И ещё эти деньги в сумке. Она не знала, как выглядят российские рубли, но купюры внушали большие сомнения. Зачем на современных деньгах писать "СССР" и рисовать Ленина? Одежда прохожих тоже не радовала, как и машины на проезжей части — словно из музея ретроавто. Однако обвинение в ведьмовстве при дворе принца Мирлифлора остановило Аню в её порыве уточнить у кого-нибудь, какой сейчас год.
И тут случилось невероятное.
В парке Аня приметила Алану.
Она с трудом узнала бывшую русалку в клетчатом длинном платье и шляпке. Но рассмотрев, бросилась навстречу — Алана в свою очередь метнулась к ней.
— Хвала Тритону! — воскликнула она. — Я ничего не могу понять: Мирлифлор пропал, всё изменилось. Где мы теперь, куда подевался дворец и как найти Мирлифлора?
— Забудь о Мирлифлоре, эта сказка кончилась, — перебила Аня. — Но началось что-то другое. Не могу идентифицировать. Да, в сущности, это и не важно. Мы должны что-то предпринять, выбраться отсюда, это замкнутый круг, бесконечная череда сюжетов. Мы будто попали в выдуманные миры...
Мимо них двигалась длинная похоронная процессия — много мрачных, одетых в чёрное людей.
— Хоть убей, не знаю, что это может быть за книга, — снова протянула Аня. — Всё такое настоящее. Если я ошиблась и теперь это не книжные истории...
— Хоронят Берлиоза Михаила Александровича, — произнёс внезапно позади них гнусавый голос.
Аня дёрнулась, как от разряда тока, и стремительно обернулась к сидящему на лавочке огненно-рыжему приземистому пареньку с торчащим изо рта огромным и кривым, похожим на собачий клык, жёлтым зубом.
— Да, удивительное у них настроение, — продолжал сей субъект, — везут покойника, а...
— Азазелло? — с ноткой сомнения перебила прищурившаяся Аня.
Рыжий изменился в лице: его самоуверенное ленивое спокойствие словно ветром сдуло.
— Откуда вы...
— Азазелло! — Аня даже подпрыгнула на месте от восторга. — Алана, я поняла, где мы!!! Это мой любимый роман...
— Маргарита Николаевна, я недоумеваю... — молвил их новый знакомый, но Аня перебила опять:
— Милый, милый Азазелло, выслушайте меня, пожалуйста, прошу вас! Мне... нам нужна помощь! Умоляю, я знаю, кто вы и чего от меня хотите. — В Ане проснулось некоторое благоговение. — Даже могу быть королевой на балу у сатаны! — воодушевлённо пообещала она. — Почту за честь, я вообще-то всё детство мечтала об этом... Но только если вы сможете исполнить потом мою просьбу, именно мою просьбу — не вечность и покой, они мне не нужны. Я не та, за кого вы меня принимаете. И я готова молить вашего повелителя вернуть меня домой!
— Вы обескураживаете меня, Маргарита Николаевна, — панически пробормотал Азазелло. — Не думал, что что-то способно удивить меня здесь...
— Такая жизнь, — философски отметила Аня, разводя руками. Наконец-то она чувствовала себя на твёрдой почве! Её слова воспринимали, а сюжет был знаком до мелочей. — Я продолжу обескураживать вас, ибо спрошу, можем ли мы пропустить волшебный крем, полёт на щётке, купание в озере с прочими частями ритуала и сразу обратиться к вашему властелину? Дабы не осталось неясностей. Это здорово, что вы слышите то, что я говорю, не то что эта крёстная фея — полено поленом.
— Фея?.. Э... да... вероятно... полагаю... ввиду чрезвычайных обстоятельств... мы можем пренебречь ритуалом. И в любом случае до его начала есть время. И... пойдёмте, раз так, пойдёмте.
— Со мной ещё Алана, — спохватилась принцесса Авелилона. — Я не могу оставить её, Алана столь же нуждается в помощи, как и я. Алана, наш друг Азазелло сейчас доставит нас к кумиру моего детства.
— Кумир вашего детства, Маргарита Николаевна?!
— Эта история настолько длинная и невероятная, что я бы предпочла рассказать её лишь однажды. И я Анна Александровна, кстати.
— Извольте. Возможно, вам ведомо и то, куда следовать?
— Квартира N 50 по улице Садовой, 302-бис, — не удержалась Аня. — Нет, я понятия не имею, как пройти туда, — покаянно добавила она.
Двигаясь за озадаченным проводником под руку с Аланой по просторам советских улиц тридцатых годов, по удивительной вселенной Михаила Булгакова, Аня давила в себе сожаления о том, что отказалась пройти весь сюжет по плану, но на свой манер, прожить его так, как многократно играла в воображении. Но тогда она рисковала увлечься калейдоскопом и увязнуть в сценарии, не успев попросить о помощи. Кто знает, какие персонажи ждут их с Аланой в очередной вымышленной реальности и какие им там отведут роли...
Дверь квартиры N 50 на уверенный стук Азазелло открыла нагая и модельно стройная рыжая Гелла в кокетливом кружевном фартучке, золотых туфельках и белой наколке в волосах. Незагорелую шею уродовал толстый багровый шрам. На очаровательном лице застыло недоумение.
— Не поддаётся объяснению, — отмахнулся Азазелло, пропуская своих спутниц в большую тёмную переднюю.
Аня огляделась в полумраке с трепетно бьющимся сердцем. На спинку стула, точно такого же, какой она помнила в кухоньке уже покойной прабабушки Гали, наброшен внушительный плащ; на подзеркальном столике — длинная шпага с поблёскивающей рукоятью, три другие стоят в углу так же просто, как какие-нибудь зонтики или трости, а на оленьих рогах висят береты с перьями.
Пара человек в старой милицейской форме прошлась по диагонали и скрылась в какой-то двери, слепо глядя по сторонам.
Проигнорировал их и Азазелло, который вопросительно кивнул в глубь коридора. Гелла подняла бровь и тоже склонила голову. Из другой комнаты высунулся тощий человека в треснувшем пенсне.
— Здравствуйте, Фагот, — не стерпела Аня. Стёклышко звонко стукнуло о паркет и покатилось к плинтусу, Азазелло побелел и почти сравнялся цветом кожи с мертвенной Геллой, а потом указал Ане на гостиную.
Просторный покой освещался через цветное витражное окно. В громадном камине в этот тёплый весенний день пылали дрова. Но жарко нисколько не было, даже наоборот: тут витала приятная погребная сырость. На тигровой шкуре сидел, благодушно жмурясь на огонь, чёрный котище Бегемот, скорее похожий на молодую упитанную пантеру повышенной волосатости, но всё же поменьше пушкинского барда. Посреди стола, покрытого церковной парчой и уставленного пыльными пузатыми бутылками, на золотом блюде тревожили воображение куски сырого мяса, присыпанные перцем. Пахло ладаном.
Живой Воланд, поднявшийся навстречу Ане и Алане с низкого дивана, оказался непередаваемым. Пожалуй, именно таким, какого принцесса Авелилона рисовала в своих детских фантазиях и каким не смог и не сможет изобразить его ни один режиссёр, дерзнувший превратить в картинку сюжет великого классика. Аня не взялась бы описывать его, но то был сатана её мечты — мудрое и всеведущее создание, символ справедливости. И понимания.
Аня смотрела с восхищением и даже сделала почтительный реверанс — в меру скудных познаний в сфере этого искусства. Вышло не особенно ловко.
— Мессир! — начала она, совершенно не обращая внимания на пару правоохранителей, с невидящими глазами вошедших в комнату следом за ними и разошедшихся по углам. Эти люди говорили, бесшумно двигая губами, что-то искали и явно не замечали всех тех, кого спокойно зрели Аня и Алана. — Мессир! Вы мой кумир с пятилетнего возраста. Долгие годы вы были отцом всех моих кукол. Я расскажу вам невероятную, наверное, даже для вас, историю...
Она пустилась в своё дикое, невообразимое повествование, словно в омут. Если он не сможет поверить и помочь — идею добиться содействия от персонажей завладевших ею сюжетов можно оставить навеки. Она говорила в такт понимающему — воистину понимающему! — покачиванию головы Воланда.
Он не перечил. И даже будто знал, что она скажет далее.
— Не скрою, таинственная Аннэт, — резюмировал Воланд, когда группа милиционеров, беззвучно ругаясь, уже покинула ювелиршину квартиру, — Москва на сей раз подготовила для меня немалый сюрприз. Но я в силах выручить вас. Так уж вышло, что в этом мире моей власти нет границ и пределов. И я могу отправить вас туда, куда вам будет угодно. Но есть условие.
— Какое? — дрогнувшим голосом спросила Аня.
— О котором вы не смеете даже мечтать, — странно улыбнулся здешний князь тьмы. — Я помогу вам, если этой ночью, нарушая все традиции, вы будете моей королевой...
* * *
"Только не забыться!" — звенело в сознании Ани, словно тревога. Это было сложно. Ибо она не всегда узнавала сюжет. Героев — да. Но не всё прочее. Они с Аланой оказались в просторной ювелиршиной квартире в обеденный час дня, предшествующего Великому Балу. Территория ещё не изменилась, но комнаты помещения дышали таинственностью и вызывали восторг.
Перед принцессой Авелилона предстали воплощения любимых персонажей. Вся свита Воланда. Она смотрела на этих существ с трепетом, они же на неё — с явным любопытством.
Аня эпатировала: задавала миллион вопросов, показывая свою осведомлённость. Взялась помогать Гелле готовить к прожарке мясо и даже вызвалась открыть дверь пришедшему пытать счастье киевскому дядюшке покойного Берлиоза и пожаловавшему вслед за ним буфетчику.
Потом закусывали потрясающе вкусным шашлыком, который готовила над огнём рыжая ведьма. И долго-долго они с Аланой слушали удивительные истории далёких времён. День пролетел так быстро...
Полночь приближалась, пришлось спешить. Когда об этом объявили, за водоворотом событий принцесса Авелилона пропустила детали.
Квартира переменилась. Пространство поистине бесконечное тонуло в полумраке. И сквозь него, словно через врата, Аня окунулась в сюжет бессмертного романа.
Происходящее мало отличалось от содержания главы "Бал у сатаны". Только принцесса Авелилона то и дело роняла фразы, которыми ошеломляла свиту Воланда. Вспоминая целые фрагменты, она комментировала некоторых гостей и чуть не устроила на лестнице свалку, помиловав Фриду, едва губы той коснулись её уже порядком распухшего колена.
Она удивительно быстро освоилась со своей непривычной наготой. Сложность была в другом: просто читать о потоке гостей — одно, встречать их — совершенно иное. Казалось, нарядные господа и обнажённые дамы не иссякнут никогда, а ступени, конца которым не видно, не опустеют. Казалось, Аня упадёт в обморок и всё испортит. Казалось, эта полночь растянулась на века...
По абзацам и страницам Анна Суханова добралась до финальной части Великого Бала полнолуния. Неживая от усталости, послушно хлебнула крови барона Майгеля из черепа Берлиоза. И колдовской напиток действительно, будто исцеляющее кольцо Ханны, вернул силы, а разом с ними и способность к восприятию...
Фрачники и женщины на глазах распались в прах. Тление охватило зал, над ним потёк запах склепа. Всё сужалось и изменялось. Колонны растаяли, угасли огни и не стало никаких фонтанов, тюльпанов и камелий. И вот Аня очутилась во мраке скромной передней ювелирши.
Из-под одной из дверей пробивалась узкая полоска света.
— Бал кончен? — прошептала она очень тихо. Первые минуты после безграничной полуночи воспринимались сакральными, будто тишину нельзя тревожить и нарушать.
— Да, таинственная Аннэт, — проговорил незримый Воланд, и лёгкая ткань плаща коснулась её плеч. Аня вздрогнула.
— И что... теперь? — едва слышно спросила она.
— Вы вольны требовать свою награду.
— И вы сможете вернуть меня домой? Ведь там не ваши владения, властны ли вы над этим?
— Я могу очень многое, таинственная Аннэт, — с иронией хмыкнул голос, перемещаясь вокруг неё. И вдруг в этой кромешной темноте Аня почувствовала присутствие человека прямо перед собой. Куда ближе, чем это было необходимо. — Как отец всех ваших кукол, — произнёс Воланд в самые её губы.
Аня успела приподнять их уголки в робкой улыбке до того, как он приник к её устам властным, хозяйским поцелуем. Дух захватило, словно всё наполнилось этим человеком. Этим... существом. Воплотилась детская мечта. В Аниной голове Маргарита всегда оставалась с Воландом. Другого развития сюжета она не принимала.
Никто и никогда не целовал Аню так. Они слились неразрывно. Ничего не осталось более. Не стало "до" и "после". Она отдалась этому единению, растворилась, перестала мыслить, быть собой. И время растянулось в ещё одну бесконечную полночь.
— Мне не нужно больше кукол, мессир, — выдохнула принцесса Авелилона спустя целую вечность безмерного мгновения и нехотя, через силу немного отстранилась. Сердце бешено колотилось.
— Ну что вы, от такого не бывает кукол, — коснулся её уха сатана этого удивительного мира. — Пойдёмте, таинственная Аннэт. Нас уже ждут...
* * *
Воланд распахнул перед Аней двери маленькой комнатки, где собрались все её новые друзья, включая Алану. Гелла накрывала ужин на небольшом столе, Коровьев и Азазелло, сняв фраки, сидели подле. Бывшая русалка устроилась на одеялах, с ухмылкой рассматривая продырявленную пулей пиковую семёрку.
— Вы снова с нами, алмазная донна! — воскликнул Коровьев.
— А мы уж истосковались тут по вас, королева Аннэт! — шутовски отметил Бегемот, показываясь из-под кровати, весь в золотистых блёстках.
Воланд, тяжело ступая, прошёл между стульев и кресел, опустился на постель. К нему вернулись некоторая грузность и неповоротливость, совершенно не ощущавшиеся там, в темноте передней. Аня шатаясь приблизилась к столу и оперлась на него. Коровьев накинул на её обнажённые плечи длинный чёрный плащ. А Воланд поманил к себе и показал, чтобы села рядом.
— Вас очень измучили? — обронил он с тенью улыбки.
— О нет, мессир, — чуть слышно ответила Аня, чувствуя, как по щекам растекается румянец.
Воланд молча поднял рюмку и чокнулся со своей королевой. Смело проглоченный спирт пробудил в ней волчий голод, ведь с предсвадебного пира у принца Мирлифлора Аня не ела ничего, кроме пары кусков сочного мяса за обедом.
Она ужинала, наблюдая воочию одну из своих любимых сцен. Но книга неумолимо близилась к финалу, и в нужный момент, хотя уходить вовсе не хотелось, Аня робко произнесла:
— Когда мы попробуем... вернуть нас домой?
— Попробуем, Анна Александровна? — хмыкнул Воланд. — Мы не будем ничего пробовать...
— Пробовать! — отозвался Бегемот. — Если королева желает что-то попробовать, тут я всегда к её услугам. Любые ощущения, переживания. На самый взыскательный вкус! Чего желает попробовать королева в праздничную ночь, такого, что она ещё не испытала...
— Молчи, — приказал ему Воланд и обратился к Ане: — Вы уже покидаете нас, таинственная Аннэт? Так возьмите же это от меня на память.
И он вынул из-под подушки небольшую золотую подкову, усыпанную алмазами.
— Нет-нет-нет, с какой же стати?! Я даже не Маргарита...
— Вы хотите со мной поспорить? — ухмыльнулся сатана.
Аня протянула руку и приняла подарок.
— Это всё... спасибо вам. Я сегодня была очень счастлива. Благодарю вас всех. Вы герои моего детства... А вам, мессир... отдельное спасибо. Я... буду скучать по вам, если... если нам удастся отправить нас куда следует.
— Мне удастся, Аннэт. Не переживайте на сей счёт. Долгие прощанья — подлинная пытка. Так что в добрый путь! Рад оказать услугу, равносильную вашей.
