. И затем наша раса выйдет из глубин моря и заселит сушу. Пусть мы не можем долго находиться не воды, но наши потомки изменятся и унаследуют землю.
— Да ты точно чокнулась, после того как уплыла в море! — ситуация стала забавлять Рицуко, после того, как она поняла, что в данный момент ей ничего не угрожает, — Дети раздавят этого Ктулху, а потом доберутся и до твоих богов, и до тебя самой...
— Дети мертвы, — сказала Наоко, — А кроме них, некому противостоять Великому Ктулху. Скоро, очень скоро, он пробудится, и даже здесь все мы ощутим его силу и мощь.
— Ты лжешь! — крикнула Рицуко, чтобы не дать страху овладеть ее сердцем, — Они живы и они справятся!
— Ты еще более упрямая, чем я думала, — заметила Наоко и подозвала одного из Глубоководных, к которому обратилась на их гортанном наречии, после чего пояснила для Рицуко, — Тебя отведут в помещение, более подходящее для твоего нового положения, но ты будешь постоянно находиться под охраной. Не пытайся бежать, это бессмысленно. У тебя будет время подумать.
— А...как же Майя? — вспомнила Рицуко.
— Кто? А, девушка, которую захватили вместе с тобой? Ты что, неравнодушна к ней?
Рицуко молчала.
— Как только Ктулху пробудится, она будет принесена в жертву, как наш первый дар Повелителю. Ей тут не место, и она должна умереть.
Рицуко не отвечала, лишь взгляд расширившихся глаз выдавал охватившее ее смятение. Наоко отвернулась и сделала знак охране.
— Впрочем, если ты решишь пересмотреть свою точку зрения, — добавила мать Рицуко, — возможно, я тоже изменю свое решение.
* * *
— Контакт! Вижу тебя, Scheissekopf! — заорала Аска и с ходу метнула огненный шар. Сгусток огня, похожий на маленькое солнце в ее руках, долетев до середины зала, потускнел и уменьшился в размерах, и, наконец, распался на отдельные мигом потухнувшие язычки пламени, так и не достигнув цели.
— Что за черт?! — удивилась Аска и изготовилась ко второму броску.
— Не надо, — попросил ее Синдзи, — Побереги силы. Лучше посвети нам.
Все вокруг, кроме исполинской статуи в дальнем конце зала, чьи неясные очертания спровоцировали Аску на преждевременную атаку, тонуло в непроглядной тьме. Во время пролета огненного шара Синдзи успел мельком разглядеть барельефы на стенах и хотя он не горел желанием снова увидеть эти отвратительные фигуры и сцены, идти вперед в темноте было еще хуже.
Аска смущенно шмыгнула носом и запалила пару язычков пламени на ладонях, кое-как освещающих окружающую их обстановку. Рей шла первой, выпрямившись и ступая, как на параде. Казалось, она уверена, что пока им не грозит никакая опасность. Аска и Синдзи вместе следовали за ней, разглядывая в неясном мерцающем свете барельефы и гадая, какое извращенное воображение могло породить такие картины. Или они были сделаны с натуры? Скорее всего. Аска вдруг с удивлением обнаружила, что некоторые сцены и фигуры, запечатленные в камне, знакомы ей по снам и видениям.
Они вышли на середину зала. Обычный человек испытал бы сильнейший шок при первом же взгляде на огромное каменное изваяние, но Дети, которым приходилось сталкиваться с не менее ужасными тварями, почувствовали лишь отвращение и неприязнь. Вне всяких сомнений, это было изображение самого Ктулху; кого еще вы ожидали увидеть внутри главной цитадели посреди мифического города, поднявшегося со дна моря? Но это был всего лишь камень, а где же тот, кто послужил источником вдохновения для скульптора? Зал был огромен, но практически пуст, если не считать самого изваяния и десятка огромных колонн, расположенных кругом и поддерживающих невидимый в темноте каменный свод.
Стремясь развеять свои опасения, Аска выпустила огненный шар вверх, в сгустившуюся над ними темноту, но тусклый оранжевый сгусток рассеялся в воздухе, едва покинув ее ладони.
— Что за черт?! — повторила Аска, начиная злиться.
Она снова запалила импровизированные факелы, но с растущим раздражением и страхом поняла, что при всем желании не может сделать пламя таким ярким и сильным, как ей хотелось. Огоньки в ее руках все слабели и тускнели по мере приближения к статуе Ктулху.
