Арабэлла после этой блестящей победы впала в апатию. Едва поняла, что никогда не вернёт себе могущество. Она уже не истерила и не тряслась. Застыла с каменным лицом и полыхающим взором. Попытавшейся заговорить с ней дочери не сказала ни слова.
Артур, заикаясь, утешал Кристину, извиняясь за свою грубость — дескать, это от нервов.
Ханна, которой увлечённо помогала Сонечка, паковала в тумбы и шкафы принесённые запасы чудно?й всячины. Отобрали у Ани и поместили на полочку и размножающий колокольчик. А лишних двести гривен сожгла на свече Жаклин. Заявила, что все, сделанные не государством деньги, фальшивые.
Несмотря на неудавшийся бизнес, Аня очень хотела устроить в Воротах праздник — возместить испорченный Новый год и отметить грандиозную победу. Но одного взгляда на Арабэллу хватило, чтобы подавиться любой подобной идеей. Спасибо и на том, что мать Мэри-Лин согласилась вернуться в дом Сухановых, заменить Тень и уехать оттуда на такси по якобы срочному делу.
Когда воины и снова состарившаяся Красота заняли свои места, на улице светало. Аня закрыла за Алэнами дверь (Бэлла так и не проронила ни звука). Избавившись от этих гостей, принцесса Авелилона вздохнула с облегчением — было непонятно, как себя вести с Чёрной Вдовой и что говорить.
В детской Соня будила маму — спать она определённо не могла.
Пока Ника разносил кресла и стулья от праздничного стола, Аня с Тиной взялись убирать тарелки. Вскоре присоединилась и Елизавета Афанасьевна. Обе косились на неё с опаской: сложно осознать, что эта вредная старуха — та самая Красота, с которой они подружились ночью. Но это действительно было так.
И почти четыре часа после возвращения домой Аня чувствовала радость и лёгкость от счастливо окончившегося приключения. Новогоднее утро выдалось солнечным, снег весело искрился и Ника помогал с уборкой, что делало её такой приятной. Даже проснувшийся Стас своим, как всегда, безобразным поведением не мог всё испортить, тем более его скоро спровадили к соседям поздравлять дружка Пашку. В гости с подарками и бутылкой шампанского заглянули Полина с Рустамом. Соня презентовала им закупленные мамой сувенирные наборы, сваленные под ёлкой, и утащила Рустика играть в борьбу со злом, в результате чего они геройски спустили с лестницы половину коварных игрушек.
Вся эта атмосфера очаровала Аню. И как же здорово, что теперь мама с папой знают о её отношениях!
Эйфория длилась ровно до того момента, пока Анжела не нашла в разобранной, смятой постели Тины уже остывшее тело бабушки Элеоноры.
* * *
Глава XVII: На подмостках Лунного театра
* * *
Густой едкий дым ткал в воздухе замысловатые узоры, а уже через миг они исчезали без следа. От горечи саднило горло, но Аня упорно подкурила ещё одну сигарету и невидящим взором уставилась в окно на заснеженный двор. Они молчали — Аня и её мама. Курили и молчали под УФО на промёрзшей террасе. За последнее время это стало настоящим ритуалом.
Вредная привычка появилась у Ани как-то сама собой в день похорон бабушки Норы.
Как выяснилось много позже, у старушки после увиденного в новогоднюю ночь кошмара начался сердечный приступ. Тутэлла впопыхах изменила её память и велела идти спать. Бабушка так и сделала — но инфаркт не прошёл. И она уже не могла никого позвать на помощь, ведь нужно было спать: в тот момент, волею кольца Памяти Ханны, несчастная знала лишь это.
Элеонора умерла через несколько часов, задолго до того, как местные воины заменили в кроватях своих спящих Теней.
Мама успела вызвать "скорую". Папа — позвонить кому-то. Полина — поохать и увести сына домой, а там рассказать куче народа. В итоге Ханна наотрез отказалась бабушку оживлять: слишком поздно. Аня молила, грозилась, даже плакала — всё зря, тем более на сторону Ханны встали безжалостные Жаклин и Натали, расстроенные кошки и соболезнующий, но непреклонный Ника.
Воюя со всеми этими приверженцами строгих правил мироустройства, Аня впервые и взялась с досады за мамины сигареты. Она чувствовала колоссальную, безмерную вину — и вдвойне потому, что Анжела упрекала себя и только себя.
Это горе снова сблизило их с мамой. Его нельзя было свалить на её плечи, ведь Аня-то понимала: ответственность лежит не на родителях, веселившихся в ресторане с друзьями, когда остановилось сердце бабушки Норы. Те вовсе ни при чём. Как бы мама себя ни уверяла...
Вместе они сидели на холодной террасе дома и бесконечно долго говорили, выпуская густой дым и покрасневшими глазами глядя в пол или на сугробы за окном. Говорили, пока слова не иссякали, а дальше просто молчали в обществе друг друга.
И ничего не исправишь. Нужно жить. Как-то отринуть случившееся.
Так пролетел почти весь январь.
Подготовка к экзаменам, выпускным и вступительным, немного отвлекала Аню. Вышло, что в университет на факультет журналистики она была зачислена до того, как получила аттестат о среднем образовании, изрядно подпорченный стараниями Евгении Витальевны. Аня прошла курсы зимой и в начале марта написала экзамены, обеспечившие наличие её имени в списках. Тестирование уже не играло никакой роли, а все школьные проверки казались детской забавой — если придумать, как избежать присутствия коварного и осведомлённого завуча. Впрочем, после того, что стряслось с бабушкой Норой, Ева поумерила пыл в своих кознях.
О том, как в покорении альма-матер помогло кольцо Памяти, принесшее недавно столько горя, Аня пока не собиралась признаваться никому на свете, даже Тине. Лишь жалела украдкой, что не сообразила раньше, когда следовало выбирать, идёт она на бюджет или на контракт.
А воплощалось всё просто. Аня вставала с места и поднимала кольцо так, чтобы присутствующие в аудитории — и другие абитуриенты, и члены приёмной комиссии, и экзаменаторы — посмотрели на него, и велела не запоминать того, что она достаёт телефон, заходит в интернет и копирует оттуда правильные ответы на свой бланк.
Будущая журналистка решила, что после открытия этого метода заморачиваться особой подготовкой к последнему школьному оцениванию и ЗНО — бессмысленно. Найдёт уж, как усмирить Евгению Витальевну. Всё равно в вуз она поступила. Так что Аня снова, к досаде Салли, забросила учёбу, наслаждаясь оставшейся в её распоряжении беззаботностью. Чем ближе подкрадывалась весна, тем сильнее беззаботность эта ощущалась, естественно и страшно оставляя позади, за ширмой повседневности, все удары и утраты.
А вот Арабэлла о беспечности теперь только мечтала. На лишённую львиной доли способностей Чёрную Вдову свалились, в довесок к мукам уязвлённого честолюбия, совершенно непривычные бытовые неурядицы. Такие, о коих она и не подозревала.
Проблем подобных оказалось безмерно много...
В частности, Бэлла больше не могла содержать их с Мэри-Лин необычное обиталище. Целый замок, угнездившийся за дверями квартиры, распахивающими портал в III-е измерение, следовало убирать; еду, прежде возникающую в обеденном зале, — готовить. А перед тем ещё и покупать — за деньги. И если последние для неё благородно добыли Маргарет и Артур, взявшиеся продавать разные ценности, сотворённые для убранства ранее, то с чистотой и кулинарией дело обстояло куда сложнее. И скоро достигло критической точки.
Нанять кого-то из простых смертных в столь экстравагантное место возможным не представлялось. Мэри-Лин в ужасе рассказывала, как они с матерью отравились купленными на неделю ресторанными блюдами, которые протухли. Обе и не помышляли толком, что кушанья имеют свойство киснуть и плесневеть — потому что никогда не думали ни о том, откуда еда берётся, ни как её хранить. Более того, в замке — о ужас! — расплодилось полчище тараканов и даже, кажется, крысы. Пыль генерировалась едва ли не мистически, вещи портились; постельное бельё запачкалось, а нового нигде нет; измялась и пропахла по?том одежда... Мраморные полы без чар были такими холодными, что от них немели ноги. Да и отопление в замке, разумеется, не проведено. Через месяц подобного бытия Бэлла сдалась и покорилась совету Артура собрать по комнатам всё золото и драгоценности, обратить в деньги и купить на них нормальное жилище в I-м измерении. Доступное мирской наёмной прислуге.
Благо, для того чтобы устроить Мэри-Лин в школу, выходцы из XII века своевременно обзавелись документами.
Совместными усилиями подыскали внушительный частный дом в хорошем районе. Евгения Витальевна собственноручно промониторила соседей на предмет наличия в их рядах скучающих домохозяек и любопытных пенсионерок. Потом Эрру загрузил во Внутренний Мир Арабэллы с полтонны мебели из ветшающего замка, и Чёрная Вдова с дочерью благополучно переехали жить в Днепропетровск.
Красота со знанием дела подобрала в обставленный особняк приходящую и постоянную прислугу, а Артур положил остатки вырученных средств в банк на имя Арабэллы Алэн.
Вся эта эпопея с очеловечиванием закончилась к середине марта. А так как Бэлла и Мэри-Лин признались, что немного скучают по океану, который был их вселенной долгие столетия, отпраздновать знаменательное событие решили морской прогулкой. Её Ханна организовала вокруг своего острова.
Снова оказавшись здесь, Аня по-другому оценила живописные просторы. От залитых лучами солнца замковых сводов веяло загадочностью и изящной красотой. А наполненные дневным светом комнаты, где они ожидали, пока магия выведет величественный корабль из порта, завораживали воображение.
Потом Лунные воины поднялись на судно и отчалили, начиная своё весёлое путешествие. Ранняя весна выдалась довольно прохладной, но чары увеличивали мартовское тепло и на палубе царило настоящее лето.
— Она всё больше отдаляется от меня, — жаловался Эрру в старинной каюте, куда увёл Аню поговорить по душам о своих отношениях с Тиной. — Мы никогда не были такими чужими. Мне страшно.
— Ты просто ревнуешь её к жизни, — печально вздохнула принцесса Авелилона.
— Знаю. Я боялся этого, ещё когда мы были замурованы. Когда был единственным, что она имела и любила. Я ужасный эгоист.
— Все мы эгоисты, Лапочка, этого нельзя стесняться. Ты плохо вписываешься в её теперешнее существование. Из-за этой штуки, — пояснила она, кивнув на его рог. — Если бы вы гуляли, бывали на людях, если бы ты познакомился с её друзьями...
— Это отговорка. Я могу носить шляпу.
— Шляпы нынче редкость. Тем более тебе нужен цилиндр.
— Это решаемо при помощи магии, Аня. Но она не хочет. Она не пускает меня в свою новую жизнь.
— Тина любит тебя, и вы будете вместе всегда. Ваша малышка на прошлой неделе заменила воду мамиными дорогущими духами, чтобы нарисовать акварель на стене. Так что она — вполне реальное доказательство. Это тебе и я скажу, и мама. Мы обе впечатлены подтверждением.
— Это доказательство воспитывают чужие люди, — мрачно отрезал Эрру. — Бантик утверждает, причина в том, что малютка не дала бы своей матери выполнять её долг. И именно потому Аля вынужденно отослала её. Что это может быть за долг?
— Мы даже не представляем, когда она родится, — пробормотала Аня. — Что, если это произойдёт через сотни лет? Вспомни нашу с Никой невразумительную историю...
— Я не хочу, чтобы мой ребёнок рос в прошлом. Когда бы он ни родился. Я мечтаю подарить Але счастье. Свою любовь и прекрасную семью. Она же сейчас сторонится и Сони. Ты сама видишь, я миллион раз обращал на это твоё внимание! Я играю с Соней, когда никого нет дома и с ней Красота, и знаю лучше прочих: Аля для неё просто двоюродная сестра. Она никак не выделяет её. Тебя Соня обожает с детства, Аля появилась позже и всегда была к ней холодна. И для Сонечки она — только одна из. Ты понимаешь? Её мать — просто одна из!
— Лапочка, Тине нет четырнадцати! А ты требуешь материнской любви к ребёнку...
— К своему ребёнку.
— К своему будущему ребёнку. Тут очень разные вещи. Может быть, для отца это и не важно. Не столь важно. Отец так и так получает младенца готовым. Но мать должна выносить его под сердцем. Тогда он станет её, Лапочка, лишь тогда. Воспитывать с первых дней. Я никогда не смогу воспринимать Тину своим чадом. По-настоящему, я имею в виду. Она моя подруга. Очень близкая подруга. Как сестра. Она заняла место моей сестры и стала ею для меня. Но не дочерью. А ты должен знать, как она истосковалась в заточении. Как стремится к жизни. Ко всей полноте жизни! И возможно... связывать себя отношениями, когда не исполнилось и четырнадцати, — обременительно...
— Мы уже связаны отношениями!
— Именно потому, вероятно, она и отдаляется от тебя.
— Но Аня! Это самый страшный мой кошмар. Я всегда думал с содроганием, что когда-нибудь воля затмит для неё нашу любовь.
— Любовь нельзя затмить, Лапочка, — уверила Аня. — Как бы пафосно сие не звучало. Я не осознавала этого, пока не встретила Нику. Настоящая любовь — вечная, необоримая. Она глуха ко всем жизням и любой свободе. Но дай ей немного проветриться: Тина совсем девочка.
— Она совсем не девочка.
— Ты хочешь, чтобы так было. А у неё переходный возраст. В этот период подростки отталкивают самых близких людей. Это нормально. Ей нужно развеяться. Я вот в своё время не нагулялась, о чём весьма сожалею. В юности у меня не было тайн, неподходящих компаний и свиданий с бандитского вида старшеклассниками.
— Аля ходит на свидания со старшеклассниками?!
— Да нет же! Её лучший друг в школе вообще, по-моему, голубой. Не волнуйся об этом. Просто дай ей немного воли. Она и меня начала сторониться, а Селену и вовсе на пушечный выстрел не подпускает! Тут ничего такого нет. Не бери в голову... Лучше пошли на солнышко!
На палубе развернулось целое представление: Красота в молодой своей ипостаси уложила на обе лопатки Жаклин в честном сражении.
— Вот видишь, — сдувая со лба золотистый локон, заявила она, — мне ни к чему тренировки. За свою долгую жизнь я освоила массу вещей.
— Тогда тебе следует учить! — возразила Натали, судившая поединок, наблюдая за его течением в волшебном зеркале. — Храм Луны открыт для такого мастера.
— Я не мастер. Я просто слишком давно существую. И всеми своими способностями владею в совершенстве, как и большинством людских достижений.
— А своими — это какими?
— Разными. Могу поменять структуру молекул, что-то создать из воздуха — в разумных пределах, конечно. Но я редко промышляю подобным: в этом мире желательно поменьше отличаться от окружающих. А то, что они называют магией, расхолаживает...
— Эй, что здесь происходит? — поинтересовалась Аня.
— Наши жрицы намеревались усадить старушку-Красоту за парту, — хихикнула Маргарет, — а она встала у классной доски. Браво, Бэтси! Это было сильно!
— Иди сюда, Аня! — позвала Кристина. — Артур показал, как сворачивать роллы из этой штуковины. Ты одна ещё не угостилась моими произведениями!
Все они неплохо отдохнули до того, как внезапно корабль резко и без видимой причины накренился, а потом обрушился в прежнее положение. Те, кто находился на палубе, попадали с ног. Евгения Витальевна сорвалась за борт, где в неспокойных волнах блеснули два акульих плавника.
