Но предание о лютом духе оказалось правдой. И теперь нет ничего, а она сама умирает на развалинах вместе со своим нерождённым младенцем. Тысячи лет стоял могучий город, недостижимый извне, невидимый для прочего населения Галактики. А теперь королевство стёрто в прах. Его не уберегла она — плохая правительница и плохая мать.
Вселенская тоска, наполняющая всё естество Ани, выливается в одно навязчивое желание: сохранить хоть что-то, защитить своё дитя. И из последних сил, принося на алтарь этой крошечной победы все крупицы раздавленного прошлого, окружающие её, Аня совершает невозможное. Ребёнка она спасает: отправляет на ближайшую населённую планету, прячет плод своего чрева внутри земной женщины. Та, избранная, вы?носит малыша, который увидит свет через восемь месяцев. Принцесса будет рождена в чужом мире и станет расти, годами не подозревая о том, кем является на самом деле. Но когда-нибудь она узнает. На это у Ани тоже хватает сил. Ещё одно существо обретает жизнь, впитав остатки Авелилона, — кошка-хранительница, наставница для принцессы, её поводырь в далёком будущем. Сотворив её, Аня передаёт кошке Священный камень разрушенного королевства, его и своё сердце, основу и суть. После чего наступают мрак, тишина и небытие.
Сон меняется. Аня снова стала собой. И быстро, целенаправленно поднимается по огромной лестнице с массивными перилами: за ними видно только ярко-синее небо и бледные россыпи звёзд. Длинное и лёгкое вечернее платье развевается за спиной, каблуки звонко цокают о мрамор, а пальцы с острыми ногтями сжимаются в кулаки. Теперь Аня осознаёт одно: ей надо как можно скорее преодолеть эту лестницу.
И тут из ниоткуда прямо под ноги выпрыгивает кошка Салли. Аня отшатывается и едва не падает, но успевает схватиться за балюстраду, настолько высокую и частую, что за ней ничего не различить.
— Нам таки нужно поговорить, — заявляет Салли.
— Я вроде как спешу, — досадливо отвечает Аня, посматривая на уходящие вдаль нескончаемые ступеньки.
— Ты спишь, — безапелляционно отрезает кошка. — А поспешить нам не мешало бы... Выслушай меня.
Аня смеряет зверька прищуренным взглядом и складывает руки на груди.
— Давай без лирических отступлений! — строго велит она.
Кошка дёргается и, недовольно сузив глаза, садится. Аня мрачно готовится слушать, негласно отмерив на эту задержку максимум десять минут.
— Ты пережила не просто сон, Аня, — изрекает Салли. — Была не собой, воспринимала прошлое через чужую память. Сейчас осталось сказать только одно. — Кошка вздыхает, собираясь с духом. Надо отметить, чувствует она себя на редкость нелепо. — Принцесса Авелилона родилась шестнадцатого октября 1991 года в Днепропетровске, — произносит Салли. — Анна Суханова, эта принцесса — ты.
— Эм... — скептически протягивает новоявленная принцесса, мысли которой неудержимым потоком уносятся вверх по вычурной лестнице к неизвестной цели, — ты вообще как, в порядке? — рассеянно роняет она и красноречиво вертит пальцем у виска.
— Послушай меня, это очень серьёзно! — злится кошка. — Время ещё не пришло, ты слишком молода и абсолютно не подготовлена! Но вчера случилось чрезвычайное! Я видела, как твоего брата похитил монстр!
— Чего?! — давится Аня, вытаращившись на свою питомицу. Мысли каскадом возвращаются назад.
— В саду, — поясняет четвероногое создание. — Монстр нарисовался из ниоткуда, просто из воздуха, вместе с точной копией Стаса. А его схватил и забрал с собой, оставив взамен клона. И помочь теперь можешь только ты! Нужно спешить. Тебе следует научиться пользоваться магией Священного камня.
— Кисонька, ты издеваешься? — Аня, конечно, спит, но из ума пока ещё не выжила.
— Прости, я совсем не так должна была посвятить тебя в эту историю, — с нотками отчаяния бубнит кошка. — Но нам надо поторопиться!
— Ой, да зачем монстру — да и откуда ему взяться?! — может понадобиться мой брат? Наверно, ты перепутала и это он принц Анивиола.
— Авелилона, Аня. И его принцесса — ты! — начинает свирепеть Салли.
— Хорошо-хорошо, — бездумно кивает Аня. — Что там надо сделать?
— Прекрати паясничать! Это серьёзно!.. Проклятие...
— Что? — спрашивает Аня. И тут же слышит откуда-то голос...
— Отношение к окружающим сильно зависит от того, зачем они тебя окружили...
Аня села на своей кровати. Её тучный братец с каким-то потрёпанным журнальчиком развалился рядом и гнусавил вслух раздел с анекдотами. Кошка прытко соскочила на пол.
— Какого чёрта ты тут?! — осведомилась старшая сестра, зевая.
— Соня попросила ей почитать, — отвлёкся от журнала братец.
— И где она?
— Была здесь.
— Так, всё! Пошёл вон из моей комнаты!
Аня отправилась на поиски вверенного ей ребёнка. Выяснилось, что сестра играет у себя. Хвала небу, ничего ужасного она натворить не успела. Расслабившись на этот счёт, Аня спустилась на кухню заварить чай. Перед глазами всё ещё стоял сон, но далеко не весь: слова кошки Салли и суть первой части, которая уже казалась не происходившей с ней, а скорее рассказанной кем-то фантастической историей. Аня помнила её и вздор Салли, будто слышала наяву. Хотя, например, совершенно не могла ответить, где они с кошкой разговаривали...
Настоящая Салли зашла на кухню вслед за хозяйкой и, усевшись у своей миски, воззрилась в пространство. Милостиво насыпанный корм она даже не понюхала.
Тут кто-то позвонил в домофон и Аня бросилась открывать. У калитки обнаружился Паша — сосед-одногодок Стаса и его лучший друг. Обнаружился Паша с ночёвкой.
— А твоя мама в курсе? — уточнила Аня, встретив сорванца на террасе. Пускать его опасно: в паре с её братцем они становятся прямо-таки машиной разрушения и шума на четырёх ногах. С подобным лихом соперничать может разве что Соня.
— В курсе. Как и твоя, — с этими словами мальчик начал разуваться и прошёл в гостиную.
Стасик тоже был там. Распластав свои внушительные телеса по дивану, он смотрел телевизор. Канал "Animal Planet", передачу о каких-то пандах. И на Пашу почти не обратил внимания.
Аня же позвонила маме, вследствие чего получила неутешительные указания обеспечить ужином всю компанию.
Готовить она не то чтобы умела, потому это свелось к нехитрому салатику и горячим бутербродам из микроволновки. Причём вынужденная хозяйка сначала нарезала лук, потом перемешала его с другими овощами и сметаной и только тут вспомнила, что Стас не переносит сей продукт ни в каком виде.
Трапеза брата существенно обеднела. "Ну и ничего. Ему вообще есть вредно: скоро в двери проходить перестанет", — успокоила себя Аня.
Придя кормить Соню, доморощенная нянька нашла объект надзора разрисовывающим губы кукол маминой помадой. Конечно, идеальным вариантом было бы убить ребёнка и удрать с бродячим цирком в Италию, так что Аня сдержалась с огромным трудом. Она разразилась бранью, а мелкая пакостница — слезами, будто её безвинно и жестоко обидели. Помада так и не оттёрлась.
Соня поела на удивление быстро и без скандала. То ли стыдилась из-за испорченной косметики, то ли жалела игрушки, то ли просто проголодалась. Ведь хорошая няня Аня не внесла в расписание обед... Когда она с пустой тарелкой и чувством выполненного долга спускалась вниз, Стас и Паша ещё ужинали. Нужно вымыть посуду.
На кухне караулила прищуренная Салли. Малость забытый сон о лунном королевстве тут же чётко нарисовался в памяти. Аня нахмурилась и выглянула в столовую.
Стас конечно же был совсем обычным. Самый нормальный Стас. Только тихий. Он не бесится с Пашей, не шумит, ничего не вытворяет... Ане стало не по себе. Она задумчиво вытирала руки полотенцем и смотрела на брата. Который ел салат. Увлечённо. Накалывал на вилку полумесяцы огурцов и неровно нарезанные кусочки лука... У Ани даже перехватило дыхание. Стася никогда не ел лук. Он чуял его в любом блюде, отказываясь и близко ко рту подносить что-то лукосодержащее. Даже самую малость он всегда обнаруживал. И никогда не ел. Пожирал всё что угодно, но лук — ни в жизни.
Стас, сидящий в столовой, ловил в сметане белые колечки и жевал. Совершенно спокойно. Не бесился с Пашей. И ел лук.
Сделалось по-настоящему страшно. Потом Аня почувствовала себя глупо. После чего сердито зыркнула на Салли. А кошка вперилась в неё так проницательно и значимо, что Аню прошиб холодный пот.
— Нет никаких королевств на Луне, — зачем-то сказала она. — И не было! Ясно?!
Аня вышла из кухни. Стас поднял взгляд от тарелки и опустил обратно. Паша скучал.
Внезапно захотелось оказаться как можно дальше от этого флегматичного и сдержанного Стаса, который ест лук. Спрятаться и никогда более с ним не встречаться.
— Ты чё вылупилась? — поинтересовался вежливый Паша.
— Ничего, — быстро отвернулась от брата Аня. — То есть заткнись!
Она потянулась за телефоном и набрала маму. Ближайшая родственница пообещала вернуться в течение часа.
Вообще-то, конечно, всё это чистейшей воды бред. И Аня, увы, это прекрасно понимала. Она взбежала на третий этаж и заперлась в ванной. Уставилась в зеркало над умывальником. Из него хмурилась взъерошенная девушка-подросток с растрёпанными волосами цвета спелых каштанов, несколькими веснушками да печатью сластей на боках. И девушке этой, вздыхай не вздыхай, отнюдь не светит в жизни ничего сверхъестественного.
Аня присела на край ванны. Она так часто представляла себя то одним, то другим персонажем фильма, мультика, книги или сериала... Днями разыгрывала ситуации... А как она мечтала бы оказаться какой-нибудь иной. Чтобы было много-много захватывающих приключений, ужасных душевных страданий, красивых побед и романтических встреч... Аня просто обожает мистику и таинственность. Как-то ходила ночью на кладбище, и страшно совсем не было, только очень волнительно. Но ничего, разумеется, не произошло и даже не померещилось. Ничего никогда не происходит на самом деле.
Но этот сон отличный и замечательный. Нужно лишь в него поверить и чуть-чуть подыграть. А может, это и вовсе правда...
Аня причесала волосы, накрасила остатками безнадёжно испорченной помады губы (и теперь выглядела довольно несуразно в зеркальном отражении), после чего смело вышла в коридор. Салли сидела перед дверью. Аня многозначительно улыбнулась кошке.
— Идём, — велела она и стала важно шагать по лестнице. Салли двинулась следом. Вид у неё был какой-то несчастный.
Атмосферу разрушили приехавшие родители. Пришлось разбирать пакеты с едой, чистить картошку, признаваться, что в неравном бою пали куклы и мамина помада... Потом они ужинали, Аня мыла посуду, после чего её совершенно несправедливо попросили убрать игрушки у Сони (она и так целый день провела с малявкой!). А там уже было десять часов и Аня, проклиная всё на свете, умчалась чистить зубы и укладываться, ибо старательно продуманный график трещал по швам.
— С тобой я завтра поговорю, — серьёзно предупредила она Салли, засовывая под подушку телефон с выставленным на девять утра будильником.
Задремать сразу не удалось. В мозгу роились идеи и мысли, перемешанные со злым осознанием необходимости уснуть вот просто немедленно. Аня ворочалась с боку на бок, включала и выключала музыку, пыталась смотреть повтор передачи о пандах, но так и не смогла перенестись в царство Морфея. Только голова разболелась.
Стали бесить звуки и люди, их издающие. Такое впечатление, что каждый свято верит, будто живёт в этом доме один!
Первым делом Аня крикнула с лестницы папе в гостиную, чтобы убавил в телевизоре громкость. Потом обнаружила ещё один источник шума и поднялась на третий этаж в комнату Стаса. Братец храпел полусидя на кровати, а вот за дисплеем яростно воевал со всякой нечистью Паша.
— Или ты приглушаешь звук, или я выключаю комп, — заявила Аня, упираясь руками в косяки двери. — Я сплю, между прочим!
— Лунатизм? — прищурился нахал, оглядываясь на стоящую в проходе возмутительницу спокойствия.
— Поостри мне тут! Сейчас маме скажу, что даже Стас дрыхнет, а ты всё ещё за компьютером!
— Лады, я вообще колонки вырублю, — быстро сдался Паша. — Чё взъелась? Могу и уйти. Этот сегодня никакой, — обиженно добавил он, кивнув на Стасю.
— Это клон, — сообщила Аня, — а Стаса похитили монстры. Спокойной ночи.
И она спустилась к себе, где ещё минут сорок ненавидела голосящую в соседней комнате Соню, которую пыталась угомонить мама.
Последние часы былой жизни Ани Сухановой истекали.
Снилось, что они с Салли и Пашей привязали Стаса к табуретке и тестируют, задавая вопросы о разных событиях, содержании мультиков и таблице умножения, ведь её настоящий Стас уж точно не знает. Потом Паша вдруг оказался мамой. Она принесла огромную тарелку лука и начала пихать в рот сыну, а тот смеялся и жевал, болтая об оборотнях, клонированной овце и нашествии лунатиков. Появилась вторая Салли. Она зловеще возвышалась на шкафу и излучала осуждение. Тогда как Салли первая тараторила, что все клоны обязаны есть лук и смотреть канал "Animal Planet". Затем Аня очутилась в каком-то лесу, причём она непременно должна была найти там бамбук, чтобы накормить панду, иначе Стася не сможет за ней наблюдать и улетит на Луну к оборотням...
Сон развеялся где-то в половине шестого утра. Задремать вновь совершенно не получалось, и она обречённо привстала на кровати. Салли, свернувшаяся в клубок на стуле, тут же вскинулась и как-то мрачно на неё воззрилась.
— Животное, если ты хочешь мне что-то рассказать, клянусь не кричать и не швыряться мебелью, — убедительно пообещала Аня. — И я слушаю тебя очень внимательно.
Кошка потянулась, выгнувшись дугой, и села, оценивающе глядя на Аню. Та подняла левую бровь.
— Да я, собственно, всё уже сказала, — осторожно произнесла Салли.
Интермедия: Императрица Анна
Когда-нибудь, через много-много лет, я стану совсем другой. Сейчас я не смогу быть такой, что бы ни случилось.
Когда-нибудь, через много-много лет, мне будет всё равно. Сейчас я не отреклась бы от всего ни при каких обстоятельствах.
Когда-нибудь, через много-много лет, я пойму, что ничего и не было вовсе. Сейчас никто в целом мире не докажет мне этого.
Когда-нибудь, через много-много лет, я стану невероятно могущественной. Смогу победить вселенское Зло. И не стану. Когда-нибудь.
Когда-нибудь, промчавшись сквозь десятки смертей и две бессмысленные жизни, я осознаю, что существовала зря. Что не существовала вовсе. Ведь жизни нет. Есть игра. И игрушки в кукольном домике. Когда-нибудь, спустя много-много лет, я прекращу это отрицать. Не смогу умереть. Не буду жить. Не захочу бороться. Когда-нибудь.
Когда-нибудь, через много-много лет, высохнут слёзы, растает улыбка. Не останется слов. Чувств. И будет только прошлое. Ушедшее, улетевшее, испарившееся. И когда я перейду черту, за которой уже не буду мечтать, чтобы всё стало по-старому: глупо и наивно, тяжело и интересно, легко и невинно — не останется ничего. Даже пустоты. Ничего не останется.
А сейчас я буду бороться. Что бы ни произошло. Буду бороться. За целый мир. Самоотверженно. Без шанса на успех — и каждый раз побеждая. Я сверну горы. Я переверну мир. Я найду силу.
