Лунными воинами, на манер борцов за добро и справедливость из популярного мультфильма, который смотрела Соня и когда-то любила Аня, предложила называться сама принцесса Авелилона. Это было встречено без энтузиазма, особенно после того, как автор затеи сдуру выдала источник. Кристина морщилась, а Евгения Витальевна и вовсе подняла Аню на? смех — и та из вредности теперь по-другому их коллектив не величала.
Евгения Витальевна вообще раздражала до невозможности. Сначала Аня была благодарна, что та, как старшая, берёт на себя волевые решения и всякую организацию. Это пришлось очень кстати, когда напала Дух Справедливости. Да и в Анталию соратница не поленилась полететь, чтобы Аню спасти. Спасибо ей большое. Но нужно же меру знать! Всё это не даёт никакого права командовать! И назначать, кому и что делать.
А она только этим и занимается! Теперь у молодой учительницы все Лунные воины по несколько раз в неделю оттачивают колдовские навыки по программе, разработанной когда-то ещё матерью Евы. Своей маме Аня объяснила, что практикуется в английском (ещё и плата за уроки в качестве бонуса — на карманные расходы), а Кристину вообще никогда ни о чём не спрашивают.
Для упражнений освободили забитую хламом летнюю кухню, стоящую в глубине двора. Все выходные перетаскивали бесхозную утварь на чердак и в сарай, мели, скоблили и драили. Косое оконце затянули фольгой, чуть позже Ника привёз откуда-то несколько матов. Получился совсем маленький, но закрытый зал. Всё лучше, чем рисковать домом — он и так дышит на ладан.
Тренировки вошли в систему. Полезно? Конечно! Но они все на равных, пусть кто-то и менее опытный. Аня же и вовсе принцесса! Так почему учительница верховодит ими, как шальной пьяный ефрейтор?! Евгении Витальевне явно нравилась новая роль. Она присвоила управление и расцветала на глазах за счёт младших подчинённых. Это совершенно возмутительно. И расследование ведёт вдвоём с Никой, остальным только результаты сообщает. Хотя Кристина и Аня с удовольствием бы помогали!
Расследование Евгении Витальевны касалось компании, пригласившей когда-то её мать Надежду Ста?рину в Днепропетровск. Оно в итоге не выявило ничего сколько-нибудь подозрительного и упёрлось в тупик. Что за неведомая сила свела их пятерых вместе, выяснить не удалось.
Ничего сверхъестественного или загадочного не было и в ДТП, унёсшем жизнь Евиной матери четыре года назад. Но и это доморощенное разбирательство велось без участия Ани, Кристины и Салли.
А вот Ника помогал активно. И оставался у англичанки после тренировок. И вообще...
— Ну они же взрослые, — пыталась вразумить Кристина, — и у них, по-моему, роман.
Аня сердито уставилась в окно. На самом деле роман между Евгенией Витальевной и Никой раздражал во сто крат больше, чем самостоятельные изыскания и командирские замашки.
Подружки устроились на заднем сиденье машины Кристининого отца и говорили полушёпотом. Игорь Маркович, которого Аня сегодня видела впервые, вёз их в Синельниково к своей тёще. Мама Ани в очередной раз её удивила, разрешив на целых семь дней уехать так далеко в гости к бабушке одноклассницы. В почти настоящее село!
Отец Кристины оказался высоким коренастым мужчиной лет пятидесяти, широкоплечим, смуглым и выглядел в целом крайне сурово. На этом фоне квёлая болезненная дочка, так на него непохожая, смотрелась совсем плачевно. Аня знала, что Игорь Прошин работает хирургом в крупной заграничной клинике и потому не бывает в Днепропетровске. Но сейчас уж неделя, как он прилетел.
За полуопущенными стёклами машины истерзанный жарой город перешёл в поля, а поля — в село. Шины прошуршали по кривым улочкам и вскоре замерли около дома, некогда роскошного, но сейчас пришедшего в запустение, не имея (это было хорошо заметно) сильной руки, которая бы за ним следила.
Игорь выключил зажигание, выпустил своих спутниц и возился с вещами, пока Кристина робкой походкой направилась к серой калитке.
Мария Фёдоровна обрадовалась внучке так искренне, что Аня сразу почувствовала к ней симпатию и... что-то вроде неясной щемящей жалости. Бабушка Кристины была опрятной и очень-очень пожилой, сгорбленной временем, с тонкой пергаментной кожей и хрупкой старческой худобой. Когда-то эта женщина взяла на себя заботы о малышке Крис и растила её здесь после того, как Полину Прошину пришлось поместить в психиатрическую клинику. Игорь Маркович работал ещё в Днепропетровске, но всё равно почти не занимался дочерью, обеспечивая материальную сторону воспитания. Бабушка же вложила в чадо душу... А потом девочке исполнилось шесть и стало понятно, что местные школы для неё не годятся. Скрепя сердце Мария Фёдоровна согласилась на переезд внучки в перспективный областной центр к отцу. Крис часто навещала её, но постепенно всё сошло к визитам на летних каникулах и в некоторые праздники. Она стыдилась своего поведения, потому что любила бабушку... но почему-то так само собой получалось, хотя кучей подруг и массой интересных дел похвастаться не могла никогда. И именно поэтому сейчас робела.
Игорь Маркович уехал почти сразу, сославшись на важную встречу.
Вопреки проблемам со здоровьем, баба Маша оказала им чуть ли не королевский приём. Накормила вкуснейшей домашней едой, которую специально адаптировала для внучки, принципиально не евшей мяса, и, как подруги ни вызывались, не дала помогать по хозяйству в первый день.
К вечеру Аня заключила, что старушка очень милая, но несколько консервативна, обожает Кристину, здесь ей одиноко, однако она бы ни за что не покинула крошечный посёлок. К зятю Мария Фёдоровна, как Аня поняла, относится с прохладным уважением.
Хоть ощутимых физических нагрузок и не было, горожанки страшно устали. Свежий воздух, смена обстановки, аппетитная, но тяжёлая пища и поход в далёкий магазин за молоком давали о себе знать: принцесса Авелилона свалилась в постель как подкошенная.
Проснулись довольно рано. Тут действовали свои порядки, потому ещё накануне условились не дрыхнуть до обеда.
Аня героически выучила клички "при-дворных" котов и кошек, а также беспородной, довольно жалкой собачонки. Сегодня помощницы поливали цветы (их было немного), собирали помидоры (а вот их как раз было очень много), подметали комнаты и порывались подсобить на кухне. Ещё Кристина обнаружила в старом сарае кучу хлама и решила выкроить денёк для капитальной ревизии.
К ужину Аня просто не могла встать с плетёного кресла, но настроения это не портило. Мария Фёдоровна рассказывала истории из молодости и послевоенных лет. Специфический диалект — а говорила бабушка Кристины на ядрёном суржике — удивительно гармонировал с её образом. Аня обычно бесилась, слыша подобную речь, но сейчас это создавало колорит. А ещё приятно радовало, что язык подраставшей на такой занимательной лингвистике подруги остался литературным.
Бабушка Маша совсем не упоминала о Кристининой маме и своей жизни после её рождения, только о временах, когда уже появилась внучка, или о собственной юности. Аня узнала, что родители Марии Фёдоровны погибли в самом начале Великой Отечественной войны, когда той было лет десять, и воспитали её чужие люди. На долю этой женщины выпало очень много горя. Сиротство, взросление в тираническом режиме СССР до хрущёвской оттепели, позднее — трагедия с дочерью, о которой она сейчас ничего не сказала, но, вероятно, не забывала никогда. И вот теперь драгоценная Кристина почти покинула старушку... Это было так грустно, что Ане даже захотелось поплакать. Но Мария Фёдоровна не впадала в меланхолию, стараясь развлекать "лю?бых дивчаток" байками. Они ушли спать в половине двенадцатого, а бабушка пропустила по такому случаю свои обязательные вечерние сериалы.
— Так здорово, что я поехала с тобой, — призналась Аня, когда они уже улеглись в тёмной комнате на старой пружинной кровати. — У тебя потрясающая бабуля!
* * *
— О мои ноги...
Это было утром. Принцесса Авелилона стонала на постели, стараясь не шевелиться.
— Сейчас просто помру, — сообщила она. — Болит абсолютно всё, но ноги особенно сильно.
Кристина тоже не отличалась бодростью. Трудовая повинность с непривычки негативно повлияла на самочувствие. Бабушка Маша по этому поводу строго запретила работу на огороде, заперла на ключ сарай и выслала своих гостей к "ставку", вооружив покрывалами и соломенными шляпками.
"Ставок" оказался небольшим прудом, заросшим камышами по краям, но с кристально чистой прохладной водичкой. Они чудесно провели время, резвясь там, потом пообедали припасами, которые Мария Фёдоровна любовно уложила в корзину, и просидели на месте пикника ещё часа три.
Аня красочно разглагольствовала о ссоре со своей кошкой. Салли вздумалось снова пожаловать в её сны, где коварное создание и было замечено.
— Это вторжение во внутренний мир! — кипятилась принцесса Авелилона. — Представляешь, она заявила, что шатается по моим грёзам с детства! Подглядывает, как я... Фу, это же отвратительно! Как в душу залезть! Адекватному существу такое вообще не могло прийти в голову!!!
На самом деле Аня бушевала потому, что обнаружила Салли во сне необычном. Это была живописно иллюстрированная подсознанием фантазия о Нике. С романтическим уклоном. И не первая. Только эти её потаённые воздушные замки развеивались в тот момент, когда он мог бы её поцеловать. Или даже... Аня и самой себе со скрипом признавалась в подобных мечтаниях. И тут Салли!!! Получается, кошка в курсе её постыдных вожделений! Унизительно до слёз. Так что за свои экскурсии Салли поплатилась: проснувшись от ярости, Аня была готова огреть питомицу тапкой, перестала с ней разговаривать и побожилась при повторном вероломстве отселить к бабушке Кларе, сославшись на аллергию. Салли дала торжественную клятву больше никогда и ни под каким видом не лезть в Анины сны.
Но ведь уже поздно. И кошке теперь всё известно... Притом Ника явно встречается с Евгенией Витальевной, и это от Салли, разумеется, не укрылось. Маленькая любопытная дрянь...
Ане казалось, что объект безрассудной страсти порой бросает на неё необъяснимые в рамках их отношений взгляды. Задумчивые, тревожные. Следит украдкой на тренировках и быстро отводит глаза. Но, увы, она вполне отдавала себе отчёт, что сочиняет. Уж скорее Стася похудеет на десять килограммов или Соня что-то возьмёт с пола в рот, чем Ника обратит на неё внимание. Да если бы не воинская подготовка, они бы и вовсе не виделись...
К слову об упражнениях. Истерзанные физическим трудом ратницы решили предложить заниматься у Евы и без костюмов, потому что их не защищённые магией тела совершенно неприспособлены к любым нагрузкам. Хотя Кристину и пугала перспектива когда-либо ещё попасть в ситуацию, где эти их "уроки" пригодятся.
После затянувшегося пикника отдохнувшие, но искусанные комарами, Аня и Кристина мазались по бабушкиному совету чесноком и слушали новые интересные истории. А перед сном условились завтра же начать разбирать старый сарай.
Утром в четверг Аня поднялась первой. На сельском воздухе её кособокий график всё-таки выровнялся, причём как-то сам собой. Хотелось верить, что это сохранится и в городе, ведь не за горами школа... Она умылась, оделась и, поздоровавшись с Марией Фёдоровной, которая возилась с тестом, вышла на улицу. Было свежо и пока прохладно. Аня проинформировала хозяйку о том, что сегодня хламу не избежать расправы, и взяла у той огромный ржавый ключ от амбарного замка.
Изучив пыльную даль, сделала вывод, что за день тут не управиться. А ещё, судя по всему, от такой работы мышцы, саднившие с позавчера, замучают окончательно.
— Приветик! — окликнули со стороны дома, и Аня оглянулась.
Кристина помахала из открытого окна спальни. На ней красовался хорошо знакомый воинский сарафан. Аня подняла брови.
— Убирать кавардак куда проще, если силы в организме больше. И к тому же всякую усталость можно снять вместе с этим нарядом.
— Ты гений! — просияла Аня. — Я тоже превращусь, только потом переоденусь, чтобы не удивлять бабушку.
Кристина подмигнула и оперлась о подоконник. Тут раздался призывный клич и обе поспешили завтракать.
Аня задержалась во дворе, выгоняя из сарая кошку Дашку, прошмыгнувшую внутрь. Это заняло добрых десять минут.
На кухне озабоченная Кристина мазала маслом бутерброды, а смертельно бледная Мария Фёдоровна дрожащими руками заворачивала ещё горячие блины.
— Что случилось? — опешила Аня.
Бабушка Маша вскинула на неё испуганный взгляд и заверила, что всё в полном порядке. На правду это походило мало. Садясь за стол, Аня вопросительно посмотрела на подругу.
— Она с самого утра такая, — озадаченно прошептала Кристина.
— Но двадцать минут назад всё было нормально!
Крис пожала плечами.
С того момента бабушка вела себя странно. Почти не разговаривала и старалась держаться от своих гостей подальше, а потом, сославшись на плохое самочувствие, ушла в спальню и не появлялась до полудня.
Разбирая завалы прогнившей утвари, они не переставали ломать голову над этой загадкой. В конце концов решили, что дело во внезапном недомогании.
Однако за обедом эта теория пошатнулась, хотя Мария Фёдоровна тоже списывала всё на здоровье. Вот только Ане отчётливо казалось: старушка стала бояться и её, и Кристину. Это было так непонятно, что они и сами начали бояться, но не признавались в этом друг другу.
К вечеру сарай практически удалось победить. Вынесли всё, выбросив безоговорочно ненужные и совсем уж испорченные предметы и выставив во дворе то, что требовало предварительного вердикта хозяйки. Последняя весь день провела в постели, и помощницы почли за лучшее её не тревожить. Тем более стоило им пойти, чтобы что-то принести или спросить, как обнаруживалось, что бабушка спит. Но Аня считала, что это не всегда было правдой...
Весь четверг прошёл таким образом.
Задолго до первых петухов принцессу Авелилона пробудил настойчивый зов природы. Проигнорировать не удалось: пришлось вставать, тихонько слезать с кровати и в темноте пробираться на улицу к уборной.
На крыльце накатил необъяснимый страх. Ночная прохлада и гулкая сельская тишина с редкими звуками неизвестного происхождения будто пульсировали вокруг. Аня добиралась до пункта назначения бегом, стукнулась на повороте об угол и чуть не потеряла сознание, нащупывая выключатель.
В туалете жужжали мухи. Одинокая лампочка на замотанном синей изолентой проводе покачивалась от сквозняка. В этом "приятном" месте Аня задержалась на какое-то время, собираясь с духом, чтобы потушить свет и пуститься в обратный путь. Осознавая, что производит слишком много шума, она мужественно постановила возвращаться шагом, просто очень быстрым. И вот, стремительно пролетая мимо спальни бабушки Маши, услышала нечто чудно?е. Неясный ужас пригвоздил к земле, что позволило украдкой заглянуть в окно. И оцепенеть.
В полутёмной спаленке старушка горько рыдала, сложив руки на кривом трюмо.
Аня опешила, но, отступив в ночной двор, дабы её не заметили, так и не решилась что-либо предпринять.
